Крысиный король

В огромном банкетном зале собрались люди самых разных родов, в углу играл специально нанятый оркестр, и особенно громкие ноты саксофона резали слух похлеще вычурных раболепных речей. Рео в прямых узких брюках, шелковой черной рубашке, золотом жилете и такого же цвета бабочке держал на согнутой в локте руке бежевый пиджак и оглядывался в поисках знакомых лиц. Золото оттеняло больную бледность лица, как и тонна косметики, которой служанка попыталась исправить ситуацию, но молодой человек всё равно чувствовал, как задерживаются на нем взгляды, и злился. Ему было всё равно на причины взглядов – он злился из-за всего. Не стоило так опрометчиво пропускать прием таблеток. Хрустальная люстра сверкала под потолком, отблескивая с любой стороны, где бы ты ни стоял, и зыбкие тени едва струились за колоннами, пытаясь избежать этого яркого касания. Крацвег начинал скучать по чернильным теням и вечерней мрачности академии. Где-то в середине зала он пару раз видел Олдфорд в пышном серебристом платье и радовался, что они никак не сочетаются. Хаяти тоже мелькала где-то рядом, но её он узнал лишь по изумрудному платку, расшитому узорами. Девушка вежливо кивнула ему, а затем исчезла с радаров вместе с родителями. Ни Виктора, ни Бруно он пока не видел. — Господин, вы в порядке? — Рядом материализовался Оскар с бокалом воды. Рео бросил внимательный взгляд на чужое лицо – шрам рассекал левую щеку от середины до нижней челюсти. Ему так и не сказали, откуда он. — Почему не шампанское? — Вы и сами знаете, почему. — Отозвался и едва ли не впихнул тонкий хрусталь в руку, облитую бежевым шелком перчатки. Крацвег улыбнулся и на секунду приблизился, незаметно протягивая руку и щипая дворецкого под черным форменным пиджаком за бок. Тот заметно дернулся и шикнул, нервно оглядываясь. Рео стало необъяснимо весело, хотя весь вечер его одолевали тяжелые чувства и мысли о словах Тодда. Перед самым отъездом, уже когда молодой человек надевал неизменно черное пальто, Хитклифф вернулся в комнату, проходя мимо, а затем замер на секунду, обернулся и приблизился в два быстрых шага, начиная поправлять воротник рубашки и само пальто на Крацвеге. И сказал: «Не пей больше таблетки. Я догадывался, что Крацвег – это не просто золотая ложка. Но я не знал, что ты – ограненный бриллиант, который когда-то треснул. А от брака избавляются. И я искренне прошу: бросай таблетки. Нейролептики и адреноблокаторы, я не узнал, что именно ты пьешь, но это тебя убивает. Это все заметили, кроме тебя самого. Мне даже пришлось разговаривать с этим Бруно, чтобы узнать, был ли ты раньше… склонным к подобному поведению. Я просто в ужасе с того, что твоя семья довела тебя до состояния, в котором ты уже едва живой и сам пытаешься добить себя. Только обычно люди стремятся выйти из этого состояния, а ты… Я не разгадал твою загадку до конца. Я не знаю, почему ты начал пить таблетки, как тебя вообще убедили в необходимости их пить, но знаю, что тебе в таком состоянии осталось совсем немного. Все до одного предсказания Ванессы правдивы. Но я выиграл в твоей игре: я узнал, что с тобой не так, гребаный суицидник. И моё первое желание: вернись с этого ебаного банкета живым, а потом поговорим». Рео был в ужасе – староста узнал даже больше, чем ожидалось. И странное чувство благодарности внутри напугало ещё больше. Но не успел он ничего сказать, как его выпихнули из комнаты с собранной сумкой, где уже ждала Хаяти. — Господин? — Тихий голос Оскара врезался в сознание, напоминая, что он не в академии с крысиным королем, а на фамильном банкете. Вопросительно хмыкнув, Крацвег с двойным усердием начал выглядывать знакомых в толпе. Ему нужно отвлечься. — Ваш отец настаивает, чтобы я подошел, но… я не могу вас бросить, я обещал, и… — Альби! Ну, наконец-то! Добрый вечер, Оскар. — Из-за угла выскочил Бруно в темно-зеленом сюртуке, как никогда вовремя. Рео поймал встревоженный взгляд дворецкого и дернул его за локоть, приближаясь к знакомому. — Привет. Вот мы и решили проблему. Оскар, Бруно в курсе моей проблемы. Можешь отойти, я обещаю быть рядом с ним. — Полностью в курсе? — Не полностью… Но достаточно. — Не стоило признаваться в том, что это была вынужденная правда, потому что Бруно стоял рядом и поглаживал Крацвега по спине, когда того в очередной раз рвало. Тогда это было слишком внезапно. Оскар смерил их двоих внимательными взглядами, но всё же кивнул и растворился в толпе, пообещав вернуться как можно скорее. — Миленько. Оскар у тебя теперь в качестве личного компаньона? — Не ревнуй. Пойдем лучше поедим. — Фыркнул в ответ Рео и, схватив рыжего за руку, потащил к столам с закусками. — И не дай бог, ты потянешь меня танцевать, я тебя убью. — Именно за этим тебя и искал, но раз ты угрожаешь… В какой-то момент в руке всё же оказался бокал с шампанским. Им удалось найти Виктора в компании какой-то девушки, кажется, его сестры, затем пройти мимо Олдфорд, делая вид, что они не знакомы, и, наконец, расшаркаться с Хаяти и её родителями, услышав, как минимум, пять раз благодарность в свой адрес. В итоге Бруно даже удалось уговорить его на один танец – на балконе за закрытыми дверями. — Как ты себя чувствуешь? — Спросил молодой человек, обнимая Рео и едва покачиваясь в ритм музыки, почти неслышной через стену. — Не знаю… — Пробормотал тот в ответ куда-то в плечо. Отвечать правду он не собирался. — Я рад, что ты пытаешься меня растормошить, но… — Но внутри пусто, да? Не ёкает ничего. — Как-то горько усмехнулся Бруно и потянул Крацвега к краю балкона, садясь на перила и едва не касаясь макушкой ветки пышного дуба. — Я то же самое чувствую. И это меня и пугает. Ал, я же помню, что ты был живым человеком. Порывом вдохновения, жизнью в этих глупых стенах академии. Тем человеком, что знает всё обо всех и готов помочь любому, будь то малышка-балерина или какой-нибудь поганец из тех, что сейчас называются твоими одногруппниками. Ты и сейчас не делаешь отличий, но… просто не различаешь. Точно так же, как не различаешь человека и мебель. И на это тяжело смотреть. Я как будто кривое отражение тебя прошлого. А ты сейчас отражение меня. Я хочу знать, почему так, но ты ничего не говоришь, хотя с каждой встречей ты становишься всё больше похожим на трупа. Рео вздохнул, задумчиво пиная носком ботинка случайный камушек с балкона, и сложил руки на перила, наклоняясь и вглядываясь в витиеватые ветви дуба. Он не знал, что ответить Бруно. Понимал, что тот имел в виду, но не мог дать ответа. Сказать, что его посадили на таблетки, потому что он в порыве ссоры чуть не навредил старшему брату? И что это было не один раз? В академии до поры до времени ему удавалось скрывать эту проблему, но теперь… Если Крацвег откажется от лечения, он не сможет держать себя в руках. Повернув голову, молодой человек мягко улыбнулся и сжал чужую ладонь в попытке поддержки, думая о том, что за два месяца всё же привязался к этому невыносимому идиоту. — Это из-за лечения. Я не знаю точно, что со мной будет потом, но я планирую от него отказаться. Возможно, я сойду с ума. — В таком случае я стану первым последователем сумасшедшего Крацвега. Надеюсь, ты решишь свергнуть власть и станешь каким-нибудь главным злодеем страны, держа всех в страхе и ужасе. А я буду приносить тебе виноград и чистить мандарины. — Я назначу секретарем Хитклиффа. Ты знал, что он тот еще педант? Мне кажется, что на самом деле будущее зло этого мира – он. Он облил меня утром ледяной водой, представляешь?! — И молодой человек тихо рассмеялся, опуская голову и кладя её на собственную руку на перилах. Как будто это было самое страшное, что он делал. Как будто это самая страшная мысль, которая посетила его голову за эти секунды размышления над ответом. — Всё с нами будет хорошо. Мы будем в порядке. *** Рео не был в порядке. Он не был в порядке, когда ему не разрешили уехать вместе с Бруно обратно в академию следующим же днем. Он не был в порядке, когда родители сказали, что оформили для него больничный, и неделю он проведет дома. И совершенно точно он не был в порядке, задыхаясь от панической атаки, пытаясь не вдариться в истерику, когда увидел доктора и его портфель. Только не снова, только не опять. Не сразу Крацвег осознал всю серьезность ситуации – лишь после того, как в обед врач уже в третий раз пришел к нему и достал шприц и непонятную темную бутылку без опознавательных знаков. И только во время четвертой за день инъекции, когда он почувствовал, будто вместо крови по его телу льется раскаленная лава, он понял, что всё вообще не так. В планах родителей больше не было лечения. Это было что-то похуже. Ему начал сниться прошедший год и Орион. Слишком много старшего брата. Орион сталкивает его в бассейн во время очередного приступа панической атаки, Орион запирает его в темной кладовке, Орион подсыпает ему какой-то яд в еду, Орион выпрыгивает на него из-за спины с ножом и пытается разрезать рот или вырезать что-то на груди. Воспоминания, до этого размытые из-за постоянного приема таблеток, стали слишком четкими. Он действительно перестал их пить – он просто не мог сделать лишнее движение –, но едва ли это имело значение в сложившейся ситуации. На третий день Рео понял, что то, что ему вливают, должно его убить. Сознание постоянно путалось, и он почувствовал слишком странное маниакальное возбуждение. И агрессию – такую знакомую, но такую далекую. Он едва не кинул в служанку вазу, в последний момент осознав, что происходит. А физическая боль из-за яркого света, постоянная жажда и хриплость голоса только усилили подозрения. Его травят. — Оскар! — Крацвег влетел в комнату дворецкого после очередной серии пыток инъекций и запнулся обо что-то у входа, пролетев метр и врезавшись в чужую грудь, тут же отскакивая обратно и пытаясь выглядеть на щеке шрам – признак реальности другого человека. Он не был уверен, что у него не галлюцинации. — Увези меня отсюда, пожалуйста! Сейчас же! Руки сами собой нашарили в кармане брюк блистеры, и Рео, вытащив их и уже выдавив одну таблетку, замер, зажмурился и с силой бросил куда-то в сторону с громким: «Да блять!». Он чувствовал, как неравномерно бьется сердце, насколько тяжело дышать и держать себя в руках. Его всего трясло. — Что случилось? — Оскар резко схватил господина за руки, чувствуя, с каким безумием они дрожат, и надавил, поворачивая, чтобы увидеть внутреннюю сторону локтя. На обеих руках переливались гематомы от чернильно-пурпурного до кроваво-красного и желто-зеленого. На явно выделяющихся венах, казалось, не было ни одного живого места. Крацвег рвано вздохнул, приходя в себя, и навалился на дворецкого, чувствуя, с какой бережностью его обхватили и прижали ближе. Ноги абсолютно не держали. Казалось, все силы он потратил на то, чтобы выскользнуть вечером из-под надзора и добежать до Оскара, в мятых брюках и непонятной больничной футболке, заляпанной кровью. Три дня растянулись, как три года. Дворецкого, будто нарочно, отозвали и полностью запретили приближаться к нему. А доктор, хотя молодой человек не был уверен, есть ли в этом чудовище хоть что-то от человека, дающего клятву Гиппократа, словно сошел с ума. — Оскар, я не переживу эту неделю. — Серьезно произнес Рео, кое-как обретя равновесие и открыв глаза, перед которыми всё двоилось. — Они пытаются меня убить. Это уже не шутки. Им плевать на то, болен я или нет. Это явно не лекарство. Оскар… Я думаю, это белладонна. Симптомы совпадают, я уже чуть не набросился на ту служанку, которая приносила мне еду. Я не переживу неделю. *** Крацвег понял, что ему повезло с комнатой, когда прошмыгнул через черный ход и поднялся на второй этаж по пожарной лестнице – на третий он бы не поднялся. И когда оказалось, что комната достаточно близко. И подумал о том, что ему повезло с соседом, потому что на слабый стук дверь тут же открыли, и Рео навалился на открывшего её Тодда. — Крацвег?! Какого хуя?! — Альби! Ну, наконец-то! Если бы мог, Рео рассмеялся. Ноги по инерции попытались встать ровно, в глазах потемнело, в голове заела одна-единственная мысль: что Бруно делает в их с Тоддом комнате? А затем он потерял сознание. Приходить в себя было тяжело. Ему удалось сбежать через день после разговора, и ещё почти сутки ушли на дорогу. Кажется, он отключился раза три, пока Оскар вез его в академию, и столько же раз его рвало. А затем вновь потерял сознание, пока шел по территории, и на лестнице снова. И теперь ещё раз. Крацвег не знал, что будет с Оскаром, но подозревал, что на самом деле едва ли его хватились. Их хватились. И от этого было как-то горько. Совершенно безразлично, жив второй сын, мертв, сбежал или нет. Хорошо, что он задумался о деньгах ещё до того, как это началось, и переписал всё, что мог, на личный счет. Надежда на то, что его всё же примут дома, умерла вместе с чем-то внутри, отравленным белладонной. — Не трогай его! — Да успокойся, ты, психованный! Я помочь хочу! — Себе помоги, Хитклифф! — Бруно, кажется, я обещал повесить твой язык на дереве перед голубятней. — Прохрипел Рео, открывая глаза и оценивая обстановку. Невыносимо яркие рыжие волосы и внимательные голубые глаза возникли вместо потолка. До парня, наконец, дошло, что он лежит головой на чужих коленях. — Тебе захотелось поиграть в волнующуюся жену? Если да, то вынужден сообщить, что я брошу тебя, как и Шарлотту. — Жить будет! — Совсем не обидевшись, воскликнул Бруно и в порыве чувств обхватил его щеки ладонями, с громким звуком целуя в нос. И тут же зажмурился, прикрываясь руками, как будто ожидал удара. — Боже, меня сейчас стошнит. — Раздался язвительный голос со стороны. Крацвег, оперевшись на рыжего, медленно сел на кровати и отодвинулся к стене, прислоняясь к ней и медленно выдыхая. Со лба сползла мокрая тряпка и плюхнулась на кровать. В голове гудело, стук сердца раздавался, кажется, в самых ушах, но его хотя бы перестало тошнить. Самое главное, что он выкарабкался из лап чудовища с иглой. А с последствиями отравления справится. — Я ужасно прокололся. Они меня убить пытались. — Прокашлявшись, произнес молодой человек. В комнате повисла тишина, вызвавшая внутри глухое раздражение. — Дай мне свои таблетки, я их смою в унитаз к чертовой матери. — Через минуту молчания потребовал Тодд, выжидающе вытянув руку. И на испытующий взгляд сдался, — Я перерыл твои вещи, нашел только упаковки, но они были пустые. Я понял по тому, как ты постоянно хлопаешь себя по карманам, будто проверяя в них что-то, что блистеры ты всегда носил с собой. Черт возьми, студент травился у меня на глазах, а я до последнего не видел этого. — Стоп. Какие таблетки? — Не понял Бруно, подскакивая и попеременно смотря на парней. — Те, что лежат у него в карманах. Крацвег, или ты выворачиваешь их сам, или это делаю я. Я вижу, что ты их привез. Тебя попытались убить, а ты всё равно глотаешь эту отраву, как верный пес. Мы всё ещё говорим что-то о моей ненормальности? — Эй, тормози на поворотах! Не разговаривай с Альби так, будто ты его воспитатель! — У меня всё нормально с поворотами, а вот у твоего дорогого Альби нет. Тем более, что я имею полное право приказывать ему и делать, что хочу, не только потому, что я его староста, но и-… — Тодд неожиданно замолчал, повернув голову, когда Рео аккуратно встал и, обхватив его за запястье, потянул чужую руку к своему карману, тут же вытаскивая из кармана таблетки и впихивая их в ладонь. — Как это понимать? Тем не менее, король сжал блистеры в руке и, просверлив обхваченное чужими пальцами запястье, медленно вытянул его. И прощупал чужие карманы, убеждаясь в отсутствии заначек. Бруно недовольно сощурился, а затем схватил Крацвега за руку, которой тот касался Хитклиффа, и начал любовно вытирать, как будто тот испачкался. Парень немедленно выдернул ладонь, раздраженно шикнув. Закрыл глаза и упал обратно на кровать, сдерживая желание что-нибудь разбить. Кажется, он всё ещё не пришел в себя. — Никто не был в курсе, что я разложил блистеры по карманам одежды. Это уже как привычка. Я больше не пью их. — Медленно ответил Рео. — Это привычка, из-за которой тебя рвало в тот раз? — Неуверенно спросил Бруно. — И не только в тот. И не только рвало. Мне очень хуево сейчас, давайте потом. Ты выиграл, Хитклифф. Поздравляю, блять. В повисшей тишине Тодд неожиданно дернул молодого человека за рукав, нависая сверху, и едва не ткнул его носом в таблетки. «Ты сейчас шутишь?! Вот это ты пил всё это время?! Черт возьми, только не говори, что у тебя по всем карманам распихана ебаная запрещенка!» — голос короля звучал прерывисто, будто тот сдерживал себя от того, чтобы сказать что-то похуже. Сбоку вновь замелькала рыжая голова, и Крацвег не выдержал. — Бруно, съебись! Я не в состоянии сейчас выдерживать две бомбы одновременно! — Рявкнул, тут же скривившись от боли – горло драло нещадно. Замученно перевел взгляд на старосту, услышал щелчок двери сбоку и медленно выдохнул. — Да, запрещенка. Я узнал, что эти медикаменты запретили изготавливать, уже после того, как меня на них подсадили. Я не мог сам с них слезть. И я понятия не имею, осталось ли во мне ещё хоть что-то нормальное после года их приема и попытки убийства собственными родителями. На твоем месте я подумал бы о том, что таблетки – единственное, что сдерживало меня от бесконечного безумия, хотя при этом и развивало его. Мне ужасно хочется вцепиться кому-нибудь в шею прямо сейчас, если тебе интересно. Но, кажется, пока мне слишком плохо. И, как будто в насмешку, Рео действительно потерял сознание. *** До конца недели Крацвег чувствовал себя ужасно. Это было похоже на то, будто его выворачивают изнутри наружу, всё тело было сплошным оголенным нервом, а вместо крови текла лава. Он не мог нормально думать и реагировать, сил хватало только на то, чтобы вовремя выгнать Бруно и перетерпеть приступ панической атаки или агрессии самостоятельно. Но в какой-то момент неожиданно рядом оказался Тодд. И он перестал от него шарахаться. Даже не издевался на тему того, как бьет синдром отмены по мозгам. Староста только оставлял конспекты с пар, приносил с обедов и ужинов что-то, с чем мог справиться истощенный организм, и спорил с Бруно. Очень много и долго спорил, будучи уверенным, что Рео спит или не в сознании. Причиной споров чаще всего являлось собственно его состояние, разные социальные статусы, варианты решения проблемы. И молодому человеку куда более симпатизировал подход Хитклиффа – тот, кажется, действительно защищал его от остальных? И говорил о том, с чем был согласен сам Крацвег. К субботе парню стало лучше, и он, сумев подняться с кровати без посторонней помощи, тут же извинился перед Тоддом за два месяца мучений. И признал, что тот выиграл в том идиотском споре, поэтому он обязан выполнить любую просьбу. Староста ничего не ответил, но по загадочно блеснувшим синим глазам и едва заметной ухмылке было понятно – помнит и точно воспользуется, чтобы отомстить. Не то, чтобы Рео был против. Он понимал, что заслужил всё, даже если внутри трепыхались всё ещё непривычные чувства и эмоции, чаще всего – гнев. И признательность Хитклиффу. В воскресенье неожиданно для Крацвега было проведено собрание королевской свиты. Оказалось, что всё это время староста уходил именно из-за этих собраний, проводившихся регулярно до этой злополучной недели, когда Тодд предпочел в свободное время возвращаться в комнату. Молодой человек не был уверен, что стоит думать о том, почему король решил так поступить. — Альбирео! Черт возьми, где ты пропадал?! Мои карты сказали, что тебя отравили, и ты умер! Ты представляешь, как я переживала?! — С порога налетела на него Ванесса и придавила своим весом, упав сверху на кровать. Молодой человек сделал вид, что не заметил пронзительного взгляда Тодда. Об отравлении белладонной он так и не сказал напрямую, хотя король точно догадался об этом по его состоянию. — Добрый день, Альбирео. Рада видеть, что ты в практически полном здравии и-… — Ал, я познакомился с Бруно, как ты и говорил, такой замечательный чувак! Звездный мальчик, ты просто чудо! — Вуд перебил Хаяти, и та, обиженно хмыкнув, показательно сморщила носик и прошла мимо, сев на стул со стороны Крацвега. Кажется, что-то в этом мире неизменно. Элайотт и не заметил намечающейся женской мести, показал два больших пальца Рео и завалился на кровать Тодда. — Рад видеть тебя живым. — Кивнул Невада и сел рядом с Вудом. Дастин, с которым молодому человеку так и не удалось ни разу поговорить, даже не кивнул, сделав вид, что этот парень на кровати – просто подушка цыганки. — Ванесса, слезь с меня немедленно! Что это за королевское собрание? — Вскинул бровь Крацвег и подпихнул девушку. Та мигом слезла с него, усаживаясь рядом и протягивая колоду карт таро. — На что гадаешь? — С тобой только на тебя гадать. Я боюсь решать исход событий, у тебя рука темная. Итак… — Ванесса вытащила указанные карты и громко ойкнула, краснея и пряча улыбку за картами. А затем подвинулась ближе и зашептала на самое ухо, — рыцарь жезлов, маг и возлюбленные. Знаешь, карты говорят о каком-то умном мальчике, который покорит твое сердце. Скажешь имя? — Иди к черту, Ванесса. — Закатив глаза, фыркнул Рео. Они оба поняли, кто подпадает под категорию «умных мальчиков», но это не было возможно. Как минимум, из-за ориентации. Взгляд неосознанно сместился на Тодда, подпирающего собой стол, и парень ухмыльнулся. — А у Хитклиффа на гадания рука не темная? Ты проверяла его на камнях? Если проверишь, в следующий раз я подарю тебе любой минерал, какой попросишь. — Даже александрит?! — Даже александрит. — Тодд! А ну иди сюда! — Цыганка, взвизгнув, сорвалась с места и подскочила к парню, нашептывая что-то в уже сдернутый с пояса мешочек и тряся им. А затем вытянула перед старостой. — Один камень, и я скажу, на что тебе стоит обратить внимание. Не переживай, минералы обычно не говорят о плохом, они любят защищать людей. Под всеобщими взглядами Хитклифф напрягся и, бросив на Рео убийственный взгляд, засунул руку в мешочек. И вытащил крупный гранат, блеснувший кроваво-красным, тут же испуганно закинув его обратно. Ванесса хитро сощурилась, кинула пылкий взгляд на Крацвега позади и захихикала, шепнув что-то на ухо королю. В голове пронеслась мысль о том, что, кажется, цыганка когда-то давно говорила ему о страсти этого камня. Она же просто так посмотрела на него, да? Это не намек? Скорее, Тодд всё же согласится на отношения с кем-нибудь из девушек. А затем Ванесса вышла на середину комнаты, вновь вытащив колоду таро, внимательно обошла всех присутствующих и, фукнув на карты, вытянула одну из середины, гордо всем показав. — Звезда! — И что это значит? — Раздался в полной тишине ленивый голос Элайотта. — У нас уже есть одна звезда, вон там сидит. Зачем нам ещё одна? — Не, Вуд. Я думаю, это уже не звезда, это черная дыра. — Хмыкнул Рео и вопросительно вскинул бровь на чужое недоумение. — Вы не знаете, что такое черная дыра? Тогда забудьте, карта сказала о том, что исходом ваших переговоров стану я. — Заткнись и слушай, раз ты здесь. Права голоса не давали вообще. — Рыкнул чем-то расстроенный Тодд и подошел ближе, будто готовый в случае чего ударить. — Хорошо, господин. — Мурлыкнул в ответ молодой человек и, увернувшись от подзатыльника, ухмыльнулся. Что-то внутри заклокотало, желая вырваться наружу, но Крацвег запихнул это куда поглубже и отодвинулся ближе к королю, давая Ванессе место присесть. Кажется, он никогда не замечал, но от Хитклиффа тянулся мягкий шлейф какого-то парфюма с оттенками бергамота и кедра. Рео слегка наклонил голову, незаметно принюхиваясь – старосте действительно шел этот аромат, раскрываясь с какой-то горькой нежностью. Рядом Ванесса неожиданно сильно толкнула его локтем и прошептала на ухо: «Ты какой-то странный, знаешь? Что с тобой случилось?», на что молодой человек лениво пожал плечами. Он заметил внимательные приценивающиеся взгляды свиты, будто Крацвег – новое неопознанное создание. Пожалуй, это было даже близко к правде. Не зря они были выбраны Тоддом – слишком внимательные. *** Крацвег ожидал того, что синдром отмены разовьется самым наихудшим образом: с желанием вновь сесть на таблетки, попытками самоубийства, тошнотой и прочим. И вовсе он не ожидал, что в его случае это будет синдром бога (о котором его честно просветил Тодд), желание кого-то покусать и невозможная раздражительность, переходящая в агрессию. Не говоря уже о странных чувствах, которые стали вызывать окружающие. Их было слишком много. Он чуть не порвал книгу, когда не мог перевернуть страницу, и едва не подрался с Дастином из-за какой-то совершенно надуманной ситуации. Но тот лишь посмотрел на Тодда и, не услышав заветного «фас!», хмуро ушел – король тогда необъяснимо веселился, наблюдая, как его рыцарь избегает падшей звездочки. А Виктора избегал уже сам Рео, потому что каждый раз, когда видел его, в голове всплывал воспоминание о поцелуе, и в груди разливалась какая-то щенячья нежность наравне с агрессией. Классифицировать эти чувства молодой человек просто боялся. Это не было влюбленностью, интересом или чем-то ещё хотя бы близко адекватным. Скорее животным. И он боялся, что сорвется и набросится на Виктора. Что будет значить это «набросится» – драку или поцелуй – он предпочел не думать. — Ой, Ал! Это кто тебя так? — Ванесса подлетела к нему после обеда в аудитории, и Крацвег криво ухмыльнулся, вытирая кровь из-под носа рукавом и оставляя алые разводы на черной ткани. Он не был уверен, что ему не сломали нос. — Валентайн. — Фыркнул в ответ, замолк на секунду и добавил, — Но мы вроде уладили разногласия. Кровь не переставала идти, и молодой человек недовольно цокнул, слегка откидывая голову и хмурясь. Он просто хотел извиниться перед Павлиной, а наткнулся вместе с ней на Мэйтланда. И, очевидно, психанул. Зато им действительно удалось разобраться с тем, что Рео не собирался лезть к Олдфорд, на Валентайна обид не держит, и вообще у него другие интересы в жизни и взгляды на неё. Хотя было несколько непривычно озвучивать, что ему симпатизирует мышление Хитклиффа, пусть он и мог только догадываться, насколько на самом деле глубока эта яма. — Крацвег, ты идиот? — Рядом неожиданно послышался голос Тодда, и тот сел прямо на парту перед парнем. Крацвег недоуменно вскинул бровь, когда его обхватили за затылок, вынудив опустить голову, и холодные пальцы коснулись носа. Молодой человек шикнул, жмурясь – было неприятно. «Не перелом» — заключил Хитклифф и потянулся за чем-то в карман, не опуская руку с затылка. Рео почувствовал, как чужие пальцы мягко зарываются в волосы, а затем к носу приложили платок. — Если ты говоришь, что идиот, то видимо это действительно так. — Выдавил улыбку молодой человек, поднимая взгляд на Тодда. Всё внутри перевернулось и замерло вместе с этими касаниями, и его будто оглушило. Это было непривычно. — Нельзя закидывать голову, когда идет кровь из носа. Не буду сейчас спрашивать, кто тебе врезал. Внезапно рука с затылка исчезла, и Крацвег не сдержал разочарованного вздоха, тут же подавившись им – его обхватили за запястье и потянули руку к носу, заставляя прижать платок собственной рукой. А затем Хитклифф спрыгнул со стола, загадочно усмехнувшись, и вернулся на свое место. — Ты интересен Тодду. Надо же, он давно не обращал ни на кого внимания. — Развеселилась Ванесса, и всё ещё пораженный Рео отстраненно спросил: «Интересен в каком смысле?», на что получил ответ, — Возможно, во всех. И неожиданно понял. В их взаимоотношениях что-то внезапно быстро изменилось. Изменился взгляд короля. Или же он был таким всегда, но тот просто этого не видел.