способы покорения одиноких сердец

— Папуль, а ты же останешься посмотреть? Чеён нежно тянет гласные, строя милые глазки. Знает, что с ее папой это всегда срабатывает. — Конечно останусь, милая, — Тэхён гладит ее по макушке, залитой липким лаком для волос, стараясь не задеть прическу, которую сам же делал около пяти минут назад. Ему такое уже дается очень просто — дело практики. Чеён довольно улыбается, показывая дырки во рту от выпавших зубов, и бежит к остальным детям, которые уже начинают разминаться на мягких ковриках на полу. Вокруг пахнет досками деревянного пола, эластичной тканью лосин и свежей весной, тянущейся своими листьями в зал сквозь створки приоткрытых окон. Тэхён отходит в угол, где расположены стулья для ожидающих родителей, чтобы те не стояли как истуканы всю тренировку, и снимает свой бежевый плащ, кидая на свободное место. Он рад тому, что у дочери есть занятие, которое ей по душе. Малышка еще с пеленок увлеченно следила за изящными балеринами с экрана телевизора, а затем, чуть повзрослев, умоляла отца сводить ее на спектакль, где она бы смогла вживую поглядеть на все эти легкие прыжки и элегантные растяжки. Для Тэхёна ее занятия балетом стали лишь вопросом времени. Он знал, что Чеён точно не откажется тренироваться, чтобы в будущем тоже уметь так, как ее любимые балерины, так что, как только мечту дочери стало возможным осуществить, они сразу же ринулись искать подходящую ей по возрасту балетную группу. Тэхёну нравится, что его малышка довольна. Так же, как нравится торопиться с работы, чтобы забрать Чеён с подготовительных занятий для поступления в школу и отвезти на тренировку, слыша довольное щебетание и разговоры о том, какой элемент они будут практиковать сегодня. Чеён быстро учится — она огромная молодец. В ее группе, в общем-то, все молодцы, и, конечно, это заслуга прекрасного преподавателя, который дает возможность попробовать себя в балете всем, кто этого желает, говоря, что таланта не существует и каждый может стать тем, кем желает, с помощью упорных тренировок. Тэхёну нравилась эта позиция, и он был доволен абсолютно всем до момента, пока однажды после тренировки его Чеён не заявила, что подружилась там с хорошим мальчиком Тэуном и теперь они будут много-много танцевать вместе. Родительское сердце Тэхёна в тот момент крепко сжалось, пропустив пару неритмичных ударов. Неужели его шестилетняя дочь уже обзавелась кавалером? Мысль эта была глупой и сразу развеялась без остатка. Оказалось все не так серьезно, как он себе представлял: дети просто много дурачились, бегали в перерывах, громко смеялись и помогали друг другу подняться, если вдруг кто-то оступался на сложных элементах. Тэун — отличный друг для его маленькой девочки, в этом у Тэхёна сомнений нет. Он вежливый и галантный, всегда приветливый и не забывает кланяться при встрече с Тэхёном, проявляя уважение. Он всего лишь на год старше Чеён, но ведет себя ужасно по-взрослому. Словно этот ребенок уже давно определился с собственными принципами, перечитал сотни книг и пришел к десяткам гениальных умозаключений. Этого всего, кстати, определенно точно нельзя сказать об отце Тэуна. Он — причина мигреней Тэхёна по вторникам и четвергам. Он — человек, из-за которого Тэхён может не спать ночами и думать «насколько же люди бывают настойчивые». Он — Чон Чонгук. И Тэхён определенно точно сходит с ума каждый раз, когда на соседний стул в тренировочном зале приземляется чужая кожаная куртка, а перед ним появляется фигура ее хозяина — всегда в свободной оверсайз футболке, из-под которой наружу лезет витиеватая паутина татуировок. — Как чудесно снова встретиться тут с Вами, — ровный ряд аккуратных зубов, крупный нос и блестящие глаза. У Чеён, кстати, такие же. Возможно, именно поэтому Тэхён его еще не послал за постоянные: — Вы сегодня, как и всегда, обворожительны. В этом месяце это их четвертая встреча и четвертый отвешенный Тэхёну комплимент. Чонгук теряет хватку: раньше за одну тренировку детей он мог сделать по меньшей мере три! Не то чтобы Тэхён жалуется или по ним скучает. Нет. Определенно точное и твердое. Ему, честно сказать, даже жить стало как-то легче без постоянных назойливых: «Ваши глаза словно две нескончаемые космические бездны. Можно я в них утону?» или «Ваш парфюм напоминает мне цветение вишни в национальном сеульском парке. Не составите мне компанию, когда начнется сезон?» Чужая настойчивость порой выбивала из колеи, выводя из себя. — Добрый день, — вяло отвечает Тэхён облокачиваясь на спинку стула и пытаясь по максимуму абстрагироваться от чужого присутствия. — Сегодня он такой солнечный, — Чонгук повторяет его движения, и, пока все внимание Тэхёна сконцентрировано на Чеён, которая разминается со всеми остальными детьми, внимание Чонгука сконцентрировано исключительно на сидящем рядом родителе. — Солнечный, — глухо отзывается Тэхён. Он, по сути, может и не отвечать. Может просто игнорировать чужие слова, но его примерное воспитание не позволяет обращаться с человеком грубо. Даже с тем, что всегда без спроса лезет в его личное пространство со своими неуместными подкатами. И стоило же Тэхёну проговориться когда-то, что он одинок. Сам же лично расчистил Чонгуку дорогу и включил зеленый свет. Теперь вот отделаться не может от чужих сладко-приторных комплиментов, что Чонгук искусно видоизменяет каждый раз, чтобы никогда не повторяться. Не сказать, кстати, что Тэхён особо пытается от них избавиться; как и не сказать, что эти самые комплименты ему чрезвычайно неприятны. Приятны. Очень даже. Некоторые вызывают откровенное смущение, а некоторые царапают горло смешинками. Но вот проблема: не думает Тэхён, что дальше такого незатейливого флирта у него с Чонгуком может зайти, поэтому и продолжает держать дистанцию. — Может, прогуляемся тогда? Тэхён отворачивается, пряча ухмылку. Его правда забавляет чужая тяга к нему. То, как Чонгук каждый раз пытается пригласить его куда-то. Как заводит совершенно банальные разговоры, чтобы Тэхён ему просто отвечал. Это наивно и совершенно по-юношески. Тэхёну всегда кажется, что в маленькой семье Чон именно Тэун взял на себя роль старшего, потому что от Чонгука ну точно исходит аура взбалмошного подростка. — Вряд ли получится, у нас с дочкой планы на вечер. — Понял, — Чонгук уже практически полностью привык к объемам чужой оборонной стены. — Тогда в другой раз, может, получится? Не планируйте ничего на время после тренировки, мы с сыном очень хотели бы куда-то вас сводить. Он пытается. Каждый раз безутешно бьется о чужие отказы, но не перестает пробовать снова и снова. Тэхён искренне верит, что нравится этому человеку, но не хочет давать каких-то неправильных намеков и лишних надежд. Может, со временем, после сотого отказа Чонгук все-таки поменяет курс и выберет кого-то более сговорчивого для дарения комплиментов. — Не знаю, — Тэхён пожимает плечами. — Мы обычно всегда заняты по вечерам. — Но вы не были заняты, когда у Тэуна был день рождения, — словно невзначай упоминает Чонгук, задумчиво отводя глаза в сторону. — Чеён очень хотела пойти, — у Тэхёна исчерпываются оправдания. — Может, тогда мне стоит поговорить насчет прогулки с ней? И тогда уже она уговорит Вас. В зале начинает играть классическая мелодия из расположенных по периметру помещения колонок. Дети под строгий голос тренера начинают выполнение первого элемента. — Вы хотите опуститься до таких грязных методов? — Тэхён поворачивается лицом к Чонгуку, чтобы тот точно услышал его сквозь призму шумов, и с прищуром оценивает серьезность сказанных им слов. — Все чистые я уже исчерпал, — тот лишь невинно хлопает глазами, склоняя голову к плечу. Строит искреннюю невинность — где-то Тэхён ее уже видел. Поразительно, ведь это вылитое выражение мордашки Чеён, когда та чего-то жадно просит. Именно поэтому Тэхён чаще всего сидит, отвернувшись, потому что иначе, кажется, сдался бы еще на восьмой чужой попытке пригласить его посидеть где-то в неформальной обстановке. — Я уже говорил Вам, что вы невероятно красивый? — Чонгук прерывает повисшее между ними молчание тихим комплиментом. Тэхён, как и всегда, надеется, что рядом сидящие родители этого не услышали. — Раз сто, наверное, — он чуть вздергивает бровь на чужой довольный смешок. — Не думал, что Вы считаете. — Я все равно, кажется, давно уже сбился. — Сто первый будет не лишним, — Чонгук не отпускает чужие глаза. Смотрит так глубоко и пронзительно, что Тэхён, даже очень сильно желая развернуться, не смог бы. — Вы невероятный. Очередной раз, когда сердце Тэхёна пропускает сбитый удар. Это не должно так действовать на него, но почему-то иначе реагировать на слова Чонгука он не в силах. Это не должно греть ему душу и не должно нравиться. Тэхён боится так близко подпускать к их с дочерью жизни новых людей. Страшится того, что может обжечься не один и по итогу плохо будет всем, кто участвовал в этой игре. — Тогда и мой сто первый ответ будет к месту, — Тэхён устало вздыхает, снова отворачиваясь лицом к залу. — Прекратите. — Мне приятно делать Вам комплименты, — Чонгук наклоняется чуть ближе к чужому уху, чтобы не повышать голос. — А Вам, кажется, все-таки нравится их получать. Тэхён в силах контролировать свои слова, но реакция тела ему не подвластна. Чонгук цепляется взглядом за чужое алеющее ухо. У него еще точно не все потеряно.

☆ ★ ☆

Тренировка, по своему обычаю, длится ровно час, но никакой усталости на детских лицах нет совершенно. Наоборот, ужасно довольная Чеён бежит к своему родителю, пока за ней вечно спокойным и размеренным шагом следует Тэун. Малышка на ходу начинает делиться впечатлениями о сегодняшних сложных элементах, пока и Тэхён, и даже сидящий рядом Чонгук внимательно ее выслушивают. Тэун не особо разговорчивый: все, что Чонгук от него получает, — это их фирменное приветствие кулачками и «хочу на ужин самгепсаль». — Ты отлично справилась, маленькая, — Тэхён уже спокойно может расцеловать детские пухлые щеки, не переживая о том, что руками случайно заденет прическу. Как бы он ни укладывал волосы Чеён, к концу занятия они всегда ужасно разлохмачены. — Я хочу еще побыть с Тэуном, — она чуть опускает подбородок, смотря на Тэхёна сверкающим взглядом, пока сам Тэун, стоя рядом, единожды кивает головой в знак проявления такого же желания. — Можно? Чонгук, заслышав это, расплывается в довольной улыбке, а Тэхён, быстро взглянув на него, не упускает возможности тяжело вздохнуть. И почему, главное, все всегда играет этому черту на руку? — Поболтаете, пока будем идти на парковку, но потом нам нужно будет ехать домой. Чеён явно осталась недовольна таким решением, но спорить с папой не входит в ее привычки, так что она, быстро натянув куртку, хватает Тэуна за руку и бежит к выходу из зала. Конечно, предварительно быстро прощально поклонившись тренеру. — У Вас прекрасная дочь, — поддразнивает Чонгук, пока они неспешно движутся следом из зала. — А как же она чувствует мое непреодолимое желание провести с вами еще немного времени! На нем его обычная кожанка, пахнущая маслом, терпким парфюмом и свободными дорогами ночного Сеула. Тэхён привык. И привык к тому, что по вторникам и четвергам пахнет тем же после того, как сидит в чужой компании целый час. — С первой частью согласен, но вторая — глупость, — Чонгук придерживает Тэхёну дверь, в которую тот, возмущаясь, чуть не влетает носом. — Она должна быть на стороне своего отца. — Уверен, что она желает своему отцу только счастья, — Чонгук мечтательно улыбается, совершенно не намекая в данном случае на себя. Тэхён устало трет пальцами переносицу. Нет, наверное, к этому несносному кавалеру он все же никогда не сможет привыкнуть. На парковке уже практически никого нет — лишь парочка родителей из балетной группы Чеён и Тэуна припарковались на другой стороне и уже садятся по машинам. — Других парковочных мест снова не было? — Тэхён даже не удивляется, видя чужое транспортное средство по соседству с его автомобилем. — Ага, — Чонгук открывает ключом багажное отделение и достает оттуда два шлема, протягивая тот, что поменьше, сыну. Тэун сразу же умело закрепляет его на своей голове, давая папе проверить надежность. — Мы тут полчаса крутились и, слава богу, все же нашли свободное. Чепуха. Тэхён знает, что парковочная площадка была непозволительно щедрой на места. Сегодня он даже специально поставил машину у дальней стены, чтобы проверить, найдет ли ее Чонгук. Снова. Как и всегда. — Пап, а когда и у нас уже такой мотоцикл будет? — Чеён тянет Тэхёна за руку, кивая головой в сторону чужого винно-красного Харлея. Чонгук довольно улыбается, заслышав комплимент, что не скрывается от глаз Тэхёна. Ну и какой пример этот тип подает его дочери? — Никогда, — отрезает он. — Это очень опасный вид транспорта. Чонгук хмыкает, усаживая сына в пристроенное сзади кресло, ловко пристегивая. — Все зависит от того, как водить, — начинает он с умным видом, поворачиваясь к семье Ким. — Я вот, например, никогда не любил машины, — Чонгук кривится и присаживается на корточки рядом с малышкой. — В них всегда так душно, согласна? — Вы настраиваете мою дочь против нашей машины? — Тэхён скептично огибает Чонгука взглядом. — Отнюдь. Просто озвучиваю факты. — Мотоцикл ужасно ненадежный вид транспорта, даже независимо от того, какой водитель. Как можно кататься на чем-то, у чего два колеса? — ворчит Тэхён, смиряя чужой байк недовольным взглядом. Он согласен, что выглядит тот эффектно, да и Чонгука он совершенно не представляет за рулем какой-то машины. Ему по духу больше подходит свободный мотоцикл, так что пусть катается. Один. Но Тэхёна просто ужасает тот факт, что Чонгук додумался возить на этом самом мотоцикле собственного сына! Каким бы надежным водителем он себя ни показывал и как бы ни доверял своему излюбленному байку — для Тэхёна это все кажется безобразной безответственностью. — Очень даже надежный транспорт, не нужно обзывать мой мотоцикл, — Чонгук ярко улыбается на прощание, снова показывая свои белоснежные ряды крупных зубов, прежде чем спрятать их под шлемом. — Мы поедем первые, — пауза, пока он в последний раз ловит чужой взгляд. — Я чрезвычайно рад был вас видеть, знаете же? — И мы тебя тоже! — голосит Чеён. — С каких пор ты с ним на «ты»? — Тэхён прощально отмахивает Чонгуку, разворачиваясь и ведя дочь к задней пассажирской двери. — Даже я обращаюсь вежливо. — Но Чонгук сам мне разрешил, — лепечет. — Сказал, что между нами не должно быть… этих, ну, — малышка хмурится, тяжело думая, пока Тэхён открывает ей дверь. — Как их. О, барьеров. — Глупости, — Тэхён поворачивает голову в сторону все никак не двигающегося с места Харлея. — Вы что, даже выехать с парковки вместе со мной собираетесь? Можно мне хотя бы немного личного пространства оставить? — Прошу прощения, но это не моя вина, — приглушенно слышно из-за слоя защитного пластика на чужой голове. Чонгук проворачивает ключ в замке зажигания, но двигатель после пары бурчащих звуков замолкает, даже не думая полноценно заводиться. — Пап, опять масло? — бубнит Тэун, тихо зевая и расстегивая шлем. — Похоже, — Чонгук следует его примеру и слазит с мотоцикла, помогая сыну расстегнуть все ремни. — Сейчас позвоню дяде Юнги, и он пригонит ребят забрать нашу малышку, а мы пока прогуляемся до остановки, — успокаивает, кажется, больше себя, потому что попасть в ситуацию более неловкую, чем эта, Чонгуку за последнее время не удавалось точно. Тэун такому раскладу явно не рад, но высказать свое недовольство не успевает, потому что отец уже набрал чей-то номер и теперь болтает по телефону. В ответ мальчику остается лишь тихо скривиться и двинуться в сторону Тэхёна, который наблюдал за всем этим действием, не успев даже толком пристегнуть Чеён сзади. — Господин, будьте добры подбросить нас до дома, — Тэун оборачивается на отца словно на своего маленького ребенка, что сейчас со всех сторон обходит байк, убеждаясь, что никакая важная деталь не отвалилась и комментирует все какому-то Юнги в трубку. — Автобусы в час-пик похожи на поле боя. Тэхён не удерживает смеха. В общении с этим ребенком он может не контролировать свои эмоции, как по обычаю делает с его отцом. — Дорогая, ты подвинешься? Тэун сядет с тобой на заднем сидении, — уже на середине предложения малышка начинает радостно щебетать, довольная тем, что ей все же не придется расставаться с лучшим другом так скоро. Чонгук все еще полностью занят мотоциклом и собеседником на той стороне телефонной линии, так что абсолютно не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Тэхёну думается, что ему немного стыдно, ведь они буквально две минуты назад обсуждали ненадежность мотоциклов и Чонгук пытался доказать обратное. Вообще, такая ситуация могла произойти с каждым и независимо от вида транспортного средства, так что Тэхён не видит в случившемся абсолютно ничего постыдного. — Либо Вы садитесь ко мне в машину и я подвезу вас домой, либо я увожу только вашего ребенка, а Вы уже добираетесь как хотите, — для погруженного в свои мысли Чонгука Тэхён появляется словно из ниоткуда. Он был так занят анализом глупости ситуации, не заметив, что чужая машина все еще здесь и никуда не уехала. — Я перезвоню, — Чонгук отключает вызов, закидывая шлемы в багажник мотоцикла. — Я надеялся когда-то услышать первую часть Вашего предложения, но, правда, совершенно при других обстоятельствах, — он поднимает голову, совсем немного выдавая слабость в собственной улыбке. Тэхёну нравится, что тот признает поражение в споре о мотоциклах. Хотя в то же время ловит себя на мысли, что ему совершенно не хотелось бы видеть в чужих блестящих ядрах глаз тусклую грусть. — Вы разобрались с мотоциклом? Его заберут или нужно подождать, пока кто-то приедет? — Тэхён не знает, зачем это говорит, ведь звучит это прямо-таки как «я готов остаться с Вами и подождать вместе». Хотя, само собой, иметь в виду что-то подобное у Тэхёна на уме не было. — Да, его заберут в течение часа мои друзья и привезут в мастерскую, — Чонгук кидает взгляд через плечо Тэхёна на стоящую позади машину, замечая в окне Тэуна, что неспешно кивает, слушая нескончаемый поток болтовни Чеён. — Так Тэун напросился поехать с вами? Чонгук сменяет робость улыбки на самодовольную гордость. Его сын, сам того не зная, отлично подсобил отцу. Хотя Тэхён, честно, даже не удивится, если Тэун прекрасно понимает и считывает намерения старшего Чона по отношению к нему. Он точно так же не удивится, если узнает, что Тэун лично курирует план по покорению чужого холодного сердца: собирает коалицию из Чонгука и десятка гоночных машинок, рассаживает всех на полу и детально объясняет отцу, как следует действовать в любовных делах. Правда, Тэхён не удивится еще и тому, что Чонгук мог пропустить половину этого самого плана мимо ушей, витая в облаках (или играя с коалицией машинок), так что сейчас действует интуитивно и спонтанно, чем порой вызывает у Тэуна недовольный взгляд из-под лба, мол, чувак, мы же совершенно другую идею обсуждали. — Наверное, тоже хочет, чтобы его папа был счастлив, — вполголоса говорит Тэхён, двигаясь к водительской двери, пока Чонгук, огибая машину, оказывается с другой стороны. — И что бы это могло означать? — он задумчиво сканирует вмиг замершего Кима. — Почем мне знать? — пожимает тот плечами. — Наверное, не хочет, чтобы Вам отдавили ноги в автобусе. Он быстро прыгает в машину, желая избежать дальнейших неловких переглядок. За сегодня и так произошло достаточно всего, выходящего за рамки обычно дозволенного. Тэхён не думал, что его стена станет до такой степени шаткой и сломается моментально, стоит только Чонгуку оказаться в уязвимом положении, где не помешала бы рука помощи. — Папа, — Чеён своим бодрым голосом отрывает Тэхёна от процесса размышления, заставляя поднять глаза на зеркало заднего вида, чтобы на нее взглянуть. — Мы же все вместе поедем к нам домой? Она звучит так мечтательно, а голос переполняется ничем не скрытой надеждой, что Тэхён чувствует себя сущим злом из-за того, что собирается отказать. — У нас же были планы, помнишь? Он заводит машину и, убедившись, что дети сзади, как и Чонгук на переднем сидении пристегнуты, трогается с места. Кстати, Чонгук. После того, как уселся, он не проронил ни звука, что совершенно не смахивает на его обычное поведение. Тэхён сначала подумал, что тот еще не оправился от ошеломляющей неловкости, настигшей его минутами ранее, но сейчас, кинув на Чона быстрый взгляд из-под спадающей на глаза челки, осознал, что все чужое внимание устремлено на то, как Тэхён управляет машиной. Одной рукой, свободно перебирая длинными тонкими пальцами по кожаному покрытию руля. Тэхён пытается на это никак не реагировать. Он уже привык врать и себе, и Чонгуку, что ему совершенно не нравится это внимание, как и не нравятся комплименты на пару с любезными знаками. Будь он немного честнее — давно бы уже откровенно признал, что, как и любой другой человек, желает чувствовать чужую трепещущую любовь. В общем-то, Чонгук своими довольно несуразными и иногда странными комплиментами и действиями делает все возможное, чтобы Тэхён понял, что это именно то, что к нему испытывают. Тэхён противоречив в своих взглядах. На вопрос, желает ли он быть любимым, ответом послужит открытое и честное «да». Но вот когда речь идет о Чонгуке, конкретном человеке, который прямо сейчас двигается навстречу, пытаясь всевозможными способами показать, что любит, Тэхён опасается, отходит и боится. И речь тут, наверное, даже не о нем самом и не о его чувствах. Тэхён в первую очередь думает об их маленьких детях. А что, если не получится? Что, если Чонгук просто на стадии эйфории и окрылен влюбленностью? Что, если тот Тэхён, который бытовой и домашний, который искренний и живой, ему не понравится? Что, если они съедутся, сделают ремонт в детских комнатах, заведут двух котов, большую собаку и поймут, что на самом деле не любят? Тэхён, возможно, еще как-то это переживет — справится с болью и продолжит существовать. Но вот Чеён в разы больней, когда горячо любимые ею люди просто уходят, закрывая за собой дверь и больше не появляясь даже на дни рождения. — Ну пап, я уже пригласила Тэуна к нам! — малышка делает самый невинный голос на свете. Тэхён на нее не смотрит, но точно уверен, какое выражение лица она сейчас строит. То самое, которому никогда и ни при каких обстоятельствах не получается отказать. — А ты спросила у папы Тэуна? — Тэхён выезжает на дорогу, смотрит на Чонгука и понимает, что вопрос этот скорее риторический. Конечно, этот самый папа Тэуна поднял бы обе руки и ноги за то, чтобы прийти к ним в гости. — Чонгук, можно? — Чеён быстро переключается на другого взрослого, а Тэхён шумно вздыхает от очередного неформального обращения, звучащего из ее уст. — Маленькая, тебе можно все, — Чонгук выкручивается на переднем сидении и протягивает Чеён свой сжатый кулак, чтобы она ударила по нему в ответ своим в знак закрепления их договора. У Тэхёна ощущение, что он везет с танцевальной секции троих детей, которые, недостаточно набегавшись на тренировке, никак мне могут уснуть. Нет, ладно. Вранье. Назвать ребенком Тэуна будет сущим преступлением. — Я все еще тут, — Тэхён прокашливается, недовольно косясь на светящегося от радости Чонгука. Ему совсем немного непривычно ощущать чужое присутствие на пассажирском, что обычно пустовало или служило местом для его рабочей сумки. Хотя не сказать, что гул чужой болтовни — что-то исконно новое. Тэхён уже привык к спевшемуся дуэту Чонгука и маленькой Чеён. — И я безмерно этому рад, — у Чонгука на все всегда найдется какой-то глупый ответ. — Вам тоже шесть? Вижу, Вы с детьми на одной волне, — Тэхён выкручивает руль, останавливаясь на светофоре. Еще не знает точно, куда едет, но пока прямо. — Мне нравится наблюдать, как много Вы думаете прямо сейчас, решая, пускать ли нас в свой дом, — Чонгук мягко завуалировал «сердце». Тэхён это прекрасно понял — оттого и закатил глаза. — Глупость. — Я не хочу настаивать. — Но этим Вы и занимаетесь. — Вы просто мне нравитесь, — оправдывается, смотря на пышущее возмущением лицо Тэхёна. У этого человека, думается, нет ни капли стыда. Так просто говорить о таких сложных вещах… Нужно быть либо очень сильно влюбленным, либо очень сильно стукнутым головой. — Возможно, порой я немного навязчиво это показываю, но клянусь, никаких злых намерений я не преследую. Конечно, Тэхён это знает. Как и знает то, что Чонгук уже перепробовал все существующие способы к нему подобраться. Тэхён правда уже теряет надежду от него избавиться точно так же, как Чонгук не теряет эту самую надежду его все же добиться. Тэхён пока не признается вслух, что этого и не хочется. Возможно, себе где-то там глубоко внутри уже давно сказал, придя к простому выводу, что без Чонгука будет не то. Уже без него, кажется, не получится. Тэхён честно пытался внушить себе, что он лишь чужое временное увлечение, что у Чонгука к нему скоро пройдет, так что не нужно даже думать о каких-то возможных сценариях совместного будущего. Но несмотря на все, что бы он ни делал: как бы ни ограждался, какие бы барьеры ни ставил — Чонгук продолжает подбираться. Как и сказал, порой немного навязчиво, но, возможно, без этой самой навязчивости Тэхён бы никогда его и не заметил. — Не говорите такое при детях, — Тэхён играет языком с рядом своих нижних зубов. Боится, что может залиться краской в любой момент. Это происходит бесконтрольно и пугающе часто, когда он находится в компании Чонгука. — Просто знайте, что если Вы не готовы, то я буду ждать сколько угодно, — добавляет Чонгук чуть погодя. Кажется, за всю их поездку впервые стало настолько тихо, что Тэхён смог услышать шуршащее радио с сейчас совершенно не в тему сопливым романтичным мотивом. Ему и в жизни этого с головой хватает. Кажется, скоро уже тонуть начнет. — Пап, ну не злись, пожалуйста, — Чеён сзади подает голос, чуть пиная ногой водительское сидение, привлекая внимание. — Я очень хочу поиграть с Тэуном, а Чонгук очень хороший. Тэхён снова поднимает глаза на зеркало заднего вида. Знает, с чем столкнется, но все равно смотрит в лицо малышки, чтобы в следующую секунду свернуть с главной дороги, выезжая на ту, что ведет в спальный район. Туда, где расположена их с Чеён квартира. Все же две пары блестящих глаз на него действуют куда сильнее, чем одна. — Ага, — совсем тихо бубнит он себе под нос. — Очень хороший. Чонгук слышит. И отворачивается к окну, ловя новые пейзажи и пытаясь не показывать своей ужасно широкой улыбки. Возможно, ему все-таки удалось взобраться по рельефным выступам чужой ледяной стены и сейчас он торжественно получает заслуженный приз, как тот, кто наконец-то дождался ответного хода.

☆ ★ ☆

— Простите за вторжение, — Тэун спокойно останавливается в коридоре, разуваясь на входе, но сразу оказывается затянут Чеён вглубь квартиры. — Я поставлю чайник, не играйте долго, — кричит Тэхён им вслед, слыша согласное мычание из гостиной. Он неспешно разувается, на удивление не чувствуя абсолютно никакого стеснения от чужого присутствия. Да, все немного спонтанно и внезапно, но как-то ожидаемо, что ли. Словно другого исхода и быть не могло и они бы в любом случае рано или поздно оказались бы в этой квартире. Тэхён разворачивается назад, чтобы повесить плащ на крючок у двери, и невольно округляет глаза, спускаясь взглядом вниз. — Не смейтесь, — говорит Чонгук, хотя сам начинает неловко хихикать. На нем светло-розовые носки в белый горошек, и Тэхён не уверен, но, возможно, сейчас он ощущает самые неоднозначные чувства из всех, что ему уже удалось испытать. У Чонгука на глаза спала челка, и Тэхёну, поднявшему голову и теперь пытающемуся заглянуть в чужие мерцающие черные бусины, удается это сквозь определенные усилия. — Милое зрелище, — он правда держится изо всех сил, чтобы не расхохотаться. И насколько же этот Чонгук может быть удивителен и противоречив. В один момент он крутой байкер с татуировками на обеих руках, а в другой — неловко топчущийся на пороге в розовых носках романтик. — Я или мои носки? — Чонгук невольно щурится, присматриваясь к чужим губам, пытаясь понять, все ли правильно расслышал. — Они тебе подходят. — Я бы надел парадные, но не думал, что все зайдет настолько далеко и я правда окажусь у Вас в квартире. Тэхён смотрит на чужие покрытые легким смущением щеки еще долю секунды, прежде чем подвинуться чуть вперед, окончательно загнав Чонгука в угол и не оставив между ними места для свободного вдоха. — То есть твои намерения были несерьезными? — он быстро вешает плащ на находящийся рядом крючок, но так и остается на месте, не двигаясь. Не сводя с Чонгука взгляд. — Мы теперь на «ты»? У обоих в горле сохнет. Их лица ближе, чем были когда-либо, но обоим приятно заниматься поиском новых деталей в чужом образе и подмечать крайне малозаметные вещи — такие, как, например, маленький шрам у Чонгука на щеке, который Тэхёну никогда раньше не бросался в глаза, или почти слившаяся с тоном кожи родинка под глазом Тэхёна, которую Чонгук почему-то никогда не замечал. В этих переглядках побеждает обладатель блестящих глаз. Как и всегда, впрочем. Тэхён бы очень удивился, если бы смог стойко выдержать этот раунд. Он глубоко вдыхает, отходя и ощущая прохладу воздуха на коже, и разворачивается в сторону кухни. Чонгук немедля следует за ним, не удерживая громкого выдоха при виде чистых мраморных поверхностей, что отражают желтоватый свет от мерно покачивающихся у потолка ламп. Вся комната выдержана в приятных молочно-коричневых оттенках, что создают приятную атмосферу домашнего уюта, в которую так и хочется нырнуть с головой. — Ты у меня в квартире, — Тэхён подходит к раковине, включая воду и набирая ту в чайник. Отвечает на вопрос Чонгука по поводу их нового стиля общения. — В розовых носках, — снова опускает глаза и на этот раз не удерживается от смешка. Не злого. Ему кажутся эти носки даже забавными. Как и весь Чонгук в целом. — Но я задал тебе вопрос. — Серьезен ли я? — Чонгук подходит ближе, склоняя голову к правому плечу и опираясь на каменную столешницу поясницей, пока Тэхён рядом крутится с чайником в приглушенном свете. — Никогда не был более, чем сейчас. Он потирает ладонями не скрытые футболкой татуированные руки. Тэхён и раньше обращал на рисунки на его теле внимание, но почему-то именно сейчас они больше не кажутся чем-то инородным и отдаленным. К ним, кажется, привыклось. Как и к Чонгуку с его простым и в то же время очень серьезным лицом. Которое сейчас внимательно и настороженно. Не пропускает ни одной эмоции на лице Тэхёна, бегая взглядом от глаз до губ и обратно. Тэхёну сложно понять, какой Чонгук настоящий. Тот, что мялся у порога в розовых носках, стесняясь поднять голову? Или тот, что сейчас беззастенчиво любуется, как Тэхён в рубашке с расстегнутыми манжетами и подвернутыми рукавами лезет в холодильник за пирогом? А что, если тот, который каждую тренировку детей придумывает для Тэхёна новый, но полностью подходящий комплимент, покупает сладкий кофе в промозглую погоду, придерживает двери лифта и радостно отбивает кулачки с Чеён на прощание? Тэхён чувствует чужой нежный взгляд спиной, пока снимает пластиковую упаковку с пирога. Поразительно не ощущает никакой тяжести, словно они каждый вечер вот так собираются на кухне и, пока дети играю в гостиной, разговаривают в тенях желтого света. Настоящим является каждый из этих Чонгуков — Тэхён не сомневается. И каждый из них ему по-своему нравится — Тэхён в этом, наконец, признается. — И чего тогда ты хочешь? — оба слышат выключающийся чайник. — Остаться на твоей кухне, выпить чай и съесть то, что предложишь на десерт, — просто отвечает Чонгук сквозь улыбку, пока Тэхён замирает с ножом, так и не разрезав пирог. — И все? — не поднимая глаза. Не может же все это быть только ради какого-то спонтанного чаепития. — Хочу сводить тебя на свидание, покатать на своем байке и показать, где живу сам, — перечисляет, не сбиваясь. Будто этот план был расписан у него уже очень давно. — Хочу дарить тебе комплименты каждое утро, готовить завтраки и оставлять смешные записки на холодильнике. Тэхён прикусывает губу, все же не выдерживая и поворачивая голову к Чонгуку. — Звучит так, словно ты пересмотрел сладких романтических фильмов. Чонгук давит смешок, легко парируя в ответ: — Я на них строил свою личность, — и чуть погодя, когда Тэхён уже заканчивает с пирогом и разливает по кружкам чай, Чонгук добивает, совсем не стесняясь: — Хочу тебя целовать. И просто тебя хочу, — он звучит жадно и надломленно. Словно теряя все силы, совершает последние удары в закрытые двери. — Просто скажи, что мне сделать? Как ты хочешь, чтобы за тобой ухаживали? Тэхён явно не ожидал такого вопроса. Ему казалось, что Чонгук был полностью уверен в избранной тактике наступления, но, оказывается, все время испытывал ужасные переживания по поводу того, что Тэхёну так не нравится. Что, возможно, он любит, когда с ним как-то по-другому, но из-за того, что ничего никогда не говорит, Чонгук не знает, как ему правильно себя вести. Говорящей порой была лишь чужая реакция, но этого никогда не может быть достаточно. Для полноценной коммуникации всегда нужны слова, независимо от того, что показывают действия или как реагирует тело. — Только скажи мне, пожалуйста, — на кухне становится непозволительно душно. Чонгук шепчет, смотря прямо в глаза, пока Тэхён, все обдумывая, молчит. — Просто говори, ладно? Я правда готов ждать тебя очень долго, но твое молчание сводит с ума. Тэхён кивает, глотая слюну пересохшим горлом. Таких горячих вещей ему еще никто никогда не говорил. — Буду говорить, хорошо, — он берет сразу две чашки, перенося их на место за барной стойкой. Чонгук повторяет его действия, хватая остальные. Между ними виснет внезапное, но в то же время воздушно-легкое молчание. Тэхён не чувствует дискомфорта от того, что согласился с чужими словами. Было очевидно, что до этого когда-то дойдет, потому что Чонгук определенно не собирался отступать. Лишь вопросом времени было то, как скоро Тэхён сдастся. Но это совсем не значит, что он проиграл, а теперь пораженным шатается из угла в угол их кухонного поля боя. Это и битвой отнюдь нельзя назвать — просто открытие створок, что из последних сил держали жаждущие души. — Милая кухня, — Чонгук следит за чужими слаженными движениями, пока Тэхён накрывает на стол, ставя тарелку с десертом и маленькие блюдца для каждого. Четыре. Чонгуку приятно греет сердце мысль, что это все выглядит как самое настоящее семейное вечернее чаепитие. — Люблю готовить. — Хочу попробовать. Тэхён кидает загадочный взгляд, а Чонгук плывет лишь от одного чужого взмаха ресниц. — Предлагаешь пригласить тебя остаться на завтрак? — А у меня есть право предлагать такие вещи? Из гостиной слышится радостный шум довольной Чеён, которая показывает Тэуну всю свою коллекцию красивых кукол. — Посмотрим. И это «посмотрим», сказанное шепотом, такое оглушающе громкое, если брать во внимание стабильную тишину маленькой кухни, что Чонгук, кажется, до сих пор слышит его отбивающееся от стен эхо. Это «посмотрим» явно является ответом не только для этого вопроса. — Я позову детей, — Чонгук не пытается ретироваться из кухни, но просто считает, что, возможно, Тэхёну нужно немного времени наедине с собой, чтобы привести мысли в порядок после их внезапных откровений. И он уже разворачивается. Уже практически доходит до дверей, когда в спину прилетает совершенно неожиданное, тихое, надрывное и такое сейчас нужное: — Подожди. Тэхён держит взгляд сотую долю секунды, а потом за тот же промежуток времени оказывается совсем близко, прямо напротив. Смотря в чужие выжидающие глаза и деля редкие одновременные вдохи. Это не может происходить. Не с Чонгуком точно. Он так долго этого ждал, что сейчас, кажется, прямо тут начнет распадаться на составляющие его молекулы. А все потому, что Тэхён целует быстро и смазанно, чуть прикасаясь дрожащими сухими губами, словно намеренно попадая в уголок губ Чонгука. Ничего не кусает и не слизывает. Не делает больше ровным счетом ничего, кроме этого единичного и невинного прикосновения, просто показывая, что может и так. Но для Чонгука это не просто. Для Чонгука это вспышки, летающие и взрывающиеся на орбиталях во всех отделах головного мозга, запускающие цепные реакции во все конечности и посылающие сигналы к срочной эвакуации из этого бренного тела. Видимо, он все же не зря стирал ладони, взбираясь на вершину, как и не зря делал сотни шагов вперед во время чужих снежных бурь. Тэхён тоже может двигаться навстречу. К счастью, сейчас он точно уверен в том, что этого хочет. — Я не особо разговорчивый, когда дело касается романтики, — Тэхён не отходит. Чонгук не дышит. — Это ты по части комплиментов, а я чаще просто делаю, — он улыбается, чуть опуская глаза, чтобы сразу же поднять их, снеся Чонгука новой ударной волной. — Привыкнешь? Чонгук любуется чужими, такими яркими даже при тусклых лампах глазами. Сходит с ума и желает ущипнуть себя, чтобы проверить, в какой из реальностей находится. Хочется, конечно, в той, где Тэхён не возьмет слова назад и где останется с ним. Попытки, очевидно, оказались не тщетными, и сейчас перед Чонгуком на расстоянии чертовой пары сантиметров стоит его мечта, которую он был готов добиваться и ждать сколько угодно. — Я уже давно сделал свой выбор.

☆ ★ ☆

Оказывается, после каждой тренировки Тэхён кормит дочку куском сладкого пирога с чаем. Сегодня был сливовый. Все потому, что после просмотра очередного интервью с какой-то балериной в телевизионной программе, где та рассказывала про строгий рацион питания, малышка решила навсегда отказаться от половины любимых продуктов, аргументировав это тем, что тоже хочет стать красивой и стройной в будущем. Тэхёну стоило огромных трудов объяснить ей, что в таком юном возрасте отказываться от всего и сразу вредно, а лучше просто есть это в умеренных количествах и в хорошей компании. С тех самых пор после каждой тренировки у них есть особо важное дело — приехать домой и попить чай с каким-нибудь сладким десертом. — Ты прекрасный отец, — Чонгук удобно устроился на диване, в то время как на его груди, в свою очередь, удобно устроилась голова Чеён, которая попросила гладить ее по волосам, пока она не заснет. — От такого же слышу, — смеется Тэхён, пристраиваясь на чужом плече, пока на его бедрах лежит голова Тэуна. Так проходит их первый совместный вечер вместе. Не как официальной пары, нет. Скорее как людей, что наконец сошлись в одной точке после долгого странствия и поиска ориентира.