Желанная для Альф

Анна       Неделя пролетела слишком быстро и почти незаметно для меня. Я познакомилась с Ритой — девушкой Алексея Михайловича. Она оказалась очень приятной улыбчивой девчушкой, и, по-моему, как выяснилось, даже младше меня. Вот этот ловелас, который охмурил её — папочка моих мужчин! Моих! Я уже свыклась с этой мыслью. Да-да-да! Мне хорошо с ними, даже очень…       Я даже не предполагала, что буду такой счастливой и потеряю голову от любви. Мне действительно было не по себе каждый раз, когда они уходили. Очень тяжело без них. Нужны мне как воздух. Нет, я прекрасно понимала, что им нужно работать, решать проблемы поселения, но я в полной мере ощутила, насколько сильно нуждаюсь в них. В прямом смысле этого слова. Физически ощущаю к ним эмоциональную привязанность. Как это? Да очень просто! Эта тяга оказалась поистине сильной, и не просто сильной — бешеной, неконтролируемой, всепоглощающей. Это не только первобытная страсть, но и то, что они пробудили внутри меня. В первый день их отсутствия из-за работы я готова была лезть на стену уже через несколько часов. Благо мои ребята тоже долго не выдержали без меня и по прибытии распластали меня прямо на кухонном столе, где я готовила им еду, чтобы хоть как-то занять свои мысли и руки. Только теперь уже Кирилл яростно вколачивался в мою истекающую соками киску, а Ярослав неистово буравил мой рот. Понимаю, что наши отношения какие-то развратные, порочные, неправильные, но мне плевать! Плевать, потому что мои мужчины делают меня по-настоящему счастливой! Плевать, потому что я желанна! И любима!       Ах, да, Рита, точно! Она выше меня, с широкой и доброй улыбкой, от которой появлялись ямочки на розовых щечках. Она очень располагала к себе, потому что казалась милой и добродушной. А распущенные рыжие вьющиеся волосы очень подчеркивали её привлекательность и удивительные зелёные глаза. И вообще, я заметила, что здесь все девушки выше меня минимум на голову. Таких коротышек, как я, здесь не наблюдается. Да и с возрастом у них странные дела творятся. Вон Алексею Михайловичу, между прочим, уже девяносто лет скоро, а он в полном расцвете сил! Моим мужчинам чуть больше пятидесяти, как оказалось. Я долго не верила в подобное. И как в такое можно поверить, ведь они выглядели немногим старше меня?! Не укладывается в голове, как такое возможно вообще!       От Ритули я узнала много интересного о кланах и оборотнях в целом. Она мне сказала, что у Омег тоже должен быть замедлен рост клеток, что приводят к старению и изнашиванию организма. По её мнению, во мне это тоже есть, потому что мне тридцать, а выгляжу на двадцать. А я всегда считала, что это генетика, доставшаяся от мамы. Она тоже прекрасно выглядела в свои пятьдесят с хвостиком, ровно до тех пор, пока не заболела. Нас все считали сестрами, что мне безумно льстило, а вот её это пугало. Она всегда одевалась незаметно, никогда не выставляла напоказ свою прекрасную фигуру, хотя похвастаться, несомненно, было чем. В свете последних событий теперь это всё казалось странным. Даже очень. Она оберегала меня всё это время, будто опасалась за меня и мою жизнь. Может, именно поэтому она торопила Макса со свадьбой? Я помню тот неприятный разговор в день их знакомства. Для меня неприятный, потому что я не ожидала такого напора от мамы. А Максик тогда без проблем принял весь удар на себя и согласно кивал головой, мол, хоть завтра, люблю-не-могу-готов-жениться! Неужели она могла знать, кто я? Может, потому что и она сама была такой? А может, я сама себе всё это накрутила, и ничего подобного не было. Теперь уже и не узнать ничего.       А мои ребята не столь разговорчивые, как бы мне этого ни хотелось. Любые мои попытки что-то узнать и расспросить в подробностях заканчивались в постели. Так они затыкали мне рот, показывая во всех позах, что я принадлежу им. Так что пришлось пытать обо всём Ритку. Она сказала, что почти ничего не знает про Омег. Про таких, как я, уже долгое время не говорят, истории о них стали что-то вроде легенд. Что всё это мне могла бы пояснить Айва. А милая бабушка никак не приходила в себя, даже несмотря на все усилия Ритули. Её внучка косо и злобно пялилась на меня каждый раз все это время, брезгливо фыркая себе под нос, будто это я виновата во всех её невзгодах. Единственное, в чем я действительно была виновата, так это в том, что забрала у неё женихов, на которых у неё, видимо, были грандиозные планы. А её бабка импонировала мне, между прочим, я как-то сразу прониклась к ней, и мне очень не хватало её поддержки и чудных, своеобразных речей. Иногда я помогала Рите, когда она проводила какие-то обряды над бесчувственной, мирно спящей бабушкой и поила её какими-то отварами. Я не могла не участвовать в подобном, хоть это и казалось безумием. Она ведь первая, кто поддержал и приободрил меня, когда я попала в поселение к братьям. Такие люди светятся добром. Я не ощущала от неё зла, в отличие от её внучки, точнее, правнучки.       Я выяснила, что мои мужчины — очень загадочные и могущественные личности своей общины. Недаром они — Альфы. И не только своей, между прочим. Их боятся и уважают абсолютно все. Двое Альф в клане — прецедент, которого не случалось никогда. Впрочем, как и истинная для них, тоже одна на двоих. Это было впервые. И это безумно пугало.       Рита сказала, что помимо ритуала пар, необходимо провести обряд истинности. Что-то типа свадьбы, которую должны благословить и одобрить предки. Прекрасно, блин! М-да… Благодарствую…       Были там уже, не очень понравилось.       Брак портит отношения, заставляя воспринимать свою пару как должное. Уж я-то знаю, проходили. Но меня снова никто не спрашивал почем зря! Рассчитав наши даты рождения, положение звёзд и всякую подобную чушь, она выяснила, что обряд нужно провести до конца следующей недели. Неожиданно, надо признать. Слишком быстро! Очень быстро! Скоропалительно, а для меня — скоропостижно, так как жизнь моя будет закончена, стиснута тисками новых серьёзных отношений, коих не просила. Такой обряд должна была провести Айва. Нет, Ритка, конечно, тоже могла это сделать, но как-то не так, потому что с предками рода должен общаться шаман племени, который обращался к ним не единожды. Помимо самой церемонии, всё должно закончиться брачной ночью. Условия — как и при ритуале: с одновременным соитием и кульминацией. А моих-то суженных двое! Не один, блин! И как мне их принять в себя одновременно с таким-то добром?! Совет от новой подруги — а чё такого? Она-то справляется, а там и батя — огонь! Она знает, как никто! Главное — расслабиться и получать удовольствие! Ха-ха-ха! Это она пошутила, конечно, молодец!       Черновы оказались настолько важными в этой общине, что заменить их некому, а дел — невпроворот. Ритуля, конечно, поделилась со мной некоторыми вещами, но мне безумно не хватало своих. Тем более, мне было велено перестирать их несколько раз, ведь от них пахло женщиной отца. Но в конце недели мои мужчины сжалились надо мной и обещали отвезти меня домой разобраться со всеми делами и уволиться, в конце концов. Отпуск заканчивался, нужно было что-то решать с работой и остальными проблемами. Но Ярослав решил это в два счёта, сказав, что им нужен ещё один бухгалтер в штат, так как женщина, что работала у них, нуждалась в помощнице. Я прекрасно понимала, что, скорее всего, они это придумали сами, выбив ещё одну штатную единицу для меня. Но всё равно было приятно, что ради меня они готовы на многое, лишь бы я была рядом. Макс ничего подобного никогда не делал ради меня. Ему было насрать на то, где я работаю и чем занимаюсь. Он всегда заботился только о себе и своих собственных интересах. Теперь я вижу это наверняка, а на тот момент будто глаза были застланы пеленой. Как он там, кстати? Максик? Нужно официально с ним развестись и забрать все свои вещи из дома, поделив имущество.       Рита пояснила, что пока она будет заботиться о ведьме, выводя её из этого шаманского транса или коматозного летаргического состояния, мне с ребятами нужно всё закончить как можно скорее и заниматься сексом как можно чаще, чтобы сбить свой истинный запах Омеги. Куда уж чаще-то? — хотелось спросить. Кто это такая, Омега, и с чем её «едят», я так и не поняла до сих пор. Единственное, что я усвоила, так это то, что быть ею, и чтобы все вокруг об этом знали — не сахар. Уж не знаю, почему такая охота велась в своё время на таких, как я, но чувствовала я себя самой обычной девушкой, ничем не отличавшейся от других. Хотя откуда мне знать, как чувствуют себя они?! В общем, самая обыкновенная я. Но Рита была со мной не согласна, говоря о том, что даже она ощущает, что я не просто человек, и поэтому была так непреклонна в своих решениях. Ещё она сказала, что Омега — обычная женщина, совместимая с оборотнями и способная подарить любому из них потомство, независимо от вида. И что если об этом узнают другие, может случиться что-то нехорошее. Но так как меня пометили Альфы самого сильного клана Центральной России, мне не о чем беспокоиться. Остаётся надеяться на лучшее и просто жить. Так думала я…       Алексей Михайлович одобрительно улыбался нам каждый раз, когда мы с Ритусей болтали о «женском», о «медведях». Я сдружилась с ней. Даже очень. Только вот когда мы прощались, отец моих суженых каждый раз уходил недовольный, постоянно обнюхивая меня со всех сторон. А когда я, удивлённая, спрашивала об этом Ритку, она лишь махала рукой, что, мол, всё в порядке. Он просто огорчен, что не чувствует во мне плода любви со мной своих сыновей. И тогда я призналась рыжеволосой девчушке в своём самом большом секрете, что он и не дождется его, так как я бесплодна вовсе. На что она от души посмеялась, провела руками возле моего живота, затем головы, что-то красноречиво помычала, закатила глаза в предобморочном состоянии и упала практически замертво у моих ног. Прекрасный ответ, блин! Что такого-то? — Не время, значит, пока! — сказала рыжеволосая, уходя. — Но уже совсем скоро… — услышала я от неё, когда стояла на крыльце, провожая взглядом рыжую волнистую шевелюру подруги.        А я после этого полночи не спала, закрывшись в спальне и рыдая в три ручья. И почему меня никто не понимает? Почему никто не хочет принимать мой диагноз, питая меня бессмысленными надеждами? Конечно, Яр не выдержал первым и выбил дверь, влетев ко мне на взбешенных крыльях любви, а Кирилл корил его за несдержанность. — Вы должны отпустить меня! — хлюпала я носом, пока ребята обнимали меня со всех сторон. А я уткнулась лицом в грудь Кира, тихонечко истеря. — С чего бы? Тебе настолько плохо с нами? — сзади рыкнул Ярослав, щекоча мою шею своим носом. — Н-н-нет! Конечно, нет! — возмутилась я, гладя своими пальчиками его руку, что обнимала меня за живот под его широкой футболкой. Не могу до сих пор объяснить причины, но спать в их одежде — для меня неслыханное удовольствие. — Мне очень с вами хорошо! И я очень счастлива, честное слово! Просто это я не смогу сделать вас счастливыми! От меня лишь одни проблемы! — еле-еле произношу, снова заливаясь слезами. Вдруг слышу раскатистый смех с обеих сторон. — Ванилька, наша маленькая любимая Ванилька! Мы безумно счастливы с тобой! О чём неоднократно говорили! Сладкая наша, не говори такие глупости нам никогда, пожалуйста! — произносит Кирюша, глядя прямо в моё зарёванное и опухшее от слёз лицо. Улыбается так нежно и искренне, что моё сердце рвётся на части. Я верю, что сейчас так и есть, что они счастливы со мной. И я тоже, несомненно, это чувствую. Просто… просто… — Вы не всё знаете обо мне, — говорю чуть слышно, поднимаясь на колени. Ребята облокачиваются спинами на огромную деревянную спинку кровати, с сомнением глядя то на меня, то на друг друга, будто общаются между собой. Бесит. Недовольно поднимаю бровь, намекая, что где больше двух — говорят вслух. — И что же такое страшное мы должны узнать о тебе? Ты кого-то убила? Или являешься тайным агентом КГБ? — спрашивает Ярик, улыбаясь и сжаливаясь. — Нам ждать проблем, Штирлиц? — Это не смешно! — вытираю слёзы с лица, улыбаясь Ярославу. — Согласен, шутить — это по части Кира. Я тут не силён, — хмыкает Яр. А Кирилл ржёт, кивая головой. — Я серьёзно! Если я вам сейчас кое-что скажу, вы меня тут же бросите! Нужно было раньше вам признаться, а не тянуть кота за яйца, — злюсь на себя, понимая, что и правда дотянула ситуацию по самое небалуй. — Не существует такого, из-за чего бы мы тебя «бросили», как ты сама выразилась. Даже если ты сама уйдёшь, мы будем тебя преследовать до конца твоих дней. Как самые настоящие маньяки. Мы же связаны теперь, забыла? — улыбается Кир, подползая ко мне. — Мы всегда будем знать, где ты и с кем! — Я серьёзно! — вытягиваю руки, останавливая Кирилла, чтобы не подходил ближе. Тяжело и глубоко вдыхаю-выдыхаю. Вижу, что ребята немного напрягаются. — Сейчас, только соберусь. Значит так. Я это… Я не смогу подарить вам детей. Я бесплодная. Вот. Простите! — как на духу выпалила я и зажмурилась. Боюсь услышать: «Тогда нахер ты нам нужна?!», «Пошла вон!» — ну или что-нибудь подобное.       Только вот не слышу ничего подобного. Чувствую только, как Ярослав берёт меня своими пальцами за лицо, поворачивая в свою сторону, и крепко целует меня в губы, раскрыв их своим языком. Сначала нежно и сладко, но потом его поцелуй становится жестче и глубже, погружая меня уже в привычные эмоции страсти и похоти. Его язык крепко сплетается с моим, не давая ему разорвать нашу связь. Будто узлом завязывает наши тела и души. Кирилл же задрал чёрную футболку до моей шеи и нежно гладит мою грудь, накрыв её широкой ладонью и одновременно целуя мою шею. Он языком чертит дорожку, спускаясь к ключицам, сжимая мои холмики. — Нам только ты нужна, Анют! — говорит мне Яр прямо в губы. — А малявки — это, конечно, приятный бонус к нашей любви. Но даже если их и не будет, любить меньше мы тебя не станем! Поверь, детка! — Он прав, Ванилька, — вторит ему Кир, покусывая мою грудь. — Ты наше — всё! Не думай об этом! Пусть всё идёт своим чередом. А пока мы сделаем всё возможное, чтобы ты забыла обо всём…       Кирилл целует мою грудь, а Ярослав мокрые от слёз щёки и губы. Мне кажется, они решили показать мне, насколько сильно я им небезразлична. И под их напором я снова таю. Боже, когда же я снова начну здраво мыслить и контролировать своё тело? Жар снова приятными волнами желания накатывает на меня. Но это не тот жар, от которого скручивало всё тело от боли и потребности секса и похоти, а тот, что разжигает огонь страсти истинной. Тот, от которого ноги сами раздвигаются, прося о большем свою пару. Тот, от которого кипит кровь и стоны разносятся по всей комнате. — Боже, малыш, никогда не перестану боготворить предков за тебя! — шепчет Ярик, спуская свои штаны, обнимая меня и укладываясь сверху, отпихнув Кирилла, который начал рычать. Яр привстал на колени и оскалился в ответ, сжимая кулаки. — Только этого мне не хватало! — возмущаюсь я и сама кидаюсь на Ярослава и перекатываю его на спину, пытаясь успокоить его. *** Кирилл       От бушующей внутри ревности готов наброситься на собственного брата! Правда, потом быстро успокаиваю себя, понимая, что не совсем ревность это, а чувство собственника Альфы. Тупое, съедающее изнутри ощущение того, что она только моя! Единоличник требует её только себе, кипятя кровь своей ревностью, разжигая в душе страшный костёр, мутя сознание. Головой понимаю, что не могу перечить своей паре. Должен подчиняться ей в равной степени, как и она нам. Что её чувства — это мои чувства. Что она дана нам двоим! И не потому, что она Омега. А потому, что Яр и я — одно. Мы братья. Близнецы. Вместе мы — сила. Вместе мы — гордость племени. Его Альфы. И вместе должны и обязаны любить свою истинную, даже если она и предпочитает одного больше, чем другого. Мы сами с таким столкнулись впервые. Поэтому как действовать — тоже не знаем. Знаю, что не хочу, чтобы наша Ванилька выделяла кого-то одного из нас. Внутри что-то сжимается от мысли, что я ей не нужен. Прислушиваюсь к себе. Но сам мой зверь не взволнован и вполне спокоен. Только возбуждён безмерно, подхватив эмоции моей второй человеческой сущности. Он знает, что всё хорошо, в отличие от меня. Это меня успокаивает. Я понимаю, что это всё навязано неуверенностью моего человеческого начала. Обычным людям подобные эмоции не чужды. И сейчас я в полной мере их ощутил. И будто прочитав мои мысли, оседлав брата и стянув с себя его футболку, наша сладкая девочка тянется ко мне. До боли хочу оказаться в ней! Она сводит меня с ума! Кто бы мог подумать, что я буду очарован обычной женщиной. Но той, которая воплотила в себе все мои мечты. Она — само совершенство. Она безупречна. И она — вся моя! «Наша!» — поправляю себя, улыбаясь, медленно двигаясь в сторону любовников.       Ярослав уже насадил Анюту на своё сверло, которое страстно буравит её пещерку. Она сидит лицом к брату, скачет на нём, а я раздеваюсь и становлюсь за её спиной. Весь в предвкушении. Знаю, что в этот раз она не отвертится. И не потому, что заставлю её, наконец, сделать ЭТО, нет! Просто потому, что она доверяет. Уже доверяет. Полностью и всецело. Душу и тело. Она знает, что никто из нас двоих не способен обидеть её. Она знает, что мы — одно целое. Мы связаны. Наши судьбы и души сплетены отныне и навеки. Лично мне не нужно никакое благословение предков. Я и так знаю, что она послана мне ими, что они уже давно благословили наш странный тройственный союз.       Я становлюсь со спины и целую Анютку в шею, прямо в позвоночник, как она любит. Это одна из её эрогенных зон. Я знаю. Выучил её, как облупленную. Улыбаюсь. Без ума от неё! Аня выгибается и стонет. О, да, малышка! Её всхлипы и стоны — музыка для моих ушей. Никогда не устану их слушать. А то, что их вызываю именно я в данный момент — наивысшая оценка, греющая мою эгоистичную натуру. Яр сгибает колени, и я устраиваюсь поудобнее, пристраиваясь к булочкам моей Ванильки. Не иду напролом, но и не тушуюсь. Трусь членом о её копчик, зажав его между нашими телами. Провожу языком по плечу и снова прикусываю свою метку. Анюта опрокидывает голову мне на грудь и мычит, постанывая. — Не бойся, моя сладкая девочка, я не сделаю тебе больно! Доверься мне, — шепчу ей в губы. Она моргает, видимо, до неё медленно доходит, что именно я хочу. — Я люблю тебя, Ванилька, и никогда не причиню вреда! — глажу по её скуле, и она улыбается мне. Я благодарно киваю и впиваюсь ей в губы. Мне нужна её смазка, много смазки, чтобы не причинить вреда, поэтому поднимаю её с члена брата и сам погружаюсь в неё, не в силах сдержать стон блаженства. О, Боже, быть в ней — это и правда ни с чем не сравнимое удовольствие. Яр нетерпеливо рычит, а я улыбаюсь. «Обойдётся, гад!» — думаю, продолжая погружаться в пещерку любимой, смазывая свой агрегат её сочившейся влагой. — Какая же ты мокрая, моя нежная, родная, любимая… М-м-м… — Чёрт, Кир! — подаёт голос Ярослав, скалится, пытаясь отобрать Аню у меня, потянув на себя. Она соскакивает с моего члена, и Яр резко врезается в её лоно, вырывая всхлип и протяжный стон из уст нашей истинной. Ей хорошо. Вижу вздох облегчения брата. Он переживал. Но даже он, такой импульсивный и резкий, не сможет сделать ей больно. Её тело создано для нас. Зверь не позволит даже нашей второй человеческой сущности ей навредить, если та перестанет себя контролировать. За это и нужно быть благодарным истинности. Даже от нас здесь ничего не зависит. Я жду несколько секунд, наблюдая за ними, и кладу свою ладонь ей на поясницу, прогибая Анюту в спине. Она укладывается на грудь брата, и я сминаю её сладкие булочки пальцами, не в силах сдержать себя. Медленно массирую их, продвигаясь к запретной дырочке, немного надавливая на неё большим пальцем в такт неторопливым движениям Яра. Ванилька стонет, прогибаясь, пытаясь насадиться одновременно на мой палец и член Яра. Намёк понят. Она готова.       Держись, родная!       Убираю палец, размазывая по стволу её влагу, и подношу головку ко второму входу моей девочки, чуть надавливая. Замираю, когда на четверть оказываюсь внутри. Боюсь, что отпиздит меня, если ненароком испугаю её. Блядь! Боже, помоги! Стискиваю зубы до боли. Как же тут тесно и узко. Выпад назад, толчок. Её стон. Яр пока не двигается, даёт возможность нашей сладкой Ванильке привыкнуть к новым ощущениям. Снова замираю на время. Повторяю движение, постепенно продвигаясь дальше. Лишь бы не сорваться и не пуститься в пляс раньше времени. Останавливаюсь, когда оказываюсь в ней полностью. Член пульсирует, готовый взорваться от новых ощущений. Жарко. Тесно. Безумно хорошо. Не хотел вспоминать, но с Иркой было всё не так и не то! Моя девочка, моя сладкая Аннушка — невероятная! Теперь я понимаю, когда говорят о том, что секс с истинной — настоящее наслаждение! Будто в раю каждый раз бываешь. Они правы! Потому что в такой момент происходит не только слияние тел, но и душ.       Яр подстраивается под нас, и Анюта упирается руками возле его плеч для устойчивости. Сначала наши движения медленные и неторопливые. Мы все стонем в унисон, понимая, что каждый из нас на грани. Вдруг моя сладкая девочка сама начала насаживаться на нас всё резче и чаще. Мне нравится, когда она берет инициативу в свои руки, но сейчас всё слишком быстро может закончиться, потому что к её размерам мне тоже нужно привыкнуть. Удивлённо смотрю на брата, вижу такой же в ответ. ОН тоже долго не выдержит. Улыбаюсь. Ему нравится её прыть. Хватаю свою Ванильку под грудью под её громкий стон, говорящий о том, что она вот-вот, прямо сейчас… — Да-а-а! — кричит она, оглушая нас с братом. И я чувствую, как её сфинктер начинает сокращаться. Твою мать, такое чувство, что она сейчас переломает мне всё моё добро. Но мне так хорошо, не передать словами! Я громко рычу, запрокинув голову, когда моё семя орошает её нутро. И Яр тоже издаёт полурык-полустон, изливаясь в лоно нашей девочки. Не знаю, сколько времени так прошло, но мы всё ещё едины, лежим, повалившись набок, пытаясь отдышаться. — Вау! — первой очухивается Анюта. — И я столько раз отказывалась от этого? Дура! — тихонечко хихикает, обнимая нас обоих. И я улыбаюсь в ответ, крепко обнимая нашу любимую. Ярослав ползет к нам своей рукой, щекоча нашу Ванильку, показывая ей, что абсолютно солидарен с нами. Мы так и засыпаем. Лучшего для себя я и не просил. Она — всё для меня. И любого, кто посягнёт на нашу пару — ждет ужасная кара! Не завидую ему. Того настигнет страшная участь возмездия! И смерть — это то, о чём он будет молить…