Приручивший Луну. Успокоивший Солнце

Владислав буквально выгнал Яшу из леса. Чуть ли не за шкирку он вывел его из чащи, толкнул в сторону деревни и заявил, что видеть того больше не хочет. Развернулся и исчез в тени деревьев. Через пол часа понурый Яков появился в селе. Не успел он дойти до третьего дома, как раздались крики: - Вернулся! - Яшенька, касатик, воротился! - Вот ирод! Ну хоть ребёнка пощадил! Мужчины, женщины, старики, дети - окружили светловолосого со всех сторон, словно только его и ждали. У Оскольникова даже голова заболела от воплей толпы. - Да хорошо всё, милые люди! Здоров я, цел! - только и оставалось повторять из раза в раз. Тут за руку Яшу схватил один жухлый старичок, вытянул за собой из толпы и до смешного быстро заморосил, опираясь на тросточку, к одной ветхой избушке. Старик захлопнул дверь за Яковом, зажёг свечку и присел на лавку, жестом указав младшему сесть на табурет. - Что же ты, Яша? Не тронула тебя сила тёмная? - прохрипел он тихим голосом. - Да что б она меня тронула? Хорошо всё, мне Слава даже из леса выбраться помог! - старец поднял на Яшку подслеповатые глаза, почти полностью скрытые под густыми бровями, погладил смуглыми, тонкими пальцами бороду. - Не-ет, Яша, не хорошо. Владислав - плохой человек, если вообще ещё человек, конечно. - Как это: "Если человек"? Вы о чём, батюшка? - А вот о чём. Ты только слушай внимательно - рука мужичка мелко дрожала, когда он погрозил пальцем парнишке - Было это в Кру́пове, двадцать два года назад. Целитель местный, Олег Микулин, нашёл у двери своей избы короб, а в коробе - ребятёнок. Ну и оставил мужик мальчишку, своих-то детей жена не принесла. Смышлёный мальчик оказался, быстро ремеслу отцовскому научился. И жить бы им долго да счастливо, да матушка его заболела да и померла, - старик с досадой махнул ладонью - Олег с мальчонкой поплакали-поплакали, да делать нечего, есть что-то надо. Стали дальше жить. Два года прошло, мальчику девять стало. Юркий такой был, всё по хозяйству сам мог делать: и коров подоить, и лошадей напоить, и чего только не умел. Я сам его видел, когда в Кру́пове был. Так вот, всё бы ничего, да случилось так, что на отца его, человека хорошего, доложили, мол он у барина какого платье шёлковое украл. Платья не нашли, а всё равно повесили. И остался мальчишка один-одинёшенек. Злился он на барина страшно: тот, после смерти Олега, всё имущество, коие имелось, себе забрал. Не поесть ребёнку, ни попить, хорошо хоть люди там добрые были, помогали, чем могли. Так год прошёл, а на десятые именины нашёл мальчик у порога книжонку старую, пыльную. Грамоте он был обучен, так что оглянулся, чтоб не увидел никто, да книжку себе и забрал. С тех пор его на улице и не видел никто. В окна стучали, в дверь бились - не открывает и всё! А в избе темно, ничего не видно, только иногда, говорят, свечку зажигал кто-то на ночь, - старик сделал паузу и попросил Яшку принести воды. Отпив немного, продолжил - Та́к вот, а в один день, года через четыре, барина, того самого, нашли в покоях мёртвым: шея сломана, а на теле ожоги, как от огня. Стали служивые по деревням лазать, разбойника искать. Все избы перевернули, да и ночью одной добрались до Олеговой. Двери выбили, а там мальчишка. Худой, бледный, грязный, а глаза злые, точно горят. К груди книжку прижимает. Вывели служивцы мальчонку на площадь, да весь народ и завопил: "Вот, он это барина убил!". Начали его розгами бить, камни в него кидать, бранить. Тут, словно благословение божие, с неба Луноликий луч свой на мальчишку опустил, ослепил народ да солдат, а малец и сбежал. Весь в крови, грязный, с книгой у груди, он бежал в Е́рмовский лес, да там нашёл избушку и за́жил - старик замолчал теперь на долго, глядя в пол и перебирая пальцами бороду. Яшка сначала ждал, но потом не выдержал: - И что же дальше с мальчишкой было? - мужчина медленно поднял глаза и помотал головой: - Книга эта, что у мальца, была о чёрной магии. Такое колдовство съедает душу человеческую. Стали парнишку бояться, да прозвали Чернокнижником. И живёт он теперь отшельником в лесу, света белого не видит. Оскольников тупо уставился на свои ладони, перебирая в пальцах край рубахи. Вдруг он резко встал, покла́нялся старцу и крупными шагами направился к двери: - Спасибо вам, батюшка. Я теперь всё понял - он вышел на улицу и, сквозь всё такую же толпу направился к выходу из деревни, игнорируя все вопросы. Люди хватали его за руки и края рубяхи, но он ловко выворачивался и продолжал идти. Когда до последнего дома оставалось всего шагов пять, за рукав его схватила девушка: - Яша, Яшенька, что же ты молчишь? Мы все боялись за тебя! - Яков повернулся, чтобы сказать Ольге о том, что ему срочно нужно идти, но вдруг его лицо обвили нежные девичьи ладони, а к губам приложились чужие мягкие уста. Яшка осторожно отодвинул от себя девушку и, шепнув короткое и неловкое: "Потом, Оля, всё потом", бросился в сторону леса. Он слышал, как позади него раздавались крики народа, слышал, как они его звали. *** Глаза Якова привыкли к темноте, так что он быстро нашёл тропинку, по которой можно было добраться до дома Микулина. Он добежал до избушки и, отдышавшись, постучал в дверь. Внутри послышалась возня и брань, но через несколько минут дверь отворилась, и на пороге показался потрёпанный Владислав в белой расстёгнутой рубахе и тонких шароварах, уже явно готовый ко сну. - Кто таков? Чего тебе надо? - он явно был ошарашен столь внезапным визитом и очень зол на визитёра. Протерев глаза он замер, увидев гостя. Лунный свет словно запутался в Яшкиных кудрях, превращая их из золотых в серебрянные. Лицо красное и запыхавшееся, но с неизменной тёплой улыбкой, из-за которой на щеках проступали ямочки. Ворот рубахи расстегнулся и съехал от бега. Владислав резко отвернулся и шагнул в избу, чтобы его не было видно во тьме, но Яков успел перехватить его кисть. - Пошли на звёзды смотреть! - и потянул темноволосого за собой. - Стой! Прекрати! - старший пытался остановить его, но крики не помогали, а лоза, которой Владислав хотел обвить светловолосого, отказывалась наносить тому хоть какой-то вред, просто падая у его ног. Оставалось смириться. Очень странным казалось то, что перед Яшей лес будто раступался. Парень шёл туда, куда считал нужным, а деревья поднимали свои ветви и отодвигали корни. Оскольников что-то весело бубнил себе под нос, кажется, какую-то песню, а Владислав не мог понять: кто же из них в итоге колдун? *** Спустя пару минут Яша вывел их на освещённую лунным светом поляну, окружённую деревьями. Светловолосый ловко стянул лапти и портянки и объявил, что трава очень мягкая. - И что это? Где мы? - продолжал возмущаться Владислав - Ты зачем меня сюда привёл? - Как зачем? Я ж сказал: на звёзды посмотреть! - Яшка раскинул руки в стороны и с глухим звуком упал на землю, головой в сторону темноволосого - Ложись, вместе поглядим - похлопал по земле рядом с собой. - Я что, по твоему, звёзд никогда не видел? - Может и видел, мне по чём знать? А ты когда-нибудь выходил только для того, чтобы на них поглядеть? Владислав немного помялся на месте, но всё же подошёл к Якову и лёг в другую сторону, положив свою голову рядом с его. - Слав, а давай дружить? - Яша перевернулся на живот и положил голову на сложенные руки, повернувшись лицом к темноволосому. - А на что мне с тобой дружить? - Владислав ненавидел эту форму своего имени и просто не мог сдержать злобу в голосе. - Как на что? Да просто, чтобы было. - Не хочу я дружить с тобой. - Тогда давай дружить не до конца. - Как это? - Микулин повернул голову влево, чтобы тоже глядеть на собеседника. - А вот так: мы будем дружить, просто никому об этом не скажем - Яша улыбнулся не широко, как обычно, а как-то по-милому кротко и неловко, словно де́вицу сватал. Владислав опять отвернулся и постарался вглядеться в небо: - Да делай, что хочешь. Яшка довольно хмыкнул и снова перевернулся на спину.