А что, если...

19 ноября 2018-го. 14:23.

      — Ребята, а вы постарели.       — Сатору, тебя не было всего девятнадцать дней.       — Тогда… постарел здесь я?       Вся команда была в сборе в морге Иеири. В своей излюбленной манере Годжо спрятал ладони в карманах брюк, и покачивался на носках. Такой беззаботный вид, будто его только что не освободили из заточения и не угрожали расправой двадцать четвёртого декабря двое шаманов особого ранга.       — И как было в этом кубе? Ты ощущал течение времени? — монашеская одежда всколыхнулась, когда Гето сменил позу в сидячем положении. В его взгляде сквозило нечто нечитаемое. Будто он закрыл на ключ старомодный комод, чтобы позже предаться воспоминаниям в одиночестве. Так выглядели его опалённые бессонницей глаза.       — Сложно объяснить. Это как рутинная работа: дни быстро сменяются, но дожидаться его конца в моменте — долгая скука.       — Нелегко же тебе пришлось, — Иеири глубоко затянулась и лёгким движением выбросила бычок в урну. Сейчас они с Гето походили на брата и сестру из-за схожих синяков под глазами.       — Не преувеличивай, Шёко, вам досталось сильнее. Нобара и Нанами… право, мой кохай — последний человек, кого можно представить мёртвым. До сих пор не верится.       — Простите, — тихий голос виновато прозвучал из-за угла.       — А ты-то чего извиняешься, Иджичи? — Годжо присел на стол и пристально начал разглядывать главного информатора.       — Мне показалось, что вы хотели сказать: «Почему Нанами-сан погиб, а ты всё ещё…»       — Ох ты ж, я по-твоему чудище болотное? — он серьёзно поглядел на Иджичи и назидательно покачал указательным пальцем, будто отчитывал школьника за глупый ответ. — У тебя есть важная работёнка, поэтому соберись.       — А… — от непривычного тона своего коллеги-шутника Иджичи ненадолго сконфузился и неловко поклонился. — Д-да, ко-конечно.       Гонимый противоречивыми чувствами, Иджичи в мгновение ока покинул мрачную комнату с трупами и тремя шаманами, которые не особо далеко ушли от мертвецов. По крайней мере, так выглядели Иеири с Гето.       — Понимаю, вам есть о чём поговорить, голубки? — отточенным движением она вытащила сигарету из пачки и схватила её бледными губами.       — Голубки? — Годжо картинно удивился и переглянулся со своим другом, который явно не оценил его актёрское мастерство.       — Интересно, и как давно ты знаешь? — в руках посмурневшего Гето оказалась самая дешёвая зажигалка из всех, что может встретиться в нелегальной лавке. Он её подкинул, и Иеири рефлекторно поймала то, что ей сейчас было необходимо.       — Благодарю, — щелчок, звук тлеющего табака и стон облегчения сорвался с безжизненных губ. — Как бы сказать, чтобы вам обидно не было. Всегда.       — Сугуру, о чём она?       — О том, что мы встречаемся.       — Мы встречаемся?! — Годжо довольно шумно отстранился от края стола и наигранно свёл брови, будто от тяжёлой думы. — Шёко, а почему не рассказала? Я лично не знал.       — Ох, думал, тебя девятнадцать дней в клетке изменили до неузнаваемости…       — Но Годжо Сатору таков, какой он есть. Никакой кубик Рубика это не изменит. Можно воспринять его заточение, как отдых за свой счёт, — ухмыльнувшись, она непринуждённой походкой направилась к выходу. — До встречи.       Они оба смотрели, как ручка двери поднимается обратно на своё место, и слушали шаги Иеири, которые становились всё тише.       — И что же с тобой случилось, Сугуру? Я ведь вижу, что с тобой…       Не успел Годжо закончить вопрос, как Гето быстро поднялся с места и поцеловал его. Поцелуй был лишён пошлости или страстности, самое обычное прикосновение губ, но сколько было в этом прикосновении ласки и невысказанной тревоги.       — Заставил же ты меня поволноваться.       — Прости. Я правда не хотел попадаться в ловушку, — он неловко усмехнулся и с некой досадой посмотрел на уставшее лицо лучшего друга. Хоть извинение прозвучало в шутливой манере, Годжо искренне стыдился своей слабости, из-за которой его близкий человек так пострадал.       — Придурок, тебе не за что извиняться. Я просто рад, что ты вернулся, — на последнем слове Гето не удержался от объятия. Он так сильно прижал голову Годжо к своей груди, будто от этого зависела его жизнь.       — Эй, полегче давай. Я ведь только вернулся во внешний мир.       — Потерпишь.       — Сугуру, ты так жесток.       Несмотря на игривые отказы, Годжо ответил на телячьи нежности и с силой обнял друга. Именно в этот момент сильнейший шаман современности дал себе расслабиться, не скрывая при этом навалившейся усталости. Гето поглаживал крепкие плечи, на которых незримой тяжестью возлежала огромная ответственность. Для сильнейшего это обыденность, но как же порой тяжко одному нести такое бремя, и Сугуру Гето это прекрасно понимал.       — Нам не стоит здесь задерживаться. Нужно привести дела в порядок, начать тренировки, разработать план и много чего ещё…       — Сатору, я с этим уже разобрался. Ты можешь сегодня передохнуть, — он слегка отстранился от Годжо и ободрительно улыбнулся.       — Сугуру, я говорил тебе, как я тебя люблю?       — Не так часто, как хотелось бы.       — Тогда с этого момента буду говорить каждый час, как я тебя люблю, целую и уважаю.       — Да перестань поясничать, — Гето не удержался от заливистого смеха, к которому тут же присоединился его верный друг. Так они стояли в обнимку, искренне радуясь воссоединению.       — Эй, Сугуру, может, поедем к тебе? Целую вечность не был в твоей комнате, — его руки схватили талию ещё смеющегося Гето и притянули к жёсткому торсу. Голубые глаза заблестели алым цветом, а подбородок надменно вздёрнулся. Конечно, это не укрылось от внимательного взора Сугуру. Так Сатору себя ведёт, когда ужасно возбуждён, подумал шаман и по совместительству детектив Гето-сан.       — Вижу, не я один все эти дни скучал.       — Конечно. Даже больше скажу: я скучал намного сильнее тебя.       — Ну что за ребячество…       — Ха, признал, что я прав, — манерно ухмыльнувшись, Годжо схватил свой потрёпанный пиджак, готовый покинуть здание.       — Прав… не прав… какая разница? — Гето поправил широкие рукава и максимально близко подошёл к хлопающим белоснежным ресницам. — Понятно ведь, что я скучал в тысячу раз больше.       Последовал незамедлительный поцелуй, который явно отличался от предыдущего. Он был лишён той невинности и трепетной нежности. В их разгорячённых устах обуревала необузданная страсть, их зубы так и норовили прокусить тонкую кожу, а языки сплетались в хаотичном танце, где не было явного доминанта. Но в какой-то момент Годжо захватил инициативу сначала руками, а потом уже и вёртким языком. Он чувствовал, как Сугуру теряет темп, спокойно отдаёт над собой власть, подстраиваясь под его резкие движения, потому что доверяет. Всецело и без толики сомнений.       — Притормози-ка, — и всё же Гето нашёл в себе остатки здравомыслия, чтобы прекратить сладостные ласки. — Сначала ко мне, потом уже позволю себя съесть.       Годжо отошёл на несколько шагов назад и внезапно залился смехом. Реакция максимально странная, поэтому Гето молча стоял, чтобы тот успокоился.       — Прости-прости, Сугуру. Просто ты мне напомнил… — от смеха у него аж выступили слёзы, что так дополняли его кристально недоступный образ. — …наш первый раз двенадцать лет назад. Помнишь?       — Конечно, это было после задания Тэнгена-самы.       — Да-да. Почти также у нас всё началось.       — И правда… — Гето тоже воспроизвёл те самые моменты в голове и озорно усмехнулся. Это были самые беззаботные дни в его жизни, воспоминания которых он трепетно хранил в своём сердце.       — Тогда, давай повторим лето нашей юности, Сатору.