способы покорения одиноких сердец

— Чонгук, умоляю, скажи, что ты уже собрался, — ноет Тэхён, уже не чувствуя затекшей спины. У Чонгука в коридоре ужасно неудобный пуфик, но стоять на ногах так долго он бы устал, ожидая, пока хозяин квартиры наконец соизволит подобрать выходной наряд для их киновечера. Сам того не замечая, Тэхён стал все реже и реже отказывать чужим хотелкам провести вместе больше времени. Из предлога «детям нужно общение» все стремительно переросло в «хочу тебя узнать». И всегда осторожный с такими вещами Тэхён поразительно быстро для себя перестал от всего категорично отказываться. Кажется, потому что и сам не против Чонгука узнать. Хотя, конечно-конечно, общение детей у них в приоритете. — Да, пап, пожалуйста, — Тэун, подпирающий стену рядом, полностью разделяет чужое негодование. Он вообще всегда самый пунктуальный и никогда не тратит много времени на сборы, будь то тренировка по танцам, поездка на ужин к семье Ким или, как сейчас, вылазка в кино. — Мы же на сеанс опоздаем! В спальне слышится торопливое копошение, грохот, а затем заливистый и заразительный смех Чеён, которая ни на шаг не отходит от Чонгука, если тот появляется на горизонте. Тэхёну бы начать ревновать, мол, как это так, единственная дочь предпочитает компанию чужого человека, но Чонгук вроде бы не такой уже и чужой, а в компании Тэуна Тэхён чувствует необъятное спокойствие из-за того, что не нужно ни за кем внимательно следить. Они как раз сейчас устало переглядываются, и у обоих в головах крутится одна и та же мысль: «Предлагаю ехать без этих улиток». Сами виноваты, что никогда не могут собраться вовремя. — Нам нужно еще сорок секунд, — кричит Чонгук из комнаты. — Я не могу найти любимые заколки Чеён, а без них мы никуда не поедем. Аргумент весомый, это понимают все. Если на Чеён не будет любимых заколок, у нее будет плохое настроение, а если у нее будет плохое настроение, то у всех автоматически оно тоже будет. Вот так это работает в их… семье? Нет, Тэхён точно назовет эту формулировку полнейшей глупостью. Они пока еще очень и очень далеки от определения семьи, да и в целом их с Чонгуком отношения очень-очень далеки от привычного всем понятия отношений. Вроде как очевидно, что все друг другу нравятся, но никто особо никуда не спешит. Тэхёну давно ясны чужие намерения, а Чонгуку с недавних пор стало дозволено чуть больше обычно привычных комплиментов в чужой адрес, уже ставших явной аксиомой в их жизнях. Ему сразу же рассказали о местах, что являются такой себе красной зоной. Как и предупредили о последствиях чужой спешки. Тэхён в этом плане неторопливый, а Чонгук готов подстраиваться, лишь бы только иметь возможность быть рядом. — На счет три мы выходим, — Тэхён подмигивает Тэуну, который тут же начинает громкий отсчет. — Один, — из спальни слышится недовольное ворчание Чонгука. — Два, — Чеён на всех парах бежит в коридор. — Три. За ней на бег срывается и Чонгук, ловко перехватывая ту на полпути и поднимая на руки, пока малышка, не переставая смеяться, просит подкинуть ее в воздухе пару раз. — Какие дети, — хмыкает Тэун, зевая. Тэхён прыскает со смеху. Его не перестает поражать чужая взрослая натура и абсолютное спокойствие буквально во всех ситуациях. Порой даже кажется, что воспитывался он не с Чонгуком, потому что иначе откуда тогда набрался всех этих умных словечек (Чонгук такие не знает точно). А еще Тэун поразительно спокойно относится к тому, что его отец проводит много времени с другим ребенком. В нем не играет никакой детской ревности по отношению к чужим посиделкам с куклами на полу или догонялкам на игровых площадках — ему намного интереснее сидеть рядом с Тэхёном, пока тот читает на лавке, и слушать пересказы умных, любимых Тэхёном книжек. Удивительно, что в свои семь он их прекрасно понимает и с легкостью поддерживает разговоры о сюжете. — Мы готовы, — Чонгук опускает малышку на пол, двигая к ней ее сандали, а сам пару секунд красуется в большом зеркале раздвижного шкафа. На нем его обычная кожанка, потертые джинсы и навороченные, популярные сейчас кроссовки. По нему и не скажешь, что в этом году человеку исполняется тридцать лет. — Ужасно долго, — комментирует Тэхён, сверяя время на наручных часах. Возмущения вроде и ни к чему, потому что на сеанс они приедут более чем вовремя, но промолчать он не мог. — Успел соскучиться? — Чонгук прячет глаза за солнечными очками, но вот довольную улыбку прятать даже не пытается. — У меня болит спина. Они выходят из квартиры, и, пока дети дружно шагают к лифту, Чонгук закрывает ту на ключ. — Вечерний массаж? — предлагает серьезно. Как и всегда пытается пробить лед, и у него, в общем-то, не так уж и плохо получается. — Достаточно будет новой табуретки, — Тэхён игнорирует чужие слова. — Эта слишком низкая. Они заходят в лифт сразу за детьми. Чеён давит маленьким указательным пальчиком на круглую кнопку первого этажа. — Уже заказал, — Чонгук поправляет сдвинувшуюся на нос оправу, поглядывая на прислонившегося спиной к стенке лифта Тэхёна. Он никогда не упускает возможности полюбоваться. — В четверг будет доставлен. До сих пор, кажется, Чонгук не может поверить, что все это в действительности с ним происходит. Что они с Тэхёном проводят много времени за пределами балетного зала их детей: ходят на так называемые свидания-прогулки, делятся желаниями и рассказывают о предпочтениях. Одним словом, медленно движутся в сторону отношений. В их возрасте, да и тем более с детьми, спешка неуместна точно. Они оба не хотят облажаться, слишком быстро перепрыгнув несколько этапов. Это подросткам разрешается взбалмошность и неосторожность, именно они чаще всего подвержены вспыльчивости в принятии решений. Для Чонгука и Тэхёна тот темп, который они взяли, более чем комфортный. Чонгук только поначалу, возможно, казался слишком настойчивым. Понять его можно — он всеми силами пытался обратить на себя внимание. Но с началом их так называемых отношений стал больше прислушиваться к чужим желаниям и исполнять любые требования, чтобы Тэхён чувствовал себя комфортно. Для Чонгука же, кажется, не существует никаких красных зон или запрещенных слов — он будет рад любой инициативе от Тэхёна, о чем не забывает напоминать каждый раз, когда Тэхён сам интересуется, чего бы тому хотелось. — Если хочешь меня порадовать, организуй свидание, — сказал Чонгук совсем недавно, когда после очередного совместного ужина на квартире Тэхёна они уложили детей и открыли вино на кухне. — Где-то за пределами наших домов. Зона квартиры была безопасной и комфортной, и хоть Чонгуку безусловно нравилось проводить время с Тэхёном независимо от места, ему все же хотелось выйти в мир и продемонстрировать, что они вместе. Может, не как официальная пара, пока, но вместе! — Что бы ты хотел сделать? — Тэхён неторопливо разливал вино, аккуратно придерживая бокал и не отводя задумчивого взгляда от Чонгука. Ему тоже со временем стало все сложнее контролировать себя в чужом присутствии. Все время хотелось беззастенчиво на Чонгука смотреть. И даже перестало быть стыдно или страшно. Просто нравилось чувство полного удовлетворения, когда он ловил на себе такой же заинтересованный и желающий взгляд. В котором прекрасно читалось то, как Чонгук его хочет. Если приглядеться, то глаза даже детально рассказывали где. — В кино хочу, — мурчит в тишине, делая первый терпкий глоток. — Буду жаться к тебе на страшных моментах и держать за руку на романтических, — это не спешка, отнюдь. Чонгук знает чужие границы и знает, что Тэхёну нравится слушать такие влюбленные глупости. — Ты хочешь сказать, что можешь чего-то испугаться? — Тэхён выгибает бровь, одаривая Чонгука скептическим взглядом. Тот со своим образом мускулистого и уверенного в себе, с горой провокационных тату на разных участках тела, кажется, никогда ничего на свете не боится. — То есть к части с держанием рук у тебя никаких вопросов? Вопросов и правда не было — Тэхён плавится от вина и под чужим взглядом. Он не стесняется растянуть губы в хитрой улыбке, что объясняет все без слов, за что в следующую секунду оказывается притянут Чонгуком ближе. Тот легко делает это одной рукой, пока ножки чужого стула со скрипом царапаются о кафельный пол. — Если рукам можно, то и губам позволишь? — Чонгук бормочет почти бессвязно в чужие сухие губы. Не касается. Дразнит и ждет разрешения. На кухне непозволительно душно и интимно темно. Чонгук любит кухню Тэхёна за две вещи: приглушенное освещение и практически обнаженную фигуру, готовящую вкусные завтраки. — А ты заслужил? — Тэхён бежит тонкими пальцами по чужим бедрам. Наклоняется чуть ближе, сокращая несчастные миллиметры. — Ты мне скажи. Тэхён не говорит — показывает. Он же предупреждал, что в словах не шибко хорош. Это Чонгук по части невинных комплиментов, а в особые моменты — уместно грязных словечек. Они всегда начинают поцелуи неспешно и робко. Выцеловывают кромки губ друг друга, не оставляя сухим ни один участок, но позже этого всегда оказывается недостаточно. И всегда как-то так получается, что Тэхён оказывается сидящим на чужих бедрах и вплетается в волосы Чонгука пальцами, слыша протяжные тихие стоны между партиями быстрых вдохов. У них еще ни разу не было секса, и оттого, наверное, чувствовать чужое возбуждение по-своему волнительно. Хотя, в свою очередь, факт того, что именно из-за него Чонгук находится в столь подвешенном состоянии, выбивает из головы Тэхёна все мысли о правильности и неправильности сделанных выборов. Он тоже хочет. У него тоже плавятся от желания внутренности, а сочащийся член давит на ширинку, образуя холодное мокрое пятно. Чонгук и правда заслужил поход в кино, потому что тогда Тэхён кончил от чужих рук два крышесносных раза. — А попкорн купим? — тянет Чеён задумчиво, глядя на быстро мелькающие за окном машины. В ясный субботний день их почему-то подозрительно мало. — Хочу карамельный. Возможно, подразумевая поход в кино, Чонгук имел в виду романтический вечер наедине на задних сидениях в зале с медленно плывущей на экране драмой между влюбленными, а никак не четыре билета на «Монстров на каникулах». — А мне с сыром, — но это никоим образом не мешает ему наслаждаться их семейной вылазкой. Для них дети абсолютно не являются каким-то дополнительным грузом или помехой, наоборот — с ними даже в разы веселей. Да и помимо прочего, у них есть достаточно времени, которое они могут провести в обществе друг друга. Кто захочет, тот всегда найдет возможность. Тэхён порой раньше заканчивает в офисе, только чтобы успеть на уже ставший традицией совместный пятничный ужин. Чонгук же, являясь одним из самых востребованных мастеров тату-салона, никогда не берет сеансы на выходные, хотя мог бы получать за них в разы больше, чем за обычные. Они тянутся к друг другу каждую свободную минуту — это уже глупо отрицать. Хоть между ними пока не было официальных и громких слов о любви и отношениях, тут и невооруженным глазом видно, что они вместе и только друг для друга. Ну, и для своих двух мелких копий, конечно. Из-за отсутствия пробок до кинотеатра они добираются вовремя и им даже хватает времени на покупку всяких вредных сладостей. Чеён помимо карамельного попкорна решила, что хочет мармеладных червячков, но Тэхён наотрез отказался поощрять все сахарные желания дочери. Тогда Тэун, как самый настоящий джентельмен, попросил Чонгука купить этих самых червяков ему, конечно, чтобы с выключением света в зале пересыпать горстку в ладошку своей маленькой подружке. Тут нужна ремарка о том, что Чонгук редко (читать как «никогда») в чем-либо ему отказывает. Наверное потому, что в основном Тэун сам чаще читает составы продуктов и избирательно подходит к тому, чего на самом деле хочет. Самый беспроблемный ребенок из всех, что Тэхён когда-либо знал. Но Тэхён отнюдь не жалуется. Свою Чеён он любит больше всего на свете. В зал они тоже проходят без каких-либо очередей и, возможно, уже на этом этапе кому-то из них следовало бы задаться закономерным вопросом, но осознание ситуации приходит, только когда они вчетвером с руками, набитыми вкусностями, поднимаются по широким ступенькам в приглушенном свете коридора. В кинозале нет ни души. Буквально все ряды пусты. Нет ни одной семейной пары с маленькими чадами или подростков, что также решили глянуть этот мультфильм в последний день проката. Тэхён удивленно хмыкает, даже думая, есть ли смысл садиться на те места, которые они купили, ведь по сути… — Весь кинотеатр наш? — шепчет радостно Чеён, быстро бегая глазами по всем сидениям. — Похоже на то, — отзывается Тэун. — Но наши места на девятом ряду, вон там, — он показывает ей пальцем в сторону, куда она должна пойти. — Но если никого нет, то мы можем сесть где угодно, да? — она не спешит двигаться к своему месту, а поворачивается к папе со своими привычно круглыми и жаждущими услышать «да» глазами. — Давай сядем сначала на наши места, и если до начала фильма никто не придет, то ты сможешь выбрать любое, на котором хочешь сидеть, — Тэхён чуть подталкивает ту в спину, чтобы она начала двигаться к нужному ряду. — Но только один раз. Потом пересаживаться больше будет нельзя. Малышка довольно мычит, принимаясь шагать по ступенькам. — Как романтично, что ты решил выкупить весь кинотеатр, чтобы посмотреть со мной мультфильм, — смеется Чонгук, обходя Тэхёна. В ответ не сдерживают улыбки. Это действительно все больше смахивает на романтическое свидание (хотя оно таковым в какой-то мере и является). Они все усаживаются на свои места на девятом ряду, ожидая, пока свет в зале потухнет окончательно, а реклама с экранов сменится на заставку мультфильма. Чонгук же ждет возможности взяться за чужую руку и переплести пальцы. Как и предполагалось, даже через пять минут после начала никто так и не явился, а Чеён гордо заявила, что сейчас возьмет Тэуна и они пересядут на два ряда ниже, чтобы не мешать своей болтовней папам. Они и не мешали так-то, но ни Тэхёну, ни Чонгуку останавливать их не хотелось. Все же пересядут они не так уж далеко и, как и раньше, будут находиться в чужом поле зрения, но зато у двоих взрослых появится лишняя доля личного пространства. На экране крутятся главные персонажи, разворачивается забавный и увлекательный сюжет, но Тэхён на него практически не реагирует, совершенно не вникая в суть. Все, о чем думает, — это о сидящем совсем близко Чонгуке, который отчего-то не проявляет никаких поползновений в его сторону и, кажется, заинтересованно наблюдает за тем, что происходит в сюжете мультфильма. Тэхён поглядывает на него чуть искоса, смещаясь на мягком сидении ниже. Признается себе в маленькой истине: по-детски хочется внимания. В зале стоит приятный мрак, и только блики от экрана отражаются на их лицах мягкими тонами. Тэхён ловит их в глазах Чонгука, когда беззастенчиво поворачивает голову в его сторону. Наблюдает за острыми чертами и маленькими неровностями, за чужой расслабленной эмоцией, от которой и самому на душе становится приятно спокойно. Даже несмотря на всю хаотичность в их отношениях, Тэхён и правда чувствует себя с Чонгуком уверенно и не тревожно. У него не остается никаких сомнений в чужой искренности. Тэхён снова меняет позицию — не может усесться в кресле, что наконец не остается незамеченным. — Что такое? — Чонгук поворачивает голову, сразу округляя в удивлении глаза и сталкиваясь с чуть поджатыми чужими губами. — Тебе так интересно? — шепчет Тэхён, кивая в сторону мультфильма. — А тебе нет? Чонгук улыбается. На щеках виднеются крохотные ямочки. Он все прекрасно понимает. Тэхён, не удовлетворенный чужим ответом, отворачивается к экрану, уже, кажется, потеряв надежду на чужое внимание, когда чувствует нежное касание чужой ладони к его собственной, что после легкого и невесомого поглаживания сплетает их пальцы. Такие простые и обычные вещи все еще не перестают дарить ему торопливое порхание в области груди. — Расстроился? — Чонгук тянет их переплетенные пальцы ближе к себе, поворачивая к себе тыльную сторону ладони Тэхёна, не переставая медленно вырисовывать на ней круговые узоры. — Нет, — шепчет, но сжимает чужую руку крепче. Теперь уже довольный. Тэхён тянет уголки губ кверху и чувствует тепло чужого дыхания на тонкой коже своей ладони, а после сухой медленный поцелуй, оставленный на ней. Он от неловкости прикрывает свободной рукой глаза, зная, какими честными они могут быть после таких вот действий со стороны Чонгука, и ложится головой на согнутую на мягком подлокотнике руку. Странно, что именно в такие моменты на него накатывает волна неописуемого смущения, словно держаться за руки намного интимнее, чем заниматься сексом. Возможно, для Тэхёна так и есть. Держаться за руки можно только с любимыми, в то время как для секса этот критерий для многих совсем необязателен. — Хочешь мармелад? — спрашивает Чонгук тихо и совершенно внезапно. Видимо, решил, как обычно, отогнать от Тэхёна ненужные мысли. У него это всегда отлично получается, если не брать в расчет то, что во всех этих мыслях он и фигурирует, как главный персонаж. — Хочу, — Тэхён поднимает голову, медленно моргая от представшей перед ним картины. Чонгук схватился губами за край мармеладного червячка, показывая одними глазами Тэхёну, что ему следует проделать то же самое. — Тебе правда пять, — и Чонгуку даже не обидно. Наверное, потому, что сразу после этих слов Тэхён пальцами свободной руки избавляется от помехи в чужих губах и целует сам. Без глупых предлогов — просто целует. Чувствует кислые крошки от мармелада, слизывает их и толкается языком в чужой, уже приоткрытый рот. Дети полностью заняты мультфильмом, сладким попкорном и соком в стаканчиках с трубочками. Губы Тэхёна полностью заняты поцелуями, а руки Чонгука — чужими бедрами.