Пристань Чёрного Лотоса

3. Вэй Усянь скатился с кровати, хватая со стула первую попавшуюся футболку, и не глядя выдернул из шкафа джинсы. Он ушам своим не поверил, когда Лань Ванцзи сказал то, что сказал, ведь если ему срочно нужно встретиться с Чэном среди ночи, то причина может быть только одна - он будет просить об исполнении желания. И дорого заплатит. Усянь немного кривил душой, когда думал, что единственная причина, по которой он радуется отсутствию кровной связи с Чэном это вопросы брака. Было ещё оно - проклятие, которое многие считали бесценным даром, доставшимся клану во времена столь древние, что не осталось никаких достоверных записей, объясняющих, как именно это произошло. В те, недокументируемые времена вообще много чего интересного творилось: считалось, что клан Лань происходил от союза двух небожителей и оттого их духовная энергия настолько чистая. Клан Не вёл род от драконов и старший сын всегда рождался оборотнем-драконом. Цзинь, если верить всё тем же легендам, сплошь были героическими победителями самых жутких древних монстров. А клан Цзян на заре времён породнился с демонами. Не то, что хочется видеть в учебнике, когда проходишь историю основания кланов и, хвала небесам, этой информации там не было. Но все и так знали: каждый глава Ордена Цзян мог выполнить практически любое желание просящего, если он не был близким кровным родственником, был готов заплатить цену, которую ему могли даже не озвучить и действительно страстно желал исполнения своей просьбы. Желания не слишком разнились - люди хотели денег, власти, удачного брака. Многие из этих желаний можно было исполнить и без прибегания к той тёмной мощи, окутывавшей золотое ядро главы клана. Цзян Фэньмянь очень редко пользовался ей, предпочитая решать эти вопросы более приземлённо и безболезненно для просящего - деньгами, влиянием и связями клана. Цена была не так высока, хоть и неизменно справедлива. Но просили и о другом - искали любви, возвращения из мёртвых, страданий или смерти для своих врагов. Просили даже о золотом ядре для себя или своего ребёнка. Отец Цзян Чэна избегал таких просителей как мог, либо отговаривал их - цена за подобное действительно была выше, чем любые полученные преимущества. Наверное, на долгом пути клана он был самым удивительным из всех проклятых сыновей - мягкий, но не бесхребетный, добрый и светлый человек. При нём почти исчезло прозвище “Демон Цзян” и название “Пристань чёрного лотоса” - по какой-то причине, если глава клана переставал контролировать бушующую внутри тьму, лотосы по всему озеру мгновенно чернели, словно поражённые неизвестной болезнью. Цзян Чэн любил отца и, Усянь был уверен, если бы не потерял его так рано - продолжил бы следовать его путём. Но он стал главой Ордена в семнадцать и сделал всё для того, чтобы Пристань Лотоса не потеряла былого статуса и влияния. Если люди были готовы принести в уплату свои души и души своей родни и детей - Цзян Чэн, не меняясь в лице, делал то, о чём его просили. Мало кто на самом деле представлял, что такое жизнь без души. Если заклинатель просил о чём-то из разряда несбыточного и готов был отдать всю свою духовную силу - Чэн протягивал ему договор. Он никому не обещал, что исполнение желания сделает его счастливым. Он выглядел дельцом - холодным, равнодушным и расчётливым, и только Усянь знал, как трудно ему даётся всё это - смотреть на бизнесмена, пришедшего заложить души всех своих несовершеннолетних отпрысков, которых считал никчёмными выблядками, чтобы получить ещё горстку влияния. Смотреть и выполнять глупое желание, разрушающее будущее пятерых детей. Цзян Чэн не возлагал на себя ответственности за чужие решения, но неизменно поражался глупости людей, приходивших к нему. Бывали, конечно, и исключения. Но редко. Пробегая по второму этажу мимо спальни Чэна, Усянь осторожно постучал и, не дождавшись ответа, подёргал ручку - было заперто, значит Чэн ещё не ложился. Он ещё немного ускорился, не хотелось заставлять Ванцзи ждать, особенно когда он в таком состоянии - Усянь не мог объяснить как он понял, ведь интонации были совершенно спокойны, но у него сердце болело словно его изрезали скальпелем. На первом этаже он завернул в крыло, где был кабинет брата - вот там горел свет, и он постучал. - Заходи, - разрешил Чэн. Усянь не стал заходить, приоткрыл дверь, взглянул на брата - он сидел за рабочим столом, в кабинете горела только настольная лампа и большой монитор, поэтому большая часть кабинета была погружена в сумрак. Усяню показалось, что Чэн бледнее обычного, но, скорее всего, дело было в странном освещении. - Не уходи, я приведу… - Усянь сбился - он совершенно не хотел этого делать. - Ванцзи попросил его встретить у ворот. Он хочет поговорить с тобой. - Хорошо, веди, - глухо отозвался Чэн. - Чэн-эр, - Усянь качнулся на пятках, вцепившись в дверь. - Я… Я очень его люблю. - Ты знаешь, как это работает, - Чэн поднял мрачный взгляд. - Цена - не моя прихоть. Если он хочет чего-то, это его дело. Усянь невольно растёр левую сторону груди - сердце и правда болело. - Ладно, - сказал он в конце концов, сглотнув ком в горле. - Я скоро вернусь. Усянь не оставлял надежды отговорить Ванцзи, ну что ему могло понадобиться среди ночи от Цзян Чэна? Всегда можно найти иной путь - Усянь был в этом уверен. Он взял байк, небрежно брошенный вечером на подъездной дороге - как всегда поленился загнать в гараж, а Чэн не заметил и никто не нажаловался, так что он сэкономил ещё пару минут, и вскоре уже летел на предельной скорости по прямой гладкой дороге от особняка к главным воротам Пристани. Охрана не могла пропустить Ванцзи даже при том, что, конечно, знала его в лицо, Усянь их не винил, да Ванцзи и не обращался ни к кому, просто стоял за воротами, бледный, как призрак. Первое, что заметил Усянь, соскочив с байка и подойдя к нему - кровь на рубашке. Потом - слёзы. Он не плакал, как другие люди, которых знал Усянь, или как он сам, слёзы просто текли по его щекам безостановочно, словно два неиссякаемых ручья. Усянь шагнул к нему ещё ближе и осторожно обнял. Ванцзи был холодный, как ледышка. - Ты цел? Кровь твоя? Ванцзи помотал головой, на мгновение прижавшись теснее в краткой попытке согреться, но тут же словно одёрнул себя, отстранившись. - Отвези меня к Главе Цзян. Пожалуйста. - Ванцзи… всегда, - Усянь обнял его лицо и поднял, заглядывая в глаза, - всегда можно найти другое решение. - Не всегда, - в глазах Ванцзи было столько боли… наверное, Усянь видел такое только единожды, когда Чэн потерял родителей. - Пожалуйста, скорее. Усянь не нашёл, что ответить, кивнул на байк, наказал Ванцзи держаться, и помчал обратно к особняку. 4. Новость о нападении на дороге из Ланьлин в Гусу пришла в полночь. Не то чтобы у Цзян Чэна были осведомители в клане Лань - это было бы невежливо, но всё же кое-кто делился с ним информацией, когда дело доходило до серьёзных вещей. Покушение на главу Ордена входило в разряд очень серьёзных вещей, особенно покушение удачное. Через несколько минут, прикинув, в которую из больниц отправят пострадавшего, Чэн нашёл кое-кого из старых должников в больнице Тяньтань. Многого выяснить не удалось, но было ясно, что дело плохо - настолько плохо, что в два часа ночи Облачные глубины закрылись от внешнего мира. Это, как и прибытие Ванцзи пятью минутами позже, могло означать лишь одно. Чэн смотрел в экран - там была лишь заставка с клановым знаком, - собираясь с мыслями. Думать было больно. Думать о том, что произошло… о том, что произошло с Сичэнем… было просто невыносимо. Он закрыл лицо ладонями, до боли зажмурившись. Он должен был испытывать… если не радость, то хотя бы удовлетворение, ведь, последние два часа ломая голову над произошедшим, он и помыслить не мог, что всё обернётся так удачно. На протяжении веков все крупные и мелкие кланы рано или поздно заключали сделку с главой Ордена Цзян. Все, кроме Ланей. Ни разу за всю историю существования они не запятнали себя сделкой с демоном и обоснованно этим гордились. Приезд Ванцзи был менее вероятен, чем падение солнца на землю, но через несколько минут он стоял на пороге, склонив голову. За ним маячил мрачный Усянь. - Глава Цзян. - голос Ванцзи звучал ещё более безжизненно, чем обычно. - Младший господин Лань, - Чэн заметил, как Ванцзи вздрогнул на этих словах. - Пройдите и сядьте. Лань Ванцзи действительно прошёл к столу, но садиться не стал и остановился напротив Чэна. - Несколько часов назад неизвестные совершили покушение на главу Ордена Лань, - сухо и бесцветно, словно зачитывая правила Ордена, сказал Ванцзи. - Всё произошло очень… очень быстро. Я ехал за ним, - Ванцзи сбился, сцепил руки в замок за спиной и продолжил. - Я был на месте через пятнадцать минут, но уже не смог ничем помочь. - Усяню показалось, что он сам себе сломает пальцы, так сильно он сжал их. - В больнице тоже… Мой брат мёртв, Глава Цзян, - в конце концов проговорил он. Усянь закусил губу - он ожидал, что Сичэнь или Цижень ранены, но… смерть заклинателя такого уровня это нечто невообразимое. - Сейчас он на аппарате жизнеобеспечения, но он мёртв, и это факт. Его золотое ядро почти угасло. Глава Цзян, - Ванцзи опустился на колени, с явным трудом сохраняя хотя бы подобие грациозности и достоинства, - Цзян Чэну было заметно, что он едва сдерживает дрожь. - Я прошу вас вернуть его к жизни. Цзян Чэн дал его словам секунду настояться в тишине и перевел взгляд на Усяня. - Вэй Ин, выйди, - холодно приказал он. Знал, что Усянь взбрыкнёт, и так и произошло - он вскинулся, и едва слышно, предупреждающе проговорил: - Ваньинь… - Выйди, или он не получит ничего, - прозвучало жёстко, но именно так, как и нужно было. Усянь побледнел, а обернувшийся к нему Ванцзи… Цзян Чэн не видел, какой взгляд он послал Усяню, но тот развернулся, и вылетел из кабинета, хлопнув дверью. - Сядьте, Ванцзи. Я не испытываю восторгов от коленопреклонения, - Цзян Чэн кивнул на кресло. - Вы понимаете, что вам придётся заплатить? - Я готов, - Лань Ванцзи перебрался в кресло и сел ровно, словно проглотил меч. - Все так говорят, - пробормотал Цзян Чэн, не сдержавшись. - Душу? Духовную силу? Я всё отдам, Глава Цзян. - Этого недостаточно, чтобы оплатить такой долг, - Чэн покрутил в пальцах ручку, которую незаметно для себя подхватил со стола, и пару раз тихо стукнул её кончиком по столешнице. Если отбросить все лишние эмоции, всё складывалось как нельзя лучше - главное, что Ванцзи действительно был готов заплатить, и Сичэнь будет жить. Эмоции мешают сделкам. - Вы сильный заклинатель, Ванцзи. Сильнее всех, кто приходил ко мне в последние годы. Чэн сделал паузу - не столько намеренно, сколько чтобы найти и запустить на печать подходящую форму договора. Лань Ванцзи за это время даже не моргнул, казалось, что он и не дышит. - Вы подпишете особую договоренность. Мне необходим человек, который сможет принять и уравновесить тёмную ци, от которой мне необходимо избавляться, чтобы оставаться в здравом уме. Минцзюэ уже не справлялся в одиночку, ещё полгода и в Пристани снова почернеют лотосы, как бы Цзян Чэн себя не контролировал, сколько бы часов не проводил в медитации и как бы не изматывал Железного дракона Не. - Вы понимаете, что это значит? - Цзян Чэн склонил голову к плечу, внимательно наблюдая за лицом Ванцзи. Секс и насилие. Все слухи и россказни о том, как Демону Цзян сохранить рассудок сводились к этим двум вещам. Людская молва благородно игнорировала спарринги на мечах, тем более, что у нынешнего главы клана уже был спарринг-партнёр (и вряд ли кто-то мог бы даже помыслить о чём-то ещё между ними двумя), и навряд ли имела хоть малейшие знания о совместной медитации - это ведь скучно, да и, положа руку на сердце, куда менее действенно - Цзян Чэну, с его-то характером, не поможет надолго. Сложно было представить, что Ванцзи может побледнеть ещё больше. Лань медленно кивнул и протянул руку за бумагами, ухватив листы за край и потянув на себя раньше, чем Цзян Чэн их отпустил. - Я понимаю, Глава Цзян, поэтому я и пришёл к вам. - Ванцзи взял протянутую Чэном ручку, поставил аккуратную подпись на обеих страницах и уже собирался вернуть договор Чэну, но тот покачал головой: - Вы должны указать срок договора, - Чэн постучал ногтём по незаполненной строке. - Я? - опешил Ванцзи, встревоженно взглянув на Цзян Чэна. - Но… сколько? - Сколько вы готовы отдать за жизнь брата, младший господин Лань? Ванцзи подтянул листки к себе, принимаясь вписывать что-то в каждый экземпляр. Он был слишком испуган, встревожен и отчаян, чтобы понимать очевидное для Цзян Чэна - Лань Сичэнь не позволит брату отдавать долг за свою жизнь, он придёт с просьбой позволить ему расплачиваться самому. И он, глава Ордена, сильнейший заклинатель поколения, а ещё самый светлый и красивый человек из всех, что Цзян Чэн знал, был для сделки куда предпочтительнее своего младшего брата. Выгода была очевидной, Цзян Чэн не нарушил бы никаких формальностей связывающего его проклятия, а Лань Сичэнь был бы жив. И на какое-то время связан с Цзян Чэном, пускай и не по собственной воле, но Демону Цзян не стоит надеяться на большее. Чэн никогда и не надеялся. Но Ванцзи этого не понимал и на протянутых им листах значилось “бессрочно”. Глупо. Хватило бы двадцати лет. Цзян Чэн ничего не сказал, только поставил свою подпись и вернул Ванцзи его экземпляр. - Больница… - Тяньтань, - Чэн кивнул. - Идите, младший господин Лань, думаю, мой брат захочет пойти с вами и он одолжит вам Перемещение. - И ещё… Ванцзи, уже поднявшийся со стула, замер на середине поклона. - Избавьте меня от конфронтации с вашим дядей. Это - ваше решение и последствия его должны принимать вы. - Разумеется, - Ванцзи снова поклонился и направился к двери. Конечно, Усянь уже ждал его, на этот раз одетый по деловому - в костюм, неплохо, но не до конца маскирующий две наплечные кобуры. Выглядел он мрачно, хотя и сменил выражение, на влюблённо-мягкое, когда посмотрел на Ванцзи. Усянь прикрыл за ним дверь кабинета, и Цзян Чэн замер в кресле, ещё несколько мгновений выжидая, пока сработает Перемещение. Только после этого он уронил лицо в ладони. Хотелось разрыдаться, но он не плакал с тех пор, как потерял родителей, и сейчас навряд ли смог бы даже физически. На долгое, красивое мгновение мысли осветило воспоминание: Цзян Чэну четыре или пять, и он идёт с отцом за руку, оглядываясь по сторонам в незнакомом, но очень красивом месте. На нём ханьфу клановых цветов, оно совсем новое, и Чэн ужасно гордится тем, что идёт рядом с отцом, а не с матерью. Как взрослый. Пейзаж не похож на привычный, всё незнакомое, даже цветы другие и трава, кажется, пахнет совсем по-другому. Отец использовал Перемещение, чтобы добраться сюда, значит дорога долгая. Навстречу идёт незнакомый мужчина в бело-голубых одеждах - Чэну почти не видно его лица, потому что он очень, очень высокий, зато рядом с ним идёт мальчик - ему лет десять или, может быть, чуть больше, и он кажется взрослым, но не таким далёким и непонятным, как настоящие взрослые. И он очень красивый. На нём тоже бело-голубое ханьфу, на лбу белая лента с узором из облаков, тонущая в тёмных, гладких волосах. У него медово-золотые глаза, большие и сияющие. Взрослые обмениваются короткими приветствиями, но расходятся как назло быстро - вот когда не надо, вечно останавливаются и треплются о своих непонятных вещах целую вечность! Цзян Чэн споткнулся, обернувшись, чтобы ещё раз посмотреть на мальчика, потому что тот неожиданно тоже повернулся, но не обернулся, только глянул краем глаза в сторону Чэна, и пошёл дальше, рядом с отцом. Потом уже Цзян Чэн узнал, что это старший сын Главы Лань и даже познакомился с ним, во всяком случае, официально. Ещё десять лет оставалось до того момента, когда он будет тайком приносить ему плошку очищенных семян лотосов, которые они с Усянем своровали в ближайшей деревне, куда улизнули из Облачных глубин, чтобы повеселиться. Усянь воровал - Цзян Чэн платил, чтобы слухи об этом не дошли до отца, а потом он делил свою долю пополам и половину оставлял у покоев Сичэня, тщательно следя, чтобы его не застигли за этим. А теперь он собирался привязать его к себе своим проклятьем. Цзян Чэн выдохнул, поднялся из-за стола и накинул пиджак. Значит, так тому и быть.