Другой Шинигами

После завершения доклада капитан решил не задерживаться дольше необходимого. Я полностью поддерживал его решение. Когда мы вернулись в третий отряд, наши пути разошлись. Моей обязанностью было заботиться о медицинских потребностях отряда, в то время как капитан занимался другими, не менее важными, делами. Я быстро вошёл в ритм работы четвёртым офицером, ведь медицина была моей стихией, как глубокий и вечно меняющийся океан, и я обладал глубокими знаниями в этой области. Мои пальцы легко и уверенно танцевали среди стеклянных пробирок и ампул. Составив список полученных мной медикаментов, с блеском в глазах и ощущением вдохновения, я начал создавать небольшие буклеты с базовой информацией о них, чтобы они, как надёжные спутники, были всегда под рукой. Это, кстати, дало мне небольшой, но быстрый прирост духовной силы, что было очень полезно. Эти буклеты, выполненные с особым вниманием к деталям и оформленные яркими иллюстрациями, создавались для того, чтобы любой, войдя в нашу клинку, чьи стены были украшены медицинскими гравюрами, и нуждаясь в экстренной медицинской помощи в мое отсутствие, мог бы быстро понять, какой препарат стоит применить в случившейся ситуации. Разумеется, нельзя рассчитывать, что каждый шинигами, далёкий от медицины, сразу же разберется в сложных терминах и нюансах, но эта ярко оформленная и понятная информация может оказаться жизненно важной в критический момент. Когда все буклеты были тщательно собраны в единую книгу, обложка которой была украшена традиционными орнаментами, я сделал несколько копий этого ценного справочника. Только после этого вернулся к активным тренировкам. Практика кидо, которые каждый старший офицер должен освоить, началась в моем внутреннем мире, полном заснеженных пейзажей и кристальных рек что я создал своим собственным воображением, а затем продолжилась на тренировочном полигоне нашего отряда. При этом мне приходилось прилагать много усилий, чтобы не нанести слишком большой ущерб окружающему меня пространству. Моя работа над усовершенствованием техник клинка продолжалась в уединенной тренировочной зоне, на самом краю полигона нашего отряда. Не было момента озарения, магического мгновения под звездным небом, когда всё вдруг становится ясно. Это был процесс постоянных усилий, испытаний и ошибок, попыток понять суть моих навыков и причины их работы. В итоге, стоя перед своим отражением в гладкой поверхности озера, я осознал, что энергия света, генерируемая при использовании техник моего занпакто, не берётся из воздуха или какой-либо магии. Это потребление моей духовной силы, иногда горячей, а иногда и нет, которая пульсирует в моей груди, и трансформируется в ослепительную световую энергию. Мне это было известно и так... но все же знание с пониманием, и полноценное осознанное ощущени это разные вещи. Мой духовный меч действует как трансформатор, превращая духовную энергию в необходимый вид. Осознав это, я начал экспериментировать, меняя количество духовной энергии, направляемой в меч. Этот процесс позволил мне лучше понять и контролировать свои силы. Это заставляет меня смотреть дальше на то, что такое занпакто и почему он работает именно так, а не иначе. Поход в библиотеку отряда, понятное дело, не дал никакого ответа, поэтому мне пришлось заняться тем занпакто, который я забрал с тела… Вообще странно, что ко мне пока никто не пришел и не стал узнавать, что я сделал с ним. А ведь могли. Странно. Занпакто офицера был воплощением строгой эстетики: достаточно простой катаной, с блестящим, но сдержанным блеском стали. На лезвии, рядом с рукояткой, был изящно выгравирован рисунок цветка — не яркого и кричащего, а скромного, который только начал раскрывать свои нежные лепестки на ветру. Ножны, выполненные в традиционном стиле, не имели излишних украшений, как и рукоятка, обтянутая прочной кожей. Внешний вид занпакто мог показаться кому-то обыденным, но в нем была скрыта глубина. Когда я пытался почувствовать и осознать его с помощью своей духовной силы, океан мощи и энергии открывался передо мной. Становилось понятно, что этот духовный меч обладает своей уникальной, глубокой душой, пульсирующей энергией и жизнью. Это было мне и так известно, однако мой занпакто вел себя иначе. Возможно, то, что я абсорбировал асаучи — и дало моему оружию такую уникальность и отличие от других. Наличие души в занпакто может также служить тем самым трансформатором духовной силы для всех шинигами, позволяя использовать разнообразные техники. Но тогда от чего зависят спецификации техник и форма шикая? Согласно информации, изученной в Академии Духовных Искусств, когда шинигами взаимодействует с асаучи в своем духовном мече, их духовные силы резонируют и влияют друг на друга. Духовная сила шинигами меняет душу асаучи, и пробуждение — это проявление уникальной формы определенного асаучи. Тогда шинигами получает свой занпакто. При глубоком взаимодействии, шинигами узнает имя своего клинка, достигая тем самым уровня шикая. Значит, мне стоит обратить внимание на душу клинка. Это не должно быть сложно, учитывая мой предыдущий опыт с асаучи. Погрузившись в свой внутренний мир, я вспомнил, как мне это раньше удавалось. Я сумел призвать душу клинка в свой внутренний мир. Сосредоточившись, я почувствовал духовную энергию занпакто и привлек её к себе. После долгого и напряженного ожидания, мое сознание встряхнуло громкое эхо, словно гром в безмолвной пустыне. В моем внутреннем мире, который обычно был таким спокойным и размеренным, внезапно и ярко появилась фигура. Ее силуэт был вытянутым и изящным, словно танцующий огонек на фоне ночного неба. Он был одет в черный костюм, который идеально сидел на нем, а яркий белый орнамент в форме сложных узоров добавлял костюму величественности и даже некой мистики. Этот орнамент украшал и его пиджак, и обтягивающие штаны, делая его наряд действительно уникальным. Его черные ботинки, казалось были сделаны из ночи, а широкополая шляпа с белым узором удачно дополняла его образ, придавая ему нотки величия и загадочности. — Эй, каброне, где мой эрмано?! — грозно воскликнул он, и словно в ответ на его слова, из глубин внутреннего мира раздался гитарный, мажорный аккорд. После короткой паузы звук утих. Дух занпакто, который мог быть только таковым, замолчал и начал осторожно осматривать окружение. — Тут вопросы задаю я, — проговорил я. На мгновение мои глаза устремились на дух занпакто, и с одной мысленной командой, мой внутренний мир породил крепчайшие цепи, сплетая их вокруг духа, словно паутина вокруг недоумевающего насекомого. Эти цепи сверкали в ином свете, словно кованые из звездного металла, плотно обвивали духа, не оставляя ему шансов на движение. Я мог бы и пойти дальше, заключив его в прозрачный куб, который бы воздушно висел в пространстве, но пока не увидел в этом действии реальной необходимости. Пока что. — Ой, сеньор! — сразу же вскрикнул тот и начал крутить головой. Только сейчас я заметил в его глазах небольшой испуг, а также дрожь небольших усиков под носом. Как быстро духи меча меняют тон, прям как обычные шинигами. — Рассказывай, — кивнул я ему и трансформировал несколько инструментов, что очень сильно напоминают пыточные инструменты. — Сеньор, сеньор, — начал покрикивать тот. — Я честный мариачи. — Имя твое любимое, — сказал я ему и взял в руки щипцы. — Давай, давай. Несколько раз клацнув щипцами, я создал вокруг нас еще одну стенку, которая не должна была позволить сформироваться каналу с чем-то во внешнем мире. Вот… еще раз я наблюдаю его. Как интересно… куда ведет этот канал? — Ну-у? — начал подгонять я его. — Не молчи. Он попытался вырваться, но ничего не получалось. Совсем ничего. Вот и хорошо, что он не может вырваться из цепей. Теперь я могу быть чуть более спокойным. На лице у духа меча появилась небольшая паника, что было особенно выразительно видно на его лице. — Я Морелос-и-Павон Хосе Кортес, — протараторил он с легким испугом. — Ой, сеньор… Не бей! Не бей! А я сыграю и спою тебе ранчерас! — Петь будешь потом, — кивнул я ему. — А сейчас мне нужны ответы. — Ой, сеньор, ой сеньор! Спрашивайте. — Что ты помнишь? — Что я помню? — переспросил он. Но так как я продолжал смотреть на него, он не мог попытаться уйти от ответа самым легким путем, заставляя меня повторить вопрос. Я ждал. Он посмотрел на меня, а затем расплылся в широкой ухмылке. — Каброне, когда-то давно существовал первый мариачи, — начал он, и стал напевать. — Он брызнул в свою гитару и провел рукой по струнам. Музыка прекрасна, звучала оттуда. Появилась земля черная и голубое море. Он был первым мариачи, первым мариачи… Он напевал так фальшиво, что уши у меня скручивались. Я никогда не считал себя музыкантом, но это… Это было словно звуковая пытка. Щелчок пальцами, и дух занпакто засветился синим светом. Во все стороны от него разлетелись молнии. — Хьяяяяя! — заревел он от боли. — Гаагага! — Хочешь, я могу еще раз провести тебе сеанс купания в молниях? — спросил я. — Отвечай нормально. — Я гусь, я гусь, лечу по небесам! — снова начал напевать он. — Аум-м-м, ауммм… Гуси-утки-воробьи! Кьяяя-яя-я. Снова молнии и снова крик боли. Но, похоже, это его не очень трогает. Нужно попробовать что-то другое. Заглушив его крики и пение, я продолжил размышлять. Зачем мне его расспрашивать? Все просто. Я хочу узнать от него, как работают силы этого занпакто. Покинув свой внутренний мир, я начал водить рукой по клинку, ощущая какое-то странное духовное родство. Оно было поверхностным, но было. Как только я ощутил это родство, то мгновенно понял, что такое же родство существует у меня с моим собственным занпакто. Сидя в медитативной позе, я был полностью поглощен тем, что только что открыл для себя. Ощущение было словно я стал музыкальным инструментом, на котором играют, но я также был и музыкантом, наблюдая за процессом создания музыки. Я ощущал странные струны, как мельчайшие нити. Эти же нити, светящиеся тонкими линиями, словно путеводные звезды, пронизывали пространство вокруг меня. Они выглядели как потоки живой воды, в которых плавает свет, исходящий от меня и направляющийся к моему занпакто. Я чувствовал, как каждая нить становится теплее от моей духовной энергии. Открываясь для этих ощущений, я осознал, что не просто передаю энергию, но и получаю что-то взамен. Это словно разговор на невидимом уровне с моим занпакто. Каждый раз, когда энергия проходила через клинок, она возвращалась, будучи более чистой, более концентрированной. Я стал глубже дышать, пытаясь уловить все тонкости этого процесса. Откровение о том, что занпакто может общаться не только голосом, но и духовными сигналами, было поразительным. Ощущение, что я обнаружил нечто великое, начало наполнять меня. На мгновение я даже задался вопросом: «А что, если каждый шинигами имеет подобные нити соединения, но просто не осознает их существование?». Но так или иначе, мне нужно было продолжать исследовать эту тему, пока мне не удастся раскрыть все ее тайны. Отправившись на полигон, я стал тренироваться, при этом внимательно наблюдая за нитями, которые я теперь отчётливо ощущал. И ощущал их не только у себя, но и у многих других шинигами. У офицеров, которые обладали большим опытом и мощью, нити сверкали яркими и крепкими. У рядовых же воинов они выглядели более бледными и тонкими, что указывало на необходимость дополнительных тренировок и медитаций. Когда я стал практиковать техники Хикари но Ха и Хикари но Ора, мне стало ясно, что динамика передачи духовной энергии гораздо сложнее, чем я предполагал. Каждая «капелька» духовной энергии, передаваемая мне моим занпакто, имела свою частоту и амплитуду. По сути, это был своего рода язык, который мой занпакто использовал, чтобы общаться со мной. Каждая вибрация, каждый импульс — это были слова, фразы, сообщения от моего духовного меча, и мне предстояло научиться этому языку, чтобы ещё глубже понять свою связь с оружием и духовным миром вокруг меня. Техники шикая тренировать я не стал, потому что мне нужно было разобраться с полученной информацией. Скажем так: информации было очень много. Размышляя над ней, я не забывал заниматься своим развитием. Погружаясь в свой внутренний мир, я пытался расспросить дух чужого занпакто, но он всё время уклонялся от ответа, напевая песенки. В итоге я стал пытать его, потому что эти песни бесили и действовали на нервы. Наблюдая за основными техниками занпакто, мне удавалось запомнить, какая «схема» духовной силы отвечает за каждую технику. Схема лезвия света и ауры света были настолько различны, что сравнивать их можно было разве что с днём и ночью. Лезвие света представляло из себя концентрированное, яркое и насыщенное излучение, напоминающее мощный и целеустремленный луч, который летит в сторону врага. Его схема была упорядоченной, и она направляла энергию на конкретную цель с невероятной точностью со всеми правильными параметрами. С другой стороны, аура света была более распределенной и диффузной. Это было словно мягкое, невесомое облако света, окутывающее пространство вокруг меня. Её энергетическая структура была гораздо менее линейной, что давало возможность охватывать большие пространства и воздействовать на множество объектов одновременно. С каждой попыткой я все больше проникался искусством манипуляции духовной энергией без слов. И тогда я решил пойти на смелый эксперимент. Основываясь на своих заметках и наблюдениях, я стал создавать свою собственную «схему» или, как я решил назвать, «код». Этот код был попыткой имитации духовной сигнатуры, которая была свойственна лезвию света. И когда я научился воспроизводить этот код с необходимой точностью, я почувствовал, как мой занпакто начал реагировать. Он вибрировал, словно отзываясь на мой вызов, и вскоре из него вышло блестящее лезвие света, напомнив мне о первых уроках в мастерстве занпакто. Первый тест был успешный, показывая, что я двигаюсь правильным путем. Следовательно, если я буду активно тренироваться, смогу создавать техники даже без слов. А впоследствии, возможно, мне удастся придумать новые техники! Это было бы интересно, ведь техник никогда не бывает много. Их всегда мало и недостаточно. Тренировки мои продолжались до тех пор, пока я не мог создавать лезвие и ауру настолько быстро, что даже глазом моргнуть было невозможно. Мой труд стоил того на сто процентов, потому что вместе с этим повысился мой контроль над духовными частицами вокруг меня, что привело к тому, что качество моей силы снова выросло. Да… в количественном понимании я не особенно стал сильнее, но качество — это тоже важно. А мариачи все так же сидел и не отвечал на мои вопросы. У меня уже вариантов не оставалось, потому что любые пытки оказывались совершенно бесполезными. Он даже начал к ним привыкать. — Ну что, музыкант, — обратился я к нему. — Что ты хочешь взамен, чтобы ответить на мои вопросы? А? — Ой, по-о-о-ле поле, серый ослик, — продолжал он напевать, игнорируя меня. — Ладно, есть у меня способ заставить тебя разговориться. В центре комнаты, словно призванные из глубин подсознания, появилась мрачная цепь. Её черное металлическое тело было покрыто рисунками древних символов, а на одном из концов были устрашающие рты с острыми зубами, что жадно клацали в воздухе, исчезая и появляясь один за другим. Направляемые моим ментальным приказом, они ползли к духу чужого занпакто. В его глазах отразилась паника, и кожа, хоть и духовная, побелела до оттенка мрамора. Похоже, что то как я представил эти цепи сильно повлияли на него. Один из ртов медленно открылся, и из его глубины высунулся длинный язык, похожий на шершавое существо, которое тянулось к щеке духа. Я мог бы поспорить, что этот язык был столь же живым и чувствительным, как и сам рот. Страх, который до этого момента был скрыт глубоко внутри духа, взорвался из него, исходя такой волной эмоций, что я на мгновение почувствовал себя потерянным в этом водовороте чувств. Кто бы мог подумать, что он настолько испугается… — Ну что? Хочешь говорить и отвечать на мои вопросы? — Конечно, сеньор! — вскрикнул тот, даже не пытаясь маскировать страх. — Что вы хотели бы узнать, сеньор? — Шикай. — Чтобы пробудить меня и использовать шикай, нужно меня просто позвать, — ответил он сразу понимая о чем я его спрашиваю. — Как? — спросил я заинтересованно. — Освободи, Морелос-и-Павон Хосе Кортес! — сразу же назвал он фразу. Я ощутил, как его духовная энергия стала пытаться соединиться с моим внутренним миром. Но одним только желанием все это было локализировано и ограничено. Ну уж нет… ты точно не будешь соединяться со мной так. Не хватало мне еще завести себе какую-то заразу. — О, а почему сразу нельзя было? — Конечно, можно, можно, сеньор, — зачастил он. — Что вы еще хотите узнать? Мой любимый напиток — текила с солью… если вы понимаете, о чем я. — Нет… — покачал я головой. — Не понимаю. — Ну соль… же. — Это ты о музыкальной ноте? — Нет, порошок, мука… сахарок, — начал говорить он, а мне только сейчас дошло, что он говорит о наркотиках. Скривившись немного, я покачал головой. Никогда бы не подумал, что дух меча будет употреблять наркотики. Это как-то странно… — Я понял, — прикрыл глаза. — А что еще? — Могу играть, а могу не играть. Могу петь, а могу не петь. Могу плясать, а могу не плясать, — начал перечислять дух. Я просто слушал, пока он говорил обо всем, что может и чего не может делать. Жестом руки я прекратил все это и на некоторое время задумался. — Поясни мне, каким образом твои техники формируются, — сказал ему. — У меня нет никаких техник в форме обычного занпакто, но как только я перехожу в шикай, то сразу же могу исполнять разные интересные вещи, — начал говорить он. — Моя игра на струнных дарит силу и ловкость, моя игра на барабанах — мощь и ярость. Игра на скрипке дарит острый удар и желание двигаться вперед. Достаточно музыкальный этот занпакто. Интересно, так же ли у лейтенанта Роджуро, или все выглядит несколько иначе. И еще… как хорошо они бы сошлись? — Покажи свою игру на скрипке, — сказал я ему. Взмахом руки я развеял почти все ограничения. Единственное, что оставалось, — это стенка, которая окружала большое пространство и не позволяла через небольшой канал передавать духовную энергию куда-либо во внешний мир. Тот посмотрел на меня, поправил свою одежду, а затем и странную шляпу. Она была неотъемлемой частью его тела, что несколько удивляло. После этого в его руке сформировалась катана, которой он взмахнул. Серая вспышка — и в его руках появились скрипка и смычок. Он взмахнул смычком и резко приложил его к струнам. Прозвучала первая нота, затянувшаяся долгим эхом, а затем он стал увеличивать темп. Я ощутил, что духовная сила этого мариачи стала какой-то острой, даже непослушной. Отблески непонятного света расходились во все стороны. Моя духовная сила тоже начала реагировать на это, намекая на желание пуститься в пляс. Сохранив хладнокровие, я продолжил внимательно наблюдать за духом. Так как я не пустился в пляс, он сам решил это сделать. Первые движения были медленными и грузными, но с каждой секундой все становилось быстрее. Еще через несколько секунд он кружил вокруг меня, прибавляя скорость. Вдруг я почувствовал какое-то странное нарушение духовной силы во мне. Положив руку на свой собственный занпакто, я стал внимательно следить за движениями духа меча. Мне стали заметны те же принципы в его технике, что и в моей. Только кодировка была какой-то непонятной, хотя постоянно повторялась, и запомнить ее было несложно. Морелос-и-Павон Хосе Кортес с ловкостью кошки сделал прыжок в мою сторону. Он продолжал играть на своем инструменте, а затем внезапно попытался ударить меня смычком, который, словно обманом зрения, превратился в острое, блестящее лезвие. Инстинкты и многолетний опыт помогли мне вовремя выхватить свой занпакто и отразить удар. В глазах музыканта появилось удивление и страх. Он осознал, что я не такой простой противник, как могло показаться и меня не провести его шикаем. Но перед тем, как он успел предпринять следующий ход, духовные цепи, похожие на змеи, мгновенно появились из воздуха. Их челюсти ринулись к духу меча. Я не пытался их остановить, они двигались с такой скоростью, что мне бы не удалось их остановить. В панике Хосе попытался отбиться, но всего через несколько мгновений он исчез, оставив за собой лишь легкий ветерок и пустое пространство, где только что он стоял. Цепи сожрали его быстро и беспощадно. Мой внутренний мир задрожал. Все, что я устроил вокруг, чтобы сделать место более приятным для глаза, начало рушиться. Духовная энергия вспыхнула вокруг, расходясь словно титан, который начал расправлять крылья. Это сложно описать и еще сложнее с чем-то сравнивать, но это было именно так. Медленно вдыхая и выдыхая, я пытался осознать изменения в моем внутреннем мире, и они становились все более понятными. Повысилась плотность духовной силы, увеличилась ее подвижность, а также мой духовный мир стал более полноценным. Посмотрев на терминал, я увидел, что количество единиц духовной энергии, которые я уже сумел собрать, не поменялось. Но что изменилось, так это количество энергии, необходимой для раскрытия банкая. Оно увеличилось в два раза, что меня немного разозлило. Получается, мне теперь нужно в два раза больше работать, чтобы достичь следующего уровня развития? Что за ерунда… Возможно, качество моей медитации улучшилось? Стоило мне только попробовать помедитировать, как я сразу осознал улучшение. Оно было действительно впечатляющим. Медитация увеличила прибыль духовной силы не в два, а в три раза. Это значит, что мне потребуется чуть меньше времени для достижения банкая, чем было раньше. Осознание этого позволило мне немного расслабиться. Занпакто умершего офицера, после поглощения моими цепями, начало медленно рассыпаться на духовные частицы. Когда я сжал лезвие чуть крепче, оно с легкостью отломилось, словно тонкий кусочек льда. Через некоторое время от клинка не осталось и следа. Жаль, что все завершилось именно так. Если честно, я хотел бы еще немного посидеть над духом и узнать о нем побольше. Но что поделать. Буду тренироваться в использовании техник без оглашения их и разбираться, почему все так работает. Для разбора техник шикая мне нужно было идти в более отдаленные места, потому что его высвобождение прижимало рядовых к земле и мешало другим нормально работать. А во внутреннем мире я просто не мог ничего понять, потому что тут ничего не было. Кроме моего личного развития, жизнь текла по обычной рутине. Ко мне приходили шинигами, которые нуждались в лечении или первичной медицинской помощи. Первый месяц я активно ждал ответа от Совета 46 и каждые три дня обращался к капитану, интересуясь ходом дел. Но он только пожимал плечами и говорил, что ничего не знает. На второй месяц я уже не обращался к нему так часто. Думал, что если будет ответ от Совета 46, я быстро узнаю. И действительно, узнал я быстро. Но, скажем так, ответ мне не особо понравился. В дверь моего рабочего кабинета постучали. — Войдите, — ответил я громко. Вошел один из рядовых. Я недавно лечил его: из-за неправильно выполненного кидо ему чуть не оторвало руку. Работа была несложной, но кровавой. — Офицер, — обратился он. — Господин капитан просит вас прийти к нему. — О, капитан? — удивился я, откладывая в сторону документы, над которыми работал. — Хорошо, спасибо. Рядовой кивнул и быстро ушел, заниматься своими делами. Я направился к кабинету капитана, размышляя, что он хочет мне сказать. Может быть, у него есть информация о моем проекте, который я предложил Совету 46? Сосредоточившись, я почувствовал в его кабинете еще одну слабую духовную сигнатуру, мне неизвестную. Она была примерно на уровне сильного рядового. У резиденции я заметил несколько людей, не одетых в форму шинигами. Приглядевшись, я не увидел у них занпакто — только обычное оружие. Одежда была простой, но на спинах у всех был какой-то мне неизвестный символ. Вероятно, это представители какого-то клана, прибывшие на встречу с капитаном. Я подошел к офицеру Иба, которая сидела в своем кресле и читала какой-то свиток. — Капитан ждет, — сказала она, не поднимая глаз. — Можешь просто заходить. — Ладно, — выдохнул я. Если он хочет, чтобы я зашел в кабинет во время его общения с клановым представителем, это значит, что меня это дело тоже касается. Интересно… что за дело. Офицер только махнула рукой. Как только я стал старшим офицером, она прекратила сопровождать меня в кабинет капитана. Это одна из привилегий старших офицеров. Пройдя внутрь, я остановился у двери кабинета капитана. Постучав, я открыл ее и вошел. В помещении было серьезно накурено — дым можно было почти потрогать руками. Он плыл по воздуху небольшими облачками. — Офицер Хитоши прибыл, — доложил я. Клановый представитель сидел на полу, так же как и капитан, и тоже курил. Но в его позе не чувствовалось уважения к человеку, который мог бы размазать его одним движением. Странная ситуация. Трудно представить, чтобы капитан был доволен таким поведением. — Отлично, — ответил капитан Саске, улучив момент между двумя затяжками своей дорогой трубки. Его глаза исследовали меня, словно он хотел прочитать мой настрой. — Присаживайся. Позволь мне представить тебе Баклана Нара. — Рад знакомству, — сделал я небольшой поклон, выразив уважение. Удивление, которое могло бы проступить я скрыл как можно лучше. Баклан, с какими-то водянистыми и глазами передающими тысячелетнюю тупость, глубоко затянулся своей трубкой, из которой поднялся тонкий столбик дыма, завивающийся воздушными спиралями. Он ухмыльнулся, показав ряд неровных зубов, и его глаза искрились забавой или, возможно, презрением. Не совсем то поведение, которое я ожидал от такого высокопоставленного гостя. Немного уважения к офицеру с его стороны, думаю, бы не помешало. Может, у меня пока нет силы капитана, но, уверен, я вполне могу управиться с ним и его защитниками, если потребуется. — Я рад, что ты пришел так быстро, — кивнул капитан. — У меня для тебя две новости: одна хорошая, другая — не очень. — Хорошо, — кивнул я, готовый внимательно выслушивать. Присев чуть в сторонке, стал ждать. Капитан снова затянулся и выдохнул серый дым. Было видно, что он подбирает слова, потому что не знает, с чего начать. Пощелкав пальцами, он снова затянулся и выдохнул дым. — Кхм, так вот, офицер Хитоши, — начал он медленно и спокойно, — Начну, пожалуй, с не очень хорошей новости. Совет 46 решил не одобрить ваш проект. — О, — удивился я на секунду. Мне казалось, что если Главнокомандующий согласен с моим проектом, то и Совет должен был бы его одобрить. Но нет… Ладно, будем знать на будущее. Значит, буду воплощать проект только на территории отряда. Жаль, но если такова воля Совета, то не мне решать. — Да, я тоже удивился, — согласился со мной капитан. — Но теперь к хорошей новости. Я немного наклонился в ожидании. — Совет 46, в своей беспредельной мудрости, принял решение о запуске грандиозного проекта под названием «Рассвет Лечения», — начал говорить капитан. Я уловил в его тоне какую-то горечь. — Господин Баклан, благодаря своему широчайшему опыту, был назначен ведущим и ответственным за все этапы этого проекта. Суть задачи заключается в том, чтобы провести капитальное обновление всех медицинских объектов на территории наших отрядов. Дополнительно, стоит упомянуть план по увеличению медицинского штата: предполагается, что в каждом отряде будет до пяти медицинских специалистов, среди которых будут четвертые офицеры. При этих словах у меня перехватило дыхание. Это был очень схоже на тот план, который я долго разрабатывал. Сжав кулаки я мысленно попытался успокоить себя. — Господин Баклан любезно принес с собой детализированные документы планирования всего проекта, — продолжил капитан Саске, протягивая мне плотную папку с твердой обложкой. — Ты можешь изучить их, чтобы ознакомиться с деталями. Я аккуратно открыл папку, и мои глаза быстро скользили по страницам, пытаясь уловить суть текста и выявить знакомые отрывки. С каждой новой страницей я все более осознавал, что большинство идей и решений были заимствованы прямо из моего проекта. Разница заключалась лишь в добавленных оборотах и фразах, предназначенных для создания иллюзии оригинальности. Бессмысленные сравнения добавляли ненужной объемности. Значит… моему проекту они говорят «интересно», и затем сразу же берут его, переписывают, не меняя практически ничего, и отдают какому-то выскочке, чтобы он им занимался? От таких мыслей и осознания, что Совет просто воспользовался моими наработками и приписал их кому-то другому, кровь у меня медленно закипала. Прикрыв глаза, я позволил себе на мгновение отдохнуть от того напряжения, что усиливалось в комнате. Я глубоко вдохнул, пытаясь насытить свое тело свежим воздухом и успокоить ускоренное сердцебиение. Медленно выдохнул, стараясь вытеснить из сознания всю негативную энергию. Когда открыл глаза, то увидел, как капитан смотрит на меня с изучающим взглядом, полным осмысленности и совмещенного с нотками сострадания. Он, по всей видимости, уже ознакомился с документами ранее и догадывался о моем потенциальном негодовании. Баклан игрался с каким-то кристаллом, но когда я на него взглянул, его глаза тоже поднялись и встретились с моими. На его лице заиграла едва заметная улыбка, словно он издевался над ситуацией. Я чувствовал, как моя злость становится все более ощутимой. Мне казалось, что этот человек не только знает, что я стоял за разработкой проекта, но и наслаждается моим разочарованием. Каждая часть моего существа кричала о том, чтобы встать и дать выход своему гневу, ведь он был как зуд, от которого почти невозможно было удержаться. Хотелось выхватить меч и разрубить его на куски. Вот только глубоко внутри я понимал, что резкое действие может только ухудшить ситуацию. Вернув папку капитану, я посмотрел ему в глаза пытаясь таким образом успокоится. Желание ощутить кровь на своем клинке было всепоглощающим. — Ознакомились? — поинтересовался он. — Так точно, капитан, — ответил ему, глубоко вдыхая и выдыхая. — Неплохой же проект, не так ли? — внезапно, с издевательским тоном, произнес Баклан, намеренно подчеркивая каждое слово. — Я, знаете ли, очень тщательно над ним работал. Дни и ночи. На мгновение наступила звенящая тишина. Капитан продолжал смотреть в потолок, выпуская клубы дыма, однако я чувствовал, что он внимательно следит за мной, пытаясь предугадать мою реакцию. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Каждое слово Баклана было как игла, вонзившаяся в мое сердце. Однако главное в таких моментах — не терять самообладание. Поддаться импульсу и ответить ему грубо — значит проиграть эту психологическую битву. — Конечно, неплохой, — ответил я, стараясь держать свой голос спокойным и уверенным, — впечатляет. Надеюсь, он принесет пользу отрядам. — При этом я улыбнулся, показывая, что готов играть по его правилам… до поры до времени. Придет еще мое время. — Вот и прекрасно, — с удовлетворением кивнул Нара, изучая меня сверкающими глазами. Его высокомерный тон подчеркивал его уверенность в своем превосходстве. — Я искренне рад, что вы цените мою инициативу и признаете, что мой план имеет потенциал. И что особенно интересно, — он достал из кармана маленькую сверкающую печать, — Совет 46 предоставил мне эксклюзивное право ревизора всех медицинских практик в отрядах. И, как вы можете видеть, это право подтверждено печатью Королевской Стражи. Итак, господин четвертый офицер, предполагаю, у вас не возникнет возражений против того, чтобы я непосредственно узнал о ваших методах работы? Верно? — Что, серьезно? — спросил я. — Серьезно, — он, похоже, не уловил моего легкого сарказма. — Серьезно-серьезно, — протянул я и выдохнул. — Тцк. Ладно. Когда бы вы, господин Баклан, хотели это увидеть? — Можно было бы даже и сегодня, если капитан не против, конечно. — Не против, — выдохнул капитан Саске. Было видно, что он хочет побыстрее избавиться от этого человека. И теперь я понимаю, почему он еще не прибег к своей духовной силе, чтобы расправиться с ним. Если Баклан получил печать Королевской Стражи, то нет никакой административной силы, способной отменить её. Только сама Королевская Стража. Это административное решение имеет внушительную весомость. — Тогда пошли, — сказал Баклан. — Господин капитан, вы присоединитесь к нам? Было бы здорово, если бы вы сразу заверили, что я свою работу выполнил. — Без проблем, — кивнул капитан. — Но давайте сделаем это побыстрее, потому что у меня еще много запланировано на сегодня. — О, конечно-конечно, господин капитан, — сказал «ревизор», поднимаясь. — Пошли, — произнес капитан, также поднимаясь. Он погасил свою трубку и направился в сторону «сарая», где я и проводил свою медицинскую практику. Теперь он уже совсем не напоминал тот старый сарай. Я попросил рядовых помочь мне с перестройкой, и теперь здесь стоял небольшой домик с двумя комнатами. В одной комнате было две кровати для пациентов, а вторая оборудована рабочим столом и еще одной кроватью. За столом стояла большая полка со всеми медицинскими карточками членов отряда. Баклан начал осматривать мое рабочее место, заложив руки за спину. Его охранники, которые, видимо, принадлежали к какому-то клану, следили за ним внимательно, но не решились войти в домик. Хоть спасибо за это. «Ревизор» достал небольшую бумажку из кармана и начал что-то сверять. Время от времени он недовольно качал головой и делал пометки карандашиком. Меня это начинало раздражать. Здесь все сделано правильно, логично и четко. Не думаю, что меня в ближайшее время кто-то сменит на посту четвертого офицера. Но сейчас главное — чтобы я понимал, что происходит. А не как обычно. Затем Баклан Нара начал осматривать территорию вокруг домика. Что ему еще нужно? Мое желание дать ему отпор росло, но я сдерживал себя. Это только на один день. После этого он уйдет проверять другие отряды. Интересно, как он будет общаться с четвертым отрядом и его капитаном Унохана. — Что могу сказать, — начал Баклан, завершая свой обход. — Здесь еще много работы. Клиника должна соответствовать стандартам. Не понимаю, о чем он. Стандарты, которые я указал в документации, соблюдены до последней запятой. Если только они не внесли изменений, о которых мне не известно. — А пока не соответствует, — пожал плечами он. — Еще много работы впереди. — Можно ли получить документ со стандартами? — спросил я, выдавливая улыбку. — Ах, конечно, как я мог забыть! — воскликнул он, стукнув себя по лбу. — Вот, пожалуйста. Он протянул мне две бумажки. В одной были описаны стандарты до мельчайшей детали: например, на каком расстоянии от стены должен стоять горшок с цветами или какие книги и где должны стоять. Это выглядит как полный бред. Еще больше меня удивили пометки к некоторым товарам: например, «Подушка со печатью клана Куно» или «Стульчик от мастера по дереву Кучики Комода». — У меня вопрос, — начал я. — Обязательно ли все вещи должны быть именно такими? Или обычный стульчик тоже подойдет? — Все должно быть точно как в бумажке. Например, этот стульчик должен быть сделан мастером Кучики Комода. — А что, если я не смогу его достать? — спросил я. — Тогда мне, как ревизору, придется закрыть клинику и отправить доклад Совету и Главнокомандующему. О том что такой-то офицер от такого-то отряда отказывается признавать стандарты, установленные Советом и Королевской Стражей. Уверен, второй отряд с удовольствием проверит такого офицера на попытку мятежа против Короля Душ. Какой абсурд. Кто в своем уме решил контролировать даже такие мелочи? Если из-за закрытия клиники какой-то шинигами умрет, потому что не получит помощь вовремя, кого сделают виновным? Логично предположить, что виноват будет тот, кто закрыл клинику. Но в нашем мире логика далеко не всегда работает, так что виноватым, вероятно, назначат медперсонал. — Ладно, — кивнул я, желая, чтобы он поскорее ушел. — Я постараюсь исправить это. Моя улыбка была на вид сладка, но внутри меня кипела ярость. Общество Душ не так велико, и мы еще встретимся. Ты еще узнаешь меня.