Будни крысолова

— Не получится? — спрашивает Брагинский, глядя на согнувшегося перед распластанным трупом Карла. Маг качает головой, укладывает руки трупу на грудь и пытается дотянуться до необходимой души, но та не откликается. — Нет, — слово ломается хрипом и лёгким кровавым кашлем, который Карл вытирает о джинсы, поморщившись. А затем маг смотрит на часы. Секундная стрелка делает два движения, и Карл морщится снова. — Мы не успели. Некромантия полезная магия, нарушающая своей работой некоторые законы мироздания, но именно из-за законов она имеет некоторые ограничения. Тело должно быть относительно целым — травма или полное отсутствие головы означает невозможность поднять труп. Тело должно быть мёртвым не более одного часа, двадцати двух минут и трёх секунд — после истечения этого времени труп не поднимется даже если голова цела. И, самое главное, некромаг способен на поднятие трупа. С последним у Третьего отдела уже сто пятьдесят восемь лет нет проблем, благодаря Карлу. — Значит, ищем как обычно, — если бы жертва смогла рассказать, кто её убил, было бы проще. Но нет, так нет. Придётся искать привычными методами, которые работают почти также хорошо. — Помочь? — Иван оглядывает некромага с головы до ног. Опыт и внимательность позволяют заметить, как того слегка потряхивает, а в волосах прибавляется седины, лишая последних крох натурального каштанового цвета. — Нормально. Сам встану, — попытавшегося встать самостоятельно мага приходится поймать за плечо, чтобы тот не свалился рядом с трупом и тем более не упал лицом в медленно натекающую под телом лужу тёмно-бурой крови. — Хорошо, не сам. — Тебе уже сорок девять, пора себя поберечь, знаешь ли, — Брагинский передаёт Карлу трость с вырезанной на ручке головой гаргульи, которую маг сразу же сжимает, упираясь оббитым металлом кончиком в асфальт. — Мне уже пятый раз как сорок девять, время ещё есть. — И всё же... Карл отмахивается. Некромаги живут долго, аномально долго, но всё равно остаются людьми со всеми их слабостями. Третий отдел помогает менять документы и даёт доступ к клиникам, которые не задают ненужные вопросы, но всё же старость берёт своё рано или поздно. И может поэтому отчасти Брагинский не понимает, в чём смысл цепляться за бессмертие, которое и на бессмертие не похоже. Ты стареешь, ты болеешь, ты умираешь — неизбежно и болезненно для друзей, коллег и близких. Всё же, когда ты не один век работаешь с человеком, ты так или иначе к нему привыкнешь. — На том свете отдохну, а пока у нас есть работа. — У меня есть, а ты можешь ехать обратно в отдел. Отоспаться, выпить свой противный чай и принять таблетки, — Иван ободряюще улыбается, сдерживая смех от недовольного взгляда Карла внутри. — С дочкой пообщаешься, в конце концов. Для неподготовленного человека Эллиза — создание пугающее. Кадавр, собранный из плоти разных людей и существ, с вложенной душой настоящей дочери Карла, которая погибла около двух сотен лет назад из-за длительной болезни. Тогда Карл впервые использовал свою магию, нарушил второе правило и поплатился своим здоровьем за это, но дочь вернул. В искаженном и деформированном виде, нуждающемся в постоянной замене частей, но не обращающем на это внимание. Потому что, несмотря на внешность, это всё ещё восьмилетняя девочка. Весёлая и активная, умеющая влюбить в себя любого, кто её не побоится, и часто посещающая отдел по праздникам. Главное вовремя отводить глаза, когда очередные швы распадаются, обнажая гниющие мышцы и полуразложившиеся органы. В отделе уже все к этому привыкли, а для новичков это своеобразный ритуал проверки на крепость нервов. — Пытаешься от меня избавиться, мелочь? — Пытаюсь дать тебе отдохнуть, старик. Карл фыркает. Между ними не такая большая разница, и Брагинский точно не мелочь со своими силой и ростом, но Карл помнит его ещё зелёным юнцом, только-только направленным в Третий отдел и несколько удивившимся Эллизе, которая в те дни прыгала на одной ноге из-за гниения левого коленного сустава и отсутствия на тот момент замены для него. Но те годы остались в прошлом, Иван набрался опыта, а на Карла с дочерью медленно, но неизбежно надвигается время. И с этим ничего не поделать. — Передашь Эллизе мой привет? В верхнем шкафчике, в столовой, ей от меня подарок, кстати. Его тоже передай. — С чего такая щедрость? — Забыл что ли? Годовщина того, как она судмеда испугала, и он уволился, — посланный Адом судебно-медицинский эксперт оказался противным вампиром. И если дотошность в отделе ценилась, то попытки указать другим, что и как им нужно делать — нет. Особо сильно он недолюбливал тварей и, как оказалось, очень сильно боялся кадавров. Выяснилось это после того, как в очередной раз Карл привёз свою дочь с собой и та попалась судмеду на глаза. После этого он в панике убежал, а на следующий день подал заявление об увольнении, упомянув и обвинив Третий отдел в содержании кадавра. Ад даже выговор не сделал — потому что оснований не было. У Карла было разрешение на содержание, перевозку, транспортировку и сопровождение Эллизы, со всеми печатями. Весь отдел был несказанно рад тому, что следующий нанятый судмед оказалась лучше и добрее, и к Эллизе испытывала почти материнские чувства. — Память подводит, — видимо Карл вспоминает историю, широко улыбаясь от довольства. — Ладно передам. А ты взамен познакомь нас с той гадостью, которая возле тебя крутится. — Что? — Эля говорит, что вокруг тебя кто-то ходит и ты ему разрешаешь. Кто-то тёмный и голодный, а ещё сильный. — А, — Иван понимает. — Может быть познакомлю. — Смотри тут, — Карл, пошаркивая, уходит к своему автомобилю, который и без водителя заводится, готовый к поездке в отдел. Брагинский щурится хитро, а затем возвращается к работе, проводив машину некромага взглядом.