The Rise of a Dark Lord

— Где ты был? — спросил Седрик, как только сел за стол Хаффлпаффа. — В поезде, — ответил он, осторожно глядя на слизеринский стол. Уэйн не знал, как не замечал этого раньше, однако теперь невозможно было не заметить взгляды других слизеринцев, когда они смотрели на группу, которая сидела в центре стола, немного отделяясь от остальных. — Я обыскал весь поезд и не нашёл тебя. — По-видимому, ты плохо искал, так как я точно был в поезде, — ответил Уэйн, наконец оторвав взгляд от стола Слизерина и глядя на него. Седрик был одним из немногих друзей, которые у него были. Старший брат, который всегда делал всё возможное, чтобы защитить его. Единственная причина, по которой Смит вообще пытался что-то предпринять в поезде, заключалась в том, что Седрик был занят своими обязанностями старосты. Он был тем, кто помог Уэйну, когда тот понял, что гей, рассказал ему, как волшебный мир рассматривает однополые пары, и именно Седрик удостоверился, что он понял, что он не урод. Какое-то время Уэйн думал, что запутался, ему было всего тринадцать, ему только что приснился самый первый мокрый сон, он испугался, когда в этом мокром сне был другой мальчик. Седрик застал его в углу их общей гостиной, на грани панической атаки. Уэйн никогда не видел старшего мальчика таким взволнованным, вспоминая, что это было довольно забавно. И всё же в то время он был уверен, что с ним что-то не так. Он был невероятно благодарен за то, что сделал Седрик. — Единственное место, где я не стал обыскивать, было в Сли… Ты был в купе Слизерина? — спросил Седрик тихим голосом, так чтобы никто не услышал. — Что ты там делал? Они не причинили тебе вреда? — Они ничего не сделали. Они помогли мне со Смитом, — со Смитом и многим другим. Уэйн с трудом мог поверить, как сильно изменилась его жизнь за считанные часы. Суд улучшил его жизнь, даже не пытаясь этого сделать. Он не думал, что когда-нибудь сможет отплатить им, но это не означало, что парень не попытается. И Гарри! Неудивительно, что остальные так его уважали. Уэйн знал, как и все остальные, что Гарри был вундеркиндом. Однако знать и видеть — это две совершенно разные вещи. — Слизеринцы помогли тебе? — недоверчиво спросил Седрик, и Уэйн вздохнул. — Не все слизеринцы плохие, Седрик. Я здесь уже четыре года, а они так ничего и не сделали. У меня было гораздо больше проблем из-за моего собственного факультета, нежели из-за Слизерина. Тебе не кажется, что ты немного несправедлив и предвзят? — он не мог не защищать Двор. Большинство его членов были слизеринцами, и они даже не заметили, что он маглорожденный. Уэйн не знал динамики группы, но было очевидно, что Гарри был лидером, и он был полукровкой. — Ты прав. За последние несколько лет они ничего не сделали. С тех пор, как Поттер сформировал эту небольшую группу и начал сидеть в центре стола, на своем нынешнем месте, слизеринцы вели себя прилично. — Уэйн удивленно посмотрел на него, и Седрик покачал головой. — Я не дурак. Может, я и не слизеринец, но я могу видеть, когда что-то происходит. Я не знаю, как, но очевидно, что он контролирует слизеринцев. Я просто хотел бы знать, почему. — Что ты имеешь в виду? — Поттер создает свою базу. Люди делают это только тогда, когда намереваются что-то сделать. Его друзья, они все лучшие в своем возрасте, и я видел, как они смотрят на Поттера. Они практически поклоняются ему, и я сомневаюсь, что это потому, что он Мальчик-Который-Выжил. — А это плохо? — Я никогда не говорил, что это плохо. Я просто думаю, что у Поттера есть цели, и он готовит себя и тех, кому доверяет. Уэйн кивнул и украдкой посмотрел на Гарри. Он был уверен, что Седрик прав, и теперь Уэйн был частью этого. Он не понимал, что это было, но знал, что не может отступить. Не то чтобы Уэйн этого хотел. В тот момент, когда он вошёл в купе и встретился с Судом, его судьба была предрешена. Взгляд Гарри на мгновение встретился с ним, и на губах Поттера появилась легкая улыбка. Гарри жестом показал ему, чтобы он посмотрел вниз, и Уэйн не смог сдержать лёгкого вздоха, который оставил его, когда увидел кусок пергамента, появившийся перед ним. — Близнецы или один из них будут ждать тебя в вестибюле после пира. Избавься от своих друзей и следуй за ними. Не занимай слишком много времени, у Двора есть привычка приходить туда до первокурсников, чтобы нас можно было должным образом представить. Я скажу старостам, ответственным за то, чтобы они провели их в общую гостиную, чтобы они проделали более длинный путь, но это не даст нам много времени. Подписано не было. Но это и не требовалось, ему не нужно было быть гением, чтобы знать, от кого это было. Уэйн понятия не имел, что произойдет, но знал, что это важно. Он солгал бы, если бы сказал, что не нервничал. Луна лишь смутно объяснила, что это за Суд, а Невилл сказал ему, что волноваться не о чем. Со временем он узнает об этом. Невилл был большим сюрпризом для него, как и близнецы Уизли. Уэйн никогда не видел их вместе, но один раз увидеть, как они общаются, было достаточно, чтобы понять, что они привыкли друг к другу, что они близкие друзья. Адриан сказал, что они шпионы, и был склонен полагать, что не совсем шутил, когда говорил это. — Всё хорошо? — спросил Седрик слегка обеспокоенно. — Да, а что? — Ты выглядел отвлеченным. — Ох да. Извини, — он застенчиво улыбнулся. — Я вспомнил, что забыл выполнить часть своей работы по чарам. Я пытался вспомнить, сколько именно осталось сделать, чтобы проверить, смогу ли я сделать это сегодня, прежде чем лечь спать. — Тебе нужна помощь? — Нет. Насколько я помню, задание довольно лёгкое, поэтому я и оставил это напоследок, хотя в конечном итоге забыл об этом, — Уэйн был немного удивлен тем, как легко ему было солгать об этом. — Хорошо. Но, если тебе нужна помощь, просто спроси. Уэйн улыбнулся и кивнул. Он сделал вид, что обращает внимание на остальную часть распределения, и с нетерпением ждал конца пиршества. Уэйн рассеянно принимал участие в разговорах вокруг себя, но его мысли были заняты тем, что произойдет после пира. Он понятия не имел, как слизеринцы отреагируют на присутствие магглорожденного в их гостиной, но был уверен, что присутствие при Дворе обеспечит ему безопасность. Блейз рассказал ему, как появился Двор, как Гарри его установил, чтобы он знал, что слизеринцы не будут действовать против Гарри. Этот разговор также заставил Уэйна понять, что Суд был пожизненным компромиссом. Они этого не говорили, но он мог читать между строк. Уэйн смутно помнил Маркуса Джагсона, он покинул Хогвартс пару лет назад, но всё ещё был частью Двора. Он слышал, как Гарри просил Тео отправить письмо Маркусу, чтобы тот собрал информацию о чём-то. Уэйн не слышал о том, что это было, но это не важно. Важно было, что, несмотря на то, что Маркус покинул Хогвартс, Гарри приказал, и Джагсон подчинился. Уэйн знал, что это значит. Так что на самом деле он не собирался заниматься этим вслепую, даже если на самом деле не знал об этом всего. Он был частью этого. Ему хотелось смеяться, но в одном Уэйн был уверен: его жизнь уже никогда не будет прежней. Наконец пир подошёл к концу, и он стал думать, как бы уйти незаметно, хотя Дамблдор встал и положил конец его планам. Почти сразу весь Большой зал замолчал и с любопытством посмотрел на Дамблдора. Директор обычно не произносил громких речей в конце пира, если только не нужно было объявить что-то важное или не появился новый профессор. Увидев, что за столом нет нового профессора, им стало немного любопытно. — Итак! — сказал Дамблдор, улыбаясь им всем. — Теперь, когда нас всех накормили и напоили, я должен ещё раз попросить вашего внимания. Мой долг — сообщить вам, что в этом году межфакультетный чемпионат по квиддичу не состоится. — Что? — пробормотал Седрик, глядя на Дамблдора широко раскрытыми глазами. Судя по тому, что видел Уэйн, Седрик был не единственным, кто находился в состоянии недоверия. — Это связано с мероприятием, которое начнется в октябре и будет продолжаться в течение всего учебного года, отнимая у учителей много времени и энергии, но я уверен, что вам всем это очень понравится. Я с большим удовольствием объявляю о том, что в этом году в Хогвартсе... Но в этот момент раздался оглушительный раскат грома, и двери Большого зала с грохотом распахнулись. В дверях, опираясь на длинный посох, стоял человек, закутанный в чёрный дорожный плащ. Все головы в Большом зале повернулись к незнакомцу, внезапно ярко освещенному вспышкой молнии, сверкнувшей на потолке. Он опустил капюшон, встряхнул длинной гривой ещё тёмных, но уже начинающих седеть волос и направился к учительскому столу. Глухой лязг эхом разносился по коридору при каждом его шаге. Он дошёл до конца верхнего стола, повернул направо и тяжело захромал к Дамблдору. Еще одна вспышка молнии осветила потолок. Он услышал, как несколько человек ахнули, это его не удивило, но он тоже показательно сделал удивленное лицо.* Молния резко осветила лицо мужчины, и это было лицо, не похожее ни на одно из тех, что Уэйн когда-либо видел. Он выглядел так, словно был вырезан из выветрившегося дерева кем-то, кто имел лишь смутное представление о том, как должны выглядеть человеческие лица, и не был слишком искусен в обращении с резцом. Каждый дюйм кожи, казалось, был покрыт шрамами. Рот выглядел как диагональная рана, а большой кусок носа отсутствовал. Но его пугали глаза этого человека. Один из них был маленьким, тёмным и похожим на бусинку. Другой был большим, круглым, как монета, и ярко-синим. Голубой глаз двигался непрерывно, не мигая, и катался вверх, вниз и из стороны в сторону, совершенно независимо от нормального глаза, а затем он перевернулся, указывая на затылок человека, так что всё, что они могли видеть, было белизной. Незнакомец подошёл к Дамблдору. Он протянул руку, покрытую такими же шрамами, как и его лицо, и Дамблдор пожал её, бормоча слова, которые ученики не могли расслышать. Он, казалось, что-то спрашивал у незнакомца, который без улыбки покачал головой и ответил вполголоса. Дамблдор кивнул и жестом указал мужчине на пустое место справа от него. Незнакомец сел, откинул с лица гриву тёмно-седых волос, придвинул к себе тарелку с сосисками, поднес её к тому, что осталось от носа, и понюхал. Затем он достал из кармана маленький нож, наколол на него сосиску и начал есть. Его нормальный глаз был прикован к сосискам, но голубой глаз всё ещё беспокойно метался в своей глазнице, осматривая зал и студентов. — Могу я представить нашего нового учителя Защиты от Темных Искусств? — весело сказал Дамблдор в тишине. — Профессор Грюм. Обычно новых профессоров встречали аплодисментами, но никто из сотрудников или студентов не хлопал, кроме Дамблдора и Хагрида, которые сложили руки вместе и зааплодировали, но звук эхом отозвался в тишине, и они довольно быстро остановились. Все остальные, казалось, были слишком ошеломлены странной внешностью Грюма, чтобы сделать что-то большее, чем просто уставиться на него. — Грюм? — прошептал Седрик, глядя на нового профессора. — Ты его знаешь? — спросил Уэйн, взглянув на Седрика. — Не совсем. Я слышал, как мой отец говорил о нём раз или два, и сегодня утром с ним произошел какой-то инцидент, но я понятия не имею, что это было. — Хм, ты знаешь, почему он так выглядит? — Во время войны он был аврором. Я думаю, это может быть из-за этого, — ответил Седрик, не сводя глаз с Грюма. Грюм, казалось, был совершенно равнодушен к такому менее чем тёплому приёму. Не обращая внимания на стоявший перед ним кувшин с тыквенным соком, он снова полез в свой дорожный плащ, вытащил фляжку и сделал из неё большой глоток. Дамблдор откашлялся. — Как я уже говорил, — сказал он, улыбаясь студентам перед ним, которые ещё пристально смотрели на Грюма. — Нам выпала честь провести в ближайшие месяцы очень захватывающее событие, мероприятие, которое не проводилось более века. Мне очень приятно сообщить вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх волшебников. Напряжение, которое заполнило зал с момента прибытия Грозного Глаза, внезапно исчезло. Уэйн видел возбуждение студентов, некоторые из них шептались со своими соседями. Однако его глаза были прикованы к Гарри и его Двору. Никто из них, казалось, ни капельки не удивился этой информации, так что он должен был предположить, что они уже знали. Он вспомнил, как Невилл говорил ему, что Маркус был младшим заместителем министра, и было более чем вероятно, что он дал им эту информацию. Однако никто из них, казалось, не был особенно заинтересован в Турнире. Некоторые даже выглядели немного скучающими. — Ну, поскольку некоторые из вас не знают, что включает в себя этот турнир, я надеюсь, что те, кто знает, простят меня за короткое объяснение и позволят своему вниманию свободно блуждать: Турнир Трёх Волшебников был впервые учрежден около семисот лет назад как дружеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства: Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Для представления каждой школы был выбран чемпион, и три чемпиона соревновались в трёх магических испытаниях. Школы по очереди проводили турнир каждые пять лет, и это, как правило, считалось лучшим способом установить связи между молодыми ведьмами и волшебниками разных национальностей, пока число погибших не увеличилось настолько, что турнир был прекращен. — Число погибших? — Это звучало не особо обнадеживающе? Хотя Уэйн, казалось, был одним из немногих, кто думал об этом. Большинство учеников выглядели очень взволнованными. Седрик выглядел довольно скромно, и Уэйн знал, что тот примет участие. Он подавил вздох и покачал головой. Его родители были далеки от совершенства, но он был благодарен, что они не были похожи на Амоса Диггори. Он не сомневался, что Диггори любит своего сына, но проблема заключалась в том, что Диггори гораздо больше нравилось его представление о сыне. Уэйн знал, что Седрик ненавидит то, что его собственный отец никогда не видел его. Он видел только своего идеального маленького наследника с идеальными оценками, который женится на идеальной девушке и родит идеального сына. Любому, кто смотрел на него, было очевидно, что Седрик начинает обижаться на своего отца, но прежде всего Седрик устал. Он устал быть не самим собой, устал от того, что отец видел только то, что хотел видеть. — Было предпринято несколько попыток возобновить турнир, — продолжил Дамблдор, — ни одна из них не увенчалась успехом. Однако наши собственные отделы международного магического сотрудничества и магических игр и спорта решили, что настало время для ещё одной попытки. Всё лето, они упорно трудились, чтобы на этот раз ни один чемпион не оказался в смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут со своими претендентами, включенными в окончательный список, через неделю, и выбор трёх чемпионов произойдёт на Хэллоуин. Беспристрастный судья решит, какие ученики наиболее достойны побороться за Кубок Трёх Волшебников, славу своей школы и личный призовой фонд в тысячу галеонов. Было легко увидеть, что несколько студентов уже воображали себя чемпионами, получая указанную славу. Если он был полностью честен с самим собой, его гораздо больше интересовали призовые деньги. Эти деньги были бы весьма полезны, если бы они реализовали свой план. Тысяча галеонов — не целое состояние, но это было намного больше, чем полдюжины галеонов, которые у него сейчас были. — Хотя я знаю, что все вы будете стремиться принести Кубок Трёх Волшебников в Хогвартс, — сказал Дамблдор, снова заставляя зал замолчать, — руководители участвующих школ вместе с Министерством магии согласились наложить возрастные ограничения для претендентов в этом году. Только учащимся, достигшим совершеннолетия, то есть семнадцати лет и старше, будет разрешено выдвигать свои имена на рассмотрение. Ну вот и пошла его тысяча галеонов. — Это, — слегка повысил голос Дамблдор, так как несколько человек возмущенно кричали при этих словах, — мера, которую мы считаем необходимой, учитывая, что испытания турнира будут по-прежнему трудными и опасными, какие бы меры предосторожности мы ни принимали, и это очень маловероятно, что ученики младше шестого курса смогут с ними справиться. Я лично позабочусь о том, чтобы ни один несовершеннолетний ученик не обманул нашего беспристрастного судью, сделав его чемпионом Хогвартса. Поэтому я прошу вас не тратить свое время на то, чтобы пытаться обмануть нас, если вы моложе семнадцати лет. Его глаза тут же сфокусировались на Гарри. Он сомневался, что у Гарри возникнут какие-либо трудности с выполнением заданий. Любому, кто смотрел на Гарри во время уроков, было ясно, что он сходит с ума от скуки. МакГонагалл и Флитвик уже даже глазом не моргают, когда Гарри начинает делать посторонние вещи во время урока. Они не сильно отличались от темы урока, но тем не менее отличались. Если бы они должны были превратить жука в пуговицу к концу урока, у Гарри на столе была бы красивая запонка, в то время как у всех остальных были обычные пуговицы или что-то похожее на пуговицу. Все знали, что он был намного выше их по мастерству и таланту, и некоторые, как Грейнджер, просто не могли с этим справиться. Уэйн потерял счёт тому, сколько раз он слышал, как она жаловалась на него МакГонагалл, говоря ей, что Гарри на самом деле не выполняет работу, которую им велели делать профессора. Казалось, что МакГонагалл питала слабость к Гарри, но это не мешало Грейнджер жаловаться. Другие, такие как Уизли, просто завидовали. Но даже в этом случае Гарри, казалось, ничуть не интересовался турниром. У него было совершенно скучающее выражение лица, хотя он пытался выглядеть вежливо заинтересованным тем, что происходит. В каком-то смысле это его не удивило. Гарри был выше такой вещи, как простой турнир. — Как я уже говорил, делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибудут через несколько недель. Пока они здесь, они будут студентами Хогвартса, будут посещать занятия с вами и спать в ваших общежитиях. Путем случайной сортировки было решено, что студенты Шармбатона разместятся в общежитиях Рейвенкло, в то время как студенты Дурмстранга в Слизерине. Я надеюсь, что вы все окажете всяческую любезность нашим иностранным гостям, пока они будут с нами, и окажете свою искреннюю поддержку чемпиону Хогвартса, когда он или она будет выбран. А теперь уже поздно, а я знаю, как важно для всех вас быть бодрыми и отдохнувшими, когда вы завтра утром приступите к занятиям. Пора спать! Давайте, топайте! Уэйн огляделся и увидел, что Седрик зовет младших учеников, помогая новым старостам организовать их. Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, он выскользнул из Большого зала. Уэйн огляделся, как только оказался в прихожей, пытаясь найти близнецов, когда увидел движущуюся тень. Она приняла человеческую форму, а затем начал копать, открывая одного из близнецов. — Ты быстро, — заметил близнец, не обращая внимания на его ошеломленное выражение лица. — Пойдем, Гарри не любит, когда его заставляют ждать. Уэйн кивнул и последовал за гриффиндорцем. Он чувствовал, как с каждым шагом его сердце бьется все быстрее. Уэйн боялся, и не стал этого отрицать, но он не мог отрицать, что чувствовал себя даже более взволнованным, чем испуганным. Парень понятия не имел, что ждет его в будущем, но был уверен, что его жизнь уже никогда не будет прежней. *** — Это было быстро, — заметил Гарри, увидев, что Фред прибыл с Уэйном. — Заявление Дамблдора послужило отвлекающим маневром, — сказал ему Фред, прислонившись к брату. — Запомни это место и пароль. Он меняется каждый месяц первого числа. Один из нас, слизеринцев, даст тебе новый, когда это произойдет. Хорошо? — спросил Гарри у Уэйна, и тот кивнул. Улыбаясь, он повернулся и произнес пароль: — Аконит. Дверь открылась, и они вошли внутрь. Гарри позволил Уэйну оглядеться и пошёл, чтобы сесть, со всеми остальными, ожидая, что Луна последует за ним. Луна же осталась с Уэйном, объясняя, где они обычно сидят в общей гостиной и где находятся комнаты мальчиков. Гарри наблюдал за каждой реакцией и выражением лица Уэйна. Теперь он был одним из них, и ему нужно было узнать его получше. Поттер был вполне доволен тем, что видел. Уэйн, казалось, хорошо приспосабливался, и он видел, что тот уже перенял у них несколько манер, даже не замечая этого. Он выглядел слегка удивленным, когда Тео объяснил правила новой партии первокурсников, но в хорошем смысле. Гарри подумал, что правило о первых поколениях волшебников и ведьм было тем, что заставило Уэйна действительно поверить, что им всё равно, что он один из них. Сдерживая улыбку, Гарри встал и направился к выходу. — Старосты, — позвал он, и шесть старшекурсников появились так быстро, что казалось, будто они материализовались перед ним. — Через неделю прибудут студенты Дурмстранга. Пока они здесь, они будут являться слизеринцами, и я ожидаю, что они будут вести себя как таковые. Вы будете нести ответственность за то, чтобы рассказать им о правилах и о том, что ожидается от студентов Слизерина. Не разочаровывайте меня. — Да, сэр, — хором ответили старосты. — Свободны, — отмахнулся от них Гарри и сел на своё обычное место. — Ты отправишь письмо Маркусу завтра, верно? — спросил он Тео, развалившегося на диване. — Да. Мы должны получить нужную нам информацию через неделю или две, в зависимости от того, сколько исследований для этого потребуется. — Хорошо. Пошлите один экземпляр Скитер, я хочу, чтобы она освещала турнир, но с нашим особым подходом. Тео кивнул и начал составлять письмо Скитер, у них было немного времени до того, как всё официально начнется, но никогда не мешало подготовиться. — Скитер? — спросил Уэйн с легким любопытством. — Ты знаешь газету "Магия сегодня"? — спросила Луна. — Да, гораздо лучше, чем "Ежедневный пророк". Мне особенно нравится разделы "Голос народа" и "Обучение", — с энтузиазмом воскликнул Уэйн. — Она принадлежит Гарри, — мечтательно сказала ему Луна. — Мы все пишем для него. Эта газета Двора. — Она принадлежит тебе? — недоверчиво спросил Уэйн. — Хм, нам тоже придется придумать для тебя псевдоним, — пробормотал Блейз, и Адриан кивнул в ответ. — Мы что-нибудь придумаем, — сказал Гарри, покачав головой, когда увидел, что Блейз и Адриан уже шептались, придумывая имена. — Готов к завтрашней тренировке? — спросил он Уэйна, оставив обоих мальчиков наедине с их интригами. — Да, — ответил Уэйн, не в силах скрыть свой энтузиазм. На мгновение забыв о том, что он узнал. — Я едва могу ждать. Надеюсь, мне удастся улизнуть незаметно для Седрика. — Седрика? — Седрик Диггори, — объяснил Уэйн. — Я... У меня не так много друзей, большинство из них предпочитают избегать конфликтов со Смитом. Но Седрик всегда помогал мне. Он может заметить, что меня нет, так как я обычно провожу с ним время. — Почему бы тебе не взять его с собой? — спросил Гарри, не обращая внимания на взгляды, которые бросали на него остальные. Они говорили о Диггори. Он был довольно хорошим учеником, дружелюбным, и все его любили, даже более колючие Слизеринцы. Если бы они могли это устроить, он был бы хорошим дополнением ко двору. Но они не знали ни его, ни кого-либо из его друзей, и не хотели просто подходить к нему, не имея запасного плана. Гарри вроде как делал это с Невиллом и Луной, но они оба были чужаками в своих домах. Диггори, с другой стороны, был воплощением популярного студента. Они не хотели приближаться к нему, а затем пускать слухи, если это не сработает, особенно потому, что его семья была известна Дамблдору и сторонником Света. Теперь у них был Уэйн. — Взять его? — Да, то, что ты являешься частью двора, не означает, что у тебя не может быть других друзей, — сказал ему Гарри. Это правда, он никогда не запрещал другим иметь друзей. У них были и другие друзья. Однако связь между ними была далеко не такой глубокой и сильной, как связь между членами суда. — Хотя я бы предпочел, чтобы ты помог убедить его присоединиться к нам. Глаза Уэйна на секунду расширились, затем в них появился расчетливый блеск. Медленно на его губах появилась улыбка, а глаза наполнились решимостью. Улыбка, которую Уэйн направил на него, была ярче солнца, полная благодарности. Гарри улыбнулся. Отношения с Уэйном не могли сложиться лучше. *** — Куда ты меня тащишь? — спросил Седрик, кажется, уже в сотый раз. — Я просто отведу тебя на встречу с моими друзьями, — ответил Уэйн слегка раздраженно. — Тогда зачем мы бродим по подземельям? — Потому что они там, — терпение Уэйна висело на волоске. — А теперь позволь мне сосредоточиться. Я только один раз пользовался этим коридором, не хочу заблудиться. Невилл показал ему дорогу сразу после занятий, но даже так было легко потеряться в подземельях. В этой части замка не было даже картин, которые могли бы помочь им, если бы они заблудились. Однако он наткнулся на знакомый участок стены, на нем был след ожога, а на стене была небольшая вмятина. Уэйн улыбнулся, сделав ещё один шаг и почувствовав обереги вокруг них. Считая четвертую дверь справа, он положил руку на дверь и назвал пароль. — Доверие. Уэйн покачал головой. Он с трудом мог поверить, что Суд создал нечто подобное. Это было почти как магловская система безопасности. В нём были переплетены обереги и заклинания, и они создали то, о чём обычный волшебник никогда бы не подумал. Они обычно либо используют обереги, либо заклинания, и никогда не переплетают их. Обереги держали дверь запертой и идентифицировали магическую подпись человека. Заклинания регистрировали пароли и собирали образец магической подписи человека. Дублировать магическую подпись было невозможно, и у каждого из них был свой собственный пароль, который другие участники не знали. Только Гарри знал все их пароли. Если пароль не совпадал с магической подписью, дверь не открывалась. Гарри был тем, кто думал об этой концепции, будучи воспитанным в мире маглов. Он просто перенёс эту идею в волшебный мир. Однако все остальные члены Двора в той или иной мере внесли свой вклад. Уэйн схватил Седрика за руку и потащил его внутрь, Гарри ждал. Поттер прекратил то, что делал, и посмотрел в сторону двери, когда услышал, как она открылась. Выражение лица Диггори, когда он увидел то, что раньше было заброшенным классом, было довольно забавным. Комната была разделена на несколько отдельных помещений. Первой была небольшая лаборатория зелий, которую в данный момент занимали близнецы. Гарри понятия не имел, что они делают, и что-то подсказывало ему, что лучше ему и не знать. Вторая была дуэльной платформой, которую использовали Невилл и Адриан. Третья была охраняемой частью комнаты, в которой находилось несколько преображенных камней и деревьев, а также импровизированное поле битвы. Это было место, где они сражались, их могло быть всего двое или все. Победил тот, кто оставался стоять на ногах последним. В то время им пользовались Луна, Драко, Тео, Блейз и Грэм. В последней части, в которой он был, было несколько чёрно-синих тренировочных манекенов, на которых они проверяли свои заклинания. Гарри нисколько не удивился, увидев, что Диггори был ошеломлен. Хотя, когда Диггори по-настоящему посмотрит на людей, которые там были, Гарри был уверен, что он впадёт в шок. — Уэйн, — Гарри поприветствовал его, заставив Диггори сосредоточиться на нём. — Если ты не возражаешь, ты проведешь свою первую тренировку со мной, — сказал ему Гарри, на мгновение проигнорировав Диггори. — Конечно, нет! — воскликнул Уэйн, увлекая за собой Диггори. — Отлично. Видишь эти чёрные манекены? — увидев, что Уэйн кивнул, он продолжил: — Я хочу, чтобы ты применил все известные тебе заклинания. Даже люмос, поскольку нельзя точно бросить люмос в манекен, коснись его своей палочкой. Когда закончишь, на спине манекена есть набор рун, ты должен коснуться их своей палочкой. Затем появится пергамент. Ты принесешь его мне, а потом я скажу тебе, что делать после этого. Уэйн кивнул и оставил Диггори с Гарри. Пока Поттер разговаривал с Уэйном, Седрик оглядывался по сторонам, его глаза перебегали с одной группы на другую, время от времени посылая Гарри вопросительные взгляды. — Диггори, добро пожаловать. — Поттер, — ответил Диггори, наконец-то сосредоточившись на нём и слегка наклонив голову. — Позволь мне представить всех, хотя я думаю, что вы уже знаете их, хотя бы по именам. Вон в том углу, — Гарри указал на близнецов, — стоят Фред и Джордж Уизли, они... ну, честно говоря, я понятия не имею, что они делают. Я думаю, мне лучше не знать, — он слегка улыбнулся Диггори, очень довольный, когда увидел, что тот расслабился и улыбнулся в ответ. — На дуэльной платформе Невилл Лонгботтом и Адриан Пьюси. В разделе "охраняемые" на другом углу у нас есть Луна Лавгуд, Блейз Забини, Теодор Нотт, Драко Малфой и Грэм Монтегю. Диггори кивнул, хотя в его глазах зажегся странный огонёк. — Что это за место? — Раньше здесь был заброшенный класс, — ответил Гарри, усаживаясь на один из диванов, расставленных по комнате, а Диггори занял кресло перед ним. — Мы превратили его в место, где мы могли тренироваться. — Тренироваться? Зачем вам это нужно? — спросил Диггори, садясь перед ним и слегка расслабляясь. — Чтобы совершенствоваться. Мы любим магию. Почему мы должны ограничивать себя тем, что изучаем в классе? Несколько мгновений Диггори молчал, потом кивнул. — Я могу это понять, — сказал он, и Гарри смог увидеть в его глазах ту же страсть, которую они испытывали к магии. То, что заставило Поттера заметить Диггори в первую очередь. — Но это ещё не всё, не так ли? — Нет, — ответил Гарри после минутного раздумья. — Нет, это не так. Однако я не знаю, действительно ли ты хочешь услышать остальное. — Я не дурак, — сказал Диггори, глядя ему прямо в глаза. — Я знаю, что со слизеринцами что-то происходит. Я просто не знаю, что, как и почему. — Что ты знаешь о Королевском Дворе Слизерина? — прямо спросил Гарри, удивив Диггори. — Я слышал об этом. Думаю, что каждая чистокровная семья слышала об этом. Но я не знаю, что это такое и что оно делает. — Ну, проще говоря, Двор правит Слизерином. Не всегда есть Двор. Но иногда появляется студент, который достаточно умен, силен, харизматичен и хитер, чтобы превзойти всех других студентов и создать Двор. Другие студенты Слизерина не являются частью двора, только те, кого выбирает король, являются членами Двора. Однако все остальные слизеринцы уважают и боятся Двор, поэтому они подчиняются. — Ты король, — это было скорее утверждение, чем вопрос, и Гарри просто улыбнулся. Диггори закрыл глаза и замолчал. Гарри оставил его в покое, он знал, что старшему мальчику это нужно. Ему нужно было переварить всё, что он услышал, но больше всего ему нужно было смириться с тем, что не было сказано. Через некоторое время Седрик снова открыл глаза. Он огляделся, на этот раз действительно огляделся. Его взгляд остановился на близнецах, всё ещё одетых в гриффиндорскую форму. Затем на Невилла, который вполне неплохо держится в поединке против Адриана. Затем он посмотрел на Луну, которая прислонилась к Блейзу, сидя на полу, болея за Драко и пытаясь отвлечь Грэма. Наконец его взгляд остановился на Уэйне, который всё ещё бросал заклинания в манекен. Тео был рядом с ним, помогая и подсказывая ему заклинания, которые он, возможно, забыл. — Чего ты хочешь? — Перемен, — ответил Гарри, зная, о чем спрашивал Диггори. — Наш мир застоялся на одном месте. Магия умирает. С каждым днём он становится всё более и более ограниченным. Мы теряем нашу историю, наше право по рождению. Разве тебе не надоело видеть, как маглорожденных избегают, потому что они не знают и не следуют нашим традициям? Традициям, которым они не могут научиться, потому что книги, из которых они могли бы получить информацию, ограничены. Разве это не разбивает тебе сердце, когда ты видишь, как исчезает семейная магия, потому что рода слишком слабы, чтобы поддерживать её? Разве тебя не злит, что ты хочешь изучать магию, но не можешь, потому что это запрещено? Разве ты не хочешь, чтобы всё было по-другому? Мы хотим перемен. Мы и есть это изменение. — Гарри видел желание в глазах Диггори. Жажда перемен, жажда магии, которой, как все говорили, он не мог научиться. Тоска по чему-то другому. — Ты тоже можешь стать такой переменой. Глаза Диггори наполнились решимостью, преданностью и таким желанием, что Гарри не смог сдержать улыбку. — Добро пожаловать во Двор. — Он... он что-то с чем-то, правда? — заметил Седрик, когда они с Уэйном возвращались в общежитие Хаффлпаффа. — Да, — ответил Уэйн низким, почти благоговейным тоном. — Когда мы разговаривали, я почувствовал его магию. Это так отличалось от всего, что я когда-либо чувствовал. Её было так много, и она была такой теплой, такой успокаивающей. Я искренне верю, что если и есть кто-то, кто может что-то изменить, то только он. И я хочу помочь. — Ты понимаешь, почему они так на него смотрят? — спросил Уэйн, глядя на него с легкой понимающей улыбкой. Седрик кивнул. Он всё понял. Они были с Гарри в течение многих лет, и, если он и Уэйн были очарованы Гарри всего за несколько часов, стоит ли удивляться, что люди, которые были с ним так долго, поклонялись ему? Седрик не мог не задаться вопросом, начинали ли они так же, как он и Уэйн. Он точно знал, что Адриан и Грэм поначалу не так часто общались с Гарри. Диггори также знал, что Маркус был чистокровным сторонником превосходства, но, если верить близнецам, а у них не было причин лгать, Маркус полностью предан Гарри. Эта мысль должна была привести его в ужас. Логически он понимал, что уровень преданности и лояльности не был нормальным. Однако единственное, что Седрик чувствовал, была тоска. Видя связь между ними, товарищество, которое они разделяли, это было то, чего он всегда желал. Ни один из них не притворялся тем, кем не был. Седрик тоже этого хотел. Он хотел быть частью этого. Он хотел такого уровня принятия. Он хотел быть самим собой, не боясь, что его будут избегать. — Мы — часть этого, — прошептал он. Легкая улыбка появилась на его губах. Он и Уэйн были частью Двора. Теперь, когда у них будет немного времени, у них будет то же, что и у всех остальных членов. Это был только вопрос времени, и они могли подождать. *** —Он снова уставился на тебя. — сообщил ему Тео. Гарри поднял глаза и подтвердил, что, действительно, Грюм снова уставился на него. — Я вижу. Хотя я должен отметить, что он также смотрит на тебя, Драко, Блейза и, по какой-то причине, на Невилла. Это был второй урок, который они провели с Грозным глазом, и Гарри уже был сыт по горло. Грюм был компетентным инструктором, но постоянное наблюдение утомляло. Гарри изо всех сил старался не обращать на него внимания, однако мужчина никогда не упускал возможности задать ему вопросы. Обычно у него не возникало проблем с ответами на них, особенно потому, что Грейнджер бесконечно злило, что его ответы всегда были правильными, но, в отличие от неё, он не говорил так, как будто съел учебник. Однако Грюм, казалось, получал удовольствие от того, что каждый раз увеличивал сложность вопроса. Гарри не знал, делал ли он это, потому что хотел знать, что знает предполагаемый Спаситель, или он хотел поиметь Короля Слизерина. А Поттер не сомневался, что Грюм знал о Слизеринском Дворе. Он слышал, как тот разговаривал со Снейпом, спрашивая: "Сохранил ли он контроль над своими Змеями теперь, когда есть Двор, управляемый мальчиком, который уничтожил Тёмного Лорда". Так что не было никаких сомнений, что он знал, хотя это всё ещё не объясняло его поведение. — Он, должно быть, думает, что мы развратили тебя, — заметил Тео так же небрежно, как и Гарри. И он с трудом сдержал смешок. — Я думаю, всё было наоборот, — ответил Гарри с дьявольской ухмылкой на губах. Тео бросил на него раздраженный взгляд и покачал головой, возвращаясь к своей работе. Гарри тихо усмехнулся и тоже начал работать, хотя и не обращал на это особого внимания. Он был слегка встревожен. Иностранные студенты прибудут во второй половине дня, и, даже если Гарри не показывал этого, он был очень взволнован этим. Не самим турниром, а возможностью расширения его разведывательной сети. Наличие полезных знакомств верных ему из зарубежных стран облегчило бы ему жизнь, Гарри всегда мог сказать Седрику, чтобы он присоединился к Отделу Международного магического сотрудничества в Министерстве. Седрик упомянул, что он начнет работать в Министерстве после седьмого курса и что его отец ожидал, что он присоединится к его Отделу, но при правильном поощрении старший Диггори поймет, что Отдел Международного Магического сотрудничества был гораздо более престижным. Это было бы достаточно просто. Теперь оставалось только разведать иностранных студентов. Со студентами Дурмстранга было бы довольно легко. Они останутся в подземельях Слизерина, и Гарри будет следить за ними в оба глаза. С другой стороны, Шармбатон... в Рейвенкло была только Луна, и она большую часть времени проводила с ними. О... это было неправдой. Луна была единственным членом Двора в Равенкло, но не единственным человеком, который у него был в Рейвенкло. Гарри хотелось захихикать. Малышка Чжоу. Как он мог забыть о своей маленькой рабыне? Ему нужно было немного поговорить с ней. Она была именно тем, в чем он нуждался. — Мы должны поговорить с Чанг, — сказал Гарри своему Двору, когда они сели обедать. — Информация о студентах школы Шармбатон. Луна почти всё время с нами. А Чанг —социальная бабочка. Никто не счёл бы странным, если бы она проводила с ними больше времени. — Хотя это странно, не правда ли? После того, что случилось, я ожидал, что она будет... ну, я действительно не знаю, но по-другому. Она ведёт себя так, как будто ничего не произошло. — Это клятва, — объяснил Гарри, зная, что заклинания вокруг них не позволят никому услышать тему их разговора. — Она не может сделать ничего, что могло бы подвергнуть опасности или выдать нас. Если она начнет вести себя как жертва пыток, это вызовет вопросы. Так что у неё действительно нет особого выбора, кроме как вести себя так, как она всегда вела себя раньше. Это единственный способ, которым она может продолжать жить. — Есть способы обойти Нерушимые клятвы, — заметил Грэм. — Да, я знаю. Но ты действительно думаешь, что Чанг знает, как это сделать? Кроме того, она боится умереть, боится нас, — Гарри мрачно усмехнулся. — Иногда гораздо эффективнее сломать разум, а не тело, — слизеринцы при его дворе смотрели на него, их глаза горели, и Гарри улыбнулся им. — Забери у них всё. Заставь их потерять всякую надежду. В тот момент, когда они это потеряют, всё будет кончено. Они будут марионетками в наших руках. Они кивнули, их глаза были полны злобы, и Гарри пришлось улыбнуться. Они всегда были такими нетерпеливыми. Ему нравилось видеть их с этой стороны. Они всегда были так заботливы и защищали его, что большинство людей никогда бы не заподозрили, какими монстрами они были, но эта их сторона была такой забавной. — Ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас поговорил с ней? — спросил Драко. — Да, хотя и осторожно, — они кивнули, и Гарри улыбнулся им, ослабляя заклинания вокруг них, он слегка повысил голос. — Слизеринцы. — Все студенты Слизерина посмотрели на них, и Грэм снова произнес заклинания, на этот раз вокруг всего стола. — Через несколько часов прибудут студенты из Шармбатона и Дурмстранга. По имеющейся у меня информации, они подготовят небольшое шоу, а после того, как закончат, сядут за стол своего нового факультета. Как только они войдут в Хогвартс, они станут слизеринцами, я ожидаю, что они будут вести себя как таковые. Вы убедитесь в этом, начиная сразу после их маленького шоу. Я понятно объяснил? — Да, сэр, — хором ответили Слизеринцы, и Грэхем сбросил заклинания, зная, что если они будут продолжать, профессора начнут что-то подозревать. Гарри улыбнулся, он хорошо их обучил. *** Прибытие новых студентов было гораздо более напряженным, чем Гарри считал возможным. Профессора ходили вокруг и ругали их за любую оплошность. Честно говоря, Гарри был удивлен, что он не огрызнулся и не проклял их. И всё же ему нравилось наблюдать, как прибывают новые ученики. Особенно ему нравился корабль Дурмстранга. Теперь они снова были в Большом зале, ожидая начала пира. Однако Гарри не обращал на это никакого внимания, он смотрел на Главный стол, его глаза были прикованы к Каркарову. — Гарри, твоя магия, — тихо предупредил его Тео, и он глубоко вздохнул. — Прости, — он сказал, наконец оторвав взгляд от Каркарова. —Я не выношу предателей. — Мы знаем, — заверил его Тео, мельком взглянув на Каркарова с презрением и ненавистью. — Я бы ничего так не хотел, как вырвать его предательский язык. Мой отец был одним из тех, кого он предал. — Его дни сочтены, — сказал Гарри Тео, на его губах появилась небольшая мстительная улыбка, и Тео улыбнулся в ответ. Ему не терпелось поскорее добраться до предателя. Тем временем шармбатонцы закончили своё маленькое шоу, и студенты Дурмстранга начали своё. В целом Гарри не был впечатлен, хотя и признал, что ученики Дурмстранга должны были хорошо контролировать свою магию, чтобы иметь возможность формировать огонь по своей воле. Когда они развернулись и приготовились занять свои места, слизеринцы шестого курса встали. — Шестикурсники, — пропели они в унисон, освобождая место для студентов Дурмстранга. Иностранные студенты посмотрели друг на друга, выглядя немного смущенными. Затем один из них пожал плечами, и за ним последовали ещё несколько, когда он двинулся к студентам Слизерина. Как только все шестикурсники расселись, семикурсники встали. — Семикурсники, — на этот раз новые ученики присоединились к ним быстрее. Хотя они всё ещё обменивались взглядами. Гарри был весьма доволен результатом. Другие факультеты не стали бы комментировать это, они привыкли видеть, что слизеринцы сидят по годам. Многие предположили бы, что они просто хотели подключить к этому студентов Дурмстранга. В то же время это показало иностранным студентам, что со Слизерином было что-то не так. Гарри видел, как некоторые из них оглядывались и замечали, что слизеринцы были единственными, кто сидел в этом особом расположении. Он позволил им задуматься, достаточно скоро им всё объяснят. Гарри снова взглянул на учительский стол и поймал на себе взгляд Каркарова. Он ухмыльнулся. Парень не мог не задаться вопросом, сколько студентов Дурмстранга всё ещё будут лояльны Каркарову к концу года. *** Шесть старост остались, чтобы проводить студентов Дурмстранга в общую гостиную и их новые общежития. Гарри знал, что они проведут их длинным путем в общую гостиную, и что они расскажут им, как устроены спальные места, и обычную речь первокурсников по дороге. Тем временем его Двор развалился на диванах вокруг него. Он не мог не улыбнуться, когда увидел, как они ладят. Уэйн и Седрик интегрировались во двор гораздо быстрее, чем даже Луна и Невилл, и ему казалось что он не может быть ещё счастливее. Как будто они всегда были частью этого. Через несколько минут вход в общий зал открылся, и вошли старосты, а новые слизеринцы следовали за ними. Они с любопытством оглядывались по сторонам, некоторые из них поглядывали в их маленький уголок, но не обращали на него особого внимания. — Добро пожаловать в Слизерин, — начал Джейсон Финч, староста седьмого курса. — С того момента, как вы вступили в Хогвартс, вы перестали быть студентами Дурмстранга и стали слизеринцами. — Как от Слизеринцев, от вас ждут определенных вещей, — продолжала Флора Кэрроу, другая староста седьмого курса. — Есть свод определенных правил, которым вы должны следовать. — Слизерин отличается от других факультетов, — сообщил им Дерек Блейк, староста шестого курса. — В Слизерине есть Королевский Двор. Правила короля — закон. В иерархии Слизерина нет никого выше него, даже декан нашего факультета, — объяснила Валерия Хиллс, коллега Дерека, и Гарри был немного удивлен, услышав благоговение в её голосе. Он не упустил из виду взгляды, которыми обменялись некоторые студенты. — Не все члены Двора Слизеринцы, — сказала им Джулиана Вази. — Но ко всем им относятся с одинаковым уважением. Никогда не упоминается за пределами общей комнаты, кто входит в состав двора и кто его король. Мы понимаем, что другие студенты могут знать, но даже в этом случае это никогда не обсуждается публично. — Теперь вы собираетесь встретиться с Двором. Они сообщат вам о законах, по которым вы будете жить, пока вы учитесь в Слизерине, — объявил староста пятого курса Терренс Хиггс, показывая, что они должны следовать за ним. Старосты выстроили студентов в два ряда перед Двором и встали позади них. Они больше походили на охранников, чем на кого-либо другого, особенно потому, что трое из них продолжали дергаться к своим палочкам и свирепо смотрели на небольшую группу иностранных студентов. Это были те же самые студенты, которых Гарри видел раньше. Шестикурсники, если он не ошибается. Пока остальные продолжали валяться на диванах, Тео же поднялся на ноги. Гарри был благодарен, что Турнир не состоялся раньше. Независимо от того, насколько сильными они были в предыдущие годы, было довольно трудно выглядеть устрашающе, когда ты был не выше пяти футов. Этим летом, хотя они все выросли, Тео был одним из самых высоких в их группе, почти соответствуя шестикурсникам. В конце концов, первое впечатление было важно. — Добрый вечер. Поскольку вы все новички, я начну с представления двора. Я Теодор Нотт, и как вы можете видеть, я слизеринец. Затем у нас есть Драко Малфой, Блейз Забини, Адриан Пьюси и Грэм Монтегю, которые все, опять-таки, слизеринцы. Джордж Уизли, Фред Уизли и Невилл Лонгботтом гриффиндорцы. Луна Лавгуд с Рейвенкло. Уэйн Хопкинс и Седрик Диггори хаффлпаффцы. И последнее, но не менее важное: у нас есть Гарри Поттер, наш Король, который также является слизеринцем, — несколько студентов, казалось, были удивлены этим. Хотя он и уловил презрительный взгляд, который был у небольшой группы шестикурсников, тех самых, на которых смотрели старосты. Тео не дал им возможности что-либо сказать и продолжил свою маленькую речь. — Хотя Двор уже создан, слизеринцы всё ещё пользуются большой свободой. Есть только три правила, которым нужно следовать. Во-первых, никаких издевательств. Если вы чувствуете, что не можете контролировать себя, то, по крайней мере, не попадайтесь и не оставляйте никаких доказательств. Если вас поймают, вам придется иметь дело с Двором. Второе: не употреблять слово "грязнокровка". Даже не думайте об этом слове за пределами общей гостиной. Поверьте мне, вам не понравятся последствия, если вы это сделаете, — несколько студентов Слизерина вздрогнули, вспомнив Яксли. Члены Двора лишь мрачно усмехнулись, и не один студент побледнел. Они вспомнили, как Яксли не мог спать один в своей комнате, что его друзья переехали, чтобы он смог поспать хотя бы несколько часов. Они никогда не забудут, в каком состоянии оказался Яксли после того, как он нарушил закон суда. — Третье: не разговаривайте со Двором. Выберите одного человека с курса. Этот человек будет единственным, кто сможет подойти к нам и поговорить с нами. Естественно, если член Двора первый заговорит с вами, было бы лучше ответить. Есть вопросы? — Да, у меня есть вопрос, — сказал один из парней, что следил за ними. — Почему мы должны подчиняться грязному полукровке? — Мальчики по обе стороны от него злобно хихикали. Никто из них не обращал внимания на слизеринцев в комнате, они не видели, как те смотрели на них недоверчиво, а также не видели палочек, которые все старосты и несколько других студентов подняли на них со смертельным выражением на лицах. Их реакция очень понравилась Гарри. Год за годом студенты становились всё более лояльными к нему, даже не замечая этого. — Кстати, где так называемый Король? — усмехнулся тот же парень. — Грязный полукровка даже не должен быть здесь. Они должны отправить его обратно к его шлюхе-матери-грязнокровке. О, совершенно верно. Эта сука мертва, — он жестоко ухмыльнулся, выглядя вполне довольным собой. Гарри мрачно усмехнулся и встал. Его Двор поднялся вместе с ним, хотя и держались на шаг позади. Тео склонил голову в его сторону и присоединился к своим коллегам по Суду. Он почти улыбнулся, когда увидел выражение на лицах новых слизеринцев. Они знали, кем он был после этого показа, но это был первый раз, когда они действительно видели его. Его фотографии в газете были более чем редки, единственный раз они сделали это после суда над Сириусом, и он держался спиной к фотографам. На фотографиях, которые у них были, его лицо почти не было видно. И как раз сейчас за ужином студенты Дурмстранга были слишком заняты, чтобы по-настоящему обращать внимание на других студентов. Гарри знал, что красив. Он замечал взгляды, которые люди посылали ему. Его Двор даже говорил, что его красота соперничает с красотой вейл. И Гарри знал, как ей пользоваться. Хотя именно Накхт заставил его по-настоящему захотеть посмотреть, способен ли он кого-нибудь соблазнить. Том заинтриговал его, и Гарри захотел попробовать. Он был несколько шокирован тем, что это сработало так же хорошо, как и раньше. Гарри видел желание в его серо-голубых глазах. Желание, которое он видел в них, было почти непреодолимым. Гарри наслаждался этим, но что-то подсказывало ему, что с Накхтом будет опасно играть. Почему-то, зная это, он хотел этого еще больше. Учитывая, что Поттер смог сделать это с Накхтом, повторить это с этими студентам было бы так же легко, как дышать. Но даже в этом случае он не собирался этого делать. Накхт был особенным, интересным, вызывающим. Он был достоин того, чтобы Гарри играл с ним. Эти студенты не были этого достойны. Они должны быть благодарны даже за то, что находятся в его присутствии. Они не заслуживали от него особого внимания. — У тебя есть склонность к суициду? — спросил он, изображая беспокойство. — Из того, что я только что видел, всё указывает на то, что это так и есть. Парень густо покраснел, его глаза горели яростью. Он выглядел так, словно собирался схватить свою палочку. Он должен был бы уже всё выяснить, если бы думал о противостоянии с ними. Хотя результат был бы тот же самый. Глаза парня расширились, когда он понял, что не может пошевелиться. Только его голова двигалась, и даже это было трудно, как будто он боролся с какой-то угнетающей силой. Он упал на колени, и студенты Дурмстранга отступили на несколько шагов, некоторые из них столкнулись со старостами. Другие пытались помочь своему сокурснику, но остановились, увидев, что все члены Суда с палочками в руках нацелены на них. Гарри не винил их за это. Ему не нужно было смотреть на свой Двор, чтобы понять, что те представляли собой устрашающий образ. Они были прекрасны, могущественны, смертоносны. Они знали это, каждый студент Слизерина знал это, и теперь студенты Дурмстранга тоже это знали. — Не волнуйся, — сказал ему Гарри, тепло улыбаясь. — Я буду заботиться о тебе, пока эти мерзкие наклонности не оставят тебя, — это было не обещание, скорее угроза, чем что-либо ещё, и члены его Двора злобно усмехнулись. Он немного удивился, услышав, как Седрик и Уэйн тоже хихикают, Поттер думал, что им понадобится немного больше времени, чтобы примириться с тёмными сторонами Двора. Хотя он подозревал, что оскорбление в его адрес было для них достаточным спусковым крючком. В конце концов, они были так же преданы ему, как и другие. — Что ты делаешь? — прорычал старший парень, пытаясь запугать. Гарри вздохнул и покачал головой. Он наколдовал ошейник и надел его на шею своему новому питомцу. Тот был тёмно-зелёного цвета, с маленькой серебряной биркой, на которой было выгравировано "Любимец короля". — Сними это с меня! — приказал мальчик, в его глазах светилась беспомощная ярость. Гарри улыбнулся, в его глазах отразилось ликование. Его магия выпрыгнула из его тела, она, казалось, почти жаждала играть, и он знал, что все вокруг него это чувствуют. Его Двор становился почти таким же легкомысленным, как и он сам, его магия влияла на них. Почти все остальные, однако, вздрогнули. Чувство ошеломления от внезапного увеличения магического давления. Он заставил свою магию окружить своего нового питомца, и тогда парень закричал, падая на четвереньки. Когда Гарри остановился, он тяжело дышал. — Плохой мальчик! — Гарри отругал его. — Собаки не разговаривают. — Что? — взвизгнул парень. Гарри нахмурился, и ещё один электрический ток пробежал по телу его питомца. — Милый, тебе придется научиться повиноваться, иначе ты будешь наказан. Я не хочу наказывать тебя, но ты должен учиться. — Что ты делаешь? — его любимец ахнул, его левая рука слегка дернулась, а глаза наполнились страхом. Гарри покачал головой, и парень снова закричал. Гораздо громче и дольше, чем в предыдущие разы. Члены его Двора смеялись, наслаждаясь его страданиями. Гарри знал, что они сделали бы с ним гораздо хуже за то, что он сказал о нём. Студенты Дурмстранга с ужасом смотрели на них, и Гарри тепло улыбнулся им. Они побледнели и большинство отвели глаза. — Собаки не разговаривают, милый, — Гарри повторил ему ещё раз. Парень захныкал, но ничего не сказал. Удовлетворенный Поттер снова обратился к нему. — Ты будешь моим домашним животным, пока я не буду уверен, что ты достаточно обучен. Не пытайся снять этот ошейник. Тебе не понравятся последствия, если ты это сделаешь, — предупредил Гарри, и его питомец кивнул. — Хорошо. Иди в свою комнату. Парень кивнул и неуверенно поднялся на ноги. Гарри подождал, пока он снова выпрямится, а затем ударил его ещё одним электрическим зарядом. — Собаки не ходят на двух ногах, — заметил он. Его любимец встал на четвереньки и начал ползти. Когда он прополз мимо Гарри, тот потрепал его по голове, нежно поглаживая тёмно-русые волосы своего питомца. — Хороший мальчик, — похвалил он и был очень доволен, когда почувствовал, как тело его питомца расслабилось. Всё шло довольно хорошо. Парень говорил то, чему его учили дома, не задумываясь. Вероятно, он был избалован и считал, что имеет право на всё, что хочет. Он был старшей версией Драко в начале их первого года. Это не займет много времени, чтобы полностью сломить его. — За пределами общей комнаты ты можешь ходить, в общей комнате ты будешь ползать, пока я не скажу тебе делать иначе. Его любимец снова кивнул и пополз туда, где находились их комнаты. — Терранс, помоги ему открыть дверь в его комнату, — приказал Гарри. — Да, сэр. Гарри улыбнулся и посмотрел на учеников перед собой. Большинство смотрели на него полными страха глазами. Хотя ему было приятно видеть, что некоторые из них демонстрировали интригу, а некоторые даже проявляли уважение. Один из них был старшим студентом, который показался ему знакомым, хотя он не мог точно сказать, откуда. На самом деле это не имело значения, он скоро узнает все их имена. — Добро пожаловать в Слизерин. *** Весь Двор собрался в общей комнате. Они предпочли бы потренироваться или находиться в комнате Гарри, но им нужно было появиться. Особенно после прошлой ночи. Гарри знал, что слизеринцы будут вести себя хорошо, однако со студентами Дурмстранга могли появиться проблемы. Поэтому они решили весь день провести на людях. Кроме того, Гарри хотел посмотреть, как поведут себя Уэйн и Седрик. Он знал, что они верны ему. Было легко увидеть их преданность ему и другим. Однако предыдущая ночь была напряженной, по крайней мере, для них двоих, которые ещё не испытали свои тёмные стороны. И всё же, насколько он мог видеть, они были такими же, как всегда. Они казались ещё более расслабленными в своей компании и, казалось, ещё больше открывались другим. Это ему очень понравилось. — Не волнуйся, — сказала ему Луна, прислонившись к нему на диване. —Мы скоро закончим. — Ох? — Да. Двор будет завершен до конца года. — Понимаю. Это хорошо. Ты знаешь, кто? Луна покачала головой. Легкая улыбка заиграла на её губах, и хихиканье покинуло её. — В этом году всё немного по-другому. Я знаю много вещей, хотя, кажется, не могу понять их смысла. Я знаю, что есть несколько вещей, о которых не могу вам рассказать. — А почему бы и нет? — Вы знаете, что это ничего не изменит в том факте, что это произойдет, но это изменит многие вещи, которые лучше оставить неизменными. — Это будет плохо? — Конечно, нет! — сказала Луна, выглядя слегка обиженной на предположение, что она допустит, чтобы с ним что-нибудь случилось. — Я бы никогда не позволила чему-либо причинить тебе вред, если бы могла это остановить, — тихо сказала девушка, и он улыбнулся ей, целуя её в лоб. Она улыбнулась и прижалась немного ближе. — Это один из тех моментов, когда ты должен сделать выбор. И только ты будешь знать, какой путь выбрать. Этот момент времени определит наш мир. Наше будущее и будущее всех остальных. — Всех остальных? — Это вызовет рябь. — Хм. Что ж, это было интересно. Какой выбор он мог сделать в четырнадцать лет, который повлиял бы на всё? По правде говоря, Гарри ничего не мог придумать. Каким бы могущественным он ни был, какими бы хорошими связями ни обзавелся, ему всё равно было всего четырнадцать. Студент Хогвартса, который ещё даже не сдал экзамены. Гарри не сомневался в Луне. Если она сказала, что что-то должно произойти, значит, так оно и было. Он просто не мог понять, что это может быть. С другой стороны, узнать, что его Двор скоро завершится, было довольно хорошей новостью. После этого ему придется начать вербовку. Ему нужно, чтобы на его стороне было как можно больше людей. Ремус и Сириус уже были частью его второго круга, теперь ему нужно было расширить его. Он начнет с самых преданных слизеринцев, затем расширится до рейвенкловцев, за которыми последуют хаффлпаффцы и, наконец, гриффиндорцы. Вопрос был в том, должен ли Гарри показать им эту свою сторону или нет? Должен ли он держать новобранцев в секрете или позволить миру увидеть, сколько именно последовало за ним? Он знал, что для всех участников было бы намного безопаснее, если бы они оставались скрытыми. Спящие. Да, они будут его Спящими. Они проникнут во все и во всё, прежде чем мир поймет, что происходит, у него будет Спящий в каждом подразделении Министерства, в каждом бизнесе, в каждом доме. К тому времени, когда они это поймут, будет уже слишком поздно сопротивляться. Гарри кивнул. Казалось, путь был проложен. Кто-то, прочистив горло, привлек его внимание, и он поднял глаза. Это был тот же самый студент Дурмстранга предыдущей ночи, который показался Гарри знакомым. Он стоял перед судом, выпрямив спину и высоко подняв голову. Однако его глаза были опущены, он смотрел в пол, демонстрируя свое уважение к их положению. — Да? — спросил Гарри, заставляя парня посмотреть на него. — Я был выбран, для того чтобы говорить с Двором, — сказал парень, его акцент почти отсутствовал. Гарри кивнул, догадавшись, что причина именно в этом. Из того, что он помнил, он меньше всего боялся прошлой ночью. — У вас есть какие-нибудь вопросы? Парень, казалось, колебался долю секунды, затем кивнул. — Хорошо. Присаживайся. Члены его Двора улыбнулись ему, и он увидел, что Драко выглядит довольно взволнованным. — Ты нас уже знаешь, так что я не собираюсь представлять их всех снова, хотя был бы признателен, если бы ты представился и сказал нам, на каком ты курсе. — Меня зовут Виктор Крам, я учусь на последнем курсе Дурмстранга. О, вот почему он был знаком Гарри. Неудивительно, что он ни с чем не связывал парня. Гарри не очень любил квиддич и почти не видел Чемпионата мира. — Ну, Виктор, спрашивай, — Гарри рассказал ему, после того как Крам сел рядом с Грэмом, который, казалось, был готов наброситься на звезду квиддича и засыпать его вопросами. — Это правда, что тебя не волнует, если волшебник магглорожденный? — он был невыразителен, однако глаза выдавали его. Там была надежда, гораздо большая, чем то, что Гарри считал возможным. — Не называй их так, — сказал ему Гарри, — они волшебники первого поколения. Отвечая на вопрос, нет, нам всё равно. Магия — это всё, что имеет значение. До тех пор, пока человек волшебен и принимает свою волшебную кровь, мы ничего не имеем против этого. Уэйн волшебник первого поколения, — Гарри ответил ему, указывая на Уэйна. — Почему ты спрашиваешь? — Моя мать-маглорож... ведьма в первом поколении. Дурмстранг не принимает тех, кто не чистокровен. Я поступил туда только потому, что мой отец из очень старой семьи, — в его голосе звучала горечь, и улыбка, которая у него была, была довольно обесценивающей. — О ней судят только как о племенной кобыле. Пригодной только для рождения детей. Но я видел её магию, она более могущественна, чем многие из этих чистокровных, — Крам усмехнулся. — Я, хотел бы, чтобы всё было по-другому. Некоторое время они молчали. Зная, что Виктору было нелегко сменить тему. Он не знал, что Виктор был полукровкой. Должно быть, это был хорошо хранимый секрет. — Всё может быть по-другому, — уверил Гарри. — Мы тоже хотим, чтобы все изменилось. Ты видел, как отреагировал мой питомец. — Дмитрий Волков. — Он мой питомец, — усмехнулся Гарри. — Ему не нужно имя. — Ему повезло, что он ещё жив, — заметил Адриан, откладывая книгу, с мрачным выражением в глазах. — Если бы Гарри не добрался до него первым, мы бы его убили, — добавил Тео. — Никаких убийств в Хогвартсе, — пожурил их Гарри. — По крайней мере, пока, — добавил он с ухмылкой. Виктор смотрел на них широко раскрытыми глазами, не совсем понимая, серьезно они говорят или нет. Что-то в их глазах подсказывало ему, что это так. Это должно было напугать его, должно было заставить бежать в горы, но этого не произошло. Вместо этого он поймал себя на том, что улыбается, наслаждаясь их подшучиванием. Гарри улыбнулся ему, его глаза блеснули. — Есть ещё вопросы? — Немного, — ответил Виктор, чувствуя себя более непринужденно. — Они на самом деле не сказали нам, как вы основали Двор, поэтому я действительно не понимаю этого. Ни то, что люди должны сделать для того, чтобы установить его. Кроме того... ну, твоя магия... это... это совсем другое. Члены его Двора рассмеялись и улыбнулись ему легкой понимающей улыбкой, от которой их глаза заблестели. — Почему бы тебе не провести день с нами? — спросил Гарри, похоже, его Двор станет международным раньше, чем он думал. Виктор улыбнулся и кивнул. Он знал, что соглашается на большее, чем то, о чём просил Гарри, даже если не знал, о чём именно. Однако, на самом деле, ему было всё равно, в глубине души он знал, что не пожалеет об этом. Все остальные слизеринцы поняли, что произошло, как только увидели, что Виктор проводит больше времени со Двором. Они сказали студентам Дурмстранга найти нового человека, чтобы говорить с Двором, так как Виктор теперь был членом того же Двора. — Почему? — спросил Виктор, как только услышал, что его считают частью Суда. — Ну, я подумывал о расширении двора. Ты один из лучших студентов в Дурмстранге, международный игрок в квиддич и иностранец. У тебя уже есть контакты, ты можешь расширить нашу разведывательную сеть. Но прежде всего ты не боялся моей магии, — сказал ему Гарри. И на этом всё закончилось. Виктор отлично вписался. Он был превосходным дуэлянтом и знал заклинания, о которых они никогда не слышали. Гарри не удивило, что в разных странах существуют разные заклинания. Не повседневные заклинания, по типу Остолбеней, они были обычными. Но старая магия, заклинания, почти забытые миром, были другими. Виктору назначили раздел газеты, посвященный изучению заклинаний, и он постоянно искал что-то новое. Он даже попросил отца отправить по почте старые книги из их библиотеки. Виктор был счастлив, что его считают не просто тупым игроком в квиддич. Гарри понял, что Краму не нравится вся слава и внимание, которые он получает. Особенно потому, что люди считали, что он хорош только для квиддича. Это была одна из причин, по которой он преувеличивал свой акцент. Когда он был при Дворе, акцент почти отсутствовал, когда он был на публике, становилось почти трудно понять, что он говорит. Никто из членов Двора не возражал, если и было что-то, что они понимали, так это необходимость иметь маски. Гарри также получал ежедневные отчеты о студентах из Шармбатона. Малышка Чжоу сильно заикалась, когда делала отчеты лично, но, по крайней мере, она выполняла свою работу. Из всех студентов больше всего выделялась вейла, Флёр Делакур. Из того, что Гарри понял, у неё не было настоящих друзей. Девочки слишком завидовали её внешности, чтобы по-настоящему сблизиться с ней, а мальчики едва могли контролировать себя рядом с Флёр. Единственными людьми, которым она, казалось, доверяла, были её семья, и она питала особую нежность к своей младшей сестре, понимая, что молодая девушка страдала от рук своих сверстников. Флёр была лучшей в своем классе, имея особую близость с чарами и огненными заклинаниями. У Гарри почти закружилась голова при мысли о том, чтобы включить её в свой Двор. Она могла бы стать их въездом во Францию, как Виктор в Болгарию. Флёр была сильной и не совсем человеком. Это помогло бы заручиться доверием других людей. Но самое главное, она была вейлой. То, что она могла бы использовать немного её обаяния вейлы здесь и там, и все эти надоедливые политики были бы марионетками в её руках, готовые сделать все, чтобы угодить ей. Да, Гарри хотел видеть её при своем Дворе. — Привет, — поздоровался он с ней, когда добрался до уединенного уголка библиотеки, в котором, как он знал, она будет. Чанг сказала ему, что девушка ходит сюда каждый день в одно и то же место, примерно в одно и то же время. Она посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло удивление, прежде чем оно скрылось за бесстрастной маской. Гарри почти улыбнулся. Её маска была почти так же хороша, как и его. — Да? — от льда в её голосе застыла бы даже лава. — Извините, я не хотел вас беспокоить, — он слегка улыбнулся. — Я хотел спросить, не будете ли вы возражать, если я ненадолго спрячусь в этом углу? — Спрятаться? — она приподняла идеально вылепленную бровь. — Просто есть несколько гриффиндорцев, которым я не нравлюсь, и я не хочу, чтобы у меня болела голова от общения с ними. Флёр изучала его несколько мгновений. Её глаза встретились с его. Она медленно кивнула, указывая ему на стул перед собой, чтобы он сел. Он слегка улыбнулся, вытащил книгу из рюкзака и сел. — Благодарю вас. Кстати, меня зовут Гарри. Гарри Поттер. — Oui, je sais**. Я Флёр Делакур. — Enchanté mademoiselle"*** — Ты знаешь французский? — в её голосе послышалось любопытство. — Не совсем, — усмехнулся он, — мои знания французского языка не выходят за рамки того, что я изучал в школе до того, как попал в Хогвартс. Боюсь, этого едва ли достаточно, чтобы поддерживать разговор. Итак, как тебе? Нравится Хогвартс? — Он немного отличается от того, что я ожидала увидеть, — она ответила гораздо теплее, чем раньше. — В лучшую или в худшую сторону? — В хорошую. Некоторые вещи такие же, как в Шармбатоне, — сказала Флёр, и её глаза потемнели. — Но другие лучше. — Ох? Что может быть лучше? — Ma mère et mon père****, они сказали мне, что большинство волшебных семей будут смотреть на меня свысока. — Из-за твоей крови вейл? На секунду она испугалась. Затем её глаза слегка сузились, ища предубеждение в его голосе и выражении лица. Не увидев ничего, она кивнула. — Я ожидала, что меня будут избегать. Особенно слизеринцы. Но они были только добры, не насмехаются надо мной. Это приятная перемена. Гарри кивнул. Он предупредил своих слизеринцев быть вежливыми, и было приятно видеть, что они следуют его приказам. — Слизерин изменился за эти годы. Большинство не заботится о крови, только о магии. А у тех, кому не всё равно, достаточно чувства самосохранения, чтобы молчать об этом. — А как насчёт тебя? Тебе не всё равно? — Я? — усмехнулся он. — С моей стороны было бы немного лицемерно заботиться о крови, тебе не кажется? Она рассмеялась. Звуком, похожим на звон колокольчика, и Гарри понял, почему мальчики по всей школе пускали за ней слюни. — Я рад, что тебе нравится проводить время в Хогвартсе, — сказал ей Гарри. — Ты можешь заглянуть в общую гостиную Слизерина. То, что тебя определили в общежитие Рейвенкло, не означает, что ты должна оставаться с ними всё время. Если ты хочешь присоединиться к нам, тебе следует поговорить с Луной. Она из Рейвенкло, но она знает, где находится наша общая гостиная, и у неё есть пароль. — Спасибо за предложение, — ответила она через минуту или две, и Гарри улыбнулся. Он вернулся к своей книге, и они просидели в тишине всё оставшееся время вместе. Гарри был вполне доволен тем, как всё обернулось. Теперь ему оставалось только подождать и посмотреть, клюнет ли очаровательная мисс Делакур на приманку. *** Она слышала их шепот, хотя и притворялась, что не слышит. Флёр не солгала, когда сказала Гарри, что некоторые вещи стали лучше, в то время как другие остались прежними. Ревнивые взгляды преследовали её даже в Хогвартсе. Злобный шепот начинался, сразу же как только она поворачивалась к ним спиной. Её мать сказала, что это бремя быть вейлой, даже для тех, в ком была только часть этой крови. Она проклинала свою кровь. Её красота. Её наследие. Это принесло ей только печаль и одиночество. С годами Флёр научилась жить с этим. Она смирилась со своей судьбой и создала маску безразличия. Тем не менее, иногда одиночество ударяло по ней особенно сильно. Это был один из таких дней. Несмотря на это, она высоко держала голову. Она не дала им увидеть, как ей больно. Длинные серебристо-светлые волосы привлекли её внимание у входа в общую комнату Рейвенкло. Луна. Девушка, о которой сказал Гарри, может отвести её в общую комнату Слизерина. После того дня в библиотеке Флёр не спускала с него глаз. Нетрудно было заметить, как он очаровывал профессоров и студентов. Даже те, кому Поттер не нравился, были так или иначе загипнотизированы им. Она видела, как его друзья смотрели на него. Даже Крам присоединился к их маленькой группе, выглядя так, как будто он всегда был частью их. Было странно, как все, казалось, тяготели к Гарри Поттеру. Флёр не могла не быть заинтригована им. Она знала, что их маленькая встреча не была случайным совпадением, Делакур была далеко не глупа. Однако она не могла понять, чего он хочет. Флёр знала, что он не будет давить, он предпринял первый шаг, но больше ничего не сделает. Это будет её выбор искать их. Следующий шаг должен быть за ней. Вопрос был в том, хотела ли она сделать этот шаг? Её немедленным ответом было бы "нет". Но чем больше проходило дней, тем больше ей хотелось принять его предложение. Флёр не могла не думать, что он даст ей то, что она всегда искала, но никогда по-настоящему не получала. Принятие. Она была уверена, что Гарри даст ей это и даже больше, ей просто нужно было набраться смелости, чтобы сделать следующий шаг. И всё же Флёр боялась. Ей столько раз причиняли боль, сколько ещё она сможет вынести, прежде чем разобьется вдребезги? Может ли она пойти на такой риск? Стоило ли оно того? Девушка вспомнила их общение. Связь, которая была там, чтобы все видели. Она хотела этого. И он дал ей шанс. Ей просто нужно было быть достаточно сильной, чтобы сделать этот шаг. Достаточно ли она сильна? — Луна! — позвала Флёр, прежде чем маленькая блондинка успела покинуть гостиную. Луна огляделась и, когда её взгляд остановился на ней, улыбнулась. Флёр достаточно было встать и присоединиться к ней. Она последовала за молодой блондинкой из общей гостиной, игнорируя взгляды, которые следовали за каждым её шагом. — Ты сделала правильный выбор, — сказала ей Луна, когда они вышли из общей комнаты. — Гарри... он не поведет тебя по ложному пути. — Откуда ты знаешь? — спросила она. — Гарри нашел меня на втором курсе. Я лежала голой в шкафу для уборки. Надо мной часто издевались, — призналась Луна, не глядя на Флер. — Гарри взял меня к себе, он заботился обо мне. Так же, как он позаботится о тебе, — Луна улыбнулась ей широкой мечтательной улыбкой, и она не могла не поверить ей. — Ты просто должна доверять ему. Доверять. Может ли Флёр доверять ему? — Не волнуйся так сильно, — Луна остановилась и посмотрела ей в глаза. — Ты просто должна отпустить себя. — А что, если я не смогу? — Ты сможешь. Иначе тебя бы здесь не было. Но прежде всего, это то, чего ты хочешь, не так ли? — понимающая улыбка украсила губы Луны. Флёр почувствовала, как забилось её сердце. Да, она хотела этого. Она хотела того, что видела между Гарри и его друзьями. Флёр просто никогда не думала, что у неё это может быть. И теперь, теперь Гарри предлагал ей это. Луна рассмеялась и взяла ее за руку. — Пойдем, он ждёт. *** Время пролетело в мгновение ока, и прежде чем Гарри заметил, что наступило тридцать первое октября. Замок был наполнен слегка нервной атмосферой. Все были в восторге от праздника, так как именно тогда будут выбраны чемпионы Турнира. Гарри также был взволнован этим, но не самим Турниром, а тем, что три члена его Двора бросили свои имена в Кубок. Седрик, Виктор и Флёр. Он знал, что они бросят свои имена. Однако Гарри был очень доволен, когда они попросили у него разрешения сделать это. Поначалу Флёр была немного не уверена насчёт Двора. Однако, когда она увидела, что парни относятся к ней как к любому другому члену Двора, а Луна относится к ней как к старшей сестре, она начала чувствовать себя более комфортно. Как и Виктору, ей нравилось, когда её ценили не только за внешность. Когда Флёр узнала, что Гарри владеет газетой "Магия сегодня", она была более чем впечатлена. Очевидно, у её отца была подписка. Когда он был в Лондоне по делам, он прочитал газету и оформил подписку. Отец представил эту газету нескольким своим друзьям из Министерства во Франции, и они тоже подписались. Это ему очень понравилось. Гарри понятия не имел, что "Магия сегодня" тоже поднимает международные волны. Флёр очень гордилась тем, что была частью чего-то подобного, и начала работать над этим, как только Гарри поручил ей что-то. Она расцвела вместе с ними и, казалось, светилась от счастья. Флёр призналась им, что вейлы являются довольно таки социальными существами, и, хотя она не была полноценной вейлой, в ней было достаточно крови вейл, чтобы это повлияло на неё. Теперь, когда у неё были настоящие друзья, люди, которые не испытывали к ней вожделения и не завидовали ей, девушка почувствовала, как кровь вейл успокоилась, и, впервые с тех пор, как она пошла в школу, почувствовала себя по-настоящему счастливой. Виктор очень помог Флёр с её стороной волшебного существа. Хотя многие люди не знали об этом, вейлы были родом из Болгарии, поэтому у него имелось много книг о них. Он попросил отца прислать их ему и позволил Флёр прочитать их. Эти книги помогли ей лучше понять эту её сторону. Гарри предложил, чтобы она попыталась контролировать эти изменения, как чистокровная вейла. Это была незавершенная работа, но теперь Флёр была в состоянии контролировать огонь вейл, находясь в человеческой форме, пусть не очень долго, и она не могла сделать с ним слишком много, но это был большой шаг. То, что как многие люди говорили, было невозможно. Гарри похвалил её за успехи, и Флёр целых два дня ходила, сияя от гордости. В целом Гарри был вполне доволен всем своим Двором. Новые участники вписались в компанию так, как будто они были там с самого начала, а старшие помогли им почувствовать себя желанными гостями. Наличие более старших членов Суда также помогло в их обучении. Они уже привыкли к своему стилю боя, поэтому добавление Уэйна, Седрика, Флёр и Виктора к боям и дуэлям сделало его более интересным и позволило им узнать новые вещи. Уэйн быстро становился одним из лучших учеников своего года, находясь нос к носу с остальными членами Суда, и Седрик развивался так же сильно, наконец-то догнав Адриана, Грэма и близнецов. Виктор и Флёр были немного лучше Седрика на дуэльном факультете, оба проходили обучение в этой области. Однако Седрик был более изобретателен с заклинаниями, которые у него были, так что это выровняло их шансы на победу. Гарри понятия не имел, будут ли эти трое выбраны в качестве чемпионов, но, если бы это было так, ему было бы трудно сказать, кто из них справился бы лучше. Как и сейчас, они были довольно равны. Праздник Хэллоуина, казалось, занял гораздо больше времени, чем обычно. Все в Зале, судя по постоянно вытянутым шеям, нетерпеливым выражениям на лицах, беспокойству и тому, что они встали, чтобы посмотреть, закончил ли Дамблдор есть, с нетерпением ожидали выбора чемпионов. Гарри молча покачал головой. Он понимал, что все они взволнованы, но, по крайней мере, должны соблюдать приличия. Хорошо, что, по крайней мере, слизеринцы и его Двор вели себя так, как должны. Наконец, золотые тарелки вернулись в свое первоначальное безупречное состояние; в зале резко повысился уровень шума, который почти мгновенно стих, когда Дамблдор поднялся на ноги. По обе стороны от него Каркаров и Максим выглядели такими же напряженными и выжидающими, как и все остальные. Людо Бэгмен сиял и подмигивал разным студентам. Крауч, однако, выглядел совершенно равнодушным, почти скучающим. Почему он вообще там оказался, Гарри понятия не имел. Последнее, что он слышал, что к нему относились с очень небольшим доверием в Министерстве. Хотя Гарри предполагал, что, поскольку Крауч был вовлечен в планирование турнира, они должны были позволить ему довести его до конца. Тем не менее, учитывая его положение, можно было бы подумать, что он, по крайней мере, приложит усилия, чтобы быть симпатичным, но он, казалось, был совершенно доволен, уставившись в пространство с совершенно скучающим видом. — Ну, что ж кубок почти готов принять решение, — сказал Дамблдор. — По моим оценкам, это займет ещё одну минуту. Теперь, когда будут названы имена чемпионов, я попрошу их подняться в верхнюю часть зала, пройти вдоль учительского стола и войти в следующую комнату, — он указал на дверь за учительским столом, — где они получат свои первые инструкции. Он достал палочку и сделал ею широкий взмах; в тот же миг все свечи, кроме тех, что были внутри резных тыкв, погасли, погрузив их в состояние полутьмы. Кубок с Огнём теперь сиял ярче, чем что-либо во всем зале, сверкающее яркое, бело-голубое пламя почти причиняло боль глазам. Все смотрели и ждали, казалось, некоторые даже затаили дыхание. Несколько человек продолжали поглядывать на часы. Пламя внутри Кубка внезапно стало красным. Из него посыпались искры. В следующее мгновение язык пламени взметнулся в воздух, из него выпорхнул обугленный кусок пергамента. Вся комната ахнула. Дамблдор поймал кусок пергамента и держал его на расстоянии вытянутой руки, чтобы он мог прочитать его при свете пламени, которое снова стало бело-голубым. — Чемпион Дурмстранга, — прочел он сильным, ясным голосом, — Виктор Крам. Буря аплодисментов и одобрительных возгласов прокатилась по залу. Виктор поднялся из-за слизеринского стола, за которым он сидел среди членов Двора. Они улыбнулись ему, их глаза наполнились гордостью, и, когда Гарри одарил его тёплой, гордой улыбкой, Виктор немного выпрямился. Он подошёл к Дамблдору уверенными шагами, повернул направо, прошел вдоль учительского стола и исчез за дверью в соседнюю комнату. — Браво, Виктор! — прогремел Каркаров так громко, что его услышали все, даже несмотря на аплодисменты. — Знал, что в тебе это есть! Гарри презрительно усмехнулся. Ему было интересно, сколько времени потребуется Каркарову, чтобы понять, что Виктор теперь принадлежит ему. Даже другие профессора заметили, что Виктор проводил большую часть своего времени при Дворе. Хлопки и болтовня стихли. Теперь всё внимание снова сосредоточилось на Кубке, который через несколько секунд снова покраснел. Из него вылетел второй кусок пергамента, движимый пламенем. — Чемпионка от Шармбатона, — сказал Дамблдор, — Флёр Делакур! Слизеринцы удивили всех, когда тоже захлопали в ладоши. Гарри усмехнулся, увидев их взгляды. Флёр была частью Двора, конечно, слизеринцы будут аплодировать ей. Когда Флёр тоже исчезла в боковой комнате, снова воцарилась тишина, но на этот раз тишина была такой напряженной от волнения, что её почти можно было ощутить на вкус. Следующим чемпионом был Хогвартс. И Кубок Огня снова стал красным, из него посыпались искры, язык пламени взметнулся высоко в воздух, и с его кончика Дамблдор вытащил третий кусок пергамента. — Чемпион Хогвартса, — крикнул он, — Седрик Диггори! Все Хаффлпаффцы вскочили на ноги, крича и топая ногами, когда Седрик прошел мимо них, широко улыбаясь, и направился в комнату за учительским столом. Слизеринцы присоединились к ним, производя гораздо больше шума, чем обычно. Однако, в отличие от других студентов, они радовались не только чемпиону Хогвартса. Они праздновали выбор всех чемпионов. Они праздновали тот факт, что каждый чемпион был членом Двора. Смех Гарри остался незамеченным посреди всей этой суматохи, независимо от того, кто победит, Двор выйдет победителем. Действительно, аплодисменты в честь Седрика продолжались так долго, что прошло некоторое время, прежде чем Дамблдор смог снова себя услышать. — Превосходно! — радостно сказал директор, когда, наконец, шум утих. — Я уверен, что могу рассчитывать на то, что все вы, включая оставшихся студентов из Шармбатона и Дурмстранга, окажете своим чемпионам всю возможную поддержку. Подбадривая своего чемпиона, вы внесете свой вклад в очень величественный... — но Дамблдор внезапно замолчал, и всем стало ясно, что его отвлекло. Огонь в Кубке снова стал красным. Из него летели искры. Внезапно в воздух взметнулось длинное пламя, и на нем оказался ещё один кусок пергамента. Казалось, Дамблдор машинально протянул длинную руку и схватил пергамент. Он протянул его и уставился на имя, написанное на нём. Последовала долгая пауза, во время которой Дамблдор уставился на листок в своих руках, и все в комнате уставились на директора. А затем Дамблдор прочистил горло и зачитал: — Гарри Поттер. Прекрасно... Блядь. Почти как одна, все головы в зале повернулись, чтобы посмотреть на него. Он проигнорировал их, заметив, что его Двор подняли маски и смотрели на всех, вызывая их на разговор. Он медленно встал и посмотрел на Дамблдора, ожидая указаний. — Гарри! Сюда, пожалуйста! — Гарри кивнул и подошел к главному столу. Дамблдор указал на дверь, которую заняли другие чемпионы, и сдержал вздох. Что ж, похоже, у него не было особого выбора. Как только он вошел в комнату, все трое придворных подняли головы. Они все сидели вокруг камина, болтали и смеялись. Они остановились, когда увидели, что это он. — Что-то случилось, Гарри? — спросил Седрик, вставая со своего места. — Мое имя вылетело из Кубка, — сказал он, не в силах полностью скрыть гнев в своем голосе. — Что? — воскликнул Виктор. — Кто посмел вписать твое имя? — Я не знаю, — Гарри вздохнул, тяжело опустившись в ближайшее к нему кресло, он почувствовал, как все трое покинули свои места и встали рядом с ним. — Дамблдор поставил защиту. Он был тем, кто определил возрастную черту. Я сомневаюсь, что кто-то смог пересечь её. — Ну, помимо того, кто, мы также должны задаться вопросом, почему, — пробормотала Флёр. — Зачем кому-то вписывать твое имя? — Это может быть для того, чтобы проверить его, — рискнул предположить Седрик. — Чтобы увидеть, насколько силен на самом деле Мальчик-Который-Выжил. — Или посмотреть, насколько могуществен король Слизерина, — добавил Гарри. — Нет, — тут же возразил Виктор. — Слизеринцы не предадут тебя таким образом. Большинство из них и других слишком боятся тебя. Прежде чем они успели продолжить разговор, дверь распахнулась, и в комнату вошел Дамблдор в сопровождении Макгонагалл, Снейпа, Каркарова, Мадам Максим, Крауча и Бэгмена. Альбус чуть не остановился, когда увидел Гарри. Он сидел в кресле у камина, и вид у него был такой, словно ему на всё наплевать. Вокруг него стояли три других чемпиона, с ничего не выражающими лицами. Директор подавил дрожь, которая хотела пробежать по его спине. С каждым днём Гарри все больше и больше походил на Тома. — Гарри, — начал Дамблдор, прежде чем кто-либо из остальных успел что-либо сказать. — Ты бросал или просил кого-нибудь бросить своё имя в Кубок? — Нет, — ответил парень. Он холодно посмотрел на них всех, вызывая их возражения. — Очевидно, мальчик лжёт, — усмехнулся Каркаров. Гарри лишь приподнял бровь, в то время как Виктор сделал шаг вперед, словно защищая Гарри. — Гарри не лжёт, — заявил он, в то время как двое других кивнули. — Виктор... — Каркаров переводил взгляд с ученика на Гарри, пытаясь понять, что происходит прямо перед ним. Лёгкая ухмылка на мгновение появилась на губах Гарри, когда глаза Каркарова слегка расширились. — Тогда как вы объясните, что его имя происходит от Кубка? — спросила Мадам Максим, свирепо глядя на Гарри. — Это очевидно, не так ли? — Флёр не могла бы звучать более снисходительно, даже если бы попыталась. — Кто-то бросил его имя. — Зачем кому-то это делать? — Снейп усмехнулся, и глаза чемпиона сфокусировались на нем, убийственно сверкая. Гарри почти усмехнулся, неприязнь, которую он испытывал к этому человеку, передалась всем членам Двора. — Ну, в этом-то и вопрос, не так ли? — выпалил Седрик. — Самый важный вопрос, однако, заключается в том, должен ли я участвовать или нет, — заявил Гарри, глядя на них всех. — Я... Ну, понимаешь... Барти? — Бэгмен слегка заикнулся, и Гарри пришлось побороть желание закатить глаза. — Мы должны следовать правилам, а правила четко гласят, что те люди, чьи имена выходят из Кубка Огня, обязаны участвовать в турнире, — коротко ответил Крауч, хотя выглядел таким же скучающим, как и в холле. — Ну, Барти знает правила от корки до корки, — сказал Бэгмен, сияя и поворачиваясь к Каркарову и мадам Максим, как будто вопрос был закрыт. — Этого не может быть! — воскликнул Каркаров. — В Хогвартсе не может быть двух чемпионов! — И не будет, — Гарри вмешался, прежде чем спор мог обостриться. — У Хогвартса есть один чемпион, Седрик. — А как насчет тебя, мальчик? Ты тоже учишься в Хогвартсе, — Каркаров усмехнулся, и Гарри пришлось бороться с желанием проклясть его. — Я мог бы представлять Благородный и Древний Дом Поттеров, — заявил Гарри, хотя, увидев ненавистное выражение на лице Снейпа, он продолжил, прежде чем мужчина сказал что-то, что заставило бы его сбросить маску. — Однако, поскольку это школьный турнир, я мог бы просто представлять группу студентов. — Что у вас на уме, мистер Поттер? — спросила МакГонагалл с лёгкой улыбкой, он был одним из её любимых учеников. Не проходило и дня, чтобы она не жалела, что его нет на её факультете. — Ну, Сириус и Ремус рассказывали мне истории о моих родителях. И, конечно, их годы в Хогвартсе были большой частью этого. Они упомянули Мародеров... — Глаза Дамблдора заблестели, и Гарри мог поклясться, что Макгонагалл вот-вот застонет. — Итак, мои друзья и я подумывали о том, чтобы назвать себя, как и они... Дамблдор слегка усмехнулся. — И какое имя ты придумал? — Мы думали об Уроборосе*****, поскольку мы слизеринцы и всё такое. — Ах. Хорошее, сильное имя. — Да, нам понравилось. Итак, Седрик представляет Хогвартс, школу в целом. Я представляю Уроборос, всего лишь несколько избранных студентов. Если каким-то чудом я выиграю, это будет считаться победой для нашей независимой группы. — Можем ли мы все согласиться с этим? — Дамблдор поспрашивал. Мадам Максим, казалось, была удовлетворена и кивнула. Каркаров пыхтел, хотя в конце концов все равно кивнул. Дамблдор хлопнул в ладоши, улыбаясь им. — Замечательно. Раз уж это решено, не продолжить ли нам давать нашим чемпионам инструкции? — спросил Альбус Барти. — Первое задание предназначено для проверки вашей смелости, — сказал Крауч Гарри, Седрику, Флер и Виктору. — Поэтому мы не собираемся рассказывать вам, что там будет. Смелость перед лицом неизвестного — важное качество волшебника. Первое задание состоится двадцать четвертого ноября перед другими студентами и судейской коллегией. Чемпионам не разрешается просить или принимать какую-либо помощь от своих учителей для выполнения заданий на турнире. Чемпионы столкнутся с первым испытанием, вооружившись только своими палочками. Они получат информацию о втором задании, когда закончится первое. Из-за сложного и трудоемкого характера турнира чемпионы освобождаются от экзаменов в конце года. Мне кажется, что это всё, не так ли, Альбус? — Да, я полагаю что это так, — сказал ему Дамблдор, слегка обеспокоенно оглядывая его. — И это всё, так что вы можете идти, — он повернулся, чтобы обратиться к студентам. — Я уверен, что все ваши друзья с нетерпением ждут, чтобы отпраздновать с вами, — он улыбнулся им. Гарри кивнул, встал и направился к двери. Остальные трое последовали за ним. — Встретимся завтра утром перед завтраком в общей комнате. Сегодня вечером мне придется иметь дело со слизеринцами, — Гарри проинструктировал их, как только дверь закрылась. Седрик и Флёр кивнули и разошлись по своим общим комнатам, а Виктор последовал за ним. — У меня такое чувство, что это будет интересный год, — пробормотал Гарри. Виктор фыркнул и покачал головой. Интересно — не совсем то слово, которое он использовал бы. Как будто зная, о чём он думает, Гарри одарил его понимающей улыбкой и вошёл в общую комнату. У него была работа. *** Гораздо позже той ночью Альбус сидел в своем кабинете с Северусом. Как это случалось всё чаще и чаще в последнее время, их мысли были заняты Гарри Поттером. — Похоже, пребывание с Сириусом пошло ему на пользу, — Альбус закончил бормотать, получив фырканье от Северуса. — На пользу? — Он, кажется, хочет быть ближе к своим родителям. — Альбус, его друзья совершенно не похожи на Мародеров, — заявил Северус с презрительной усмешкой. — С каждым днём они все больше напоминают мне Пожирателей Смерти. — Почему ты настаиваешь на том, чтобы видеть Гарри только в плохом свете? — Почему ты закрываешь на это глаза? Альбус вздохнул, он не был слеп к этому. Он просто хотел верить, что не потерял Гарри в темноте. Разве это делало его плохим человеком? Неужели Дамблдор игнорирует потенциальную опасность только для того, чтобы немного успокоиться? — Его Двор растёт, — сказал Северус несколько глухим голосом. — Джагсон-младший заместитель министра. Диггори тоже пойдёт работать в министерство. Крам международная звезда квиддича. У Делакур есть связи с вейлами. Они становятся всё более могущественными, они распространяют свое влияние. С каждым годом они становятся все более преданными ему. — Я знаю, Северус. Я видел это. Однако у нас нет никаких признаков того, что он намерен сделать с ним что-то гнусное. У меня тоже есть база поддержки, и я служу и веду Свет. — Он совсем не похож на тебя, Альбус. И ты это знаешь. Вы это видели. Почему ты не можешь просто принять это? Он возвышающийся Тёмный Лорд. Он даже назвал своих последователей. Это не какая-то попытка почувствовать себя ближе к родителям. Жнецы, Пожиратели Смерти, Уроборос. Это одно и то же. Они представляют последователей Тёмных Лордов. Ты знаешь, что это правда. — Я старик, Северус. Единственное, что у меня осталось — это надежда. Северус покачал головой и сделал большой глоток чая, желая, чтобы это было что-нибудь покрепче. Надежда... он давно потерял надежду.