Перевоспитание

Очевидно, совсем! Прошло три дня, как Аластор вернулся в отель. Первый день он, как положено, работал не покладая рук и слушал от Чарли радостные речи о том, как она счастлива снова его видеть. Что ж, счастье Чарли продлилось недолго. Уже на следующий день Аластор не вышел. Не вышел и на третий день. Люцифер знал, он в своей радиорубке, а не где-то в Пентаграмм-Сити. Чувствовал. И если приложить ухо к двери, то за ней слышны знакомые радиопомехи. Люцифер не подслушивал Аластора через дверь! Просто… знает? Вообще-то во всём виновата его сердобольная дочка, она просила подслушать, а ему всё равно! Сегодня Люцифер и Чарли работали вместе. Они сидели у Люцифера в комнате и тихо, без лишних разговоров, разбирались с документами и письмами. В Королевской семье всегда водилось много писем. В основном от Элдричей, грехов или обычных грешников, которым было нечем заняться и они заваливали почтовый бак Короля разномастными текстами. Письма были под любое настроение: и ненависть, и страсть, и деловые предложения. В общем, чепуха, не стоящая внимания. Но в последнее время стали приходить письма от грешников, которые хотели записаться на программу искупления, они то и были нужны семье Морнингстар. Чарли всегда радовали такие обращения, но не сегодня. Только слепой мог не заметить, как сильно она расстроена. Кажется, она не спала толком. Переживала за друга. Он будто специально закрывался и прятался от неё. И ей было бы легче, если бы Аластор просто поставил весь отель перед фактом, что он увольняется, однако она понимала, что дело далеко не в нежелании более вкладываться в отель. Аластор всегда прямолинеен, он не стал бы скрывать, что работа ему надоела. Значит, случилось что-то пострашнее, чем разочарование друга в затее Чарли. К сожалению, Чарли не могла просто взять и войти к Аластору, это могло обидеть его, а сам он не открывал и не отвечал на зов. А ей так хотелось увидеть его и узнать, что происходит с ним. Заперся у себя в номере, как затворник и не выходит второй день. Он там, она чувствовала. И, что уж таить, подслушивала. Вчера были слышны шаги, а вот сегодня утром и их не было слышно. — Что такое, яблочко моё? Ты как убитая, — ответ Люцифер прекрасно знал, но это не значит, что он не хочет выслушать дочь. Да и не мог он спокойно смотреть на её бледное, напуганное лицо. — Я боюсь за Аластора. Он долго не выходит, — не сразу и немного рассеянно ответила Чарли, глядя совсем не в конверты, а в пустоту. — Он что-то скрывает. Как всегда, конечно, но… — Он чудак тот ещё, милая, — Люцифер ободряюще похлопал Чарли по плечу. — Уверен, ты преувеличиваешь и с ним всё в порядке. — Не думаю, — Чарли ещё немного посверлила дубовый стол отца, знакомый ей ещё с детства, а потом решительно кивнула. — Наверное, хватит с меня вежливости. Прямо сейчас пойду и узнаю, в чём дело. Вдруг ему плохо, а я могу помочь, но сижу и жду, когда он даст разрешения. — Нет-нет, Чарли! — Люцифер испугался напористости дочки. Он стал стремительно придумывать, как отговорить её от этой затеи. Что именно происходит в радиорубке Люцифер не знал, но он представлял, что может увидеть его ненаглядная дочь, когда осмелится войти в обитель Аластора. Король не мог позволить Чарли увидеть этот ужас, и уж тем более дать ей ввязаться в проблемы рогатого придурка. Лишний стресс, слёзы — к чему это молодой принцессе? К тому же, Аластор умирает, это значит, что его реакция на Чарли может быть какой угодно. Отдавать себе отчёт в подобном состоянии сложно, даже таким стоикам, как Аластор. Он может в лёгкую навредить Чарли. Даже не специально. Просто может. Но глупо предполагать, что Чарли так просто закроет глаза на уговоры остаться и не рыпаться. А потому Люцифер решился на крайне унизительный для себя шаг. — Хочешь, я могу сходить к нему и убедиться в том, что с ним всё хорошо? — предложил Люцифер с такой широкой улыбкой, что сразу стало понятно — что-то он не договаривает. Чарли знала отца, так что отнеслась к подобному предложению скептично. — Тебе необязательно это делать, — Чарли поглядела в глаза отцу и от того, насколько мрачным был её взгляд, Люцифер почти расплакался. Лишь бы она согласилась… — Я знаю, вы с ним не ладите. Так что не мучай себя. И его. Помучиться так и так придётся. Чарли это знать необязательно, а падший уже триста раз проклял себя за всё, что только мог: и за Эдемский сад — который раз; и за свои гнилые поступки на посту Короля; и за то, что позволил себе слабину и не уследил за дочкой, с которой так нахально снюхался Аластор; ну и наконец за Аластора и его нелюбовь к лёгким путям. — Что ты, Чарли, — не выдержав взгляда дочери, Люцифер наклонился к ней и крепко обнял. — Мне не сложно. Я готов на всё, лишь бы ты была счастлива. — Я знаю. Ты меня любишь. Но Аластора… Люцифер сам договорил в своей голове то, что Чарли не решилась сказать. Но Аластора он ненавидел. До щемящей боли в груди. До скрежета зубов. До желаниях вцепиться пальцами в чужую худую шею и перекрыть кислород навсегда и для верности вырвать оттуда артерии. Однако Чарли он любил больше, чем ненавидел Аластора. А потому придётся всё-таки снизойти до радио-демона. Вот послал Бог на радость папе дочку! Чарли — его гордость и единственное счастье в жизни… На радость! Конечно, Люцифер рыдать готов, стоит ему задуматься о том, насколько же он любит Шарлотту. Она вся в него — и лицом, и характером, и даже фантазией. Радостно! Но ещё радостней Люциферу было бы, если бы она пошла в мать или стала вообще отдельной, непохожей на родителей личностью. Может, тогда бы она одумалась на счёт отеля или совсем не стала бы создавать его? Кто знает! А, может, мечта помочь людям жить счастливо была предначертана Чарли судьбой ещё до её рождения. Да, судьбой. Или Богом, что таким образом решил посмеяться над своим возгордившимся созданием и теперь Чарли — просто продукт божественного наказания для Люцифера за его проколы в прошлом. Если так, то… Что ж теперь? Это уже неважно. Важно то, что Чарли связалась с ублюдком и этого ублюдка теперь нужно спасать. Но она не увидит и не узнает об этом спасении. Люцифер не допустит ни единой слезинки на щеке дочери и будет охранять её драгоценный покой, словно Цербер. Это единственное, что он ещё способен сделать правильно. — Я проверю его прямо сейчас. Если что-то не так, то сразу сообщу тебе, — Люцифер поднялся на ноги и подошёл к выходу из своей комнаты. Лишь бы не спорила, лишь бы… — Правда? Спасибо, пап. Мне с тобой очень повезло. Не знаю, что бы я делала без тебя, — наконец Чарли улыбнулась и напоследок махнула отцу рукой. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Скоро вернусь, доченька, — на этом Люцифер вышел из своей комнаты и улыбку с его лица смыло. Ну отлично! А что ещё можно было ожидать? Аластор, естественно, оказался слишком горд, а смерть в отеле ни к чему, на репутацию ему хорошо не сыграет. И вот Люцифер вновь стоит под ненавистной дверью. На двери уже стоял новый замок. Люцифер вдруг подумал пройти мимо и сделать вид, что всё в порядке, якобы приходил к Аластору. Ага… А потом Аластор вдруг ни с того, ни с сего умер… Потому что всё было в порядке. Нет! Глупо и нелепо! Да уж, а ведь всё началось с того, что Аластор посмел открыть рот и высказаться по поводу ухода его жены. Если бы не эта ситуация, то Люцифер скорее всего вообще был бы не в курсе, в каком Аластор состоянии. А хотя… Факт ранения есть и рано или поздно он всё равно бы узнал, и скорее всего от дочери. Просто ссор было бы меньше и всё. Так и так бы ноги принесли его к этой двери. А раз так… Люцифер тяжело выдохнул. Ладно, пускай этот олень живёт спокойно. Пора бы отпустить ту ситуацию. Аластор и так поплатился нервами и болью как минимум за несколько грехов точно, с него хватит. Ну не держит он язык за зубами, да и чёрт с ним! Это не повод не помочь. Люцифер осторожно, без лишнего шума открыл замок щелчком пальцев. В комнате как всегда было темно. Вдали оборудование для радио тихо жужжит и заполняет гробовую тишину. Люцифер легко приспособился ко тьме и, стараясь не споткнуться о что-нибудь на полу, прошёл к двери в спальню. Заглянул внутрь и… Увиденное нисколечко не удивило его. Не удивило, потому что испугало неестественностью. Так быть не должно, это не Аластор. Это теперь что-то уставшее и измученное. В лёгком мерцании настольной лампы Люцифер рассмотрел тело Аластора, сжавшееся на кровати комочком. Если бы таким его увидела Чарли, то весь отель давно бы стоял на ушах. Весь сжался в постели, а тело сотрясали судороги от озноба. Ему было так холодно в тёплом помещении, что Люцифер мог слышать, как у него стучат зубы. Кровь из раны уже не пряталась за повязками и свободно капала с мокрой простыни на пол. Аластор, обняв себя, безуспешно пытался унять боль, но только пачкался в своей крови. На ватных ногах к нему подошёл Люцифер. К его удивлению, Аластор едва ли обратил внимание на него. Стеклянный взгляд слегка дёрнулся в сторону падшего и снова застыл. Вот и всё. Доигрались в гордость. Люцифер решился подойти ближе. По дороге к кровати он увидел, как всюду мелькали тени. Часть Аластора и одновременно ничьи, свои собственные. Прямо сейчас у них своя жизнь, без контроля радио-демона. Они стонали, вздыхали и шептались. Шарахались от Люцифера, как от огня, боясь поймать его взгляд. Каждая, которую Люцифер успевал заметить, смотрела на Аластора плотоядно. Они ждали. Ждали, когда хозяина можно будет растерзать. Нахмурившись, падший разглядывал каждую из них. Они были странными и непохожими на то, что обычно происходит при поглощении души хозяином. По сути превратить душу в тень, тем более с учётом того, что её прежнюю личность почти стёрли, но оставили возможность служить и питаться чистой ненавистью — невозможно. Но это только с логики классической сделки. А вот с логики сделки, например, с духами Вуду такое вполне вероятно. Хах… Духи Вуду! И как Люцифер раньше не догадался? Интересный выбор. А ещё глупый. Но теперь Королю наконец стало понятно, зачем Аластору требуется поедать столько душ каждый день. Духи Вуду могущественные создания, однако по мнению Люцифера они настоящие паразиты, что высасывают все силы из своих подопечных и полоумно приказывают дать ещё, параллельно сводя с ума и нанося увечья. Работают коллективным разумом, как, например, ВВВ, только эти ещё и умные. Принято считать, что они отдельно от всей системы Ада. Частично это так, конечно, однако всё, что в Аду одушевлённо и не совсем — вышло из-под крыла Люцифера, а, значит, ему так или иначе подчиняется. И что же Люцифер может сказать по этому поводу… Ого! А оленёнок, оказывается, не промах! Мало, кто может похвастаться долгожительством на цепи у таких прихотливых, противных созданий. А ещё находиться при смерти… Это вдвойне тяжелее. В груди у Люцифера разлилось тепло гордости за радиоведущего. Аластор — результат его Эдемовских выходок, его детище, если так угодно. И он добился уважения Люцифера. Нет, не так. Зачатка уважения. Да. Аластор добился тихого, маленького зачатка уважения. Или это всё-таки жалость? Уже не разобрать. Аластор профессиональный выживатель и он страстно влюблён в жизнь. Судя по всему взаимно, раз он настолько живучий. И кто Люцифер такой, чтобы спорить с любовью? Пусть Аластор и мудак, но всё равно. Люцифер не посмеет отлучать его от любимой. Падший долго смотрел на Аластора, решаясь хоть на что-нибудь. Но больше он просто запоминал выражение мучения на лице грешника. Сейчас трудно представить, что Аластору не больно делать. Даже дышать — невыносимая пытка. Ангельская сталь щиплет, разъедает кожу и плоть, медленно, по миллиметру. Не даёт крови свернуться. Частички её, оставшиеся внутри, изводят, истощают постоянным присутствием. Ангельское оружие создано для уничтожения таких, как Аластор. И оно справляется. С одной стороны Люциферу льстило, что местом для смерти Аластор выбрал именно отель. Очень трогательно, что он успел привязаться к этому месту. Хотя вполне возможно, что он просто физически никуда не мог уйти отсюда. С другой стороны, лучше бы Аластор откидывал копыта где-то не рядом с чувствительной Чарли. Люцифер уже представил, насколько пышные и изнурительные похороны могли бы быть у Аластора. Воображение у Люцифера всегда было хорошим. Вот Аластор лежит в гробу, что обшит красным бархатом, а слева и справа гул воющих от горя обитателей отеля и ликование врагов. Вторых больше. И возможно падший даже среди них… Люцифер тряхнул головой. Долой странные мысли! — М-да… Видок не очень, — нарушил тревожное молчание Люцифер и Аластор прикрыл глаза на несколько секунд. Потом пересилил боль в голове и поглядел на Короля так недовольно, как только смог. Получилось скорее устало. — Что? Я, между прочим, морально готовлюсь к твоему лечению. Ты ведь гордая птица. Конкретно петух. Сразу в бой идёшь, не важно с вредом к тебе или с помощью пришли. Все за него переживают, а он нос воротит до последнего. Но мы будем сидеть, страдать, мы будем глотать слёзы, мы будем истязать себя. Но Люциферу не скажем, нет. Зачем? В запасе же ещё восемь жизней. Спору нет, Люцифер разошёлся. Он планировал сказать два слова, вырвалось двести. Всё от нервов, Люцифер ведь не каменный. Видел он многое, в том числе и смерть миллионов человек, но это не значит, что он привык к смерти. Он Король Ада, но всё-таки в первую очередь он всегда остаётся ангелом. Просто с Аластором он привык к тактике «Лучшая защита — нападение». — Значит так, Аластор, — у Люцифера загудела голова, он попытался унять боль, помассировав переносицу, но безуспешно. — Если ты хочешь умирать… — Помоги… — почти беззвучно, одними губами прошептал Аластор и облизнул сухие губы. — Что? — Люцифер услышал просьбу отчётливо, однако верить отказывался в подобное. Аластор попросил о помощи? Бред! Ему, должно быть, показалось. — Умирать не хочу, — чуть громче произнёс Аластор и, пересилив себя, повторил. — Помоги. Не зная, что сказать, Люцифер застыл на месте. В его планах не было варианта, где Аластор дал добровольное согласие на лечение, тем более моментальное. Он предусмотрел только то, как будет действовать, если придётся помогать насильно. Шаблон сломали и теперь Люцифер находился в растерянности. Что сказать?.. А надо ли что-то говорить? Нет. Не время для диалогов. Люцифер быстро обдумал следующие свои шаги, затем медленно, чтобы не пугать лишний раз настойчивостью, оказался совсем близко к Аластору. Вместе с ним приблизилась и особенно любопытная тень. Чем-то очень похожая на самого Аластора. Начала гудеть прямо над головой, мешаться, слишком навязчиво тесниться к Королю. Люцифер отмахнулся от неё. Обернувшись, он понял, что все тени стали ближе, однако они не были такими храбрыми, как была та, которую Люцифер отогнал. Стояли чуть дальше, сновали вокруг да около, раздражали и отвлекали. От них надо избавиться, они плохо действуют на Аластора. Беспокоят. Падший решил, что перенестись с Аластором в свою комнату было бы неплохо, но вовремя вспомнил, что прямо сейчас там находится Чарли. Придётся переместиться в свободный номер, здесь стало слишком душно. Да и разве можно нормально работать под наблюдением? Единственной ошибкой Люцифера было то, что он не оповестил Аластора о своих планах. Стоило хотя бы намекнуть, зачем он нарушил личное пространство радио-демона, а потом ещё и телепортировался вместе с ним в чужое помещение. В таком состоянии Аластору меньше всего хотелось выходить из зоны комфорта. Он не сразу заметил, что лежит уже не в своей кровати, а в чужой, застеленной ароматным после стрики бельём. Зато он сразу заметил, как резкая, головокружительная смена обстановки вызвала у него дезориентацию и приступ тошноты. Как же ему не нравится телепортация. Аластор способен телепортироваться на манер Люцифера, но в отличие от владыки у него такой тип перемещения заберёт больше сил. А ещё у него всегда в такие моменты кружится голова, как, например, сейчас. Уж лучше перевоплощаться в тень, это намного комфортнее и не так энергозатратно. Аластор попытался привстать на локтях и у него это даже вышло. Сразу же после этого он зашёлся кашлем. Всеми правдами и неправдами он заглушил в себе позыв к тошноте. Этого только на виду у Королевской особы не хватало! Люцифер зря времени не терял, он быстро подготавливался к лечению: снял пиджак, чтобы не запачкать его кровью, закатал рукава рубашки до локтей, пару раз даже на пробу выпустил из рук несколько вспышек тусклого свечения. Аластор же глядел на сосредоточенного Люцифера крайне загнанно. В спальне для гостей было уютно, тепло, глаза не раздражал интерьер и самое главное — тени не доставали его. Тихо, спокойно, и всё же ничего хорошего Аластор не ждал от Короля Ада. Какими бы там его намерения не были, он всё ещё враг. Почему враг? Ну… Просто! Он же сильнее! Это опасно! Покровительство могущественных существ в таком месте, как Ад заканчивается плачевно. Аластор уже прочувствовал это на своей шкуре и повторять сие ощущения не планировал. Закончив с приготовлениями, Люцифер подсел на кровать к грешнику. Внутри спины неприятно защекотало от волнения. Люцифер пару раз дёрнул плечом, отгоняя это ощущение, но вскоре смирился и, чтобы почувствовать себя легче, всё же выпустил свои крылья. Аластора это напугало. На него медленно накатывала паника и необъяснимый страх. И, о чудо, Люцифер не добавлял спокойствия своими огромными крыльями, взмахом которых он мог с лёгкостью убить. Зачем он дал разрешение помочь? Зачем? Сегодня этот надутый павлин поможет ему, а завтра потребует от него что-то, из-за чего Аластору придётся пожалеть, что он не умер. Конечно, попросит. Люцифер придумал сделки, он тут главный хуй, которого никто не накажет в случае чего. Аластор нервно сглотнул. Необратимый психический процесс был запущен. Осталось только легонько подтолкнуть. Какое совпадение, Люцифер тоже боялся Аластора. Вернее, не его самого. Что этот оленёнок ему сделает, особенно в нынешнем состоянии? Он боялся навредить, если Аластор начнёт брыкаться. А он начнёт! Лечение от раны, нанесённой ангелом — дело не из приятных. Ладно, на самом деле в запущенном состоянии лечить такие раны — настоящая агония. А учитывая, как Аластор в совокупности с этим относится к прикосновениям… Люцифер сегодня, видимо, умрёт точно. — Мне нужно тебя раздеть, — мягко проинформировал Люцифер и в ответ получил яростное выражение лица. Немного не с того начал, но сюсюкаться некогда. Никакого сопротивления не последовало. Сначала Аластор сам попробовал расстегнуть пуговицы дрожащими пальцами, но он делал это так долго, что Люцифер не выдержал и стал снимать верх Аластора так быстро, как мог. Когда через минуту Люциферу удалось разобраться с пальто и рубашкой, он приступил к главному, к тому, ради чего они тут собрались. Рана выглядела ужасно. Рваные края топорщились, как старая ткань, кровь медленными струями вытекала из неё. Вокруг кожа покраснела и воспалилась. Видимо, Аластор уже не считал нужным перевязывать её. Люцифер судорожно вдохнул и выставил перед собой руки. Золотое свечение магии появилось в ладонях и тепло от него разлилось до локтей. Он опустил ладони на рану, Аластор прогнулся вниз под прикосновением и, тихо охнув, замер. Сначала не происходило ничего и Люцифер даже произнёс отрывок молитвы в голове от облегчения, но вскоре всё-таки получил от Аластора под дых локтём. Он немного отлетел назад, когда пытался уйти от удара. Еле удержался, чтобы не ударить в ответ, однако быстро успокоил себя. Агрессия — это нормально. Агрессию из-за боли Люцифер и ожидал увидеть. Но вот, что он действительно не ожидал увидеть дальше, так это паническую атаку. Всё! Нервы Аластора порвались окончательно, он не слышит Люцифера и не видит в нём спасителя. Если вообще видел. То, что падший сделал своими руками — это была невыносимая боль. Как только Король протянул руку к Аластору снова, тот утробно зарычал и слишком резко для умирающего отодвинулся от руки. — Не трогай! — неожиданно громко крикнул Аластор и спрятал лицо в подушках. В голосе Аластора больше не присутствовали радиопомехи. Люцифер впервые слышал его настоящий голос и на удивление он был приятным. Мягкий, высокий, немного срывающийся и скачущий, такой не похожий на прежний изменённый. Он даже будто не подходил Аластору, слишком контрастировал с грозной внешностью. И всё же он очень ласкал уши. Что-что, а профессию олень выбрал себе подходящую. С таким голосом только и можно, что присесть на уши и лить медовые речи о чём угодно: о политике, о жизни, о любви. С красивым голосом всё становится в разы интереснее, даже никому ненужная погода. А ещё Люцифер уверен, при жизни Аластор был тем ещё ловеласом, женщины наверняка на него вешались толпами. Жаль, что сам Аластор не взял пример со своего лилейного голоска. Не идёт на сотрудничество, падла! — Аластор, я не могу тебя лечить без физического контакта. Выставив перед собой руки, Люцифер думал, как подступиться к раненному придурку с манией величия в тревожном состоянии. И почему всегда расчётливый Аластор решил включить никому ненужное чувство самосохранения именно сейчас? От кого он защищается? От тех, кто хочет его спасти? Наверное, подумал Люцифер, Адам всё-таки и голову ему задел. Отбил, так сказать, окончательно. Тяжело вздохнув, Люцифер подался вперёд, решив, что исправит это кровавое недоразумение на груди грешника во что бы то ни стало. Пусть его хоть вскроют тут, но если ему удастся положить свои руки на грудь Аластора, то он не уберёт их оттуда ни при каких условиях. Грешник дёрнулся всем телом и стал сползать с мягкой кровати на пол. Люцифер не стал заморачиваться над плоскостью, на которой будет проходить непродолжительная пытка — обошёл кровать, приблизился вплотную к рычащему Аластору и, попытавшись сначала по-хорошему, задержал руку над чужим плечом. Он даже ещё не придумал, что сказать, как радио-демон выпалил: — Не смей приближаться ко мне, ублюдок! Не «Нет», не «Не надо», не «Не хочу» почему-то Аластора не устроило в качестве отказа от данного мероприятия. Он предпочёл начать сразу с того, что выведет Люцифера из равновесия окончательно. Во рту у Короля стало горячо, глаз задёргался вновь. Ну почему всё так сложно? — Я тебя не спрашиваю! Ты согласился на помощь, теперь лежи ничком и молча. И не кричи на меня. Кричать разрешаю только от боли, — прорычал Люцифер и накинулся на радиоведущего. Что по этому поводу думает Аластор уже было не важно. Время на исходе, нет смысла задумываться о психическом состоянии рогатого придурка. Если этот случай как-то отразится на его психическом состоянии, то не страшно, походит к психиатру. Возможно, Люцифер ему составит компанию, он ведь так и не отвязался от затеи Чарли посетить специалиста. Главное идти не парой, а то есть вероятность, что Аластор подсядет на истории из жизни Люцифера и будет приходить не поправлять здоровье, а чисто из любопытства и желания развлечься. Ну а что? Люцифер готов поверить в то, что если бы радио-демон смотрел телевизор, его любимой передачей была бы одна из тех, где жители Ада рассказывают о своей трэшовой жизни. Как только Люцифер зажал полудохлого оленя между собой и кроватью, этот самый полудохлый олень нашёл в себе силы, чтобы пару раз ощутимо пнуть падшего ногами. Болезненно, но, впрочем, тщетно. Люциферу для лечения было достаточно и одной руки, поэтому другой рукой он сжал запястья Аластора. Тело под ним задёргалось в попытке выбраться. Из ладони падшего вновь вышло золотое свечение. Горячее. Успокаивающее. Но не Аластора. У Люцифера возникло ощущение, будто Аластор вообще в расцвете сил и никакое лечение ему не нужно и в помине. С психу он даже хотел сделать вид, что поверил в это и уйти, но чем дольше смотрел в слезящиеся в ужасе глаза, надрывную улыбку и всхлипы, тем больше вкладывал сил в лечение. Аластор сумел выпутать руки из хватки Люцифера, вцепился когтями в его плечи и провёл ими сверху вниз, оставляя за собой много золотых царапин. На лбу Люцифера выступила испарина. Он пытался успокоить себя. Он настроился на нужную волну, лечение уже начато. Осталось ведь дело за малым… Всего-то… Пережить заживление. У Аластора было ощущение, что пережить он в этой жизни больше ничего не сможет. Он дрогнул всем телом, долго и болезненно застонал, распахнув стеклянные от боли глаза. Дыхание участилось, как у умирающей зверушки. Будь Аластор человеком, давно бы потерял сознание. Люцифер чуял, как быстро-быстро забилось сердце в груди грешника, угрожая остановиться вовсе. Ногами Аластор принялся брыкаться и пытаться отпихнуть Люцифера. Руки же жили своей жизнью, он неосознанно то хватался за запястья падшего, то за его плечи, то за одеяло сзади себя, то за свои же ноги. И всё это время улыбка ни на секунду не сходила с лица грешника. Хотя улыбкой эту полубезумную гримасу назвать сложно. До этого момента Люцифер был уверен, что Аластор выдавливает из себя улыбку, но теперь видел, что дело совсем не в желании оставаться в образе всегда и везде. Не только в этом. Такое может быть только по одной причине — сделка обязывает. Чтобы закрыть рану и остановить губительное влияние Адама навсегда, Люциферу требовалась концентрация, которую усердно забирал с собой Аластор. Люцифер стал ждать, пока грешник выдохнется, чтобы направить на рану чуть больше магии, но у него, кажется, открылось второе дыхание. Выброс адреналина и всё, лечить некого, все почти здоровые. Скорее уж Люцифер сам первый выдохнется. Страх перед смертью и боль в союзе могут вылиться и не в такое. Головой Люцифер понимал, что Аластор ведёт себя ещё культурно, пусть лишь из-за бессилия, но раздражение и ненависть всё равно накатывали снова и снова. Ничего не поделаешь, Аластору больно и его реакцию нужно принять. Хотя всего этого можно было бы избежать, но Аластор запустил лечение. А вообще-то, почему только Аластор? У кого из них двоих способность лечить повреждения от ангельской стали? Можно подумать у грешника был выбор. И зачем, главное, Люцифер ждал разрешения? Хотел потешить своё самолюбие? Ну, естественно! Но какая в итоге разница от того, что Аластор попросил помощи? Всё равно сопротивляется. Он бы в любом случае сопротивлялся бы. Так что можно было бы и раньше Люциферу спохватиться. В конце концов, устав от того, что приходится уворачиваться от Аластора и его когтей, Люцифер с лёгкостью перевернул его спиной к себе и обнял сзади. Так и держать руки на груди грешника было легче, и не надо бояться того, что на одно ребро резко станет меньше из-за неудачного удара. Аластору стало только хуже от этого. Когда он видел перед собой Люцифера, появлялось впечатление, что он хоть как-то контролирует ситуацию. Теперь же, не видя чужих эмоций и движений, да ещё и чувствуя невыносимую боль в груди, Аластор отчаянно замычал на всю комнату сквозь сомкнутые губы. Улыбка страшно скривилась в оскал, а зубы сомкнулись так, что ещё чуть-чуть и треснут. Уши дёрнулись от близости с подбородком Люцифера и прижались к макушке сильнее, чем было. В груди так жгло и резало, словно внутрь раны вставили обломки его микрофона и теперь шерудят им внутри, разрывая плоть, кишки, внутренние органы вместе с сосудами и венами. Настал пик, самая высокая точка агонии. Невыносимо. Слёзы сами скатились по щекам. — Не надо! Прекрати! — Аластор уже был не в себе. Он был готов на всё, чтобы это закончилось. Лучше бы реально не соглашался на помощь. До этого, оказывается, было не так уж больно. Он потерпит ту боль, ничего страшного, лишь бы всё кончилось. — Тихо, Аластор… — тяжело вздохнув, Люцифер продолжил испускать магию в рану. — Перестань! Не надо! Выс… Вел… — Аластор запнулся, не зная, как обратиться к человеку сзади. — Люцифер, остановись! — Мы так до послезавтра прокопаемся, перетерпи сейчас, дальше будет легче. Видимо, звучало, как аргумент, так как Аластор, после этих слов обречённо уронил голову на кровать и замолк, тихо пуская слёзы в уже изорванную простынь. Не контролируя себя, он безостановочно стонал. Люцифер пытался казаться спокойным, но у самого руки тряслись и побледнели губы. Он не видел слёз Аластора, но слышал их. Никогда и никак он не мог даже представить себе плачущего радио-демона. Какой же он мудак, этот Аластор. И всё же, когда он в таком состоянии и надрывно просит остановиться, сердце у Люцифера обливается кровью. Его нужно как-то успокоить. Люцифер достаточно быстро решил отвлечь Аластора разговором. Или всё же себя? Не важно. Важно то, что уже некуда спешить, самое сложное почти позади, осталось чуть-чуть, можно самому остыть и дать Аластору выпустить пар. — Ну-ну, я скоро закончу, потерпи, — тихо прошептал Люцифер прямо над оленьим ухом. Оно дёрнулось от чужого дыхания. — Заткни свой ёбанный рот! — донёсся глухой голос сквозь кровать. — Тебе повезло, что ты выглядишь сейчас так беспомощно, иначе я бы оторвал тебе рога, — почему-то гнева теперь не было, наоборот, стало смешно. — Да не болтай! — наконец Аластор поднял голову выше и его голос зазвучал отчётливей. — Быстрее. Делай и уходи. И не прикасайся ко мне больше. — Не нравятся касания? Вообще или только мои? — в ответ Люциферу пришло молчание. — Тебе нигде не нравится, чтобы тебя трогали? Может, есть что-то? Уши? Хочешь, поглажу тебя? — Иди нахуй! Аластор сам удивлялся своей речи. Обычно он не сквернословит. Воспитание матери и профессия помогли ему обходиться без мата большую часть жизни. Не то, что бы он вообще не ругался, но всё равно делал это редко. Однако с появлением в отеле Люцифера все старания его дорогой матушки были выкинуты в мусор. При чём Аластор даже не мог понять, почему так происходит. Просто в его поле зрения появлялся знакомая низкая фигура и всё, маска неприступности и холодности разбивалась вдребезги. Будто в Люцифере есть что-то, что заставляет тебя позабыть о сдержанности. По ниточке, по щепотке Люцифер одним только взглядом вытаскивает из души Аластора всё самое отвратительное и играется на этом. Возможно, Король сам не подозревает, что может это делать на автомате, но он это делает. Не мудрено, Люцифер же главный искуситель. Он спец по вытягиванию из людей всего самого омерзительного. Вот только Аластор был не в курсе, что часто данный Королевский навык гуляет без своего хозяина. — Я схожу куда угодно, только не вертись, нам надо закончить, — и Аластор послушался. Замер и стал ждать, когда же завершатся его страдания. Это случилось быстро и неожиданно. Сердцебиение радио-демона постепенно успокаивалось, Люцифер чуял ладонью. Самый сложный период в лечении пройден успешно. Падший счастливо улыбнулся. Да уж, этот козёл с электрогитарой даже после смерти умудрился доставить кучу проблем. Вот уж точно заноза в заднице. Люциферу стало интересно, сколько работы ему ещё нужно проделать и провёл пальцами по линии раны, которая потихоньку превращалась в шрам. Неплохо. Очень даже неплохо. Но для верности Люцифер решил заживить ранение ещё немного. В случае чего Аластор не позволит ему повторить процедуру, так что лучше сделать всё на совесть, хотя Люцифер немного устал. Он хрустнул шеей и вдруг осознал, что возможно кости Аластора могут быть сломаны до сих пор. — Надеюсь твои кости целы? — Люцифер чуть привстал с Аластора, а то развалился на его теле, как на подушке. — Их я уже срастил, — измученно ответил Аластор и глубоко вздохнул. Впервые за последнее время он не испытал боли от этого. — Умница. Аластор пропустил мимо ушей то, как Люцифер назвал его. В другое время непременно попросил бы в грубой форме изменить обращение к себе. Сейчас же он был занят тем, что недоумённо прислушивался к чувствам. Всё будто было в порядке. Боль исчезла, как по волшебству и это произошло так стремительно, что Аластор даже не успел успокоиться и перестать плакать. Вот была боль и вот её уже нет. Было только назойливое и неприятное гудение в голове и ощущение тяжести сзади от тела Люцифера, его прикосновения. Такое привычное омерзение, какое возникает от прикосновений окружающих. Аластор даже не поверил сначала. Он издал облегчённый полу-вздох полу-стон и впервые за долгое время улыбнулся искренне. Правда нервно, но всё-таки улыбнулся. Прикосновения теперь имели значение. Аластор немного откинулся назад, намекая, что ему хотелось бы свернуть идиотское мероприятие и пойти к себе, радоваться жизни и делать вид, что всего этого не было. Голова отныне работала хорошо, разум не был занят терпением боли и нормализовался в работе. И теперь… Как же ему теперь стыдно за себя. Он ведь не хотел, чтобы Люцифер помогал. И ладно его трогали, это ещё пол беды, но он был таким слабым при Короле. Он плакал при нём. Неприступный радио-демон умер сегодня при Короле, оставив вместо себя никчёмного грешника без защиты и даже без гордости. Аластор не простит себя за этот день. Но что он мог поделать? Самостоятельно встать не представлялось возможным, а тут Люцифер сам объявился прямо в час особой нужды. Когда сегодня рано утром боль была совсем жгучей, Аластор даже мысленно звал Люцифера. Давно он так не унижался, зато будет жить. Жаль, что за эту помощь Аластору придётся поплатиться. Лишь бы Король не выдумал чего-то совсем позорного для него. Намёк же Люцифер понял. Он вновь потрогал шрам, проверяя. По дороге от одного края к другому, он случайно задел сосок, твёрдый и тёплый, и сам же из-за этого смутился. Аластор не придал этому значения, слишком был занят самокритикой, а вот в голове Короля возникли крайне странные мысли. Аластор невозможный, манипулятор и садист. А ведь кто-то его хочет! Кто-то с большой охотой с ним трахается! Целуется с ним… Люцифер зажмурился, отгоняя от себя эту чушь. Ещё о личной жизни какого-то грешника он не думал. Какая ему вообще разница, трахается он и трахается! Все трахаются. И на такого, как Аластор извращенцы найдутся. Сейчас что важно? Наверное, то, что Аластора наконец-то можно отпустить, потому что шрам на его груди внушает доверие. — Поздравляю, ты пережил это, — на этом Люцифер встал на затёкшие от долгого нахождения в одной позе ноги. Сперва Аластор не поверил, что от него отлипли. Телу даже стало холодно без присутствия Люцифера. Медленно, изучающе, Аластор выпрямился, поглядел на аккуратный, немного выпуклый шрам, после чего плавно потянулся в правую, потом в левую сторону. Немного неприятно защипало в груди, однако Аластор помнил это ощущение, для только-только затянувшихся шрамов это нормально. Главное, что ему больше не больно. Силы в нём скапливаются, а не утекают, куда попало. Медленно, даже слишком, но они копятся. Прекрасное чувство. Аластор ещё долго рассматривал проделанную работу, однако вспомнил, что он всё ещё голый по пояс и на него глядит Его Высочество. Затылок неприятно зудел от пристального взгляда. Глазами грешник стал искать рубашку. Она валялась на другом краю кровати. Аластор потянулся за ней и стал быстро надевать её. То что она была вся мокрая от крови не волновало, главное прикрыть наготу. — И сколько ты собирался ещё ждать? — от такого вопроса Аластор замер, так и не застегнув третью пуговицу. Его раскрыли. Конечно, он не то, чтобы ждал Люцифера… Но всё равно надеялся, что спасение придёт хотя бы со стороны падшего. Жить хотелось. Да и глупо было бы умереть именно так. — Пока вы не придёте, — признался Аластор и продолжил застёгивать пуговицы. Радиопомехи вернулись в голос, чему Люцифер расстроился. Ненависть к улыбающемуся демону вернулась. Она и не уходила, но во время лечения явно притупилась. — Так я приходил же. И предлагал помощь. — Тогда мне было лучше, — тон Аластора приобрёл прежнюю враждебность и высокомерие. Сегодня он был слабым. Ему нужно защититься любой ценой. — Если вы ждёте благодарности, то я вам благодарен. Вот только ждал я вас не потому что хотел, а потому что так было нужно. Вы же сами сказали, другого выхода нет. Так что мне ещё оставалось, кроме как не ждать вас? Ясно… Значит, понял Люцифер, он был просто крайней мерой, последней инстанцией, которую Аластор откладывал до последнего. Звучит обидно — что угодно, лишь бы не Люцифер. Ну что ж, обижаться нет смысла, всё равно Люцифер оказался в выигрышной позиции. Так и быть, пусть Аластор тешит себя тем, что ожидать к себе Короля было необходимостью. Понемногу Люцифер собирался уходить, он надел свой пиджак и взял в руки трость. — А если бы я не пришёл? — Пришёл бы, — Аластор всё больше и больше удивлял Люцифера. Настолько он считает его тюфяком, которого можно окунуть лицом в грязь, якобы всё равно побежит на помощь? — Я на твоём месте так сильно на меня не надеялся бы. Мне, конечно, льстит твоё доверие, но давай договоримся, что ты будешь говорить о проблеме сразу. Или хотя бы не тогда, когда ты уже не можешь сопротивляться помощи, — для дополнительной издёвки, Люцифер дотянулся до спины грешника тростью и ткнул его между лопаток. Теперь-то он не ранен, с ним можно как угодно обходиться. Тем более так ведёт себя… — Я никогда и ни на кого не надеюсь! Это была необходимость и больше я у вас ничего не попрошу. Это ничего не значило для меня, — вечно улыбающееся лицо исказилось в такой обиде и злости, что Люцифер еле сдержался от смеха. Люцифер его давил морально лишь тем фактом, что спас его жизнь. Это до глубины души огорчало Аластора. Грех не воспользоваться. — Ага! — И другом вы мне не стали. И не станете никогда. — Аластор, прекрати держать меня за дурака, — Люцифер подошёл вплотную к грешнику и тот, не желая как либо ещё сближаться сегодня, отошёл на шаг. — Я бы сказал, куда я могу засунуть дружбу с тобой, но сегодня я уже достаточно наругался. Если ты хочешь сделать вид, что этого дня не было — я не могу тебя останавливать. Но знай, если ты опять начнёшь меня выводить, я великодушно напомню тебе про этот день. Ни одной подробности не упущу. Только чтобы побесить. И про твой очаровательный хвостик я всё ещё помню. — Я счастлив за вашу память. Лучше бы вы так помнили о своей дочери. Об Аде. Или о жене на крайний… Люцифер не знал, как так получилось. Ему всегда казалось, что он выше бессмысленного рукоприкладства. Сегодня Аластор изменил его мнение. Трость была нелёгкой, особенно там, где она заканчивалась яблоком. И тяжесть этого яблока Аластор только что ощутил на своей скуле. Место удара мигом покраснело, а кожа немного вскрылась, превращаясь в ссадину. Схватив Аластора за лацканы рубашки, Люцифер нагнул его к своему лицу. Его собственная оболочка видоизменилась: рога вылезли из головы, как ростки из-под земли, глаза налились кровью, появился вертлявый хвост, а изо рта полыхнуло пламя. Оно обожгло Аластору лицо, словно он сунул его в духовку. — А тебе неплохо было бы наконец запомнить, кто ты, где твоё место и с кем ты разговариваешь, Бэмби! Итак, раз сам ты не в состоянии оценить обстановку, то я великодушно помогу тебе. Снова, — Аластор даже дрогнул, не ожидая того, что голос падшего станет таким оглушительно басистым и попросту нечеловеческим. Люцифер сам слышал собственный агрессивный тон так, как будто это говорил кто-то другой. — Ты — неблагодарная шавка, что от страха за свою жизнь готова принять руку, которую ещё секунду назад кусала. Место твоё не где-то в высших рядах и уж тем более не рядом с Королевской семьёй. Ты среди других грешников не отличаешься ничем, даже успел встрять в сделку с духами Вуду, как последний идиот. И наконец… — реакция Аластора вполне себе устроила Люцифера. Грешник слушал молча, надув щёки от гнева и глядя в глаза Короля исподлобья. — Аластор, возможно ты удивишься, но пользоваться моей любовью к дочери вечно у тебя не выйдет. Я на Адском троне сижу не просто так. Я не добренький волшебник, каким ты меня воображаешь у себя в голове. Я злой и ты мне очень не нравишься. Пока не поздно, уйди с линии огня. То, что ты увидишь, когда окончательно меня выведешь, тебе не понравится. Если я захочу, я заставлю тебя страдать. Для сравнения — мои пытки будут побольнее тех, что ты ощутил сегодня на своей шкуре. И слёзки ты свои будешь пускать вдвое больше. Вот только жалеть я тебя за них уже не буду, как сегодня. Всё тебе ясно? Или повторить? Погорячился? Ничуть. Пора бы уже поставить грешника на место. А то Люцифер ходит переживает, тратит силы и время, помогает, а толку ноль. Аластор не ценит хорошего к себе отношения. Значит, будет получать. И в своей речи Люцифер не соврал, он действительно может устроить радио-демону такие страдания, что ему и не снилось. Хватка у Люцифера железная, Аластор пару раз попробовал высвободиться, но, поняв, что у него не выйдет, замер и стал глядеть на противника каким-то по-детски оскорблённым, но полным покорности злой судьбе взглядом. Вот же… Метр без шляпки… Аластор с трудом сдержал в себе все льющиеся морем комментарии. Он ещё выскажется, просто не сейчас. Сейчас надо подыграть. Сделать вид, что он не упоминал жену падшего. Вообще Аластор заметил, что Люцифер ни на что так бурно не реагирует, как на свой развод с Лилит. Это интересно. — Я не слышу ответа, — голос Люцифера понемногу пришёл в привычный тембр. — Пустите меня, вы и ваши прикосновения мне отвратительны. Вот, значит, какая у него благодарность… Пусть только попробует ещё раз попасть в беду, Люцифер знатно посмеётся. Горбатого могила исправит. Люцифер надеялся, что именно так Аластор и исправится. Он явно переоценил свои чувства к Аластору. Былое уважение стёрлось, не успев закрепиться в сознании. Аластор отнюдь не сильный и терпеливый человек. Он просто эгоистичный и неблагодарный хуй. Ему плевать на всё и на всех, кроме себя. Он не понимает доброты к себе. Ну что ж, это не страшно. Не понимает доброты, значит, пусть принимает наказание и ненависть. Позже Король обеспечит ему все радости жизни. Люцифер смотрел в глаза грешника внимательно и не моргая, испытывая. — Переживу, — пальцы падшего расцепились и Аластор оказался на свободе, чем он незамедлительно воспользовался. — Вон! Кому Люцифер кричал было не ясно, Аластор, как только почувствовал намёк на свободу, сразу же перевоплотился в тень и исчез из комнаты. Взбешённый Люцифер пнул неудобно подвернувшийся под ногу торшер, тот упал и разбился об пол. Со всей силы метнул стул в стену, от него остались щепки. Грозно поглядел на лампочку, та мигнула и взорвалась. В конце концов Люцифер плюхнулся на окровавленную постель. На грязь было до лампочки. На глаза навернулись злые слёзы — от усталости, одиночества, грусти, унижения, ненависти, тоски по былой спокойной жизни и ещё Бог знает чего. Так хотелось спать. В нос ударил запах железа, который Люцифер до этого почему-то не замечал. Кровь Аластора. Она пахла, как… Как любая другая кровь. Все люди одинаковые. Особенно внутри. Повернув голову направо, Люцифер заметил пальто, которое в спешке Аластор забыл. Всё в крови. Люцифер не вернёт его. Заберёт, как трофей. Будет иногда доставать и, вдыхая запах его крови, вскармливать в себе ненависть к этому существу. О, он будет мстить. И Аластор от этой мести ещё завоет. Ну а пока… Пора бы восстановиться, после этого дурдома. Мысли бесконтрольно поплыли, затрагивая то одну тему, то другую. Люцифер вспомнил, как маленькая Чарли тыкала пальцем в травку. Зачем ему это воспоминание? Он даже не помнит, что его дочь говорила тогда. Потом ему приснилось давнее воспоминание о встрече с серафимами, среди которых был Адам. Разговоры были бессмысленными, как иногда бывает во снах. Дремота плавно водила Люцифера то в один сон-воспоминание, то в другой. Но в полноценный сон падший так и не провалился. Ожидаемо перед Люцифером возникла и Лилит. Вся такая невинная, какая она была ещё в Эдемском саду, с полубезумными от интереса глазами. Ей всегда всё было любопытно. Она всё хотела знать, видеть, слышать. В ней с самого её рождения и до последней их встречи сияла любовь к жизни. Она никогда бы не стала, как Люцифер сидеть на месте, всегда борется до последнего. Может, поэтому она и ушла? Просто не смогла понять состояние мужа? Неизвестно, вернётся ли она теперь и если вернётся, заговорит ли с ним? Люциферу так много хотелось с ней обсудить, но он не мог и это больно. Как только она ушла, из Люцифера будто вырвали что-то важное. Это больше, чем душа, даже не объяснить словами. В тот день она просто его убила. В тот день Люцифер, создатель Ада и один из самых сильных существ умер. Внезапно Лилит испарилась и вот перед глазами возникла дочка, падающая прямо в пропасть, как в тот день, когда экзорцисты пришли в последний раз. Она зовёт его. Громко и тихо одновременно. А Люцифер летит за ней и никак не может догнать. Догоняет, а рука проходит сквозь её руку. Ещё чуть-чуть и она упадёт, разобьётся. Зовёт-зовёт-зовёт… — Папа! Люцифер вскочил на кровати. Весь потный и испуганный. Дрожащей рукой провёл по лицу, сгоняя остатки сна. Вот это да! Обычно сны — это редкие гости в его жизни. С этим ему в какой-то степени повезло. И так проблемы со сном, а кошмары только усугубили бы его состояние. Люцифер глубоко вдохнул и ровно выдохнул, успокаиваясь. В комнате стало темнее. Сколько он проспал? — Папа, где ты? — донеслось из коридора. Не задумываясь над тем, что делает, Люцифер мигом встал с кровати и вылетел из номера. На другом конце коридора, возле комнаты Аластора стояла его дочь. Она думала, что её отец всё ещё с радиоведущим. — Яблочко? — Чарли обернулась и с сияющим лицом побежала к нему. — Папа! Я… Мы… У нас… — пока Чарли бежала, она запыхалась, да и судя по возбуждённому состоянию, ей в принципе было тяжело говорить. — Да, сука, мы смогли! От прежней грусти не осталось и следа. Люцифер немного завис, пытаясь понять, что имеет ввиду Чарли. Но несмотря на миллион мыслей, Люцифер почему-то в первую очередь подумал о том, что Вегги сделала его дочери предложение. — Ты представляешь, мы смогли! — Что смогли, дорогая? — как-то странно Чарли себя вела. Ещё сколько-то времени назад она была готова расплакаться, а сейчас она будто узнала, что души грешников действительно можно отправить в Рай. — Сэр Пентиус не умер, он в Раю! А… Так она действительно об этом и узнала! — Что? — Люцифер ещё несколько секунд смотрел в горящие надеждой глаза Чарли, а потом медленно сполз по двери на пол. — Папа? — Чарли села к нему и только сейчас заметила кровь на отце. Она не на шутку перепугалась. — Папа, что случилось? Чья это кровь? Люцифер не слышал дочь, в ушах оглушительно звенело. Его накрыло страхом. Страхом неизвестно перед чем.