Есть только мы.

Внимание! Эта глава содержит сцены откровенного сексуального характера! Вы были предупреждены! ------------------------------------------------------------------------------------------------ «Ты сложная, Аси». Она всегда была такой сложной, да. А как иначе, если ты живёшь на улице, без дома и родителей, есть только три брата и приходится просто выживать, а для этого нужно быть сильной, никогда не пасовать и закрыть своё сердце навсегда? Даже детскую наивную влюблённость в Ямана скрыть в своём сердце за семью замками, похоронить чувства навсегда и скрывать крохи тех чувств, что есть? И кто бы мог подумать, что своё сердце она откроет такому человеку, как Алаз Сойсалан: наглому, эгоистичному, самодовольному парню, который пришёл в первый раз в её дом для того, чтобы избить Джессура, устроить погром и бросать на её жизнь презрительные взгляды? Кто бы мог подумать о том, что именно этот парень сможет пробить броню Аси, растопить лёд и обнажить сердце, сердце, которое тоже желает любить, быть нужной, которое мечтает о теплоте и близости? Кто бы мог подумать, что сочетание несочетаемого — Аси и Алаза — воссоединится в финале этой истории? Кто бы мог подумать, что именно они предназначены для того, чтобы залечивать раны друг друга? Никто и никогда. Аси сложно. Некомфортно иногда. Неловко. Странно. Чужеродно. Даже рядом с Алазом. Сложно принимать заботу и впустить кого-то в своё пространство, в свою сущность, в свой закрытый и немного отстранённый мир. Сложно даже согласиться остаться с ним вдвоём в горном домике, потому что они действительно… никогда не были в мире, в спокойствии, в безмятежности, в радости и в счастье. Проскальзывает неловкость, когда бредут к домику, входят внутрь, когда Алаз всё-таки продолжает держать Аси за руку, мягко показывая ещё раз расположение комнат, а потом предлагая ей расположиться. Сложно, когда он наклоняется и целует её в макушку, предлагает обустроиться и принять душ, а потом спуститься на ужин. И когда он уходит, она некоторое время чувствует вину за то, что ей сложно. Неудобно. Немного странно и местами — неловко. Аси некоторое время просто сидит на кровати, задумчиво пытаясь анализировать чувства. А потом бросает — к чёрту! Это — не её конёк, не её мир и не её стезя, не её сильная сторона. Пусть будет то, что будет. Быстрый душ, небольшой отдых, сушка волос феном и пижама с короткими рукавами, консервативная, закрытая и простая. Аси спускается босиком, поздно осознав, что не надела носочков, спускается по ступенькам вниз, в подобие гостиной, не зная, что в итоге её будет ждать. Вернее, предполагая, но… Алаз оборачивается и делает вид, что расстроен своей нерасторопностью. — Свидание ещё не готово, Аси-кыз, — протягивает в своей привычной манере. — Что за свидание? — останавливается рядом и видит из-за плеча Алаза, что тот разжег камин, накрыл низкий столик с едой и пытается что-то ещё добавить, — я не люблю сюрпризы. — Понял, — в его глазах мелькает растерянность, а Аси чувствует немного вины за то, что так сказала. Алаз старается, и он тоже… боится. Как и она. Они оба боятся близости, боятся чувств, не умеют открываться людям и, наверное, именно поэтому так идеально и сошлись, увидели боль друг друга поначалу, поняли, а потом и начали… Влюбляться. — Я… - Аси чуть обходит Алаза и касается ладонью руки. Он тоже в футболке с короткими рукавами, легкие брюки свободно свисают на нём и почему-то кажется странным, что именно такой парень, что именно этот парень в итоге обратил внимание на Аси, что он — принадлежит теперь ей, — голодная. Да. Можно покушать. — Отлично! — веселье и уверенность возвращаются в его голос, глаза снова загораются. Прикосновение теперь уже его руки к её предплечьям — к обнажённой коже — обжигают и резко согревают. В комнате — приятный полумрак и нет яркого света, Алаз мягко подталкивает Аси к диванчику, но она предпочитает сесть на пол. Усесться более свободно и раскованно, вытянуть ноги вперёд и оглядеться. Алаз плюхается рядом, а потом замирает. Аси чувствует — он неуверен, он тоже учится всему этому — близости и чувствам. Аси видит, как он берёт её ладонь и подносит ко рту, мягко целуя в тыльную сторону и заставляя сердце вдруг ускорить свою работу. Потому что прикосновение губ обжигает, такое лёгкое и невесомое прикосновение, вроде бы нежное, но их физический контакт друг с другом всегда был особенно… сильным и разрушительным. — Есть закуски, рыба, бутерброды, — начинает он перечислять, но глаза парня напротив — сияют от какого-то невидимого то ли света, то ли радости, то ли уверенности, — есть вино. Ты же теперь не следуешь запретам… нашего брата? — У нас один брат на двоих, — нелепая мысль от Аси. — Благодаря ему мы знаем друг друга, — слишком серьёзный ответ Алаза. И они снова смотрят в глаза друг друга — пристально, испытующе, медленно-сосредоточенно, — знаешь, это главное, за что я благодарен Яману. За то, что узнал тебя, Аси-кыз. Каждый раз, когда он говорит её имя таким тоном, внутри у неё что-то падает и разваливается от напряжения и тоски… Сказать она ничего не может, потому что Алаз снова становится нахальным: резко тянет её к себе и укладывается голову на свой живот. Притягивает Аси так, что она теперь полулежит на нём, а сам он опирается на спинку дивана и сможет смотреть на неё сверху вниз, рассматривая лицо. — Я чувствую себя странно, — выпаливает Аси, решив, что быть храброй — самая лучшая и верная стратегия, — здесь и сейчас. На… свидании? Я не знаю, что такое свидание. Я не знаю, как вести себя в спокойной обстановке. Я не знаю, как… Алаз целует её и, может быть, Аси начинает нравиться такой способ прекращать их перепалки или напряжённые моменты. Расслабляется в ответ и ладонью проводит по его шее, внезапно остро чувствуя, как напрягаются его мышцы и каким напряжённым становится тело. Проводит рукой по волосам, получает низкий стон и приближение себя к его телу. Теперь уже его ладони обхватывают её лицо и целуют глубоко, как и всегда, о, их поцелуи почти всегда такие насыщенные и глубокие, такие сложные и взрослые. Аси медленно выдыхает в его губы и наконец-то чувствует, что начинает расслабляться. Спокойно. Мирно. Медленно. — Я чувствую себя ещё страннее, — наконец-то есть ответ, когда он отстраняется и их лбы соприкасаются друг с другом, — ещё более неуверенно. Единственная девушка, которой пытался добиться именно я, которая была для меня самой недоступной и желанной… Боюсь ошибиться, Аси-кыз. А мой лимит на ошибки давно исчерпан, больше нельзя ошибаться. — Да, — нежный выдох и теперь Аси знает — всё нормально. Всё хорошо. Они разберутся со всем этим — вместе. Они раньше очень точно и быстро чувствовали друг друга, чувствовали, что разделяют одинаковые или схожие эмоции: ревность, боль, одиночество, зависть и напряжение. Но и сейчас это продолжается, только теперь оба также быстро и точно чувствуют другие эмоции: нежность, неуверенность, притяжение и любовь. Они со всем справятся. — Давай сначала поедим, — отрывисто говорит Алаз, — а потом будем отдыхать. Отстраняются друг от друга, но Аси видит, как потемнели его глаза и как там пылает то же самое, что она видела тогда, в ту ночь — голод и похоть. Неприкрытые, яркие и опасные, но такие горячие, что грозят спалить дотла. Голод, похоть и желание, необузданное и сырое желание — её. Мужчина, который такой взрослый и такой сильный, который смотрит именно на неё одну таким голодным и цепким взглядом, это начинает нравиться. Видеть такое напряжение и желание в глазах того, кого и самой хочется обнять, поцеловать, и… Задерживаются, но потом отпускают друг друга. Аси снова садится на пол, их руки и тела прижаты друг к другу, тесно-тесно, близко-близко. Алаз быстро подаёт ей бокал с вином и снова такое непривычное состояние: когда кто-то за ней ухаживает, когда соблюдает этикет и культурные нормы. Аси кивает с благодарностью, а он говорит негромко: — За тебя, моя Бунтарка. — А почему не за нас? — интересный вопрос и интересно услышать ответ. — Потому что из нас двоих, ты — самое лучшее, Аси. — Ты несправедлив к себе, — простой ответ, а затем они пьют. Пробуют вино, осторожно ставят бокалы и начинают кушать. Еда — острый вопрос для Аси. Голодное детство, лишения, проблемы с питанием — это намертво в неё въелось и вряд ли когда-то исчезнет. Сложно наслаждаться изысками вкусной кухни, когда раньше любая корка лаваша была самой желанной пищей. Но надо начинать чему-то учиться, поэтому Аси пробудет рыбу и соус, медленно пережевывая и стараясь вести себя… Наверное, не стоит притворяться? — Ты умеешь готовить, Алаз-бей? — простой вопрос, когда рыба заканчивается. — Не очень хорошо, но кое-что умею. — Не знала, — Аси понимает, что немного улыбается, — хотя, откуда бы мне это знать? Мы… вообще ничего не знаем друг о друге. Личного то есть. Мы просто… — Главное мы знаем, — нахальное подмигивание Алаза, всегда, наверное, будет странно выбивать Аси из спокойствия, — что мы оба… преданные. Любящие. Ну, знаешь? — Ещё скромные, правда? — последний глоток вина из бокала и Аси наконец-то чувствует, что немного стала… мягче. Честный и открытый разговор с Алазом очень помогает, вино помогает, хорошая сытная еда — помогает. А также чувство близости к Алазу — помогает. Очень интересно, странно и неожиданно осознавать, что ей невыносимо сильно нравиться сидеть с ним рядом, близко, чувствовать своим телом его тело, чувствовать и ощущать его горячую кожу, как Алаз согревает и словно… отгоняет всё остальное от Аси. Хочется вжаться в его тело и в его руки, вжаться и не отпускать друг друга. Вжаться в него и закрыть глаза, расслабиться и снова дать себе быть чуть слабее его, отпустить ситуацию, просто… — Иди сюда, — снова тянет он чуть ближе, а Аси опять — позволяет. Мягко переместиться ближе к камину, отодвинуться от столика, чтобы попасть в полумрак комнаты и устроиться на подушках. Просто сидеть и смотреть на огонь, ни о чём не думать — хорошо. Спокойно. Легко. Насыщаться тишиной и присутствием другого рядом. Позволять себе пробовать что-то новое и неожиданное, к чему раньше не было ни привычки, ни желания. А теперь есть Алаз. — Я не могу поверить, что мы пришли вот к этому, знаешь? — Иногда я тоже так себя чувствую, Аси-кыз, — вновь есть согласие в ответ, снова он тянет её перед собой и садит так, что её спина упирается в его грудь, а его руки кольцом обхватывают тело Аси. И самое главное и приятное то, что тело отзывается на его прикосновения абсолютным покоем и легкостью. Комфортом. Теплом. Удовольствием. Дом. — Ты водил сюда всех своих девушек? — этот вопрос несколько тревожит Аси, но она никогда не признается даже себе в том, как сильно возможные «отношения» с Илайдой повлияли на неё. Зачем-то нужно это спросить, зачем-то захотелось вытащить наружу кое-что… Мгновение: и можно словно услышать его рычание, сердитое и напряжённое. А после — стальную хватку ладони на её животе, когда даже тонкая ткань хлопчатобумажной футболки не может потушить огонь, которым пылает это развязно-собственническое прикосновение. Напряжение словно начинает волнами исходить от тела Алаза, а Аси остро чувствует это, остро чувствует его присутствие позади себя, ощущает, как вторая ладонь убирает волосы с шеи, на одно плечо. Чтобы потом его губы коснулись мягкой кожи и провели чуть ниже, а потом… — Я предпочитал не утруждать себя ненужными телодвижениями и обычно был пьян, когда с кем-то развлекался. Только знаешь, никого больше не помню, — Аси резко чувствует, как Алаз прикусил кожу на шее и вздрагивает, потому что сочетание боли и удовольствия нравится, ей нравится, как он заводится — от злости, напряжения, как начинает пылать напряжением и возбуждением, как обнимает и прижимает ближе стальной хваткой, как проводит ладонью по животу и заставляет начинать внизу гореть от желания, — помню только тебя. Кого люблю. Удар под дых. Такие простые слова — удар под дых и острое понимание, что такая истина — самая верная во всей Вселенной. Аси сглатывает, думая о том, как остро хочется то ли заплакать, то ли отпустить всё и слушаться снова лишь своего тела, своих желаний и напряжения. Она разворачивается, чтобы видеть лицо Алаза. Он смотрит так, что загорается внутри неё абсолютно всё, все чувства становятся оголенными, как электрический провод. А главная искра, которая зажжёт и спалит всё между ними снова — его взгляд, снова — голодный, желанный, с похотью и напряжением. Алаз хочет будто бы поглотить Аси без остатка, стереть все границы и заставить обоих снова раствориться друг в друге… Она обхватывает его за шею и смотрит сначала в глаза. Алаз не отрывается от губ, рассматривая те сосредоточенно, потом буквально облизывает свою нижнюю губу, заставляя дрожать уже Аси. Она медленно тянется к его рту и говорит почти в губы: — Алаз… Я хочу… Снова чувствовать тебя… — Аси, — стон, который он успевает издать перед поцелуем, заставляет буквально задрожать, волной пройтись по животу и спуститься ниже, отдаваясь между ног жестоким возбуждением и даже болью. Ещё Алаз успевает провести рукой по её волосам, крепко впиваясь пальцами в причёску, чтобы затем смять её рот в поцелуе, которого у них ещё точно не было. Конец подобию выдержки. На этот раз она вообще не пытается сопротивляться, наоборот. Стонет в ответ и ластится к нему, прижимаясь телом и выгибаясь так, как никогда и не умела. Отпуская снова контроль в тартарары, отключая разум и вновь — как в их первую ночь — просто чувствуя. А Алаз буквально выглядит как сумасшедший, обнимая её за талию, а потом повалив на пол, на те самые подушки, где они сидели. Сумасшедшее прикосновение, Аси просто осознаёт, что лежит на спине, прижатая телом Алаза к подушкам и полностью… под его контролем. Поцелуй голодный и жестокий. Нуждающийся. Изливающий взаимные голод, желание и страсть, желание полностью погрузиться друг в друга и больше не отпускать. Аси снова подаётся вперёд и трётся животом по его телу, задевая промежность — там есть что-то твёрдое, что она хочет потрогать, и… — Блять, Аси, — шипит Алаз, когда она снова запускает руки под его футболку и проводит по животу, — я хочу любить тебя до такого состояния, что ты забудешь своё имя. Я хочу вжать тебя в эти подушки и трахать так, чтобы ты потеряла сознание… Я хочу… — она вообще понимает, что начинает теряться уже только от одних этих слов. От грязных и возбуждающих слов, от напряжения между ними, от того, насколько хриплым слышится его голос… — Позволь мне делать всё, что я захочу сегодня… Пожалуйста, Аси, — умоляющий тон его голоса заставляет сжимать ноги, а его рот — на шее, прикусывая нежную кожу и оставляя яркую отметину. Первую отметину. — Чего ты хочешь? — его руки стаскивают футболку, под которой ничего нет, а она, в свою очередь, пытается снять с него футболку и кое-как может это сделать. Ответный взгляд Алаза — дикий и немного безумный, когда его руки ложатся на её бедра, а рот оказывается возле уха. Аси закрывает глаза и сглатывает, потому что словно знает, что сейчас будет… — Тебя, — первый поцелуй в шею и Алаз в ответ потирается о её живот специально, чтобы она тоже могла почувствовать его возбуждение и его каменный член, что пока скрыт между ними, — я очень долго хотел тебя. Ещё до того, как мы с тобой были той ночью… Я думал… — Что? — новая информация даже заставляет мозг Аси включиться на пару мгновений. Она чуть застывает, руки останавливаются на его спине, пока Алаз продолжат путешествие своих губ по её шее и спускается к груди, — когда… — Я смотрел на тебя после первого поцелуя и думал… Кто может сломать такую девочку, как ты? — горячий шепот на ухо, когда его рот возвращается к лицу, а одна рука начинает поглаживать живот Аси, — я думал: что может скрываться под этой мешковатой одеждой и балахонами?.. Я размышлял, как бы ты отреагировала, если бы я сделал вот… — ладонь спускается ещё ниже, к поясу брюк, а Аси замирает, потрясенная то ли его действиями, то ли словами, — так? Кто может погасить такой огонь? Думаешь, я не видел, что ты красивая? — Я… Алаз рычит в её шею и стаскивает одной рукой штаны и нижнее бельё. Аси закрывает глаза, не успевая ничего сообразить, когда его рука опускается между ног, и эти восхитительно длинные и толстые пальцы оказываются там, где нужно, там, где ноет, там, где… Где уже мокро, горячо, влажно. Где Алаз медленно вдавливает эти самые пальцы внутрь неё, преодолевая мягкое сопротивление и заставляя чувствовать острое чувство полного насыщения и… Застонать. Нуждающе. Поражённо. Надрывно. Не скрывая больше ничего, не стесняясь и не бегая от правды. Застонать и вцепиться в его волосы обеими ладонями, полностью отключиться от любого внешнего мира, сосредоточившись только на том, как он дышит в её шею, посасывая кожу, а рука начинает двигаться. И пальцы. Как его пальцы начинают двигаться, медленно выходя из Аси, а потом — погружаясь обратно. Делая её ещё более липкой, потной и… возбуждённой. — Вот так, Аси-кыз, — грязные разговоры — что-то такое, чего раньше невозможно было даже представить, разговоры хриплым шепотом, когда в голосе проскальзывает всё то, что нужно и что важно — дикая необузданность и жажда увидеть её удовольствие, — Бунтарка. Моя Бунтарка. Никто кроме меня такое не видел и не увидит, — властное собственничество в его голосе заводит просто невыносимо сильно и остро, — моя. Моя девочка, — а рука продолжает работать, и пальцы — продолжают двигаться. Погружаясь внутрь Аси, глубоко и полно, насыщенно, а потом выходя — медленно и влажно, затем снова — погружаясь внутрь и глубоко, — вот так, моя хорошая. Всё правильно. Я чувствую тебя так хорошо. Ты чувствуешь меня? — Алаз, — поражённый выдох, когда она вцепляется в его руки мертвой хваткой, не пытаясь, впрочем, что-то ещё делать. Удовольствие накатывает волнами сильнее и сильнее, дрожь проходит по телу, его пальцы продолжают творить правильные вещи, погружаясь всё глубже и глубже, а потом большой палец мягко ласкает самое нужное место, потирая комок нервов — и всё взрывается волной, вспышкой наслаждения. Аси выгибается и стонет, напрягается в последний раз — и освобождение раскатывается волнами, главным пиком и мощным всплеском потери контроля. Аси задыхается, задыхается, но стонет негромко, выдыхая его имя, лишь потом понимая, что Алаз рычит буквально в её шею, ловя каждый выдох и наблюдая, как она разваливается в его руках. Хорошо. Тепло. Насыщенно. То самое приятное и сладкое насыщение — вот что разливается по всему телу, заставляя наконец-то забыть почти обо всём. Потом остаётся чуть приоткрыть глаза, чтобы лениво увидеть его лицо над своим — напряжённое, желающее, возбужденное. Взгляд — острый, требовательный, сильный, такой, каким Аси не привыкла его видеть, но это вдруг нравится всё сильнее и сильнее. Она вытягивает руки и проводит ими по его лицу, сосредоточенно исследуя лоб, щеки, губы, шею… Спускается ниже как-то медленнее, неторопливо ощущая кончиками пальцев мускулы и грудь, спускаясь к животу… Живот тоже гладит более мягко, чуть приоткрыв губы, неторопливо и сосредоточенно… Алаз облизывает губы, но не делает вообще ничего, чтобы остановить её, чтобы нарушить её контроль и забрать тот себе. Стискивает челюсти, но не двигается, пока Аси медленно привыкает к нему, пусть это и не первая их ночь вместе. Затем маленькие ладошки спускаются к поясу брюк и только тогда она рискует взглянуть на его лицо, чтобы увидеть, как мужчина — твой мужчина — может пожирать только одним взглядом, одним вздохом и одним мгновением… — Нравится то, что видишь, Бунтарка? — острый вопрос и такой же острый ответ. Аси в ответ берет в руки пояс штанов и пытается их стащить. Удаётся не сразу, а когда удаётся, те летят куда-то в сторону, а они оба сосредотачиваются на поцелуе, его не случалось уже почти с минуту и это — очень досадное упущение. — Я ещё думаю, — самодовольный ответ. А потом протягивает руки ниже и спускается туда, куда нужно, где есть каменный член и жестокая, острая потребность в ней. Удовольствие — слушать его шипение над ухом, чувствовать напряжение рук, понимать, что он вцепился руками в подушки по обеим сторонам от их тел и рычит при прикосновении, когда те самые маленькие ладошки мягко обхватывают его член и начинают гладить. — Аси, убей меня и не мучай, — хриплый стон и теперь уже ей нравится это самое чувство контроля над ситуацией и над ним, нравится ощущать его желание и напряжение, его потерю себя и чистейшее, незамутненное желание их общей близости, — ты умеешь меня прикончить, Бунтарка. Аси раздумывает над тем, чтобы перевернуть его на спину и сесть сверху, чтобы взять власть только к себе и видеть сверху его глаза, его взгляд — она знает, там будет обожание и голод, неотрывный и жесткий голод, всё — только о ней. Но немного не успевает, потому что Алаз, видимо, особо больше не может терпеть, убирает её руку и прижимается всем телом к её уже обнажённому телу. Хриплый общий стон — и член скользит в её тело, уверенно, быстро, соединяя то, что всегда было и всегда будет в этом мире — двух влюблённых, соединяя двоих в единое целое. — Аси… — хриплость и нуждающееся желание в его голосе могут заставить её совсем потеряться. Она чуть приподнимает бедра, а потом руки впиваются в спину, ногти проводят по бледной коже спине Алаза — он такой бледный и совершенно не загорелый! Отблески неяркого света ночников освещают его спину, освещают её руки и ладони, ласкающие кожу, освещают её лицо, когда он делает первый толчок, а Аси окончательно закрывает глаза, полностью отдаваясь этому потоку и этой лавине чувств. Эмоций. Прикосновений. Движений, сначала хаотичных и сильных, потом — более мягких толчков и движений их тел, когда действительно становишься одним целым и эта нуждающаяся потребность становится все сильнее и сильнее. Аси чуть стонет, она такая тихая в эти личные моменты, она знает это… — Я заставлю тебя кричать, — грубый голос Алаза раздаётся над правым ухом, — ты будешь кричать только моё имя в своей жизни, — самодовольство заводит ещё сильнее, — только моя, Аси. — Алаз… — она действительно стонет тихо, негромко и мягко, выдыхая мелкими выдохами, при каждом толчке, которые становятся всё более сильными и частыми. Будто бы она полностью растворяется в нём, а сам Алаз способен собрать их в то самое одно целое, замкнуть круг и дать именно то, что нужно, — я хочу… — Я знаю, — грубый голос рядом, а потом пальцы — толстые, длинные, очень умелые — оказываются вновь между ног, там, где их тела соединяются, пальцы гладят там, где нужно, в самом чувствительном месте, лаская медленно и неумолимо… Аси выгибается и наконец-то издаёт стон, громкий и внезапный, который, наверное, он и ждал. Грубый стон, который просто, — вот так, моя хорошая. Давай. Я хочу тебя чувствовать… Аси… Как ты… Аси кончает с криком — внезапным для обоих. На этот раз этот финал — настолько сильнее и мощнее, что сносит весь разум в полное забытье. Удовольствие и та самая горячая, полная насыщенность, вершина — и падение в пропасть, когда дыхания не хватает, а тело бьётся в конвульсиях, дрожит от движений ему навстречу. Проходит несколько секунд — и очередь Алаза зарычать над ней и рвануть вперёд ещё один раз, чтобы обрушиться и кончить, чтобы она чувствовала пульсирование внутри и понимала, как ему хорошо. Насколько сильно ему тоже хорошо и как Алаз рвано дышит, задыхаясь от освобождения следом за ней… Наваливаясь сверху и вжимая её в эти чертовы подушки, которые они почти разрушили своими движениями, прижимая сверху и задыхаясь от финала. Аси вновь в полузабытье проводит руками по его спине, как-то ровно поглаживая, пока Алаз чуть сдвигается в сторону с её тела, а потом находит какой-то плед с дивана, стоящего рядом с ними. Укрывает их обоих таким заботливым жестом, который отдаётся ударами и бабочками в животе — у Аси не должно быть подобных бабочек! Совершенно сонные, обессиленные и насыщенные этой самой близостью, они устраиваются под этим пледом, касаясь друг друга почти везде. — Спи, я буду тебя держать, — говорит Алаз, проводя ладонью по лицу Аси и не отрывая взгляда от её лица. — Ладно. И лучше тебе быть здесь, когда я проснусь… — Всегда, — тихий ответ. И Аси засыпает. ---------------------------------------------------------------------------------------- Когда она просыпается спустя несколько часов — он, конечно же, рядом. Алаз добыл ещё одеяло и мягко передвинул Аси на другое одеяло, а потом подтянул обоих к горящему камину, надёжно укрыв Аси. Тело чувствует себя совершенно расслабленным и тёплым, живым, сонным и… счастливым. Медленный вздох, когда Аси чуть оборачивается, видит Алаза, обнимающего её одной рукой и словно совершенно не отдыхавшего эти пару часов. — Алаз… — Тссссс… — лёгкие поцелуи в щеку, в шею, в губы, — если хочешь, то спи ещё, Аси-кыз. Я надежно охраняю твой сон. — Ты справился с задачей, — потягивается, а потом сонно приближается ещё ближе. Он ловко просовывает вторую руку под её тело и крепко обвивает теперь уже двумя руками, обнимая снова и снова. Кто бы мог вообще подумать, что Алаз Сойсалан вообще окажется любителем объятий и нежных прикосновений? Интересная чуткость и тактильность, впрочем, никто не возражает, — буду чаще давать тебе разные поручения. — Как скажет моя девушка, — он снова ухмыляется, но тот факт, что данный вопрос затронут уже во второй раз, видимо, является острой проблемой, которую стоит обсудить. Аси чуть разворачивается от него, чтобы видеть выражение лица при разговоре, а затем решает говорить дальше, потому что заботится и о себе, и о его чувствах. — И как ты себе это представляешь? Наши… отношения? — Нууууу…. Ты можешь переехать ко мне и сократим этот ненужный путь с расставаниями по утрам и дням, — Алаз приподнимается на одной руке, опирается на локоть и снова рассматривает лицо Аси. Она чувствует — он хочет что-то сказать, что-то такое неуловимое и осторожное, тему, которую оба пока не затрагивали. Но молчит, ждёт её ответа, её спокойствия и её… — Упаси Аллах, там твоя мама будет кричать по утрам! — Согласен, про маму говорить сейчас не стоит… — в его голосе чувствуется то ли нерешительность, то ли напротив, уверенность и волнение, — я думаю съехать из дома, знаешь? — Что? — Аси удивлена, хотя смутная догадка оформляется где-то в глубине души. Они так и лежат обнажённые, укутанные в одеяла неподалеку от камина, за окном опустилась ночь, и есть чувство полной изолированности и уединения от любого внешнего мира, — уехать из дома? Куда? Зачем? — Знаешь, обычно молодые люди, учащиеся в университете, живут отдельно от родителей, — простой ответ, — у меня есть своя квартира. Я думаю, что мог бы попробовать жить отдельно. Что думаешь? — Я думаю, что ты… Да ты когда в последний раз был в университете? Ты туда ходишь вообще? — Так, мне не нужна вторая мама, Аси, — закатывание глаз и раздражение и выглядит, и чувствуется совершенно уютным и мягким, привычным, — воспитывать меня. — Тебя надо воспитывать, Алаз Сойсалан, — Аси вдруг понимает, что в этой привычной легкой перепалке вновь начинает чувствовать себя полностью собой. Настоящей. Задирой. Язвительной. Немножко закрытой, сложной, но такой, какая она и есть. Свободной. — Ты будешь добровольцем? Я не против, если ты будешь меня… воспитывать. Аси. Может быть, личный или даже сексуальный подтекст ей только чудится, а может быть, Аси как раз хорошо и правильно понимает, что происходит. Остаётся теперь уже ей закатить глаза и развернуться, потому что Алаз решил обнять её снова и поцеловать — глубоко и страстно, развязно, как он хорошо и качественно умеет. — Я думаю, что ты хорошо усвоишь мои уроки, Алаз-бей… — Ты можешь ко мне переехать, чтобы, ну знаешь, вообще не отвлекаться… — Вот ещё! — Аси чувствует, как рука Алаза скользит к её спине, приобнимает и прижимает к себе. Они вновь переворачиваются и теперь она оказывается сверху, чтобы чуть приподняться на локтях и взглянуть на его лицо — влюблённое и абсолютно довольное. — Я тебя уговорю. — Невозможно! — Невозможное требует времени.