«Раз, два, три, четыре, пять Прекращает ход свой время Я иду тебя искать Но боюсь, что не успею»
IC3PEAK — Считалочка
****
Последствия падения с лестницы дали о себе знать только к вечеру. Тело ломило, а покраснение на щеке превратилось в свежий синяк, который на следующий день станет ещё заметнее. В душе Серёжа обнаружил ещё несколько синяков, разбросанных по телу. Это только усилило его злость. Весь день он провёл в гордом одиночестве, не обращая внимания на колкие шутки соседей. Со временем они перестали его задевать. Так бы всё и продолжалось, если бы в комнату, сразу после отбоя, не влетела Лера. Вадик усмехается и кивком приветствует девушку, в то время как Шурик, из-за её неожиданного появления, поспешно натягивает штаны. Она обводит взглядом присутствующих и останавливает его на Серёже, слегка улыбнувшись ему. — Серый, прости меня. Я не сказала тебе правду, потому что знала, что в противном случае ты бы не пошёл. Сергей безразлично кивает, не отрывая взгляда от учебника по литературе: — Зачем вообще нужно было меня туда звать? У меня и без того хватает синяков, спасибо. — Да какие синяки, Разум, — вздыхает Вадик, закатывая глаза. — Мы с лестницы навернулись, — говорит Олег, лёжа на своей кровати. В подтверждение своих слов он приподнимает край кофты, демонстрируя синяк на рёбрах. — Реально? — взволнованно спрашивает Лера, которая внезапно оказывается рядом с Сергеем. — Почему ты сразу не сказал? У Светика должна быть мазь от синяков, сейчас принесу. — Да хватит, — шипит Сергей, захлопнув книгу. — Уже отбой был, иди к себе в комнату, пока не спалили. — Я не уйду, пока ты не простишь меня. — Лерыч, тебе на полу постелить? — шутит Шурик, зная, что Разумовский ещё долго может обиженно сопеть себе под нос. Серёжа сердито смотрит на синеволосого парня, а затем на Леру, которая снова строить щенячьи глазки, чтобы её простили. Она не может выносить эту напряжённую атмосферу. Им ещё предстоит провести весь день за одной партой, а терпеть пассивную агрессию со стороны Разума в школе попросту не вывезет. — Мир? — она предпринимает ещё одну попытку, протягивая оттопыренный мизинец другу. Она не уйдёт, будет сидеть здесь всю ночь, действуя всем на нервы. И Серёжа знает, что не сможет долго обижаться на неё. Лера — единственный человек, который хоть немного дорог ему в этом отвратном месте. Она словно луч света в пасмурный день, как бы это заезжено не звучало. Иногда она бывает чересчур надоедливой, но к этому уже можно привыкнуть. Парень наигранно тяжело вздыхает и сплетает их пальцы в замок. От этого Лера улыбается ещё шире и лезет обниматься. — Ну нет, не настолько я тебя прощаю, — ворчит Серый, уворачиваясь от объятий. — Мне интересно, как тебе удалось его уговорить? — спрашивает Олег, наблюдая за ребятами. — А это наша тайна, — Валерка подмигивает другу и делает шаг назад. — Тебе, кстати, тоже не помешала бы мазь, Волчок. — Иди уже, пока не спалили, — Волков закатывает глаза и кивком указывает на дверь. — Мы сегодня не гостеприимны. — Как и всегда, — замечает Макарова, но всё же шагает к выходу. — Ладно, до завтра. Серый, без меня только не уходи, окей? — Если успеешь. — Только попробуй! Спокойной ночи. Как только Лера выходит из комнаты, Шурик, предварительно прислушавшись, берёт стул и подпирает им дверь. Затем он подходит к окну и распахивает его. Серёжа, нахмурившись, натягивает рукава кофты до самых пальцев и откладывает книгу на тумбочку. — Курить? — обращается к нему Олег. — Давай позже, места нет, — Серёжа бросает взгляд на Вадика с Шурой, что заняли всё место возле открытого окна. — Кстати, Разумовский, ты ж не скидываешься на сиги, чё прилип тогда? — Вадим оборачивается, смотря на соседа с лёгким недовольством. Сигареты добыть было не сложно, а вот найти на них деньги — та ещё проблема. — Это бонус за молчание, — отзывается тот, вскидывая подбородок. — А то, что тебя не трогают — уже не катит, да? — Проценты растут с годами, — Олег хитро улыбается своему другу. — Ты смотри, скоро бабки будет просить за секреты. — Спасибо за идею, Волч, — Серёжа ловит взгляд карих глаз на себе, улыбается уголком губ и отворачивается. — Легче убить, чем прокормить… — возмущается Шурик куда-то в окно. — Кстати, а когда пойдём на ту речку за кладбищем? — Можно в выходные, если никуда не запрут, — Вадим тушит окурок об подоконник и выбрасывает в окно. — Можем на днях вечером сходить, только без этого, — он кивает на Сергея, который на его слова только закатывает глаза, громко цокая языком. — Без обид, Серёг, но ты неудачи притягиваешь. Разумовский только рад этому. Никуда он больше с ними не пойдёт, фотографию он уже перепрятал, потому никто не сможет его шантажировать. Может, он и вправду притягивал неудачи в эту компанию, но совестно от этого не было. Дождавшись, когда ребята докурят, Серёжа перебирается на подоконник, свешивая ноги из окна. Олег пристраивается рядом, стоя за спиной младшего. На улице тихо и свежо, Серый втягивает носом остывший воздух и только после этого прикуривает сигарету. На небе едва проглядываются звёзды из-за нависшей пелены, вдалеке начинает сгущаться туман, будто выбираясь из леса и белой дымкой окутывая дома и дороги. Ему всегда нравилось курить на подоконнике, но только не тогда, когда кто-то стоял за спиной. В такие моменты это превращалось в настоящую пытку. Интересно, столкнут ли его сегодня с этого окна ради развлечения? Шурик — нет, он трусоват. Вадик же безбашенный, от него можно ожидать чего угодно, особенно если перейти ему дорогу. Волков — сомнительно. За несколько лет так и не удалось понять, хороший он человек или нет. С одной стороны, да, потому что он ни разу не тронул Разумовского, а с другой — нет, потому что он неоднократно дрался с остальными жильцами дома… Серёжа качает головой, отгоняя мысли об этом. Можно ли вообще делить людей на добрых и злых? Цепляется пальцами за раму и наклоняется вперёд, чтобы посмотреть по сторонам. Чувствует, как Олег сжимает его кофту на спине, придерживая, чтоб не навернулся. И Серёжа не хочет приписывать какие-либо качества этому парню, потому что знает, что может ошибиться. — Серый, — зовёт брюнет и тянет его за ткань. Серёжа выпрямляется и поворачивается, встречаясь взглядом с тёмными глазами своего собеседника. В этих глазах невозможно ничего прочесть, и именно это вызывает интерес. Неизведанное всегда привлекает внимание, хочется узнать больше, изучить всё до мельчайших деталей, добраться до самой сути, чтобы понять. Всего лишь понять, что происходит в этой голове, какие мысли и желания там рождаются, какие сожаления тревожат. В этом детском доме каждый хранит свою тайну, о которой рано или поздно становится известно всем. И самые большие тайны часто оказываются мишенью, а осиротевшие подростки обладают хорошей меткостью. За дверью слышится крик воспитательницы. Она снова кого-то ругает. Серёжа быстро тушит сигарету и слезает с подоконника. В комнате наступает гробовая тишина. Парни, словно мышки, замерли на своих местах, боясь быть замеченными. Если эта бешеная учует запах сигарет из их комнаты, то никому не жить. — Ложись, — тихо говорит Олег и подталкивает Серого к кровати. Серёжа осторожно подходит к койке, ложится на скрипучий матрас и ныряет под одеяло.****
Наступление холодов было неожиданным. Осень решила вступить в свои права уже в начале сентября, но никто не ожидал, что климат изменится так резко. Проснуться от холода может быть даже хуже, чем от будильника, особенно когда до его звонка остаётся ещё полтора часа. — Спишь? — тихо спрашивает голос с соседней кровати, когда Разумовский недовольно сопит и сильнее укутывается в одеяло, поджимая ноги. — Пытаюсь, — отвечает Серый и поднимает голову. — А ты чего не спишь? — он смотрит на сидящего в постели Шурика, который выглядывает из-под одеяла в свитере и носках. — Да жесть как холодно, — ёжится в ответ, подтверждая свои слова, а потом замолкает на долгие секунды, не решаясь сказать. Но холодные конечности заставляют набраться смелости. — Слушай, помнишь, как мы зимой в младшей группе пытались согреться? Серёжа усмехается про себя и внимательно смотрит на своего соседа, который старательно избегает зрительного контакта. Он, конечно, всё помнит: и как они грелись под одним одеялом в зимние ночи, и как дрались за койку у окна. Дружба с Шуриком в младшей группе казалась многообещающей, но однажды всё пошло по одному месту… — Бери свою подушку, — вздыхает Сергей, придвигаясь к холодной стене. Шурик несколько секунд нерешительно мнётся, а затем вскакивает с кровати. Он хватает свои спальные вещи и подходит к Сергею. Укрыв Разумовского своим одеялом поверх его, Шурик забирается под них, пристраиваясь рядом с парнем. Серёже хочется сказать что-нибудь колкое, чтобы задеть синеволосого, но вместо этого он только медленно выдыхает и закрывает глаза, надеясь поскорее согреться и заснуть. — Разум, — зовёт Мальвина, глядя в пожелтевший потолок. — Чего тебе? — отвечает он. — Ты не обижаешься из-за кладбища? — С чего бы мне обижаться? — наигранно удивляется Разум, но сонный Шурик не улавливает этого сарказма. — Да я просто… Не знаю, как-то глупо получилось. Я же просто пошутить хотел, а ты… — Ты сейчас пытаешься извиниться? — Сергей оглядывается и с усмешкой смотрит на парня. — Не поздно ли? — Лучше поздно, чем никогда, — улыбается в ответ Шурик. — Мальвин, если хочешь поговорить по душам, давай потом, ладно? — хриплый после сна голос Волкова доносится до них, заставляя парней вздрогнуть. Олег поворачивается на другой бок и замирает, смотря на кровать Разумовского, явно не ожидая увидеть там ещё кого-то. — Вы чё? — Да так, решили передëрнуть друг другу, — отвечает Шура, от чего едва не слетает с кровати после сильного пинка коленом. — Давайте-ка без вашей гомосятины, — Олег сонно хмурится и отворачивается обратно к стене. Парни тихо смеются, после чего всё же замолкают. До будильника комната вновь погружается в дрëму. Ветер пробирается через оконные щели, скользит холодком по комнате, просится под одеяла спящих, желая вытеснить последние остатки тепла, кусает за нос, требуя к себе внимания. Изморось окропляет стёкла, накапливается на отливах и большими каплями падает вниз, разбиваясь о землю, тихо барабанит по оконному откосу. Детский дом начинает медленно просыпаться. Сонные ребята выползают из своих комнат, не ожидая такого холода. Коридоры наполняются шагами и голосами. А потом снова наступает тишина, когда все жильцы собираются за завтраком. В столовой оказывается слишком уж оживлённо, Сергей не был готов к такому ору после приятной тишины в коридоре. Кто-то громко рассказывает, жестикулируя руками, кто-то поддакивает, кто-то отрицает, выдвигая свои варианты событий. Кажется, что каждый вовлечён в общий разговор, который гудит эхом гудит в каждом углу. — Лер, а чё происходит? — Олег ставит на стол завтрак, который на этот раз приготовила его любимая повариха. Они опоздали всего на минут пять, не больше, а по ощущениям упустили самое главное и хрен пойми, когда это главное началось. В туалете никто ничего не говорил, значит, новую сплетню принесли девчонки и растрепали уже в столовой. — Да воспитатели на суете всё утро, — блондинка пожимает плечами, уплетая кашу за обе щёки. — Поговаривают, что пацан пропал. К бабушке уезжал, вчера она его на автобус проводила, а потом, оказывается, он не доехал и пропал. — Чё за пацан? — Серёжа оглядывает свой поднос и не находит на нём стакана с чаем. — Блин… — Пока непонятно. Помните, как в прошлом году Голубев пропал на несколько дней? Оказалось, что он просто где-то на притоне тусил, а его уже чуть ли не хоронить собрались. Думаю, тут такая же тема. Прошлогодняя история с Голубевым была самой громкой новостью в детдоме. Воспитатели тогда в истерике бились, пытаясь найти этого негодника. Сначала самостоятельно, чтобы потом по шее не получить от руководства, потом, когда уж совсем отчаялись, звонили куда только можно. Нашли одиннадцатиклассника через одного знакомого в школе, который и привёл их в предполагаемое место обитания. Голубев тогда ещё несколько дней в наркологии пролежал, чтобы в чувства прийти, даже завязал с наркотой, но через месяц всё вернулось на круги своя. После такого ЧП ещё долго проверки приезжали, трясли всех, кому не лень, а сейчас, когда всё устаканилось, всё по новой начинается. Под тихие обсуждения прошлогодней вылазки детдомовца, Сергей встал из-за стола и направился за своим чаем, стараясь не смотреть на задиру, который сегодня уже был не в духе. Хотя, его понять можно — друг пропал, переживать есть за что. За свою задницу, например, ведь если шмонать начнут, то легко вскроется самое интересное. Возле стола раздачи приветливо встретила Нина Ивановна: — Ой, Серёженька, доброе утро! Ну как у тебя дела? Готов к учебному году? — Здравствуйте. Вроде бы готов, но всё как-то не верится, что лето уже закончилось, — с досадой говорит парень. — А я вот сентября ждала всё лето, чтоб в отпуск пойти. Представляешь, спустя почти год они удосужились мне его дать! — О, поздравляю, — тянет Серёжа, понимая, что теперь придется две недели есть не пойми что. — Я там чай забыл взять, можно? — Конечно можно, дорогой! Дай-ка мне руку свою, — она выудила из кармана что-то маленькое, спрятав в ладони, а потом незаметно вручила парню. — Это между нами, — хитро улыбнувшись, полноватая женщина в фартуке потянулась к половинку, чтобы налить чаю. — Спасибо, — отвечает тихо, почти заговорщески, ловя настроение Ивановны, и прячет конфеты в карман брюк. — После школы заходи, пирожками угощу. — Обязательно! С конфетами в кармане и горячим чаем, Серый возвращается как раз тогда, когда между Лерой и Шуриком начинается очередная ссора. Он вопросительно смотрит на Олега, который еле сдерживает смех, но тот только качает головой в ответ. — Это физиология, тупица! — Да какая физиология? Валер, тут ею и не пахнет даже. Ещё скажи — животные инстинкты. — Причем тут животные?! Шур, выйди из-за стола, пока я тебе кашу на голову не вывернула. — Придумай уже что-нибудь пооригинальнее, а то никакого разнообразия, — закатывает глаза синеволосый и, на всякий случай, отодвигает свой стакан с чаем подальше от девушки. — Знаешь что, Мальвина? — начинает Лера, но тут же смолкает, когда в столовую заходит заплаканная воспитательница. Её красные и опухшие глаза были красноречивее любых слов. Женщина, считая детей по головам, оглядела воспитанников, что-то бормоча себе под нос и, не сдержавшись, начала плакать. Кто-то из девчонок оперативно подбежали к ней, обняли, по голове погладили даже, пытаясь успокоить, но она лишь отмахивается от этих ненужных ей объятий и шагает сторону кухни. После увиденного на душе остаётся неприятный осадок. Каким бы плохим человеком она ни была, сейчас её почему-то всё равно было жалко. Она уже не первый год работала в детском доме, но такого ещё не случалось. Она могла накричать на детей, ударить их, закатить скандал, но чтобы она плакала… Кажется, никто точно не скажет, когда в последний раз видел её слёзы и видел ли вообще. Олег смотрит в тарелку с кашей, но есть совсем не хочется. На душе неспокойно, да и погода не радует. Он с трудом заставляет себя съесть пару ложек овсянки, выпивает чай и уходит, ничего не сказав друзьям. В столовой было немного теплее из-за кухни и большого количества людей, но в коридоре стоит пронизывающий холод, от которого хочется спрятаться под одеялом и не вылезать оттуда до тех пор, пока не включат отопление. За окном нет ни намёка на солнце и тепло, сильный ветер рвёт листву с деревьев, а мелкий дождь только усиливается. Волков останавливается, прижимая холодную ладонь к груди. Внутри начинает болеть, и кажется, что весь воздух покидает лёгкие. Он помнит это тревожное чувство, которое возникало как будто из ниоткуда и всегда в самый неподходящий момент. К счастью, теперь такие приступы стали гораздо реже, но он никогда не забудет то ужасное ощущение, которое испытывал еженедельно несколько лет назад в течение долгого времени. — Ты оглох? — Серёжа легонько касается плеча Олега, отчего тот вздрагивает и отступает на несколько шагов. — С тобой всё в порядке? — Ты чё подкрадываешься? — хмурится Олег, сердито глядя на рыжика. — Я дважды тебя звал. Аннушка просит тебя вернуться, там собрание внеплановое. — Может, ты потом мне просто расскажешь, что там было? — Нет, она велела, чтобы ты вернулся, — Сергей отходит в сторону, освобождая проход. — Пойдём. Серёжа пристально смотрит на парня, который даже не пытается пошевелиться. Он хмурит рыжие брови, пытаясь понять, в чём дело. Наконец, до него доходит, когда Олег прислоняется спиной к стене, закрывает глаза и часто дышит. — У тебя паничка что ли? — осторожно спрашивает он. Ответа не следует. Волков только опускается вниз по стене и прячет лицо в ладонях. — Волч, — Серый садится напротив, мягко касается пальцами холодной руки и, не встретив сопротивления, сжимает её. — Посмотри на меня. Взгляд холодных светлых глаз сталкивается с темнотой в глазах напротив. Серёжа улавливает каждую эмоцию на лице своего собеседника, каждое изменение в его взгляде. — Как я могу тебе помочь? — Будет хорошей помощью, если это останется между нами, — шепчет в ответ Олег, отдëргивая свою руку. — Я в порядке, просто не выспался. — Ага, в порядке, как же, — Сергей с открытой усмешкой смотрит на соседа и встаёт, хотя за такое поведение хочется дать самому себе подзатыльник. — Вот, держи, — он выуживает из кармана конфету и протягивает Олегу, — Нина Ивановна угостила. Старший протягивает руку к сладкому батончику, но Серёжа ловким движением хватает его за ладонь и тянет вверх, заставляя встать. Волков бросает недовольный взгляд на парня, чьи глаза оказываются слишком близко. В них можно разглядеть тёмно-синее кольцо радужки, от которого расходятся светлые голубые линии, тянущиеся к чёрному зрачку. — Надо идти, нас ждут, — говорит Серёжа. — Ты невыносим, — отвечает Олег. — Я это уже слышал, — хитро улыбается Разумовский и отпускает руку. — Придумай что-нибудь ещё для разнообразия. — Обязательно займусь этим в свободное время, — язвит Волков и отступает. Когда они возвращаются в столовую, их встречает Аннушка с недовольным выражением лица. Серёжа сразу же отказывается от своих слов о жалости, потому что маска страдающей женщины исчезла, и перед ними снова появилась та самая воспитательница, которая одним словом может вызвать истерику. Олег, чувствуя, что ещё немного, и на них накричат, тянет своего друга за рукав к свободному месту рядом с дверями. — Дорогие ребята, — прочистив горло, начинает женщина, — попрошу немного вашего внимания, чтобы сообщить вам одну новость. Кто-то из вас уже знает, что из нашего дома пропал мальчик. Данила Осипов уезжал на два месяца к бабушке, а вчера должен был вернуться. Случилось так, что по дороге домой он пропал, его местонахождение неизвестно. Если кто-то знает, где он может быть, то прошу сообщить немедленно. От этого зависит его безопасность, — Анна Николаевна всматривается в каждого из присутствующих, особое внимание уделяет соседям парня. — А пока что план на день такой: в школу идёте группами, после школы сразу обратно, никуда не заходите, нигде не задерживаетесь. Присматривайте друг за другом. Антон и Егор, — обращается она к соседям Данилы, — зайдите в мой кабинет после завтрака, мне нужно с вами поговорить. Расписание уроков у меня есть, так что ни дай бог кто-то опоздает! Молчавшие до сих пор ребята, начинают жужжать, обсуждая случившееся уже во весь голос, не боясь получить по шапке. Серёжа косится на соседей, что сидят неподалёку, потом на воспитательницу, ловя на себе её злобный взгляд. Неприятная она всё же… — Пойдёшь с нами? — спрашивает Олег, поднимаясь из-за стола. — Да, — кивает собеседник, слегка нахмурившись от нахлынувших мыслей. Хочется верить, что Данилка просто ушёл в загул. Ведь всё лето он проводил время с какой-то девушкой, рассказывал о ней Вадику с восхищением, с любовью описывая редкие совместные прогулки. Может, влюблённость крышу снесла…****
Первый учебный день летел незаметно. И учителя, и ученики были ещё не готовы к новому учебному году. Учителя без особого энтузиазма рассказывали вводные темы уроков, а больше говорили о том, как они провели лето. Особенно повезло с учительницей по химии. Она выделила на урок всего десять минут, а остальное время с интересом слушала ребят, которые делились своими впечатлениями от прошедших каникул. И всё было бы хорошо, если бы не вопрос, который волновал всех: «А вы знаете, что Данька из девятого класса пропал?» Серёжа тяжело вздыхает, понимая, что теперь этому будет посвящён остаток урока. Учительница округляет глаза, выглядывая из-под очков, которые сидят на переносице. Наташка, сидящая за первой партой, утвердительно кивает и начинает пересказывать то, что ей рассказали на перемене. Класс начинает живо обсуждать новую тему, предлагая разные варианты развития событий. — Наташ, тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь? — шипит Макарова. — Из-за таких, как ты, и рождаются сплетни. — Это уже не сплетни, дорогая моя, а факты. Пацан уехал от бабки, но не доехал до детдома. Никто не знает, где он может быть, а там, где может — уже проверили давно. — Ты откуда знаешь? Лично передали? — Макарова, не придирайся к словам! — Просто надо хоть иногда думать, что говоришь, — огрызается Лера и отворачивается к окну. Валерка Данилу знала, как и всех в детдоме. Сложно не знать того, с кем живёшь под одной крышей не первый год. Лерка общалась почти со всеми, к каждому находила подход в доме, потому её понять можно. Тем более, когда начинает выскакивать со своими предположениями Наташка — её главный враг уже не первый год. — Так, дети мои, — прерывает их спор Татьяна Алексеевна, — хватит собачиться. Никто пока ничего не знает, не нужно строить теории. До конца урока пять минут, дневники открывайте. — Бесит она меня, — недовольство ворчит под нос Макарова, записывая домашнее задание на среду. — Я вижу, — кивает Серёжа, грызя колпачок ручки. — Только не высказывай ей всё на перемене, а то снова выговор за драку получишь. — Ой, плевать вообще! Сергей укоризненно смотрит на одноклассницу, на что та только закатывает глаза и продолжает: — Да на неё плевать. В прошлом году поняли, что бесполезно ей что-то говорить. Ты, кстати, курить идёшь с нами? — Пойду, если угостишь. — Ну и наглый же ты, Разумовский! Когда звенит звонок, Сергей кладёт тетрадь и учебник в рюкзак и вместе с Макаровой и Шуриком идёт к лестнице. Большая перемена длится всего двадцать минут. На входе стоит добрый охранник, который не обращает внимания на школьников, спешащих на перекур. Они толпой выбегают из здания и скрываются за воротами школы, где никто их не будет ругать. Бессмысленно ругать старшеклассников за курение. Если их прогнать с одного места, они всегда найдут другое. В школе многие уже не обращают внимания на это, даже поставили урну, чтобы ученики не разбрасывали окурки по земле. Однако, несмотря на это, юные курильщики, имеющие хотя бы немного совести и уважения к старшим, старались прятать сигареты, как только кто-то появлялся на горизонте. Дождь к обеду заканчивается, но в воздухе ощутимо витает морось. Серёжа смотрит на серое небо, по которому не плывёт ни единого облачка — всё затянуто однотонной, мрачной пеленой. Через несколько минут у ворот собирается большое количество старшеклассников. В их компании становится совсем неуютно. Разумовский помнит, как добрая половина этих придурков в прошлом году сочла за развлечение издеваться над слабыми. Ему тоже доставалось, но нечасто. Серый был скорее на нейтральной территории, попадая под горячую руку только иногда. Переходный возраст у подростков — это страшно, но с детским домом школьников точно не сравнить. В детском доме гораздо хуже. — Дай подумать, — слышится голос Волкова, на который Серёжа лениво оборачивается, — хотя нет, это не поможет. Вадь, иди на хер. — Чё у вас опять за война? — Лера с улыбкой осматривает друзей и протягивает пачку сигарет. — А почему так мало? — сопит Вадим, когда видит всего четыре никотиновые палочки. — Разум стрельнул, — Шура кивает в сторону рыжего, которого до этого момента никто не замечал. — Разум скоро эти сиги отрабатывать будет, — Олег прикуривает и прикрывает глаза, собираясь с мыслями. — Интересно, как? — не сдержавшись, усмехается парень. — Натурой, Серый, если не замолчишь. — Что это с ним? — игнорируя слова брюнета, Сергей обращается к Вадиму. — Кольцо похерил где-то, вот и скалится на всех. У Олега Волкова было всего два ценных предмета: серебряное кольцо с гравировкой леса и подвеска в виде волчьей головы с клыком. Он никогда не снимал их и на вопросы о том, что это за вещи, стабильно отвечал: «Не важно». Было очевидно, что они дороги ему и связаны с чем-то важным из его прошлой жизни, когда всё было хорошо. Возможно, это были подарки от родителей или возлюбленной, но никто не знал правды. В первые месяцы после того, как Олег попал в детский дом, он не видел смысла рассказывать о своих побрякушках. А потом все просто приняли это как факт. По канону, Олег Волков не мог существовать без своих драгоценных украшений. — Ну, вчера оно у тебя точно было, я помню, — Мальвина смотрит на расстроенного друга, прокручивая в голове вчерашний день. — Вечером после завода тоже было… Наверное. — Может, когда переодевался утром, случайно слетело? — предполагает Валерка, положив руку на плечо Олегу. — Да найдём, не переживай ты так. Серёже искренне жаль парня в этой ситуации, если бы он потерял фотографию, то давно бы разорвался на части от обиды и злости. — Чё потерял, Волче? — к ним подходит высоким шатен с ярко-зелеными глазами и противной хитрой улыбкой. Егор стал одним из первых, кто нашёл общий язык с Олегом. Когда тот только привыкал к жизни в детском доме, в первые дни вообще ни с кем не разговаривал. Но потом появился Егор, который смог разговорить Олега. Он рассказал ему о жизни детей, которые оказались никому не нужны, поделился секретами и хитростями, которые помогали обойти правила. Поведал Олегу о каждом воспитаннике: к кому можно обратиться за помощью, а с кем лучше не связываться. Так они стали друзьями. Вместе ходили в школу, а вечерами сбегали гулять. Иногда они кошмарили других ребят, но Олег делал это только для того, чтобы заглушить внутреннюю боль. Ему казалось, что он готов лезть на стену от этой боли, а потому превращал её в злость и вымещал на других. Но когда боль прошла, Олег понял, что связался не с теми людьми. Он осознал, что на них нельзя положиться. — Кольцо моё не видел? — спрашивает Волков, в надежде получить хоть какую-нибудь нужную информацию. — Нет, — качает он головой. — Ты лучше проверь у Разума, он у нас любитель брать чужое. Да, Рыжик? Разумовский в ответ только закатывает глаза. Ему не хочется тратить время на пустые разговоры, особенно если это разговор с Егором. Серёжа так и не понял, что тогда произошло между друзьями, но после той драки они стали словно кошка с собакой, которые друг друга на дух не переносят. — Вот, что и требовалось доказать! Уходит от ответа! — Отъебись от него, — довольно спокойно говорит Волков, но его нервы натянуты как струна, которая вот-вот лопнет и больно хлестнёт по лицу. — Да ладно тебе, просто рекомендация. Шурик и Видик обмениваются взглядами, понимая, чем это может закончиться. Готовы в любой момент разнимать бывших товарищей. Но Олег молчит, никак не реагируя на слова. Поворачивается с Серёже, ловя его вечно безэмоциональный взгляд — таким он смотрит абсолютно на всех, когда не хочет как-либо контактировать. Вглядывается в голубые глаза, которые выделяются своей яркостью на фоне серой погоды, что-то для себя отмечает и ухмыляется. — А, вы теперь друзья? Сорян, — Егор не успокаивается, продолжая действовать на нервы. — А где твой друг? — Волков оборачивается, едва заметно улыбаясь. — Я бы на твоём месте не радовался так. Все же понимают, из-за чего он мог пропасть, и когда об этом узнают выше — вопрос времени. Егор кидается первым, размахивая кулаками. Олег отступает назад, чтобы не получить по лицу, едва не сбивает с ног Серого, который на автомате хватается за его плечо, чтобы не упасть. Кто-то из пацанов ловит одиннадцатиклассника за шкирку, оттаскивая в сторону, чтобы предотвратить драку, слышится треск ткани. Олег довольно скалиться, наблюдая за шатеном, который чуть ли не брызжет слюной от злости. Знает, куда давить. — Поговорим потом, придурок! — Обязательно, — отвечает Олег, выбрасывая окурок в урну и направляясь в сторону школы. Лера тянет Серого за ворота, напоминая про обед, пока тот молча сверлит взглядом спину Волкова, идущего впереди. У него с Егором определённо есть какой-то секрет, который сильно триггерит второго. Серёже не хочется лезть в их историю, копаться в грязном белье, но интерес после случившегося с Данилой только увеличивается. Раз уж у Волкова что-то щёлкнуло в голове, и он решил втянуть Разумовского в этот хаос… Нет. Разумовский качает головой, отметая появившуюся идею. Это не его дело. В любом случае, времени на их тусовки теперь не хватало. С завтрашнего дня можно будет записаться на факультативы и проводить в школе ещё больше времени, а не сидеть в комнате с мудаками. Если получится, то и в кружок по изобразительному искусству запишется. В прошлом году к ним пришёл новый преподаватель и решил вести дополнительные занятия. Он быстро набрал себе ребят, а когда Разумовский узнал об этом, было уже поздно. В этот раз он первым побежит вписывать своё имя в список. В столовой его размышления о завтрашнем дне прерывает Волков собственной персоной с подносом в руках. Садится рядом, без особого энтузиазма ковыряет гречку вилкой и сразу приступает к сосиске. Он даже ничего не говорит, а Серёже страшно спрашивать и действовать на нервы. Напротив присаживается Лера вместе с Вадимом, а потом подлетает и Шурик. — Кстати, когда Марго вернётся? — между делом спрашивает Макарова у Вадика, который с набитый ртом только кивает ей на вопрос и улыбается. — На следующей неделе, — отвечает за него Олег. — Блин, жаль. Терпеть вас ещё неделю не входило в мои планы. — Теперь понимаешь меня? — Серёжа с ухмылкой смотрит на одноклассницу, тут же получая по ноге от Волкова. — Да хватит меня бить. — Я даже не начинал. — Вот и не начинай! На это Олег только щиплет его за бедро и возвращается к обеду. Серёжа размышляет о том, что ему нужно найти способ изолироваться от этой компании хотя бы в школе. Он хочет создать для себя место, где будет тихо и спокойно, где его не будут постоянно дёргать. — У вас сколько уроков? — отодвинув тарелку с нетронутой гречкой, брюнет смотрит на десятиклассников напротив. — Семь, — тяжело вздыхает Лера. — А у нас шесть, — хвастается Вадим. — Вас ждать надо? Макарова читает между строк. В вопросе отчётливо звучит «только пробуй сказать, что надо», потому отрицательно качает головой и видит довольную рожу друга. Нет, от них определённо надо отгораживаться.