Ксено

      — Мне покоя не даёт вот какая мысль — почему тебе так нравится «человеческий» вид? — в сердцах выпалил Мишель.       Он приковылял к дому Криса и, вместо приветствия, ошарашил его этим вопросом. С их последней встречи прошло менее суток, и вот, он снова здесь, стоит в его прихожей, скидывает с себя кроссовки и крылья и бесцеремонно проходит внутрь. Но больше Криса ошарашило не внезапное появление гостя, а то, что с лицом этого гостя.       Мишель зачапал к нему на кухню, стал рыться в ящиках и молчать, явно ожидая ответа на свой вопрос. Криса он застал в каком-то взвинченном состоянии, а точнее — его встретила сонная растрепа, которая спросонья не понимала что вообще здесь происходит.       — Эм, Мишель… Ты почему здесь? — неловко спросил Крис, все ещё глазея на наглого паренька рядом.       — Я же писал тебе. — В доказательство Мишель продемонстрировал Крису их чат, наполненный бессмысленными сообщениями Криса, а в последнем Мишель написал, что придёт. Не спросил: «можно приду?», а чётко и ясно написал, что нагрянет к нему в квартиру и начнёт рыться в его ящиках. Вдобавок к этому в конце сообщения стоял восклицательный знак.       — Ладно, — Крис пригладил волосы и начал нервно накручивать прядь на палец, — я спал и не увидел сообщения. Это опустим. Меня больше интересует другое… Что с твоим лицом?       Мишель взглянул на себя в отражении пузатого телевизора на кухонной тумбе. Да, он знал, что у него течёт кровь откуда-то, но не думал, что все настолько плохо. «Уй, завтра глаз открыть не смогу», хмыкнул сам себе Мишель, поглаживая пальцем синяк под глазом. На рассечённом виске застыла кровь, кажется ему и губу порвали, но Мишель в этом особо не уверен — не может толком разглядеть себя.       — Разбирался со стычкой «муравьёв» и «клопов», — пожал плечами Мишель и перевернул вверх дном ещё один ящик. — Да, твою же! У тебя есть хоть что-то похожее на аптечку? Хотя бы пластырь! Один-единственный, много мне не надо!       — Может, тебе в больницу? — Крис указал пальцем на свой висок, прямо на то место, где у Мишеля была блямба размером с кулак. — У тебя может быть сотрясение или…       — Нет, — не дав ему закончить, шикнул Мишель. — Никаких ебучих больниц!       — Ладно-ладно. — Крис вскинул руки и пошёл в ванную, но надолго там не задержался, вернувшись с аптечкой.       Мишель лишь фыркнул, когда Крис стал смачивать тампон йодом, уже собирался поднести его к лицу Мишеля, когда тот отдернулся.       — Я сам, принеси зеркало.       Какого-нибудь маленького несчастного зеркальца у Криса не оказалось, поэтому Мишель свирепствовал в ванной, встав на мысочки, чтобы дотянуться до зеркала.       — Тебе табуретку дать? — хихикнул Крис, склонившись над ванной и умываясь.       В ответ Мишель пнул того под зад, и Крис повалился в ванну.       — Ты мне объяснишь что вообще происходит? — Свирепо зыркнул на него Крис, отряхиваясь от воды.       — Ты все ещё не ответил на мой вопрос. С какой стати я должен первым распинаться? — задумчиво протянул Мишель, смазывая йодом каждую ссадину. Проще было сразу все лицо перемазать, а после забинтоваться с ног до головы.       — С такой, что в моем доме посреди ночи оказался искалеченный ребёнок… Ещё и права качает.       Мишель наконец оторвался от своего отражения и взглянул на Криса, тот бушевал, но особого вида не показывал, лишь топал ногой, да надувал ноздри. «Надо чаще ему под зад давать, может, хоть яйца отрастит и не будет жаться как сопля», —подметил для себя Мишель, но вслух лишь сказал:       — Мне восемнадцать. Я не ребёнок…       — Ладно, но это все ещё не ответ на мой вопрос. — Крис выгнул бровь явно с вызовом, так ещё и скрестил руки на груди. «Ба-а-а, ну взгляните только на него! Важный какой!»       Мишель помедлил, причесал рукой «иголки» на голове, и волосы снова встали дыбом. Он продолжил, но с меньшей уверенностью:       — Я же сказал, что разруливал последствия бардака, который устроили «клопы» и «муравьи».       — Что ещё за «клопы» и «муравьи»? — изумился Крис.       — Ну, мы так называем два корпуса общежития в интернате — «клоповник» и «муравейник». Их обитатели снова развязали войнушку, — Мишель хмыкнул. — Видел бы ты, какой мордобой они вчера устроили. Ну, я смог как-то все уладить, а сегодня они опять за старое. Ну и мне прилетело. От своего же! Представляешь? От «муравья»!.. Уебок малолетний! — Он сплюнул в раковину кровь.       — Так, и почему ты считаешь, что их расприи — твоя зона ответственности? — Мишель как-то неуловимо поблагодарил взглядом Криса за то, что Крис не стал докапываться до ядра его проблем, а плавал на поверхности и не задавал лишних вопросов. А особенно благодарил, что он не выказал какой-то яркой реакции на его небольшой рассказ. Обычно гуманоиды ахали и звонили в полицию.       — Ну-у-у… Так надо, значит, — туманно объяснил Мишель, поставив руки под струю воды.       Мишель не мог вывалить ему, что он как раз таки и является тем самым звеном, которое положило конец четырехлетнему перемирию. Он и думать боялся, что кому-то расскажет об этом, особенно этому чудику, которого знает от силы несколько дней. Но это не мешало Мишелю пользоваться его терпением, вот так вломившись к нему и разгромив половину кухни.       Мишеля больше удивляло то, что Крис не захлопнул перед ним дверь, увидев месиво на его лице. Крис не задавал излишне личных вопросов, а просто дал воспользоваться Мишелю своей аптечкой и засвинячить раковину кровью и йодом. Но сказать так открыто «спасибо» Мишель не мог — у него язык на такие маневры просто не приспособлен.       В голове все ещё звучал крик того «уебка»: «Человеческая шлюха!» В этом обвинении уместились целых два слова-триггера — шлюха и «человек». Мишель отдернул руки от воды, нагревшейся до кипятка.       — Так… Я услышу ответ на свой вопрос? — тихо спросил Мишель.       — Пойдём. — Крис кивнул головой в сторону спальни и, не дожидаясь его, двинулся туда.       Мишель задержался только чтобы выключить воду, а когда оказался в спальне, Крис уже выгружал посреди комнаты стенд для университетских презентаций.       — Ого! Меня ждёт трехчасовая лекция? — как-то невесело отозвался Мишель, разместившись на скомканной простыне, желая потеряться где-то внутри складок.       — Могу тогда вкратце, — вздохнул Крис и с явной печалью отставил указку. — «Люди» — мой источник вдохновения. Такой ответ тебя устроит?       — Не-а, — мотнул головой Мишель. — Валяй, все равно до того, как опустят мост, еще часа три.       — А что потом? Вернёшься и заработаешь ещё пару синяков? — Беззлобно улыбнулся ему Крис.       — Говоришь так, будто тебя это волнует. — Мишель закатил глаза.       — Не волнует ровно до тех пор, пока ты не вламываешься ко мне в час ночи, — по-доброму взглянул он на Мишеля, отчего тот неловко поежился. — Я могу начать?       — Валяй, — отмахнулся Мишель и покачал в воздухе рукой.       — Как у тебя с историей? — задал вопрос Крис и вновь уставился на свой стенд с «записками сумасшедшего».       — Пятёрка, — пожал плечами Мишель, — как и по другим предметам.       — Врешь, — сощурился Крис и вновь ухмыльнулся.       — О боже! — снова закатил глаза Мишель и всплеснул руками. — Да, по мне незаметно, но я отличник. Мне пересказать весь учебник истории с момента «трагедии двухтысячных»?       — Был бы признателен, чтобы я понимал, где следует заполнить пропуски.       — Сосни.       Крис не ответил, но взглянул явно с вызовом, подняв бровь в уже знакомом жесте провокации. «Бесит», — цыкнул Мишель.       — Ну, — неловко начал Мишель, — неизвестно, что собой представляет эта «трагедия двухтысячных». Но последствия пиздецовые — куча гуманоидов, которые начали затевать войны за горбушку хлеба. Но, — он изобразил барабанную дробь, отбивая ритм пальцами по воздуху, — пока в трехтысячных не появился он — гений, божество, спустившееся с небес.       — Ты переигрываешь, — захихикал Крис в кулак.       — Ну, короче, этот конченный утопист — Ротбердик — привёл мир в баланс, — Мишель поморщился, — и за каким-то хером объединил остатки всего, что осталось на земле, в одно единое государство. Но, — он выставил указательный палец вверх, — подводные — аутсайдеры, их на вечеринку не позвали. А потом Кавандиш такая: «Сосать, Ротбердик, смотри че умею». Хуяк! И забабахала свою подводную империю.       Крис ещё где-то в середине ломаного рассказа Мишеля перестал скрывать смех. Мишель выждал долгую минуту, смерив при этом максимально презрительным взглядом.       — Не уписайся со смеху, — скривился Мишель. — Так вот, о чем я? Ну и, типа, все — мир, дружба, жвачка. Все счастливы. Но, — снова пауза, — есть то, что нельзя смешивать. Ты когда-нибудь мешал киви с йогуртом?       — Ты это к чему? — в перерыве между смешками спросил Крис.       — А ты попробуй на досуге — впечатления незабываемые… — Мишеля пробрала дрожь от отвращения. — Так вот, как я и говорил, есть вещи, которые нельзя смешивать, но Ротбердик молодец, постарался — он в блендер хуйнул и киви с йогуртом, и мороженую курицу, и пачку фисташек вместе с упаковкой.       — Мне твои метафоры с едой не особо-то понятны.       — Я о культуре говорю, баклан тупой! — Он перегнулся через всю кровать, чтобы стукнуть Криса по лбу ладонью. — Типа, да, окей, больше не будет войн на тему дележки земли каждой страной и прочих прелестей нашего гадкого мира. А что насчёт культуры, традиций и истории, в конце концов? Все то, что делает каждую страну, страной, черт возьми, а не набором букв на устаревшей карте. — Он снова вскинул палец. — Контекст: моя тётка из подводного, она учиталась книгами про наземный мир, а когда оказалась здесь, то расстроилась. Все стёрлось подчистую. Оказалось, книги эти устарели. Вот что бывает, когда в блендер кидаешь все подряд — получается жижа, в которой каждый вкус перебивает другой, в итоге оказываясь просто обыкновенным дерьмом. — Мишель скрестил руки на груди и отвернулся. — Наземные будто намеренно не стали сохранять «старый мир».       — А может, они хотели все забыть? — вполголоса предположил Крис, отведя взгляд. — Просто начали все заново.       — Так же, как и людей?       — А вдруг! Возможно, из-за людей как раз и случилось это все. Выжили лишь гуманоиды, а людей стёрли из истории как ошибку. — Он боязливо взглянул на Мишеля. — Без обид.       — Окей. Я — одна большая генетическая ошибка. — Он указал ладонями на все свое тело. — Меня не волнует все, что было задолго до моего рождения.       — Это говорит тот, кто минуту назад распинался о киви и йогуртах, — поддразнил его Крис.       — Говорит тот, у кого целый стенд супер стремной хуйни про «человеческий» вид. — Он потянулся к стенду и потрогал одну из газетных вырезок. — Ещё и дрочит на свои же исследования. — Он словил на себе удивлённый взгляд и, ухмыляясь, пояснил: — Липкие.       В следующие пару минут Мишель, ухахатываясь, спасался бегством по всей комнате от Криса, который пытался дать ему подзатыльник.       В перерывах между «заполнением пропусков», Крис невзначай потягивал что-то из своей кружки. Это «что-то» пахло в точности как кофе с коньяком. Не прерывая рассказа, Крис достал пиццу из морозилки и закинул в духовку. После же, Мишель нашёл у Криса на кухне бутылку шнапса, явно обиженный тем, что единственный кто упьется сегодня — это Крис.       — А, я припоминаю, — начал объясняться Мишель, — я пошёл на кухню выключить духовку, а там эта «подруга» стояла та-а-ак одиноко. Ну, я и взял её с нами посидеть.       Когда «подруга» шнапс опустела наполовину, Крис начал нести бессвязную чушь, обнимая свой стенд:       — Ну, ты посмотри! — Он стал тыкать пальцем в какую-то розовую эмблему. — Это «Твайс»! Не знаешь «Твайс»? Блять, я обожаю «Твайс»! Господи, я когда нарыл их песни на каком-то форуме, — он нахмурился, чтобы вспомнить, — как же его там… Что-то типа: «Среди обломков старого мира»… Да, насрать. Короче, я нашёл их песни и влюбился, бо-же! — Он сполз на колени. — Нихуя не понимаю о чем они поют, но бо-же… Я уже сказал, что пиздецки обожаю «Твайс»?       Мишель был не настолько ужратым, чтобы нести такую же ахинею, но достаточно чтобы поддаться вперёд и слушать Криса. Он, кажется, начинал понимать — почему его так вдохновляют люди.       — Типа, — начал оправдываться Крис, — люди такие обычные, по сравнению с гуманоидами. Но разве не в этом прелесть? А, Мишель?       Мишель был явно с этим не согласен, но радовало одно — нашёлся кто-то, кто не считал Мишеля «дьявольским отродьем», а наоборот — чем-то даже интересным. Поэтому он, как завороженный, слушал и слушал, не прерывая, лишь иногда уточнял, но не перебивал, а Крис, кажется, после такой отдачи даже выпрямил спину и стал довольно вилять хвостом.       «Пора закругляться», — подумал Мишель, когда Крис перестал в какой-то момент вязать слова в единую мысль. Уложить беснующегося «пса» в кровать — задача не из лёгких, особенно для слегка пьяного, но довольного Мишеля. Крис побрыкался минуту, пытался что-то ещё высказать и тянулся к стенду, как к своему дитя, но едва его голова коснулась подушки, как тот смежил веки. «Нет, я не буду спать. Не сейчас. Меня ведь наконец-то слушают», — неразборчиво и пьяно промямлил Крис.       Мишель на какое-то время задержался у его кровати. Если он прямо сейчас уйдёт, то как раз поднимут мост, связывающий остров с основным материком, соберёт вещи без лишних свидетелей, укатит к тётушкам насовсем, и пускай катится к черту этот интернат, Крис, а также «клопы» и «муравьи» ... Но он все ещё стоял.       — Эй, — подал неуверенно голос Мишель, — Почему ты меня не выгнал, как только я объявился на твоём пороге весь избитый? Потому что я «человек»? Из-за твоего больного фетиша, да?       — Разве я мог… — сквозь полудрему начал Крис. — Разве я мог прогнать посреди ночи побитого и такого грустного ребёнка? — Он перевернулся на другой бок и засипел, но все же попытался раньше времени не засыпать и спросил: — А ты? Почему пришёл именно ко мне, я же «больной фетишист»?       — Собачники — они такие, — сказал Мишель и тронул мягкое ухо Криса, — не могут устоять, когда видят перед собой милого щеночка.              Ответа не последовало — Крис уснул. Мишель, стараясь его не тревожить, тихонько выкрался наружу. Светало.