Искры во льду

      Пустая гостиная быстро наполнилась жизнью, когда там собрались Ланнистеры. Треск поленьев в очаге почти не было слышно за шумом голосов. Громче всех говорила леди Дженна — она руководила всем, когда дело доходило до развлечений. — Ты скоро родишь нам еще одного Ланнистера, а все еще не играла в «Угадай Ланнистера». Нужно блюсти традиции! — заявила она после ужина, а потом Алисента оказалась в этой уютной гостиной в окружении других членов семьи.       Тайвина, конечно, не было. Гвейна звали — его в семью приняли так же радушно, как и Алисенту, — но он отказался. Миранда тоже пропала, зато Герион соревновался с сестрой в количестве шуток, а Тирион однажды обещал стать им достойным конкурентом по этой части. Пожалуй, за излишнюю смешливость Тайвин их троих и недолюбливал. Смех был для него противоположностью серьезности, а Тайвин был серьезностью по сути своей. Другая сторона монеты его отталкивала, и Алисента в такие моменты веселья поневоле думала, что она переходит на другую сторону вместо того, чтобы оставаться с мужем рядом.       На круглом столике посреди гостиной поставили сундучок с резной крышкой, который был доверху наполнен исписанными кусочками пергамента. Сверху было выведено красными чернилами имя какого-нибудь Ланнистера, а ниже были перечислены яркие факты из его биографии, прозвища или скандальные подробности. Некоторые кусочки пергамента брали так много раз, что они почти рассыпались в руках, другие были будто только что писаными. — Мейстер Крейлин реставрирует их время от времени или добавляет что-то новое, — пояснил Тигетт, заметив интерес Алисенты. Он был ближе к старшему брату, нежели к младшему, когда дело доходило до развлечений, но всегда сопровождал супругу, а Дарлесса любила хорошо провести время — не менее хорошо она умела это скрывать, и только спустя месяцы Алисента узнала об этой ее маленькой слабости.       Алисента наблюдала, как все по очереди выходят в центр, берут из сундучка не глядя одного из «Ланнистеров» и, не произнося ни звука, пытаются его изобразить, пока остальные выдвигали свои версии, покатываясь от смеха из-за какого-нибудь особенно забавного движения. Алисента понятия не имела, как в сочетании движений и жестов можно распознать кого-то из Ланнистеров, но более опытные игроки справлялись — сразу или спустя несколько попыток. — Разве в эту игру интересно играть несколько раз, притом с одними и теми же участниками? — спросила Алисента у Тигетта. Другие были слишком увлечены отгадыванием Ланнистера, которого пытался показать Тирион. Тигетт сидел в стороне, изредка вставляя свои версии, а у Алисенты по причине неосведомленности версий и вовсе не было. — У нас в Утесе много участников, а почивших Ланнистеров еще больше, — ответил Тигетт, краем глаза продолжая наблюдать за племянником. — За одну игру мы и третьей частью этих бумажек не воспользуемся.       Когда пришла очередь Алисенты, и она вытянула из сундучка своего Ланнистера, вверху витееватыми буквами было написано «Герольд Ланнистер». Звали его Золотым. Алисента быстро пробежалась глазами по основным фактам, пытаясь понять, какой из пунктов ей было бы легче изобразить.       Оказывается, сначала Герольд был регентом своей маленькой племянницы, которая внезапно скончалась менее чем через год после своего воцарения. Это, конечно же, привело к появлению слухов, что именно Герольд ее и убил, чтобы самому стать Лордом Утеса Кастерли. Алисента ненадолго задумалась, а потом сделала вид, что качает на руках маленького ребенка, а через несколько мгновений покачивания якобы выкидывает свою ношу через плечо.       Все захохотали, из-за чего не сразу начали строить догадки. Алисента решила попробовать еще раз, повторив прошлое движение, а после встав в горделивую позу и задрав голову с победоносным видом, как если бы она стала вдруг Лордом Утеса, хотя и не была для этого рождена. — Наверное, это наш дедушка Герольд и бедняжка Сирелла, — хмыкнул Тигетт из угла, пока остальные не могли справиться с приступами смеха.       Алисента воодушевилась своим успехом и с благодарностью ему кивнула. — О, по самой распространенной версии Герольд задушил ее подушкой, — вставила Дженна. — Обычно мы так его и показываем, — она сделала вид, что берет из воздуха подушку и кладет ее на чье-то лицо. — Хотя это вряд ли является правдой, Герольд и в поздние свои годы с неохотой даже отчитывал родичей, не говоря уже о чем-то большем.       Изображая разных Ланнистеров, великих и не очень, и мельком просматривая другие карточки в сундучке, Алисента думала о своем пока еще не рожденном сыне. Он тоже станет Лордом Утеса, тоже войдет в историю. Конечно, он станет одним из достойнейших лордов, и его прозовут Молниеносным, или Великим, или Львом. Его точно не станут называть Бессильным, Скрягой, Скудоумным или, не дай Семеро, Беззубым Львом.       Алисента, конечно, не слишком хорошо знала всех представителей львиного рода, но одного знала уже достаточно. Она решила симпровизировать. Заложив руки за спину и придав своему лицу насколько умела серьезное выражение, а взгляду — оттенок, как она надеялась, неодобрения, она застыла в такой позе. Все взгляды были прикованы к ней в надежде, что она покажет что-то еще, но Алисента просто стояла, обдавая всех собравшихся строгим взглядом. Она наблюдала, как лица Ланнистеров наполняются недоумением, брови хмурятся, на лбах пролегают складки, губы прикусываются в задумчивости, взгляды блуждают в поисках неуловимых зацепок. — Так знакомо, но я не могу понять… — пробормотала Дарлесса. — Да, будто я его каждый день вижу, — согласилась Дженна. — Да это же отец! — воскликнул Тирион, издав победный клич.       Все начали посмеиваться, соотнося разгадку с загадкой. — Алисента, ты нас обыграла! Я даже подумать не могла, что это Тайвин, его никто никогда не решался изображать, — отсмеявшись, сказала Дженна. — Но почему? — Алисента растерянно бросила взгляд на Тигетта. Неужели она допустила ошибку? — Ну… — Дженна ободряюще положила руку на локоть Алисенты. — Здесь имена только почивших Ланнистеров, если так можно сказать. Живых мы не трогаем. Охотно трогали бы, но Тайвин… сама понимаешь. Он даже после смерти запретил бы его изображать.       Алисента возвращалась в свои покои, когда было уже поздно, коридоры замка опустели, и не звучало там иных звуков, кроме эха от ее шагов. Она шла не спеша — игра растревожила ребенка внутри нее, и малыш до сих пор не мог уняться. В своей спальне она обнаружила мужа и только после этого вспомнила, что сегодня она должна была идти к нему, но увлеклась игрой и совершенно позабыла об этом. Не впервые. Заложив руки за спину, Тайвин стоял к ней спиной и разглядывал портрет, привезенный на днях из Староместа. Это был тот самый портрет ее матери, который дядя почему-то не слишком хотел Алисенте отдавать, но в итоге сдался. Тайвин повернул к жене голову. — Где ты была?       Алисента могла представить, что, не найдя ее в ее покоях, Тайвин мог подумать что угодно. Утес был настолько велик, что искать ее в случае чего пришлось бы очень долго. — Мы играли. Дженна… Тирион… — запинаясь, ответила Алисента. Ей стало совестно, что она забыла про мужа. Тайвин всегда придерживался расписания, и если бы однажды он без предупреждения не пришел к ней в спальню, Алисента бы забеспокоилась. Наверняка и его раздражало отклонение от графика, хотя Тайвин никогда бы этого не продемонстрировал. — Угадывали Ланнистеров? — спросил он с пренебрежением, и Алисенте стало еще более совестно, что она осмелилась изображать его. — Тебе это пойдет на пользу. Игра, конечно, глупая и все дурачатся как дети, но зато ты выучишь нашу родословную.       Алисента расстерянно кивнула, хотя на душе ей стало только противнее. Тайвин не любил эти игры и не поддерживал праздность, но он все же постарался найти и какие-то достоинства такого времяпровождения. Только бы он не узнал о том, что она сделала. Алисента решила, что завтра же одолжит у Дженны сундучок и самостоятельно поучит Ланнистеров.       Он сделал несколько шагов к двери, собираясь уйти, но Алисента не могла ему этого позволить. Она хотела любым способом загладить вину, о которой ее муж даже не подозревал. — Постой. Ребенок шевелится. Хочешь… потрогать?       Алисента пристально наблюдала за его лицом. Ей показалось, что Тайвин был склонен ответить согласием, но отчего-то сомневался, будто прикоснуться к ней было не простым действием, а требовало усилий. — Ай! — Алисента одной рукой схватилась за живот, а другой — за мужа. Тайвин инстинктивно удержал ее за талию, словно уберегал от падения. — Тебе больно? — даже не поднимая головы Алисента чувствовала на себе его пытливый взгляд. — Просто не могу привыкнуть — это каждый раз так неожиданно, — солгала Алисента. Не признаваться же, что она строит из себя леди в беде, чтобы к ней прикоснулся ее собственный муж!       Тайвин убрал руку с ее талии. Отпуская ее, его пальцы как бы ненароком скользнули по ее животу. — Это твой портрет? — спросил он вдруг, глядя поверх ее головы на картину. — Нет, это… моя мама.       Его бровь дернулась. Сходство не укрылось и от него. — Тебе нужен собственный, — твердо сказал Тайвин. — Ты могла видеть на галерее портреты других Леди Утеса. Твой тоже должен быть там. — Хорошо, — ответила Алисента, зная, что ее мнение по этому вопросу не имело никакого значения, пусть даже она и не была против.