Шабишь?

Он всегда мог отвлечься от своих мыслей на крыше. Но в последнее время делал это редко, не потому что ему не хотелось, он просто забыл. Забыл эту крышу. Забыл её. Кого её? Крышу? Или его маленькую?  — Вань,ну ты где? Идёшь? — крикнула маленькая брюнетка в сторону лестницы. — Иду,иду маленькая! — мальчишеский голос буквально сразу же ответил девчачьему. -Давай,я уже плед растелила и подушки красиво положила, — девчушка аккуратно располагала подушки, время от времени отползая немного назад, чтобы посмотреть, как это выглядело со стороны. — Ну ты прям кудесница,Сень, — внезапно тихо вошедший на крышу мальчик успел напугать ребёнка, от чего та,немного вздрогнула. — Спасибо.. — смутившись сказала девочка. —Ну что? Будем праздновать? — радостно спрашивает Ваня и улыбается Сене, а та, видя его лучезарную улыбку тоже начинает радоваться и морщиться от солнца, которое падает на её смешное личико.  Кислов невольно любуется ей несколько секунд, но затем, опомнившись, начинает наливать в принесённые из дома стаканы лимонад, купленный в соседнем ларьке. Они весело что-то обсуждают, но мальчик вдруг встает на колени и торжественно начинает говорить речь. — Уважаемая Ясеня, я поздравляю вас с вашим днём рождения и хочу пожелать вам самых долгих лет и множества кукол! — поднимает стакан,выпивает сладкую жидкость и вновь принимает сидячее положение. — Большое вам спасибо, Иван! —заливисто смеется и подползает к другу, обнимая его. Он тоже обнимает её и вдыхает запах малинового шампуня, которым девочка недавно хвасталась перед ним, говоря о том, какая у него красивая упаковка, а парнишка улыбался, радуясь за свою маленькую подружку. — Еще чуть-чуть и будешь как я, —говорит Кислов, отстраняясь от неё, — Тебе уже целых восемь лет! Всего то три годика потерпеть. — Ага,как же, — отвечает ему подруга, шутливо надувая губы, — Тебе к тому моменту будет уже 12! Получается, ты всё равно будешь старше меня. Кислов в качестве ответа высовывает язык и они оба начинают смеяться, не переставая корчить друг другу всевозможные рожицы. Надев свои любимые и единственные кроссовки, взяв наушники, а также проверив заряд на телефоне, Ваня выходит из квартиры не закрывая ту на замок, и идет к лестнице, которая в свою очередь идет прямиком на крышу.  — Вань,привет, — тихо здоровается сероглазая девочка, — у меня для тебя новость. — Привет, какая? — отвечает тот и смотрит ей в глаза,в предвкушении. — Она не очень хорошая.. — стыдливо опускает глаза в землю и вытирает подступившие слёзы, — я уезжаю завтра утром.  — В смысле? Куда уезжаешь? К бабушке на каникулы? — в его глазах числится непонимание и он метается ими по лицу Сени. — К бабушке, но не на каникулы, — она видит как друг дёргает головой в непонимании и закрывает глаза, дабы унять гнев.  — Сеня, не шути так! Тогда зачем ты уезжаешь? Навестить бабушку? Зачем? Скажи мне, — Ваня пытается мысленно подготовить себя к плохому ответу, но всё ещё надеется на хороший. — Я уезжаю навсегда, — четко и быстро выговаривает восьмилетняя девочка. — Это шутка такая? Я же попросил так не шутить, зачем тебе уезжать навсегда? — его попытки подготовки не увенчались удачей, он не понимал что происходит, он не хотел осознавать ситуацию, которая происходит сейчас. — Ваня! Какие шутки? Разве так шутят? Почему ты не можешь понять меня? — она кричит на него, потому что сама не рада этому событию, и на глазах снова наворачиваются слёзы. — А как тут можно понять? Ты что, сама это решила? Мы же хотели всегда быть вместе, всегда дружить, всегда гулять, а ты просто взяла и всё разрушила! — зрачки десятилетнего ребёнка расширяются от гнева,он смотрит как девочка плачет, но не может двинуться. Он застыл как статуя и смотрел на её слёзы, которые так ненавидит. Ваня не мог обнять её, не мог успокоить, потому что ему было больно. Первый раз в жизни ему было больно и горько. Она была его единственным другом и она же бросила его. Сеня ругала себя за то, что дала слабину, что дала слезам волю. Их глаза смотрели друг на друга и мысленно просили прощения за всё. Они простояли так три минуты, и маленькая девочка не выдержала слишком громкой тишины. Брюнетка убежала к себе в подъезд. Убежала к себе в квартиру. Убежала к себе в комнату, чтобы скрыться от этих глаз, полных ярости и досады. Убежала от него. А он, так и продолжил стоять, таращась в пустое место. Глаза предательски защипало. Ваня медленно обвел свои глазные яблоки через кожу века и потёр внутренние, мокрые уголки глаз, лишь бы не заплакать.  Проплакав весь вечер она уснула, и на утро проснулась уже с опухшим от слёз лицом. Почистив зубы и оглядев своё лицо, которое не выражало ничего кроме горя, девочка пошла к родителям в коридор, те уже держали в руках сумки с вещами и ждали её. Надев сандалии , в её голове что-то щёлкнуло и Ясеня, под возмущённые крики мамы, побежала к своему столику, на котором должен был лежать вкладыш жвачки «Турбо». Найдя взглядом бумажечку с красной «Toyota Altezza», положила её в карман сарафана и ушла. Выходя на улицу, она последний раз взглянула в окно друга, но не найдя его там, горько опустила голову и продолжила идти к машине. Она не знала, что Кислов, как котёнок, прятался за шторкой, чтобы она не увидела его красные от слёз глаза. Поднявшись, Ваня аккуратно сел возле края и закурил свою единственную сигарету. Денег у него практически не осталось. Накоплений хватило ровно на четыре месяца, а чтобы прожить ещё хоть немного, он продал заначку, наценив её и наврав предложением «Там не параша какая-то, все чистое». В целом, два месяца он прожил в достатке, учитывая, что купили у него не маленькое количество грамм. Парень сидел и смотрел на посёлок около двух минут, а потом соединил провода с телефоном и воткнул их в уши. Из наушников лилась песня группы «Три Дня Дождя», которую он так любил. Докурив сигарету, он сбросил её вниз, предварительно не тушив. Потухнет в полёте. Кудрявый откинулся назад, положив ноги на парапет. Теперь Кислов просто лежал и смотрел в понемногу светлеющее небо. Семнадцатилетний почти начал засыпать, как кто-то легко потряс его за плечо, тем самым нарушив покой. Желание накричать на человека, безжалостно вторгшегося в его личное пространство утихло, как только он открыл глаза.