Город Кванджу 6 марта, 1980 год
Лекции, словно колыбельные, усыпляли Ёсана, что уже который час клевал носом. Он пытался внимать каждому слову профессора: щипал себя за руку, сжимал зубы и кусал до крови губы, чтобы хоть как-то сосредоточиться. Но всё было без толку. Причиной его бессонной ночи были разговоры, что окружали его. Пока он сидел в своём особняке, с головой погружаясь в разнообразные науки, он не слышал и не видел ничего. Но как только Кан переступил порог университета, гул вокруг покойного родственника усилился. Воспоминания о том дне нахлынули его снова, этот оглушающий звон пистолета мерещился ему. Когда он был на лекции, когда ел в столовой в окружении друзей, болтавших ни о чём, даже когда шёл по пустой аллее. Мысли были похожи на рой, который заставлял голову трещать. Но, сжав в руке сильнее ручку, Ёсан пристально наблюдал за профессором, что писал на доске замысловатые символы. Вдруг кто-то его слегка дёрнул за плечо. Обернувшись, он увидел своего давнего друга. — Сонхва-я? Но тот ничего не ответил, лишь протянул записку. Прочитав её, Кан тут же принялся писать ответ.***
Не хочешь вместе поесть? Ещё Минги и Чжиун с нами будут.О, здорово! Давайте!
Тогда после лекции в столовую? У нас у всех окно.Да, хорошо.
Что будешь?Ну, как и всегда — кимпаб. Надо ещё Чжиуну прихватить что-то.
Да, надо.***
Лёгкое дуновение весеннего ветра казалось для Ёсана сметающим всё на свете штормом. В веках будто застрял песок, а яркое солнце кололо глаза иглами. Но, натянув на побледневшее лицо улыбку, он осматривал каждого сидящего за огромным столом. Сонхва медленно вытирал руки о мокрое полотенце, его осанка была прямой, словно струна. Педантичность была в каждом движении: начиная от походки, заканчивая тем, как он держал железные палочки в руках, которые он носит с собой в небольшой малахитовой коробочке. Минги же, даже не закатав рукава, с жадностью ел токкпокки. Несмотря на то, что он рос в привилегированной семье чиновников, в нём не было ни доли высокомерия и гордости. Чжиун же лениво перебирал рисовые лепёшки палочками. Он никогда ещё не выглядел настолько подавленно, в его глазах зияли дыры отчаянья. Ёсан хотел было заговорить с ним, но вдруг: — Эй, Минги-я, где ты был на зимних каникулах? — спросил Пак, поправляя и так выглаженный донельзя пиджак. — В Англии, — промямлил Сон, жуя. — Скукотища полная. Я пытался уговорить полететь в Америку, там хотя бы есть казино и игры, но Англия… Господи, я чуть со скуки не помер. Минги, вытирая испачканное в соусе лицо рукавом рубашки, которая стоила ровно столько же, сколько бюджет всего университета, продолжил: — Хотя… там были неплохие таверны. Но, скажем так, туда я больше не вернусь. А ты? — Слушал лекции во Франции, — сказал Сонхва, щёлкая пальцами. — Мне нужно было подготовиться к этому семестру, однако понял, что стоящие знания я смогу получить в Европе, где наука экономики развивается семимильными шагами. — Ботан, — закатив глаза, проговорил Сон. — Почему бы тебе не расслабиться и не наслаждаться жизнью? Будешь всё время так жить, уткнувшись в книгу? — В отличие от тебя, на мне лежит ответственность за мою семью в будущем. И мне будет необходимо хоть как-то управлять нашей компанией, — подняв одну бровь, ответил Пак. — Это только ты можешь себе позволить заниматься гедонизмом. — А ты что делал? — вдруг спросил Ёсан у Чжиуна, что за всё время не проронил ни слова. — Как ты жил вообще? — Как я жил? — с горькой усмешкой промолвил тот. — Я даже не знаю, как это описать. Он, запрокинув голову, усталым, тихим тоном говорил: — Я днями и ночами пахал на рисовом поле за копейки, так ещё и за бесплатно пахал на заводах. — Что? — переспросил Минги, хмуря брови. — С чего это вдруг тебя отправили на завод? — Указание генерала Чона. И президента Но. Теперь всё стало по-другому. — Но ведь… Разве? — Разве, говоришь, — сказал Чжиун. Он, повернувшись к спросившему, с еле заметным оскалом проговорил: — а ты не заметил, что поменялось за это время? С двенадцатого декабря? — И что же? — не понимал Сон. — То, что мы работаем за бесплатно. Что мы под мушкой солдатов. А если ты будешь недоволен, то тебя отправляют на висельницу. — Что? — Сонхва не мог в это поверить. Он, округлив глаза, говорил: — но ведь… ничего не произошло, правда? Что же такого случилось? — А знаешь, что происходит на самом деле? — Чжиун еле сдерживал себя. — Мы стали рабами государства. Каждый пашет на износ, без отдыха, днями и ночами. А всех тех, кто был против, просто расстреливали на месте. Атмосфера в миг накалилась, обжигая лёгкие. Каждый почувствовал витающее в воздухе напряжение. Кровь стыла в жилах, а в горле застрял огромный ком. Пак, выставив руки вперёд, говорил: — Чжиун… Прошу, успокойся. Не нужно так заводиться. Эти слова подействовали на него, как красная тряпка на разъярённого быка. Он резко встал с места и, громко хлопнув кулаком по столу, сломанным голосом проговаривал каждое слово: — Ты… говоришь мне не заводиться? — Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Я знаю- — ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! — перебил Пака он. — ТЫ ДАЖЕ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В СТРАНЕ! ВЫ В ПОСТОЯННЫХ РАЗЪЕЗДАХ ПО ВСЕМУ МИРУ, ДАЖЕ ЖИЗНИ ТОЛКОМ НЕ ВИДЕЛИ. А Я ВСЮ ЗИМУ ПАХАЛ, СЛОВНО РАБ, НА МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОМ ЗАВОДЕ. Глаза Чжиуна были налиты кровью, а на шее взбухли вены. Все сидевшие не могли проронить и слова, безмолвно смотря на друга, что, стуча кулаком о стол, говорил: — ЭТО ГРЁБАННОЕ ГОСУДАРСТВО! ЭТОТ ГРЁБАННЫЙ МИР! ДА Я ЛУЧШЕ СДОХНУ, ЧЕМ БУДУ ЖИТЬ ТАК И ДАЛЬШЕ. Кан, встав, пытался успокоить разъярённого и утонувшего в гневе. — Чжиун-а, прошу! Не нужно- — А ТЫ! — вдруг Чжиун, схватив Ёсана за грудки, говорил: — УБИЛИ ТВОЕГО ДЯДЮ! ЕГО УБИЛИ! А ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ?! ПРОСТО ЗАКРЫЛ УШИ И ГЛАЗА?! — Эй! Чжиун! Успокойся! — прокричал Минги, дёргая того за руку. — Мы с тобой по-хорошему говорили. С чего ты вдруг так разъярился? Крики ни на минуту не останавливались. Казалось, дело дойдёт до бойни. Вдруг Сон, не выдержав, разорвал рукав чужой кофты. — Вы… — на глазах того выступили слёзы. — Вы… вообще ничего не понимаете. Отпустив Кана, он ушёл, оставляя остальных в тяжёлой тишине. Каждый из них был подавлен и огорчён. Особенно Ёсан, что, опустив голову, пытался сдержать слёзы. — Эй, Ёсана, — вдруг обратился к нему Минги. — Ты… не обращай внимания на его слова. Он, наверное, устал, поэтому так и разозлился. Ему нужно отдохнуть. — Да, — поддержал Сонхва. — Не стоит заострять на этом внимание. Давайте забудем этот инцидент и всё. С каждым бывает. Они снова разговаривали так, будто ничего не произошло. Кан не мог поверить в то, что слова, наполненные искренним гневом и отчаяньем, никак их не задели, не затронули их чувства и мысли. Мир, в котором жил Ёсан — красивая иллюзия, где не существовало бед. На кровати пуховые тёплые одеяла, а за столом сытный ужин. Но что же происходило по ту границу, где люди буквально выживали, умирали?***
Слова Чжиуна не могли не заставить задуматься. Даже сидя с учебником в руках в библиотеке в полной тишине ночью, Кан слышал голоса, которые ему говорили:«Ты должен был что-то сделать»
«Это из-за тебя все страдают. Если бы ты прикрыл тогда дядю, то всё, возможно, пошло совсем по-другому»
«Сейчас ты просто зарыл в песок голову и делаешь вид, что всё как обычно. Так же, как и Минги с Сонхва»
«Почему тебя не волнует ничего? Почему ты сидишь, сложа руки?»
«Неужели ты боишься?»
«Трус!»
— Господин Кан? — эхом прозвучало по всей библиотеке. Ёсан, дёрнувшись от испуга, резко обернулся и увидел… — Чонхо? Что ты тут делаешь в такое время? Чонхо выглядел вымотанным: чёрные круги под глазами, осунувшееся лицо, на котором заметно выпирали скулы. Он, пройдя к одному из стеллажей, положил книгу, что достал из потрёпанной сумки. — Я хотел вернуть книгу, — пояснил Чхве. — А вы? — Ну… — Кан помахал учебником. — Учусь. — Вау… это правда впечатляюще, — со слабой улыбкой на лице проговорил Чонхо. Он, сев за стол рядом с Ёсаном, вдруг спросил: — Не тяжело? — Нет, всё более-менее ясно, — проговорил Кан. Разглядывая чужое лицо, он побеспокоился: — что с тобой? Неужели учёба тебя так измотала? Чхве, чуть усмехнувшись, вымолвил: — Если бы только учёба… — Что-то случилось? — Ёсан ближе наклонился к Чонхо. — Что такое? — Ну… ничего такого, на самом деле. Просто по ночам приходится работать на заводе. Кан оцепенел. Он не отводил взгляда от Чхве, что, потирая глаза, продолжал: — На самом деле всё в порядке. Я, наверное, выдержу. — Ты… хотя бы за плату работаешь? — наконец-то вымолвил Ёсан. — А? Нет-нет, — Чонхо покачал головой. — Всё ради государства… Да… Кан мог отчётливо слышать печаль в голосе Чхве. Это угнетало его, заставляло выть от печали. Ёсан ничего лучше не придумал, чем: — Не хочешь завтра со мной пообедать? — Что? — не понимал Чонхо. — Ты… хорошо ешь на перерывах? — Я не ем, — ответил Чхве. — Я стараюсь завтракать дома. Но если не успеваю, то просто… В общем, ничего. — Тогда нам нужно пообедать вместе, — настоял Кан. — Я всё оплачу. — Не стоит! — тут же сказал Чонхо. — Не нужно, правда. Со мной всё хорошо. — Я настаиваю, — отрезал Ёсан. — Я — старший. — Ну… хорошо, спасибо. Буду рад с вами пообедать, — улыбнувшись, сказал тот. — Смотри, — Кан слегка похлопал Чхве по щеке, — совсем исхудал. Да на тебя ни одна девушка не клюнет, если ты будешь таким. Ничего, откормим тебя. В ту же секунду Чонхо смутился: его уши в миг покраснели, а глаза забегали. Ёсан, ехидно ухмыльнувшись, продолжил: — У тебя есть девушка? — Н-нет, — робко ответил тот. — Хм… а тебе кто-то нравится? — Кан наклонился ближе, заглядывая прямо в чужие глаза. — Колись. — Ну… нет? — Врёшь. — Это… мне кажется, просто у нас ничего не получится? — Почему это? — удивился Ёсан. — Ты же довольно симпатичный. И смышлённый, раз сюда на стипендию поступил. — Ну… — Чонхо не мог подобрать подходящих слов. — Мы с… ней из разных миров, скажем так. — Она учится тут? Кто она? — Секрет! — тут же прокричал Чхве. — Ну же, — жалобно протянул Кан. — Я вас познакомлю. Ну давай, расскажи. — Нет! — упирался тот. — Нет и всё. Не скажу. — Ну ладно, — обиженно проговорил Ёсан. — Я всё равно узнаю, кто это. Вдруг на всю библиотеку раздался оглушающий звон. Кан, закрывая учебник, сказал: — Уже пол двенадцатого. Пора идти. — А, да. — Ты где живёшь? — В общежитии. А вы? — Ой, я недалеко от университета в небольшой комнате. Нам всё равно по пути, так что не против, если мы пройдёмся? — Д-да, конечно, — с радостью в голосе проговорил Чонхо.Город Кванджу. 6 марта 1980 год
Ночной воздух заставлял хрупкое тело судорожно трястись, вызывая мурашки по коже. Ёсан, съёжившись, тихо проговорил: — Чёрт, холодно-то. — Вы чего так оделись легко? — спросил Чонхо, оглядывая старшего с ног до головы: на нём была лёгкая рубашка. — Что-то я не рассчитал этот момент, — неловко улыбнувшись, ответил Кан. — В Сеуле можно было не беспокоиться об этом: всегда одевают по погоде. — Вы живёте тут один? — Да, — кивнул головой он. — Что радует, конечно, но свои недостатки тоже есть. Чхве, стянув с себя куртку, накинул её на плечи Кана. Тот, сильно удивившись, протараторил: — Чонхо-я, не нужно. Мне тут не далеко, я сам. — Вам нужнее. Я привык, — сказал младший, хлопая Ёсана по плечам. — Извините, она немного грязная. Я сегодня с завода. — Не переживай! — тут же сказал старший. — Мне… правда приятно, что ты заботишься обо мне. Я завтра её верну, обещаю. — Хорошо. Вдруг вдалеке послышались странные звуки. Кан, приглядевшись, увидел как двое солдат держали тело, что безжизненно волочилось по земле. Будто бы оно было мёртвым. И вдруг на глаза попался разорванный рукав кофты. — Чжиун… — еле слышно прошептал Ёсан, прикрывая рот рукой. По телу мерзким холодком прошёл ужас. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. В мыслях не было ничего и всё одновременно. Но кровью вырисовывалось слово страх. Медленно повернувшись к Чонхо, он увидел, как тот, сжимая кулаки, скалил зубы на солдатов, что переговаривались между собой. — Какой за неделю по счёту? — Из студентов пятнадцатый. — Что-то они вышли из под контроля. За ними нужно внимательнее следить. Чхве сквозь зубы тихо проговорил: — Ублюдки.