Приручивший Луну. Успокоивший Солнце

- Яшка, там музыканты на площади играют! Пошли, посмотрим! - окно в избе было открыто, так что каждое слово, произнесённое мальчишками из-за забора, было хорошо слышно. Яков вскочил со стула, оставив на столе нож и недоделанную деревянную ложку, натянул сапоги, подпоясал рубаху с красным воротом кушаком и, крикнув родителям о том, что уходит, выбежал во двор. Солнце, как всегда неимоверно яркое в середине июля, приятно слепило и грело, лаская лучиками кожу. Оскольникова сразу окружила толпа ребятишек лет семи-десяти, визжа от переизбытка эмоций, хватая старшего за руки, толкая в сторону площади. *** У старого дуба, посаженного в центре села много-много лет назад, собралась толпа. Из-под дерева разносились приятные звуки музыки: кто-то искусно играл на балалайке и пел. Ребята привели Яшу как раз к началу новой песни и теперь проталкивались поближе к музыкантам. С высоты своего роста светловолосый разгладел нескольких бородатых мужичков с инструментами в руках и пару миловидных девиц в красных платках, ждущих, когда же их позовут на танец. Один из мужчин, высокий, тучный, но явно сильный, вышел вперёд и запел, когда заиграли музыканты: Вiзьми лiхтар iз куреня Тут вовки обуренi Нумо в бубни бити всi Бийтеся та вбийте всiх! Вiзьми лiхтар iз куреня Тут вовки обуренi Нумо в бубни бити всi Бийтеся та вбийте всiх! Тут Яшка приметил в одной из девушек Ольгу - подругу детства. Она уезжала на несколько месяцев с отцом и матерью в город, родственников повидать, шкур животных продать. А сейчас, стоя вот так, в тени раскидистого дуба, её русые волосы переливались медью, а на загоревшем лице играла улыбка. Если вглядеться в толпу, то не трудно было понять, что все молодые парни то и дело на Ольгу поглядывают, а подойти всем страшно: отец у неё кузнец, дядька здоровый. Такой на одну ладонь посадит, а другой прихлопнет. Так ещё и охотник. Тут стали Оскольникова ребята на поляну толкать, чтоб сплясал. Потом и взрослые люди уговаривать начали, мол: "Спляши, порадуй душу". Коли виростуть у тебе маленькi роги Ми спустимо на воду своï пiроги Не сич ще дрова, ця дiброва Останнiм стане твоïм танцполом У галаву б'ють нам мухомори Цi трави лiкують усi хвороби Ми шамани, ми знаэмо, що ми робимо Ми чорта завертимо в хороводи! А Яшка что? Яшка ничего. Прямой наводкой - и на Олю. Подкрался к ней сзади, за руку схватил, и всё, баста! Хочешь - не хочешь, а танцевать придётся. Залиш мене позаду Танцюй-танцюй до упаду Якщо я не заблукаю - стану бiлим снiгопадом Залиш мене позаду Танцюй-танцюй до упаду Якщо я не заблукаю - стану бiлим снiгопадом Красный, белый, золотой - все их цвета слились в одном танце, словно они пляшут вместе лет с трёх! Ольга нежно машет платком, Яша отплясывает каблуки на новых сапогах, а публика и довольна: кричит, подпевает, улюлюкает, свистит, но танец никто не перебивает. Звучат последние слова, пара останавливается, кланяется и под ручку возвращается в толпу. Запыхавшиеся, но такие счастливые... А мужик продолжал петь: Ми зовсiм забыли, що такое страх Йдемо вглиб, крадучись, тiльки б не прокинути Там не спускаються нашi ноги Та хай догорають всi настоги Ми шамани, ми знаэмо, що ми робимо... - ЧУДИЩЕ! - раздался крик из толпы и все взглянули туда, куда указывал молодой парнишка: на толстой, могучей ветви дуба сидел человек в длинной накидке без рукавов, свесив одну ногу и жуя из пригоршни малину. Народ отступил, а человек ловко спрыгнул на землю, отряхнулся и закинул в рот ещё одну ягоду. - Да у вас весело, я погляжу. А меня не позвали - это было сказано скорее с укором, чем с обидой, как будто родной брат не позвал его на собственную свадьбу. Парень сделал медленный шаг навстречу толпе, но та отклонилась ещё дальше. Какая-то девочка лет пяти прижалась к ноге Якова, и тому пришлось взять её на руки, чтобы ребёнка случайно не задавили. - Тебе здесь не рады, Владислав - самый крупный мужчина вышел вперёд, выведя за собой ещё пару-тройку смельчаков - Уходи, не то худо будет. - Кому худо? Мне ли, вам ли? - незнакомец махнул рукой и из земли вылетела острая ветвь лозы, устремившаяся прямо в лицо мужчины и остановившаяся в паре миллиметров. Богатырь даже не шелохнулся. - Ого, да вы осмелели, батюшка*. А народ ваш? Смел ли? - с треском из земли повыскакивали колючие ветви, окружая толпу. Женщины заохали, раздался детский плач, а мужчины стали проталкиваться из середины к краям, защищая жён и ребятишек. Яша передал девочку женщине средних лет и тоже направился к краю, но вышел возле тех самых смельчаков. Увидев потенциальную опасность, он задумался: неужели четверо огромных мужиков не справятся с парнишкой, что был чуть выше его самого ростом? Руководствуясь слабоумием и отвагой, Оскольников вышел вперёд, загораживая собой (на сколько это было возможно) людей позади себя: - А чего это ты, Слава, с людьми простыми так? Сказал бы, что придти хочешь, так мы бы с хлебом-солью встречали. А ты нас этими веточками своими тыкаешь! - и легонько отодвинул от себя ногой лозу. Владислав помрачнел. Брови сдвинулись к переносице, заиграли желваки, в глазах бушевала ярость. Он снова махнул рукой, и упругие ветви обвили ноги и торс светловолосого, рывком отделяя от толпы. Яков оказался лицом к лицу с незнакомцем и просто не мог не заглянуть ему в глаза. Холод, мороз, лёд, зима, страх. Всё, что приходило в голову. Значит, боялся сейчас не только Яша и сельчане? - А тебе что, сказки не рассказывали никогда? Али слухи какие о колдуне-чернокнижнике? - темноволосый повернулся к толпе - Распоясались вы, даже детей перестали пугать. Не уж то не боитесь меня больше? - А чего тебя бояться? - Оскольников понял, как ему действовать - Ты вон какой сильный, ты помочь можешь. И добрый ещё, тебе просто не говорили этого никогда - Владислав раскрыл глаза так широко, как только мог. Казалось, он был больше оскорблён, чем приятно удивлён: - Я? И добрый? - из его груди вырвался жуткий хохот, леденящий душу - И с чего же я "добрый"? - Как с чего? У тебя же растения в поручении. А в сказках растения благоволят только хорошим: лешим там всяким, русалкам, ма́вкам с водяными... - с каждым словом лицо незнакомца становилось всё печальнее, а лозы ослабевали. В один момент Яша просто высвободил руки из ветвей и погладил одну из них, шепнув: "Красивая...". Секунда - и веточек как не бывало, все снова втянулись в землю. Порадоваться светловолосый не успел: Владислав схватил его за руку, что-то шепнул и они оказались в другом месте. Темноволосый - у стола, заложенного книгами, а Яшка - на лавке у печи. Изба обустроена небогато: печка, две лавки, стол да стулья, пара сундуков. Всё остальное занимали книги и листочки с непонятными каракулями. Владислав что-то нашёл на столе и быстрым шагом подошёл к Оскольникову. Он схватил загорелую руку, открыл колпачок на склянке в своей руке и осторожно капнул немного на чужую конечность. Только тогда Яша заметил, что на его руке, оказывается, была страшного вида отметина, которая теперь, под действием некой жидкости, стала проходить. - Это от лозы. Не гладь её больше - пробубнил темноволосый и отпустил мозолистую руку. Яков поднёс её поближе к лицу и стал крутить ею из стороны в сторону: - А ты всё-таки и правда добрый... Слав, а, Слав, а где это мы? Дома у тебя? - он подскочил с лавки и, как ребёнок, стал бродить по комнате, рассматривая всё, что под руку попадётся. У Владислава дёрнулся глаз. - Не смей меня так называть! - голос оказался таким громким, что Яше пришлось прикрыть уши и зажмуриться. Темноволосый ожидал увидеть страх или что-то подобное, но, открыв глаза Яшка был скорее впечатлён, чем напуган. На лице замелькала улыбка, а по избе прокатилась волна восторженного хохота: - Ого, ничего себе! А можешь и меня так научить? Я буду голубей с крыш сгонять - и крупными шагами приблизился к Владиславу. - Голубей с крыш? Этаким криком? Да ты пол села из домов повыгоняешь скорее, чем голубей! Ты откуда такой вылез вообще? - А, не знаю я, откуда вылез. Живу - и ладно, а там разберёмся - и присел на табуретку напротив Владислава - Мне тоже не нравится, когда меня Яшулей или Яшулькой называют. Как будто я ребёнок. Но и Яков - это слишком. Так что просто Яша - протянул руку в жесте приветствия. Темноволосый сначала отшатнулся, но поняв, что "этот себе скорее руку в камень обратит, чем отступит", пожал чужую ладонь в ответ. - Владислав- - Не, ты всё-таки Слава - перебил его Яша, самодовольно улыбаясь. Темноволосый начинал понимать, за что именно ненавидит этого златовласого прилипалу.