По-крупному

Крис был настроен скептически. — Уверен, что не нуждаешься в моём присутствии? — в тысячный раз за последний час спросил он, когда Гэвин припарковал тачку на углу Нэлл-стрит. Гэвин помолчал, подумал, потом кивнул: — Да, не будем светиться. Просто будь на связи, микрофон я врублю. Если чувака реально придётся задерживать, подскочишь. — Ну ладно, — убеждённым Миллер всё ещё не выглядел. — Удачи, что ли. Ладно, возможно, Гэвин мог рассмотреть возможность его прощения. Майкл Томпсон оказался довольно симпатичным мужиком: светловолосым, голубоглазым, с широченными плечами. Однозначно частым посетителем спортзала. И как только та бабка умудрилась родить кого-то подобного? Встреть Гэвин его пару месяцев назад, может, и попытался бы приударить — натуралов среди качков, как известно, не водилось. Теперь, правда, мощные бицепсы и красивая рожа Томпсона вызвали у него лишь отстранённое удивление. — Детектив, — тот обменялся с ним рукопожатиями; работал он на складе, форменный комбинезон был слегка присыпан пылью: видимо, недавно производилась разгрузка. — Шумновато у вас здесь, — хрипло заметил Гэвин вместо приветствия. Мимо них то и дело шастали другие грузчики. — Найдётся уединённое местечко и несколько минут? Есть пара вопросов, которые я хотел бы задать вам. Как он ненавидел корчить из себя воспитанного и вежливого копа. Серьёзно, будь его воля, Гэвин допрашивал бы свидетелей и подозреваемых методом кнута безо всяких там пряников; но это, как правило, не располагало к нему ни первых, ни вторых. И приводило в ярость начальство. Штрафов и выговоров у него и так до жопы уже было, честное слово. — Да, конечно, — Томпсон почесал нос. — Можем воспользоваться подсобкой. В голове Гэвина это определённо прозвучало куда более грязно, чем было на самом деле. — Погнали, — пожал плечами он. — Надеюсь, нас там не сожрут пауки-мутанты. Томпсон хохотнул. С простыми работягами сомнительный юмор незабвенного детектива Рида срабатывал всегда. — Том, возьми мою погрузку! — крикнул Томпсон кому-то, пока они пёрлись по складу. — Я скоро вернусь. Я бы не был так уверен насчёт этого, подумал Гэвин, наблюдая за чужой уверенной поступью. Мужик не нервничал и не боялся. Гэвин отметил это для себя мысленно. А ведь мать наверняка ему позвонила, рассказала о визите Гэвина и об убийстве, так что вряд ли Майкл продолжал оставаться в неведении касательно причин неожиданного интереса полиции к себе. Тем не менее, он казался вполне довольным жизнью: обычный день на заводе, никаких драм. Это вполне могло говорить о его причастности к преступлению. Впрочем, делать выводы было рано. В подсобке было тесно и пыльно. Гэвин чихнул и чуть не приложился лбом о шкафчик. Томпсон, вошедший внутрь первым, развернулся к нему и уставился испытующе. — Возможно, вы уже в курсе, — скучным тоном начал Гэвин, как только прикрыл за ними дверь, — что прошлой ночью в доме по соседству от вашей матери произошло двойное убийство. Томпсон кивнул. Гэвин в целом и не ожидал иного ответа. — В связи с этим, — нудно продолжил он, в тысячный раз костеря себя за то, что не отправил трепаться со свидетелями Миллера, — мне хотелось бы узнать, где вы находились позавчера в период с восьми вечера до двенадцати ночи. — То есть, был ли я в Полтауне? — спокойно уточнил Томпсон. Гэвин кивнул. Тот призадумался. — Уехал от матери я вроде… часов в шесть вечера, — наконец сказал он. — Она может подтвердить это? — Ну, спросите у неё. Да чтоб я опять к этой бабке сунулся, раздражённо подумал Гэвин. Впрочем, ему вполне удалось удержаться в рамках нейтральных интонаций, когда он произнёс: — Расскажите об Уорренах. Ваша мать упомянула, что вы с Уиллом Уорреном были друзьями. Томпсон хмыкнул: — Ну, она слегка преувеличила. Гэвин сощурился, и тот неохотно пояснил: — Мы почти перестали общаться после колледжа. — Была какая-то конкретная причина? — тут же спросил Гэвин, но, к его разочарованию, Томпсон помотал башкой: — Просто… пути разошлись, что ли. Так бывает. После выпуска мало кто остаётся друзьями, да? К тому же, я переехал. Сложно поддерживать связь на расстоянии. Теоретически, это могло оправдать абсолютное отсутствие на симпатичном лице Майкла Томпсона каких бы то ни было эмоций в отношении погибших, кроме, быть может, лёгкого сожаления постороннего человека. Теоретически. Но он был не из тех, кто верил допущениям. — Конечно, — сладчайшим тоном ответил Гэвин. — Значит, ваша мать ошиблась? Томпсон угрожающе нахмурился. — Не поймите меня неправильно, детектив, — медленно начал он, — но такое ощущение, что вы хотите навесить это чёртово убийство на меня. О-о-о, дружок, это было бы лучшим выходом из сложившейся ситуации. — Работа у меня такая, — выдавил Гэвин, старательно удерживая на лице фальшивую улыбку, от которой уже сводило скулы, — всех подозревать. Ваша мать обнаружила тела. Вы — частый гость в Полтауне. В ваших же интересах, мистер Томпсон, убедить меня в том, что вы не имеете ни малейшего отношения к произошедшему. Скрежет зубов Майкла Томпсона был слышен на другом конце Детройта. Тем не менее, Гэвин покидал пыльную подсобку тоже не в лучшем из настроений: оснований для ареста у него не было, Томпсон не сказал нихрена из того, что могло бы прямо или косвенно указывать на его причастность к убийству, а его пиздострадальная старуха-мать, которой тот демонстративно позвонил, в самом деле подтвердила, что сынуля свалил от неё в шесть вечера. По всему выходило, что Полтаун он покинул задолго до убийства. Если, конечно, он действительно его покидал. — Ничего? — сочувственно спросил Миллер, когда мрачный как чёрт Гэвин плюхнулся на соседнее сидение. — Ничего, — недовольно ответил он. — Но я с этого мудака так просто не слезу. — И что ты предлагаешь? — Миллер почесал бровь. И икнул, когда Гэвин свирепо ответил: — Тебе — завалить ебало и посидеть тихонечко, пока я думаю, как поймать Томпсона за жопу. Впрочем, на протяжении всего пути к участку он так ничего толком и не придумал. Кроме, разве что, старой доброй слежки. Но на неё ещё надо было выцарапать добро у Фаулера, который ходил сегодня с настолько недовольной рожей, что Гэвин к нему соваться не рискнул. Зато связался с судмедэкспертами. Те были не в пример приятнее Гэри — как минимум потому, что сразу выкладывали ему всю инфу на блюдечке, вероятно, опасаясь, что печально известный детектив Рид перегрызёт им горло за нерасторопность. В их отчёте ничего принципиально нового не было. Гэвин и Крис пролистали его от и до. Первичное заключение коронера по времени смерти плюс-минус оправдалось — померли они часов в десять вечера, мужика убили первым, скорее всего, женщина смотрела, как ему простреливают башку, а потом убийца, кем бы он ни был, прихлопнул и её. Может, он даже не планировал её убивать. Может, целью был мужик. Может, Линда Уоррен оказалась лишь побочной жертвой. По крайней мере, её задушили, а не проделали в ней лишнюю дырку: это было меньшей жестокостью, с точки зрения психологии преступника — почти милосердием. И это всё ещё нихерашеньки им не давало. — На кой чёрт им деньги платят, если они просто повторяют за коронером? — раздражённо поинтересовался Гэвин, в тысячный раз пролистав первые страницы отчёта. Открыл последнюю. И чуть не сверзился со стула. — Что? — тут же отреагировал стоявший рядом Миллер. — Что такое? — Ладно, — медленно проговорил Гэвин, вглядываясь в незамеченный им прежде пунктик заключения, — беру свои слова обратно. Кое-что эти говнюки из морга нарыли. Миллер отобрал у него заключение, вчитался и крупно вздрогнул. — И что это значит? — спросил он после долгой паузы. Для мужика с двумя детьми Крис Миллер был удивительно наивен. Где он их нашёл, в капусте? — Что она была беременна, ты, кусок идиота, — рявкнул Гэвин, но, тут же смягчившись, добавил: — И я жопой чую, что это связано с убийством. Миллер озадаченно почесал нос. Гэвин широко улыбнулся. Фаулер громко чихнул где-то в недрах своего кабинета и вдруг заорал: — Рид, мать твою! Ко мне, живо! Всё-таки вспомнил про тот просроченный отчёт. Гэвин мученически вздохнул и соскрёб себя со стула: расследование приходилось отложить.

***

— Как делишки, Ричи? — развязно поинтересовался Гэвин, отправив в рот горсть попкорна, как только длинные гудки сменились негромким «слушаю». — Гэвин, — Ричард всегда начинал с его имени, как будто делал для себя какую-то пометку, это было странновато, но в целом, типа, даже мило. — Всё в порядке, а у тебя? Звучишь оживлённо. — О-о-о-о, чувак, у меня сегодня просто охерительный день, — довольно сообщил Гэвин, отпихнув норовящего сунуть морду в пакет с попкорном кота. — И он может стать ещё лучше, если кое-кто соизволит притащить свою задницу в бар. — В четверг? — в голосе Ричарда послышался скепсис. — Личный тренер с запахом перегара — это что-то новенькое. — Эй, я всегда старательно шифруюсь! — возмутился Гэвин. И, полюбовавшись дыркой на собственном носке, признался гораздо тише: — Я бы и просто так пересёкся. Без баров. Ричард помолчал. Гэвин уже знал, что это означало «нет» — ничего не значащее открытие, зачем-то сделавшееся почти мучительным, — но всё равно ощутил такое разочарование, как если бы всё же до последнего надеялся на другой ответ, когда тот глухо уронил: — Боюсь, сегодня никак. — Насыщенная рабочая неделя? — вяло спросил Гэвин и мстительно включил запись разговора. Пусть хоть какой-то цели послужит этот звонок, о котором никто его не просил. Настроение скатилось в ебеня со скоростью света — вот вам и второй пубертат в тридцать шесть. — Не совсем, — Ричард звучал мягко, явно пытался подлить ложку мёда в бочку дёгтя. Чайную, блядь, ложечку в ебучую бочку размером с Аризону. — Семейный вечер. Гэвин подобрался. Разочарование быстро сменилось напряжённым вниманием. — С братом? — лениво поинтересовался он, снова захрустев попкорном. — Да, — динамик исказил голос, сделал его глухим и далёким. — Он давно не заезжал в гости. Значит, сейчас ты дома, торжествующе подумал Гэвин. И ляпнул вслух: — Познакомишь нас? Хочу посмотреть, существует ли в мире второй человек с настолько же кислыми щами, как и у тебя. Ричард хмыкнул. — Мне казалось, ты находишь мои кислые щи привлекательными, — шёлковым голосом заметил он. — У меня всегда были проблемы со вкусом, — ухмыльнулся Гэвин. — Ну так что? Ещё одна пауза. Их становилось слишком много, и Гэвин начинал ненавидеть эту напряжённую тишину — две секунды, в течение которых Ричард подбирал вежливый ответ. — Не сейчас, — наконец прошелестел тот. — Почему нет? — Ты слишком торопишь события. Наши отношения пока не в той стадии… — Так значит, мы в отношениях? Это был первый раз, когда ему удалось выбить Ричарда Найнса, с этим его спокойствием вековых льдов, из колеи. По крайней мере, в чужих интонациях звякнуло напряжение, когда Найнс припечатал: — Гэвин, мы обсудим это позже. Я должен идти. Что-то зашевелилось у Гэвина в животе — странное чувство между раздражением и тоской. Чувство, которое, блядь, никто не просил в нём рождаться! — Да вали ты уже, — прорычал он — и сбросил вызов. Чуть позже он непременно пожалел бы об этом, о своих тупорылых вопросах, которые уже не удавалось оправдать расследованием, и о поведении истерички. Чуть позже. Сейчас же… — Ну, — пробормотал Гэвин, соскребая себя с дивана, — если гора не идёт к Магомету, значит, Магомет идёт к горе. В чат с абонентом под кратким именем «шеф» полетело торопливое голосовое: — Кэп, попытаюсь сесть Найнсу на хвост. Может, чего разведаю. Возьму свою тачку, чтоб не спалиться, если что. До Полтауна было не больше двадцати минут дороги. Лучше бы тебе в самом деле мирно проводить вечер с братом, играя в дартс, мудила, подумал Гэвин с эмоцией, чрезвычайно далёкой от подозрительности по отношению к преступнику. Фаулер ограничился кратким «ок». И ещё, вдогонку, сдержанным «надеюсь, ты будешь осторожен». — Об этом надо было думать раньше, кэп, — пробормотал Гэвин вслух, подхватывая ключи со столешницы. — Принять, мать их, превентивные меры. Может, в ебало мне дать или в больницу там сплавить. Впрочем, едва ли вирус под названием «Ричард Найнс» поддавался лечению.