Сен-Жермен

      — Атос, что с вами? — юноша мог бы подумать, что мушкетёр был очарован женщиной, но на его лице, словно маска, застыло мстительное выражение.       Гасконец поочерёдно посмотрел на своего друга и на миледи. И снова на него, потом на миледи.       Тем временем ответа не последовало. Внезапно д'Артаньян начал прозревать: этот мрачный вид Атоса – его реакция на белокурую женщину... Ещё и эта история о клейменной преступнице, тоже блондинке, внезапно ему вспомнилась. Картинка постепенно сложилась. ***       Был один из тех дней в октябре, в которые солнце ещё светит, но уже не греет, и поэтому становится несколько бесполезной штукой.       Атос отлично знает: несколько бутылок испанского вина помогут не только заменить солнечное тепло, но и скрасят его одиночество. Вино согреет его холодное сердце, но не даст разуму, однако, убежать от горьких воспоминаний. Совсем недавно ведь Атос сам признавался другу: «...Когда я выпью, я делаюсь печален и люблю рассказывать страшные истории...»       Дьявол, опять он вспоминает об этой женщине! Иногда Атосу даже приходит такая сумасбродная мысль, что это призрак её следит за ним, чтобы сначала помучить его здесь, на земле, а потом затянуть за собой, в преисподнюю...       Внезапно мысли мушкетёра прерывает звук открываемой двери. Спустя несколько мгновений он уже видит перед собой д'Артаньяна – запыхавшегося и взволнованного. По сему виду молодого человека Атос уже догадывался, что произошло нечто новое. Не предложит ли прыткий гасконец трём своим друзьям новое путешествие – например к берегам Америки – во имя спасения чей-нибудь чести?       Сразу после приветствия д'Артаньян высказал предположение, что их друг Портос находится на пути к приобретению экипировки – у того было свидание с какой-то старой прокуроршей в церкви Сен-Ле.       Атосу оставалось лишь порадоваться за своего товарища.       — Что до меня, — сказал Атос, — то я совершенно спокоен: уж конечно, не женщины возьмут на себя расходы по моему снаряжению.       Юноша в ответ на это начал уверять друга, что «его красота, благовоспитанность и знатное происхождение могли бы ранить стрелой Амура любую принцессу или королеву».       — Как ещё молод этот д'Артаньян! — ответил Атос, приказав Гримо принести другую бутылку.       Как раз в эту минуту пришёл Планше, и сообщил своему господину, что лошади готовы.       — Какие лошади? — спросил Атос.       Тут д'Артаньян рассказал ему о даме, которую повстречал в церкви – это оказалась та самая женщина из Менга. Сейчас она направляется в Сен-Жермен, и, так как д'Артаньян уверен, что она как-то влияет на судьбу его возлюбленной Констанции, то он просто обязан проследить за ней.       — Другими словами, вы влюблены в эту женщину, как прежде были влюблены в госпожу Бонасье, — сказал Атос.       — Я? Ничуть не бывало! — воскликнул юноша, любивший сейчас галантерейщицу больше, чем когда-либо, — Кстати, друг мой! Я ведь за чем пришёл – не хотите ли вы прокатиться в Сен-Жермен вместе со мной?       Это вам не Англия, не Америка! Это Сен-Жермен!– гораздо ближе того, чем предполагал Атос.       — Вы сидите, здесь словно отшельник, право слово, дорогой друг, — продолжал гасконец. — Ну-ка, давайте прокатимся, вдохнёте свежего воздуха, разомнётесь!       Сколько же в этом юноше жизненных сил и энергии! Да, это он, Атос, мог без проблем провести несколько недель в компании одних только бутылок и молчаливого слуги. А д'Артаньян целыми днями блуждает по Парижу и вместе с этим находит себе различного рода приключения. Да, не в характере Атоса было ехать вместе с молодым другом и следить за интересующей того женщиной, но всё же стоит: а то д'Артаньян, еще чего, наживет себе новых проблем. Да и размяться вправду было бы неплохо.       Всё эти размышления заняли у Атоса менее минуты.       — Хорошо, друг мой. Так уж и быть, поеду с вами.       — Благодарю вас, Атос. Эй, Планше, — позвал молодой человек, — беги к конюшне господина де Тревиля, и возьми ещё две лошади – для Атоса и Гримо!       Верный слуга быстро ретировался исполнять приказание своего господина, и вскоре д'Артаньян с Атосом направились в Сен-Жермен.       На протяжении всего пути юноша проявлял такое нетерпение, что всё время, то и дело, пришпоривал свою лошадь.       — Да не спешите же вы так, друг мой! Ещё загоните бедное животное, и тогда придётся идти пешком, — время от времени притормаживал его старший мушкетёр.       Д'Артаньян успокаивался, но спустя несколько минут опять оказывался впереди Атоса.       Так друзья незаметно доехали к пункту назначения. Они остановились на пустынной улице у приветливого домика, терраса которого была украшена цветами. Молодой человек вгляделся туда, когда Планше воскликнул:       — Сударь, посмотрите! Да ведь это бедняга Любен, лакей графа де Варда.       Атос уже слышал от д'Артаньяна историю о том, как он славно отделал этого дворянина уже как месяц назад в порту Кале.       Планше направился прямиком к Любену, выведать, умер ли его господин. К счастью, Планше не был узнан, и оба лакея очень быстро разговорились.       Д'Артаньян, между тем, вместе с Атосом и его слугой свернули в переулок, спрятались за кустами орешника, дабы присутствовать при разговоре.       Прошла всего лишь какая-то минута, когда друзья услышали шум колёс, и напротив них остановилась карета.       — Это она – миледи, — прошептал д'Артаньян. — Вы только посмотрите на эту красавицу, друг мой!       Созерцать красавиц уже давно было не в интересах Атоса, но он всё же повиновался восторженному другу и пессимистично обратил взор в сторону кареты, из которой как раз в тот момент выглянула белокурая головка молодой женщины, отдавшей приказание своей горничной. Последняя, живая и проворная, направилась к террасе.       Атос уже отвернулся, как вдруг ему показалось, что в хорошенькой знатной даме – а сей факт не смел отрицать и он сам, — он уловил знакомые ему черты. Мушкетёр опять повернулся в её сторону, чуть наклонившись вперёд, чтобы разглядеть получше.       ...И отшатнулся, побледнев. — Боже мой! — произнёс Атос одними губами, без звука.       Это была она. Его невеста – Анна де Бейль. Его жена – графиня де Ла Фер. Его позор, его проклятье, призрак, совсем недавно навещавший его тёплыми июльскими вечерами, которые он теперь ненавидел, поскольку те стали для него истинным кошмаром.       Тем временем к д'Артаньяну подошёл Планше – у тех уже случилась какая-то путаница с письмом. Но Атосу не было до этого дела. В голове всё путалось, в глазах потемнело. Он всё ещё наблюдал за этой женщиной, словно под гипнозом, не замечая ничего вокруг. Д'Артаньян уже хотел что-то сказать ему, как вдруг заметил, что его друг уж сильно поменялся в лице.       — Атос, что с вами? — юноша мог бы подумать, что мушкетёр был очарован женщиной, но на его лице, словно маска, застыло мстительное выражение.       Гасконец поочерёдно посмотрел на своего друга и на миледи. И снова на него, потом на миледи.       Тем временем ответа не последовало. Внезапно д'Артаньян начал прозревать: этот мрачный вид Атоса – его реакция на белокурую женщину... Ещё и эта история о клейменной преступнице, тоже блондинке, внезапно вспомнилась ему. Картинка постепенно сложилась.       — Друг мой... Это она? Та женщина, о которой вы рассказывали в Амьене?..— неуверенно нарушил юноша это гробовое молчание. Или всё же лучше было не спрашивать? Однако на этот раз всё же последовал хриплый ответ:       — Да...       Вот и всё. Его тайна развеялась, словно утренний туман. Правда тайна эта известна пока что только одному человеку...       Казнь этой преступницы могла покрыть хотя бы часть того позора, упавшего на него и его род. Но это исчадие ада всё ещё блуждает по земле. Атос сжал кулаки до побеления. Д'Артаньян заметил это, и всё понял:       — Вы хотите её убить?.. Вновь?.. — прозвучало неуверенно.       —Да. Простите меня мой друг, если я оскорбляю ваши чувства по отношению к этой женщине, но... это мой долг. Я обязан прервать её гнусное пребывание на этом свете.       Д'Артаньян понимал его. Что ж, если эта женщина хоть как-нибудь была причастна к похищению его возлюбленной, да и ещё была причиной всех несчастий его друга, то этому существу уже давно пора отправиться на тот свет...       Юноша ещё успел навести у Плаше справки о том, как поживает граф де Вард, как через несколько минут к карете в которой сидела миледи, подъехал богато одетый всадник.       – Я кое что придумал, Атос, — д'Артаньян поманил друга за собой, собираясь выйти из их укрытия.       Но Атос отступил шаг назад и, покачав головой, мрачно спросил:       — Что вы задумали?       Молодой человек лишь промямлил нечто вроде: «Ладно, ждите!» - и прошёл прямо к миледи и всаднику, которые были настолько увлечены своим оживлённым разговором, что совершенно его не заметили. Только хорошенькая субретка англичанки бросила на него взгляд.       Разговор происходил на английском языке, которого д'Артаньян не знал, но по тону женщины он понял, что та сильно разгневана; всадник же разразился смехом, когда увидел, что его собеседница судорожно сжала свой веер, что дамская безделушка разлетелась на тысячу кусков.       Гасконец решил, что пора вмешаться.       За всем этим молча наблюдал Атос. Что это взбрело его другу в голову?! Мушкетёр был бледен и время от времени отчаянно теребил пальцами перевязь. Он наблюдал, что между д'Артаньяном и тем дворянином завязался бурный спор, во время которого миледи... как же не привычно называть её этим именем... миледи неожиданно уехала. Вскоре и уехал её собеседник. Д'Артаньян подошёл к Атосу. Последний сразу потребовал объяснений:       — А теперь объясните мне, мой друг, что это всё значит?!       Молодой человек по-заговорщически улыбнулся и, поскольку уже никто, кроме их слуг, не мог их услышать, воскликнул:       — Друг мой! У меня есть несколько новостей: вы уж выбирайте, какая из них вам по душе, — пожал он плечами. — И так во-первых: нам с вами обоим предстоит дуэль с этим человеком, с которым я только что разговаривал. Во-вторых: этот человек – англичанин, а вы, помнится мне, говорили, что убить англичанина – святое дело. В третьих: этот англичанин – тот самый, с которым вы играли в кости в Амьене, а ещё он деверь этой женщины – брат её покойного мужа, он же лорд Винтер. И последнее: у меня созрел один гениальный план, после исполнения которого мы сможем проникнуть к этой миледи и получить доверие её деверя. Ну, как вам?       Атос молча слушал этот оживлённый рассказ.       — Мы?       — Именно, мой друг, именно! Ведь, как я понял у вас на жизнь вашей жены, — на последнем слове Атоса передернуло, — тоже есть определённые планы. Не так ли?       Мушкетёр кивнул головой.       — Она и есть причиной дуэли? — прозвучал тихий вопрос.       Д'Артаньян пожал плечами в знак подтверждения. Послышался шумный вдох.       — Лорд Винтер для начала предлагал взять на дуэль троих секундантов – ровно столько у него и имелось, и ровно столько имею и я: вы, Портос, и Арамис. Но я подумал, что не стоит втягивать в это дело наших друзей, не так ли? Поэтому, моим секундантом будете только вы.       — Место? Время? — Атос вновь, как в его дурные часы, возвратился к односложным фразам.       — Люксембургский дворец, шесть часов.       — У нас ещё есть немного времени, поэтому давайте уже вернёмся домой. — предложил унылый голос.       Д'Артаньян кивнул головой, у него уже тоже подпортилось настроение. Надо бы послать слуг к Портосу и Арамису, и сообщить о том, что его с Атосом ждут неотложные дела, и поэтому сейчас их нельзя беспокоить. Атоса, в ближайшее время, тем более: тот наверняка несколько часов будет занят опустошением его винных запасов.       Так и случилось. Придя домой Атос сразу отдал слуге приказ принести на стол несколько бутылок, хотя там остались ещё те, которые он не успел открыть, потому что пришёл д'Артаньян...       И кто бы мог подумать, что жизнь может так перевернуться всего лишь за несколько часов? Хотя... однажды уже была перевернута...       Какого чёрта он согласился поехать в этот Сен-Жермен?! Мушкетёр протяжно застонал и опустил голову на руки.       Но, надо отдать должное, если бы не было этой поездки, никогда бы он не узнал о том, что его жена жива. Жена... жива... И сегодня он будет драться за неё на дуэли. За неё – преступницу, обманщицу, недостойную, за ту, которая осквернила его имя.       Осознание этого абсолютно отбивало желание жить. Сколько раз он уже мог умереть за эти годы? На пальцах не сосчитать. Но судьба всё равно оставила его в живых, и Атос теперь уверен, что для того, чтобы правосудие всё таки восторжествовало, и этот демон вернулся в ад – туда, где ему самое место.