Что-то пошло не так или же другая версия 109 главы

Утро показалось для Сигмы чем-то необычным в плане утреннего завтрака. Он проснулся позже всех, обнаружив вокруг себя простор. Весеннее солнце и веселое пение птиц заставило младшего пробудиться ото сна. Ночью ему снилось самое родное место, где он только мог полностью расслабиться — Казино. Перед глазами мелькали открытые настежь окна, что открывали самые красивые виды с неба. На каждом пройденном пути все было тихо и спокойно, будто никто здесь и не присутствовал. Сигма бродил по комнатам, изучая все мелкие детали: то на картинах, то за игральными столиками, а то вообще высокие потолки, на которых были навешаны огромные люстры из хрусталя. Все казалось ему сказкой. В прочем так оно и было. Сон прошел быстро, но воспоминание остались глубоко спрятанные в своей голове. Все, что хотел сейчас сделать младший, так это нарисовать набросок своего усовершенствованного казино. Да, усовершенствованного, ведь это ещё не конец света… Взяв со стола белые листы бумаги, на которых Достоевский обычно писал различные послания или письма подчиненным и коллегам, владелец бывшего Казино принялся вырисовывать картинку ручкой (под рукой не оказалось карандаша). Сигма нигде не обучался художественными навыками, но при этом рисовал неплохо. К своему наброску он добавил несколько изменений, а именно внешний цвет сооружения и форму окон. Лежа на животе, было неудобно рисовать, но все же это набросок. Трехлетний так увлекся этим делом, что не услышал позади себя шаги, приближающиеся к двери. Через минуту, другую шаги прекратились. — Ого, Сигма, да у тебя талант в искусстве! От неожиданного появления Николая младший слегка отпрянул в сторону. Он сомневался в честности Гоголя, поэтому счел это за неправду. — Нет, это нет так. Это всего лишь набросок для моего нового Небесного казино. — младший хотел прикрыть руками свой рисунок, но не успел из-за любопытства Гоголя. — Приколдесно! — с весельем в голосе протянул он, крутясь на одном месте, будто радуется за его похвалу. Настроение клоуна продолжалось не долго. Николай сменил тему только когда посмотрел на голые плечи младшего. — Ой, совсем забыл! — Он подошел к своему шифоньеру и достал оттуда несколько одежек, висевшие на вешалке. — Я для тебя вещички из гардероба подобрал! На тебе будет смотреться великолепно! Примеришь? Гоголь протянул Сигме комплект футболки и домашних брюк белого цвета с узорами черных ромбиков на них. Сигме стало интересно узнать, весь ли гардероб Николая в черно-белых тонах? Ведь даже сейчас перед ним он одет в белом в черную полоску. Трехлетний не стал долго ждать и принялся надевать одежду поверх стройного тела. Футболка села на него идеально. Прям под него изготовлена. А вот с брюками что-то не так: слишком большие. Пришлось вставить и затянуть еще и пояс вокруг талии, что теперь приносило дискомфорт младшему. В прочем, не имеет он такие большие ляжки как у Гоголя. Ну и что с того? Пояс решил всю проблему. Глядя на остальные вещи, решит и другие. Покрутившись вокруг зеркала, разглядывая себя со всех сторон, младший чувствовал себя комфортно в этом наряде. Типичная одежда Гоголя. — Как же тебе хорошо в нем, Сигмушка! — Продолжал восхвалять подаренный наряд клоун. — Ты прям куколка в моих глазах! Младший конечно же поблагодарил его за комплект одежды, однако попросил вернуть свой прежний костюм. Николай протянул ему чистый костюм, который был высушен после стирки. Менять стиль не было смысла, поэтому Сигма остался в новом. Зайдя на кухню Сигма заметил Федора, развалившегося на стульчике, поджав одну ногу. Он допивал кружку горячего чая, слушая по телевизору спокойную классическую музыку. Достоевский бросил на малого стремительный взгляд, следя за его движениями. Сигма не испугался вовсе и подошел к кулеру набрать стакан питьевой воды. Отпив глоток прохладной воды из стакана, младший краем глаза посмотрел на Достоевского, который в ту же минуту потянулся к кружке чая. Взгляды встретились друг с другом, что даже у Сигмы от такого презренного взгляда по спине побежали мурашки. Может Федор не ожидал увидеть его в одежде Николая? Или все-таки не по этому поводу… Прервать тишину пришлось Гоголю своим воплем с другой комнаты. В руках он держал тот самый незаконченный рисунок трехлетнего. Очевидно будет показывать другу, так как Федор был заинтересован в искусстве. — Федюш, глянь, что наш малой нарисовал! Сигма поперхнулся водой, услышав что-то про свой рисунок. Он не знал от чего был зол. То ли от того, что кое-кто лезет в его незаконченное дело или же от того, что его снова назвали малым. Достоевский принял в руки листок бумаги и начал координально рассматривать изображение. Он ухмыльнулся, когда сразу узнал Небесное казино. Сигма не отрывал от Федора глаз, только и думал, что же скажет по этому поводу. Прошла целая вечность, когда Федор подал голос. — Впечатляет. И глянул в сторону прошлого владельца казино. Николай смеялся с его румянца на щеках, облокотившись в сторонке на стенку. Неужели покраснел от неловкости? А может быть от гнева? — Я собираюсь восстановить своё казино! — Заявил младший, с грохотом поставил стакан на стол. Он хотел показать себя сердитым и серьёзным, но, к его сожалению, расстерянность взяла за своё. — А это…просто набросок… — Смирись. — довольно строго заявил Достоевский, откинув рисунок в сторону Николая. Трехлетний скрестил руки на груди и с недовольным выражением лица вздернул одну бровь. — С чего ты так уверен? — Сейчас в новостях говорят про тебя. — В смысле? — Сказанное Федором предложение заставило Сигму повергнуть в шок. — Ты теперь с нами заодно, и в плане убийства Дазая замешан тоже ты. — сказал брюнет с протяжной в голосе интонацией. Все ненужные мысли вылетели из головы, словно по волшебству. Всё, что сейчас говорят, вся та обсуждающая информация оказывается ложью. Ведь Сигма не такой, он и мухи не обидит. С чего всё началось?.. ××× Вчера поздним вечером действие вампиризма было снято вампиром — Бремом — который перешёл на сторону ВДА благодаря маленькой девочки Ае. Теперь во всей Йокогаме наводился порядок, совершённый под действием многих людей вампиризмом. Акутагаву Рюноске, которого сумел убить Фукучи, смог воскресить Брем, оставив его обычным вампиром, который не принесет вред окружающим жителям города. Ацуши обрадовался такой новости. Всё-таки хоть он с Акутагавой и в разных организациях, да ещё и противоположных, их командная работа была непобедимая. Возвращаясь в свою преступную организацию, каждый думал о чем угодно. Хигучи вспоминала тот самый укус от любимого Акутагавы, сам же Рюноске привыкал к новым ощущениям, например к клыкам. В вооруженном детективном агентстве все отмечали победу над врагами. Йосано закупилась насыщенными и очень крепкими напитками, так что голову снесло всем с первого же наполненного бокала. Никого не смущало, что Дазай не дозволился прийти. Да и плевать всем было. Наверняка опять ходит по разным местам, ищя разные способы самоубийства. Члены портовой мафии такого веселья себе не запланировали, но зато Мори разрешил сегодня всем насладиться отдыхам так, как захотят. Сам же Огай предпочёл остаться в своем штабе вместе с Кое, наблюдая за закатом с бокалом вина. Тачихара предложил идею пройтись долгой дорожкой и устроить пикник рядом с видом на город и закатившееся солнце. Его идею поддержала Гин, тогда и Акутагава был не прочь. Услышав новость, что Рюноске собирается прогуляться, Хигучи захватила с собой фотоаппарат, чтобы в дороге фоткать одного и того же Рюноске с разного ракурса. Впрочем, вечер прошёл у всех на славу. Однако радость длилась недолго. Утром выяснилась печальная история для двоих организаций. 《 Срочные новости. Сегодня ночью, после снятия вампиризма во всей Йокогаме, охранники в аэропорту были убиты, включая всеми известного Дазая Осаму, который скрывал свою преступную жизнь в Детективном агентстве. Его валявшееся тело нашли на четвертом этаже у стенки, залитую кровью. По камерам мы узнали, кто был причастен во всем этом. 》 На экране высветился силуэт Чуи Накахары, направивший пистолет в голову лучшему другу. Чей-то незнакомый голос издавался где-то из колонок, который манипулировал рыжим бедствием. Один выстрел в голову, и Дазай лишается жизни. Проектор на экране потух мгновенно, как и произошедшее событие секунду назад. Голоса в кабинете детективного агентства затихли. Накаджима Ацуши не знал, сколько прошло времени с момента появления черного экрана. Он продолжал сверлить взглядом черный экран, тем самым давая волю слезам скатываться вниз по белоснежным щекам. Рядом сидевшая с ним Кека, да бы успокоить друга, положила ладошку ему на плечо. К ней подключился и Кенджи, только уже с другой стороны, услышав всхлипы и вопли со стороны Ацуши. Кенджи, впрочем, тоже пустил слезу, но Накаджиме требовалось уделить больше внимания. Куникида присел на свободный стул, снял с себя очки, протирая от запотевших стекл. После чего потер переносицу носа, зажмурив при этом глаза. О чем он думал? Что чувствовал в этот момент? Печаль за своего коллегу или же за то, что так и не переубедил его с намерениями покончить с собой? Рампо даже сладкое отказался есть, погрузившись в раздумья. Как же так? В какой же момент все пошло не так, как было запланировано? Федор оказался хитрее, чем рассчитывал Рампо. — Слушайте меня! — Фукудзава встал из-за стола, оглядев всех присутствующих. Кто-то плакал, кто-то успокаивал, а кто-то думал над происшествием. — Мы с вами находимся в Детективном агентстве. Мы детективы. Каждый из нас может угодить в ловушку врага и, уйти из жизни, как наш коллега. Я сегодня разговаривал с Мори Огаем. Повисла тишина, даже Ацуши больше не всхлипывал, только сдерживался, чтобы дослушать лекцию главаря. — Оказывается, это была их часть плана на спасение. Однако Чую укусил человек под вампиризмом перед появлением на публику. Вот, чем все закончилось. — Фукудзава мотнул головой на выключенный проектор и вышел из комнаты. Все остальные остались на своих местах… ××× ВДА погрузилась в тоску и печаль после смерти Дазая Осаму, но как же приняла эту новость Портовая мафия? Накахара не явился вчера в штаб ни вечером, ни ночью. Только на сегодняшнее утро он добрался до кабинета Мори уставшим и грязным. Он не помнил, как оказался в лесу, лежавшим на середине поляны. Одежда после вчерашнего «купания» не просохла. Хромая, Чуя подошёл к Мори и поклонился, на сколько позволили ему силы. Утреннее солнце через масштабные окна не позволило ему посмотреть на Мори. — Доброе утро, Босс… — Чуя, ты в курсе о вчерашнем происшествии в аэропорту? — спокойным, но довольно строгим голосом протянул Огай, при этом находясь в тени от окон. — Как я полагаю, вчера было остановлено действие вампиризма. — Чуя ненадолго растерялся. На самом деле он не знал, к чему тот клонит. Вряд ли к чему-то хорошему. Босс показался ему сегодня каким-то странным. Он улыбался. Может затеял что-то, поэтому сейчас отдаст приказ рыжему? — Ты помнишь, что вчера произошло? Накахара нахмурил брови, да бы что-то вспомнить. Не помогло. В голове мелькал только взбешённый образ Акутагавы с красными глазами и острыми клыками. — На меня напал Акутагава, а дальше…— И замолк. — А дальше что? — Поторопил его Огай, повысив тон на своего подчиненного. Хотелось испугать Накахару таким строгим видом, однако улыбка не сползала с лица. У Чуи забегали глаза. Действительно, а что произошло дальше? Даже если превратился в вампира, что он мог натворить такого серьёзного? Разве что только укусить, и то сейчас это действие уже спало, а значит все остались целы. Так ведь?.. — Я…Не помню. — После долгого ответа признался рыжеволосый. — Ты напал на Дазая. Чуя промямлил что-то неразборчиво, перед тем как поднять глаза на Босса. Сердце забилось чаще, предвещая плохую новость. Он так и замер, не зная, что и сказать. По сути Дазай сейчас должен быть жив после снятия вампиризма. Тогда к чему этот весь разговор? Может он провалил только часть плана, не явившись перед Осаму? Накахара сомневался, что Осаму мог просто так сдаться Достоевскому. Планы на победу всегда у него в кармане. Что могло пойти не так? И всё-таки… 《…Я не успел его предупредить.》— Мелькало в его голове. Со стороны стенки послышались звуки включенного проектора. Пока экран загружался, шляпник сверлил взглядом красную дорожку с узорами, то есть ковер. Вопрос и непонимания все ещё мелькали перед глазами мафиозника. — Посмотри на это зрелище, Чуя. — Экран в скором времени загрузился, и перед Чуей высветилось видео, которое шло по новостям. 《 Срочные новости… Охранники в аэропорту были убиты, включая всеми известного Дазая Осаму… По камерам мы узнали, кто был причастен во всем этом… 》 Мир замер на одном мгновении. Услышав имя своего лучшего и единственного на всем белом свете друга, Накахара мог упасть от шокирующей новости, но он удержал себя силой гравитации. На глазах пуля его пистолета поражает голову Осаму, после чего тот падает намертво, при этом улыбается… — Это твоя работа. Босс вывел на экран в углу фотографию лежащего возле стенки Осаму. Мертвого Осаму. Кровавый отпечаток от пули виднелся на середине лба, оставляя кровавые потеки на щеке и скуле. Глаза остались открытыми и смотрели куда-то в сторону. Вокруг тела образовалась лужа крови, которая впиталась в белую одежду шатена. Ах, сколько же боли в этих глазах, которые скрывают слезы! Что за счастливая, как можно назвать на языке Осаму, улыбка, которая появилась на бледном лице юноши?! Чуя пытался не заплакать, однако слезы начали поступать. В глазах все поплыло. В ушах все звенело. Накахара не смог осилить и досмотреть видео до конца. Теперь все стало ясно. Он наклонился, схватился за голову и зажмурил глаза, пытаясь не верить в увиденную перед ним картину. С каждым вздохом в сердце что-то больно кололо. Чувство вины… Усталость и злость на самого себя овладели им. — Чуя, не стоит так переживать. Мори заметил в каком состоянии находится сейчас его мафиози. Впрочем, предугадал. Боссу, на самом деле, было все равно на бывшего мафиозника. Смерть Осаму послужила для него лишь весельем. Мол, и не такие новости слышал. Злость Чуи может вызвать в нем пробуждение дьявола, которое будет невозможно остановить. Особенно когда рядом больше не будет Дазая, чтобы остановить последствия. — Не забывай про Арахабаки. Теперь эту силу никто не остановит. Рыжеволосый от растерянности и стресса с перепугу опомнился и посмотрел на свои дрожащие руки. Реакции, к счастью, пока нет. Сделав пару глубоких вздохов, нашептывая себе под нос «Спокойно, Все в порядке, Все хорошо», Чуя избавился от повешенной агрессии. Перед тем, как посмотреть на Босса, он протер глаза от маленьких слезинок. Не хватало, чтобы Мори увидел его заплаканное лицо. — Рано или поздно ты должен был узнать эту новость. Поэтому заранее старайся не дать Арахабаки завладеть тобой. — Я сам это прекрасно знаю. — вякнул в ответ Накахара, направляясь к выходу. Больше он не мог здесь находиться. — Думаете я не смогу настоять на своем, как Акутагава? Этого дьявола в своей душе я смогу побороть. — Кстати насчет Акутагавы… — перевел внезапно тему Огай. — Акутагава после утренней новости сейчас разносит все вокруг на заброшенной части города, поэтому советую его не беспокоить. — То же мне…— усмехнулся Чуя, глядя в окно, в котором виднелось движущееся черное пятно. Рюноске применяет способность на куске валявшегося железа, вложив в это всю свою злость и обиду. — Признания от скумбрии не добился…какая трагедия… С этими словами Накахара хлопнул дверью кабинета, не попрощавшись с Мори. Он дошел до своей комнаты, задвинул бордовые шторы, чтобы создать темноту в помещении. После чего достал из первого ящика в прикроватной тумбочке альбом с фотографиями и повалился на кровать. За одно он прихватил с собой запакованную бутылку вина, да бы приглушить все страдания. Когда с легкостью удалось откупорить бутылку, Накахара пустил глоток крепкого алкоголя себе в организм. Да, прямо с бутылки. Спустя три глотка он удозволился открыть первую страницу фотоальбома. В альбоме хранились фотографии, начиная с первого появления Чуи в рядах мафии. Это «маленькое чудо» Накахара нашёл в кабинете Осаму, когда разбирал вещи в его кабинете после покидания организации. Действительно, Дазай запечатлел много разных моментов и постоянно складывал фотографии в альбом. Теперь эта вещь навсегда осталась памяткой для мафиозника о преданном друге. Пролистнув совместную фотографию троицы (так называл Дазай фотку вместе с Одой и Анго), Чуя наткнулся на страничку с собой, подписанной как «Слизняк». Сколько раз он хмурил брови, когда перечитывал заглавие страницы. Но сейчас никакой реакции. Абсолютно никакой, несмотря на то, что алкоголь ещё не затуманил его разум. Рука одной за другой перелистывала страницы альбома, будто он смотрит какой-то интересный фильм. Одно его пугало — никакой эмоции, лишь пустота. Кафе. Бар. Конец рабочего дня. Бесиловка от Осаму. Спящий Чуя после использования «Порчи». Чуя присматривает за Элис. Дазай играет в игры на телефоне, где одерживает победу. Злой Чуя. Пьяный Чуя. Дазай курит на крыше. — Что за?! Рыжий паренек чуть не подавился вином, когда наткнулся на фотку очередного использования Порчи, где он погрузился в сон, положив голову на внутреннюю сторону бедра Осаму. Сам же Дазай в белом костюме с заложенной прядкой волос за ухо. Скорее всего этот момент был запечатлен во время появления дракона, вызванный Достоевским. На тот момент им едва исполнилось 18 лет. 《 Даже это запечатлел, скотина. 》 Тут уж злость начала пробуждаться внутри Чуи. Нет, не из-за какой-то давней фотографии. Было больно осознавать, что этого человека, который дорожил дружбой, хранил все утерянные детали, Чуя смог убить одним выстрелом. На фотографию попала слеза. Накахара не мог больше сдерживать слезы. Поставил вино на пол рядом с кроватью и повалился всем телом на свою мягкую подушку, обнимая и сжимая её одновременно. — Сукаа. Он не хотел чтобы его крики кто-то услышал из проходящих мимо его комнаты людей, поэтому потихоньку всхлипывал в подушку. С каждым всхлипом вопли сменялись на крик. Чуя уже и подзабыл к чему может привести его злость. Хотелось злиться до такой степени, чтобы забыть об этом мире навсегда. Может пойти по планке Осаму и покончить с собой? Тогда и мечта его заветная сбудется — Двойной суицид только с лучшим другом. Накахара не переставал сдерживать крики. Слезы все также текли рекой, впитываясь в ткань пуховой подушки. Его снова бросило в дрожь, руки затряслись. Рыжеволосый внезапно выпустил из хватки руку. По руке прошлись красные полосы Порчи, затем на второй. Глаза забегали в разные стороны. Переживания и признаки агрессии уже сошлись воедино. От повышенной агрессии Чуя уже не мог себя контролировать. Он с силой швырнул фотоальбом в угол стенки. Оттуда из-за неуравновешенной силы разлетелось несколько фотографий. Следом полетела подушка, к несчастью, она влетела прямо в картину, которая висела на далеком расстоянии. Она чуть ли не с треском упала, накрывая потерянную фотографию из альбома, на которой 15-летний Дазай с радостью обнимает свою рыжую бестию… ××× После сытного и вкусного завтрака Сигма подсел на рисование. За столом рядом с двумя лидерами скромничал, вел себя тихо и прилично. Все время отводил глаза вниз, когда на него зацикливали взгляд старшие. Не в первый раз увидишь настолько скромного человека, что подносит ложку первого блюда ко рту. Николай знал, как сильно Сигма любит печенье. Каждый раз в его заведении можно было найти в вазочке, на рабочем столе печенье. Поэтому клоун с радостью предложил тарелку со сладостью. На что Сигма встал из-за стола, убрал за собой грязную посуду и пошел обратно в спальню, заявив, что, мол, много работы. Однако прихватил с собой пару штучек печенья. Сидя за столом перед чистым листком бумаги, владелец бывшего казино размышлял над планом комнаты в своем Небесном казино. Снаружи набросок готов, а внутри ещё не придумал. 《 Так, ну, в коридоре можно сменить цвет плитки, например на бирюзовый. Стены будут выражены ярко-голубым оттенком, тогда на главный зал…》 Пока он думал какого цвета сделать потолок в игровом зале для гостей, в комнате неожиданно появился Достоевский. Сигма даже вздрогнул от внезапного появления человека, который раздражал его своей зловещей улыбкой, да ещё и глаза прищурил. 《 Да что же он на меня так смотрит подозрительно? Неужто затеял снова что-то плохое? 》 Трехлетний чувствовал себя некомфортно, когда рядом с ним находился Федор. Он же все-таки пытался перехитрить и убить малого, вонзив нож в самый живот. А вдруг и сейчас захочет, но ножа в его руках не видно. А точнее его нет. Внутри младшего все похолодело, когда Федор встал за его спиной. Сосредоточиться уже не получится. Сигма сделал вид, что думает, но на самом деле, следил боковым зрением за Достоевским. Ничего особенного, просто за спиной у Сигмы находилась книжная полка, где как раз таки Федор выбирал себе книгу для прочтения. Интересно, все ли эти книги были прочитанный им? Выбирал он достаточно догло. Младшему даже нудно стало следить за черной макушкой, поэтому продолжил вырисовывать план комнаты. На самом деле, Федор видел и знал, в какой стрессовой ситуации находился трехлетний в его присутствии. Выбирая книгу, будто видя её в первый раз Достоевский размышлял над тем, что первое лезло в голову. 《 Сигма выглядит напряженно. — Он взял ещё одну книгу в руки с высокой полки. Вместо содержания книги и аннотации Федор рассуждал дальше, перелистывая одну за другой страницы. — Если так подумать, то он на стороне детективов, а значит наш заклятый враг. К тому же теперь малой знает все про меня. В какой-то момент сбежать ему удастся и куда же…в детективное агентство. 》 В стороне от Сигмы послышалась тихая ухмылка. Младший надеялся, что ухмылка любителя книг выражала интерес к книге, а не к какой-то там задумке… 《 Да хорошо ему Дазай мозги промыл перед смертью. И все же… Это может закончиться плохо… Есть только один выход не допустить этого…》 Федор был человеком, загадкой. Никто не знает о его способности. Например, Дазай считал, что его сила — убивать людей одним своим касанием. Николай в то же время знал, что способность его друга заключается в том, что тот, кто убивает его, становится следуюшим Достоевским. В прочем они вдвоем оказались правы. Федор обладал двумя мощными способностями, о которых знал только его лучший друг… Федор убрал книги обратно на полку, при этом рассматривая сидящее положение трехлетнего. Он все ещё не подозревал, что Достоевский подходит к нему, протягивая руку. Сигма так увлекся планом, что не заметил ни тень, ни звук приближающих шагов. Внезапно стало не по себе. Не успел младший глянуть боковым зрением назад, как перед его лицом показалась другая рука, которая успела дать отпор. — Что, рука перестала болеть? — Николай сжал запястье, которое со вчерашнего вечера было перевязано бинтами. Федор от боли стиснул зубы и еле слышно зашипел. — Только попробуй его тронуть. Тронешь его, я тебя в правду прикончу. В голосе Гоголя слышалась злость. С каждым словом голос становился строгим. Сигма сумел повернуть к ним голову, рассматривая происшествие невинными глазами. Если бы Гоголь не успел зайти во время в комнату, то от младшего осталось бы только мертвое тело. Как же он во время. — Нам надо поговорить наедине. — Незаметно Гоголь накинул себе на плечи свою шинель и образовал портал в другое измерение. Достоевскому было все равно, куда его переместят, поэтому без малейшей трудности зашел вслед за другом. Вскоре портал исчез, и трехлетний паренек остался один дома. 《 И что это значит? 》 — Почесав затылок, Сигма, как не в чем ни бывало, продолжил рисовать… ××× Выходя и портала и ведя под руку Федора, Николай переместил их в ближайшую часть леса немного дальше от дома. Вокруг все так и веяло зеленой листвой на высоких деревьях. Где-то вдали распевала песню кукушка, а за ней и дятел начал шуметь. Слегка дул легких ветерок, а из-за деревьев показались лучики солнца, осветив поляну и глубь леса. — Класс! Кроме леса нет места получше? — Поинтересовался брюнет, рассматривая больную руку, на которой остался след рук клоуна. — Сейчас это неважно. — Клоун сменил свой пыл на спокойный голос. — О чем ты вообще думаешь? Хочешь убить нашего маленького Сигмушку?! — Сам рассуди. Он встал на сторону детективного агентства. Пройдет время, ему надоест быть с нами. Захочет — свалит. Однако теперь он знает все про меня, и держать все мои тайны он не сможет долго: проболтается детективам в два счета. — Ну и что? Тебя это так волнует? — Не унимался Гоголь понимая, что из-за каких-то раскрытых тайн, Федор собирался лишить жизни невиновного человека. — Убить им тебя все равно не удастся. — А Сигма пытался меня убить. — с ухмылкой напомнил ему Достоевский, скрестив руки. Николая, внезапно, разобрал смех, от чего тот ещё долго улыбался. — Да брось, он просто испугался моей игры. Вот и все. — Гоголь с веселым настроением также скрестил руки, как минуту назад сделал это Федор. — Убить тебя могу позволить только я! Ха-ха-ха! И вообще Дазай для него был всего лишь шансом на победу, но никак не другом. Помедлив несколько секунд, белобрысый опомнился, из-за чего начался весь этот разговор, поэтому решил высказаться. — Итак! С сегодняшнего дня Сигмушка будет под моей ответственностью! Даже не пытайся к нему подойти! Он мой! Хоть и Николай был выше друга, так еще и на своих лабутенах, он все равно подошел чуть ли не в плотную к нему, приподнявшись на носочки. — Напомни, кто его создал через написанную книгу? — Достоевский усмехнулся такой стойкости друга, поэтому отрицать не стал. — Я его создал — я его и убью. — Ну Федя! — Обиженно закричал на него Николай, несмотря на то, что эхо разнеслось по всему лесу. — Опять ты за своё?! Белобрысый больше ничего не мог ему ответить, поэтому осталось только отвернуться от него и сделать недовольную гримасу, а затем зашмыгать носом, имитируя слезы. Сколько раз он строил эту картину перед Достоевским и всегда она срабатывала. Услышав звуки «плача», Федор усмехнулся, как и в прошлые разы. После чего звуки со стороны друга прекратились: ждет согласия. — Ну, раз ты так просишь… Он не успел договорить, как на него моментально набросился радостный Гоголь и крепко обнял его. — Я знал, я знал, Федюш, что ты мне не откажешь! Спасибо, спасибо тебе! Ты не представляешь, насколько я счастлив!!! Вот это я понимаю, мой лучший друг!!! — Хорошо, хорошо, я не буду его трогать! Пусть живет. А теперь слезь с меня!..— еле слышно прохрипел брюнет, слегка хлопая клоуна по плечу, пытаясь отдышаться. — Ой-ой! Прости, Достик. Я просто так рад! Ты не представляешь…! ××× Автор перемещает читателей в штаб Портовой мафии. Чуя не переставал крушить все подряд в свой комнате, тем самым создавая громкий шум: то стул полетит к двери, то бокал вина разлетиться на несколько осколков и разольется вместе с красной жидкостью. Унять «Порчу» уже не удастся. К счастью, на шум пришла Коё. Она знала, как отреагирует Накахара на внезапную смерть Дазая, но не ожидала увидеть его под действием Арахабаки. На её глазах Чуя сбросил все вещи, что лежали на тумбочке, включая хрупкие и стеклянные вещи. Взбешенный Накахара хотел ещё что-то сокрушить, однако помедлил, когда заметил «Старшую сестру». Потеряв над собой власть, рыжий паренек просто-напросто упал на кровать, хватаясь за уголки одеяла, чтобы прийти в себя. Но ничего не помогало. — Чуя, ну зачем ты так себя? — Коё села на кровать рядом с ним, проводя по рыжим волосам. Уже ничего не исправить, однако попытаться успокоить своего рыжего ученика как-то надо. Вдруг поможет. Чую трясло. Он заставлял себя не наброситься случайным образом на свою «учительницу» и не лишить её жизни своим внутренним дьяволом. — Чуя… Чуя… Чуя… Слова Коё все чаще стали издаваться, что на минуту Накахаре показалось, будто бы её слова помогли избавиться от приступа агрессии. Однако вокруг творится беспорядок, в ушах все звенело, а голос постепенно начал куда-то удаляться. Становится все тише и тише, а шум, наоборот, все громче и громче с каждым разом. В глазах все поплыло. Может это уже начало появления смерти? Или же… — Чуя… Чуя пошли играть!.. Ну Чуя! — сквозь темноту слышался детский голос. — Я Ринтраро все скажу, что ты не хочешь со мной играть! 《 Элис?! 》 Открыв глаза, Накахара слегка поморщился из-за яркого света лампы, которая стояла высоко на тумбочке. Сам же Чуя лежал на полу. Как так? Упал что-ли с неё? Приняв сидячее положение, Накахара оглядел свои руки с разных сторон, убедившись, что нет никаких красных полос Арахабаки, а уже затем, со спокойной душой, потер глаза от сна. Как же хорошо, что это всего лишь кошмарный сон, а не реальность. — А это что за дядя на фотке? — перед глазами Чуи появилась чья-то маленькая рука, которая протянула к его лицу фотографию. На ней был изображен он со своим старшим братом Верленом. Элис вряд ли его видела в живую, поэтому и интересуется. — Так, дай сюда! — Накахара вспомнил, что не убрал фотоальбом из-за того, что уснул. Наверное в то время алкоголь подействовал. Заложив пару фоток обратно на свое место, парень убирает альбом в дальний ящик, пока девочка пытается повиснуть у него на шее. Хорошо, что сила гравитации помогла Накахаре не завалиться с ней на угол кровати. Теперь понятно, как парень оказался на полу, пока спал. — Где Босс? Почему он просто так оставил тебя в моей комнате? — Спросил шляпник, когда навел порядок с фотками. Будто по взмаху волшебной палочки послышался звук приближающихся шагов в сторону его комнаты. Через несколько секунд к нему зашел Мори Огай, проверить, как дела с его любимой девочкой. Элис встретила своего владельца способности милой улыбкой до ушей, в то же время Накахара показал себя пробудившим ото сна. — Чуя, ты уже проснулся? — спросил Огай, рассматривая его усталый вид. — как видите, Босс. — Я ждал момента, когда смогу с тобой поговорить. Чуе уже явно было все равно, о чем пойдет речь, однако услышать ещё что-то нужно. — Завтра утром мы с Фукудзавой запланировали похороны. Мне важно знать, с кем мне оставить Элис. В любом случае, если ты пойдешь, то я передам её Акутагаве. Он принял свое решение не идти. — Я не буду присутствовать на его похоронах. — Четко заявил Накахара, понизив голос, одно он хотел сделать…— Только…просто гляну на него последний раз и вернусь сюда. — как скажешь. Значит на тебя оставляю Элис. — Босс собирался уже выйти, но девочка заставила его остановиться своим возгласом. — Ринтаро! Чуя не хочет со мной играть! — Что?! — От такого возмущения девочки возмутился сам Чуя. — Я только проснулся! — Чуя, немедленно с ней поиграй! — После этих слов Огай оставил их одних в комнате. — Давай в прятки? Ты считаешь!.. На самом деле Чую уже не радовала игра в прятки. Элис пряталась в такие места, в которых сразу её можно заметить, да ещё и по её смеху. — А где же Элис? Куда же она спряталась? Что же мне сказать Боссу? Наша Элис пропала… Она смеялась в такие моменты, когда Накахара делал вид, что не может её найти от слова совсем. Вскоре приходится делать вид, что наша маленькая проказница нашлась, теперь очередь Чуи прятаться. Вот прятаться парню больше нравилось, чем искать. Сколько раз они вдвоем играли в эту игру, Элис все время забывала посмотреть на потолок. Накахара почти в каждой такой игре использовал гравитацию и наблюдал наверху, как Элис ищет его под кроватью или в шкафу. Такое веселье у Чуи повторялось каждый день, только вместо пряток — догонялки, а вместо рисования — игра в куклы. И да, не в первый и не во второй раз рыжеволосый находил под своей подушкой пластмассовую куклу, а в своей шляпе засохший фломастер. Было то время, когда Дазай, работая ещё в Портовой мафии, то ли насмехался, то ли просто сочувствовал другу с такой «тяжелой проблемой». В те дни Осаму, когда замечал Чую играющим с Элис в куклы или в какую-то игрушечную кухню, любил дразнить рыжего, называя «нянькой». Конечно, легко говорить, когда не ты следишь за ребенком. К вечеру все уже подустали играть, особенно рыжик, которого замучило всё: ноги после длительного бега заныли, голова начала болеть из-за веселых криков девочки. Не успел парень поменять платье кукле, как Элис уже заснула. Слава Богу. Накахаре пришлось принести Боссу его спящую «принцессу», а самим пойти отдыхать и набираться сил. Коё находилась в кабинете с Боссом, поэтому как «женщина и верная подруга Мори» приняла на себя Элис, взяв на руки. Мори ничего не сказал, только качнул головой в знак благодарствия и махнул рукой, мол, ступай. — Доброй ночи, Босс! До завтра. — Не успев сделать один шаг к выходу, как Коё остановила его одним вопросом. — Чуя, как ты, милый? — Она его не видела с самого утра, но явно знает, в каком стрессе сейчас может находиться её ученик, узнав печальную новость. — Все со мной в порядке, сестра. Я пойду, уединюсь у себя в комнате. На сегодняшний конец дня Чую больше никто не трогал. Заснул тоже сразу и никакие сны, кошмары и бессоницы его не тревожили. ××× Вечер также хорошо закончился для Сигмы. Он наконец-то завершил все свои планы на листе бумаги, осталось только осуществить в реальности. Чернила в ручке почти закончились, руки устали рисовать и выводить большие тексты. С того времени как Николай дозволился обсудить жизнь младшего с Федором, Сигма ничего до вечера не ел. Ни то, что он голодал, просто увлекся творческим процессом и планом, поэтому забыл поесть. Хорошо, что на кухне остались ещё те вкусные печеньки, которые ему предлагал Гоголь на завтрак. Вот ими младший и набил свой желудок. Доедая последнее печенье, парень услышал звук ключей, открывающие входную дверь. Послышался радостный голос Николай, который, видимо, рассказывал что-то смешное Достоевскому. Ну или же тупую шутку, над которой смеется только он. Свое имя младший не услышал, а значит, ещё с утра они обсудили ситуацию. Ну к какому решению все пришли? Если его сейчас прогонят с квартиры, потому что так бы сделал Федор, то младший бы не стал сопротивляться и покинул чужой дом, оставив все на местах. Сигма бы обрел свободу, живя на улице, но остался бы без родного места, которое называют домом. Да и в холодное время года захочется тепла, захочется чего-то жареного, вкусного, горячего. Костер бы подошел для таких блюд, только осталось его развести, чего он не умеет и никогда не пробовал. Минуту погодя зашел Николай в комнату, замечая включенную лампу на столе и сидящего на стуле Сигму. Картина, что была утром и сейчас, одна и та же, только на улице потемнело и лампа включена. — О, привет, Сигмушка! Скучал? — Клоун прошел мимо трехлетнего, чтобы повесить на вешалку свой белоснежный плащ. Младший решил промолчать. Когда дело было сделано, Гоголь встал возле сидевшего Сигмы, рассматривая его творения за сегодняшний день. — Ты все ещё сидишь и развиваешь свои творческие навыки? — Нет, я уже закончил. — Тихо сказал трехлетний, бегая глазами по разложенным рисункам на столе. Рисунки впечатляли, очень даже неплохие работы. Младший закончил рисовать ещё пол часа назад: устал, а может, надоело. До прихода хозяев Сигма то и делал, что просто сидел, облокотившись на стол и размышлял, как же сейчас проводят время Федор с Николаем. — А.куда вы ходили?..— Неуверенно протянул он. Эта мысль и сейчас не покидала его голову, поэтому поинтересоваться все-таки хочется. Да и к тому же спрашивает он у Николая, а не у Федора. — Да так, прошлись. — Как обычно с веселым настроением ответил Гоголь, почесывая затылок. Он хоть когда-нибудь чувствует себя усталым? В последнее время Сигма мог видеть его таким только тогда, когда много выпьет. И то не всегда. — Пообщались с Дос-куном о том, о сём. Ничего интересного. После сказанного Николай стал нахально перемещать одну руку с ножки стула на худое плечо трехлетнего. По глазам и моментально покрасневшим щекам было видно, насколько его смущают близкие прикосновения. И Николай об этом знает и действует ему на зло. Не собираясь долго этого терпеть, Сигма резко встал со стула, что и чужая рука слезла с плеча. — Ладно, я что-то устал уже сидеть на одном месте. — Не растерявшись проговорил он, складывая исписаные листки бумаги в стопку. — У вас есть, чем можно нормально поужинать? — Сейчас наварганим чего-нибудь! А то я вижу, что ты только печеньем сегодня обедал. Пошли, кухня нас ждет! Сигма направился на кухню вслед за клоуном, который напевал какую-то выдуманную песню про свою любимую кухню. На кухне, рядом с подоконником, находился Федор, который сидел на стуле и записывал что-то долго на листке бумаги. Он бросил взгляд не на друга, не на младшего. Хотя на него Сигма глянул сразу, как только зашел. Пока Гоголь доставал какие-то продукты из холодильника, напевая что-то себе под нос, Сигма всматривался, чем же занят Федор. На одном листе бумаги в виде конверта было выведено много предложений. Он пригляделся. Почерк знакомый, скорее всего письмо от Ивана Гончарова. Достоевский уже дописывал свой ответ на доставленное письмо, а когда закончил, подошел к распахнутому окну. Послышался свист, а затем к его окну подлетел белый голубь, а точнее почтовый. — Гончарову передай! — тихо прошептал Достоевский голубю, когда прикрепил к его ножке свернутую записку. После чего отправил его в полет. Взмахнув белыми крыльями, птица поднялась высоко в небо и полетела в назначенное место. Настолько эта птица приручена, что не раз переносит письма своего хозяина. — Ну надо же! Без меня ничего сделать не могут. — еле слышно проговорил он, отходя от подоконника. Скорее всего в письме Ивана упоминался неприятный случай, связанный с невыполненным поручением. Сигму так привлекла белая птица, что даже после ее полета не отрывал взгляд от открытого окна. Пришел в себя только когда уловил на себе взгляд брюнета и его хищную улыбку. Младший вздрогнул от неожиданности, и попытался оторвать взгляд от коротких, темных волос. Не получилось, только кожу сковал холод. Теперь он просто не мог находиться рядом с Федором. — Ты салаты делать умеешь? — громко сказал Гоголь у трехлетнего прямо в его ухо, чтобы не стоял без дела посреди кухни. Ни то, чтобы Сигма испугался, просто его взбодрило после непривычного громкого голоса. — А что там уметь-то? — с вопросом на вопрос ответил младший, тем самым отстраняя взгляд в другую сторону. — Вот и отлично! — Клоун сунул ему в руки миску, наполненную овощами. От резких движений весельчака Сигма еле как успевал что-либо за ним сделать. То тяжелую миску чуть не уронит, то ножик соскочит, который лежал поверх продуктов. — Значит, садись и режь на салат овощи! И побыстрее! Есть уже охота!.. ××× Вечер подходил к концу, и пора уже собираться ко сну. Пока Николай выбирал какая футболка будет лучше смотреться на Сигме, Федор в это время поменял простыни и наволочки в подушках. Гоголь восхищался, как его вещи выглядят на трехлетнем, но все-таки младший остановился на последнем варианте: свободная белая футболка с длинным рукавом и вышитыми черными сердечками, а в комплект шли брюки с таким же дизайном. Завязанный в плотную черно-белый пояс на брюках уже не так мешал, как прошлый белый. — Ну как? Нравится? Спросил его стоящий сзади Николай, который стоял с Сигмой перед зеркалом, держа его от радости за плечи. Теперь для трехлетнего улыбка весельчака казалась ему дружелюбной и безобидной. Может, так оно и есть? Или просто кажется?.. — Красиво. Мило. — ответил трехлетний, пожимая плечами от того, что не знал, что можно ещё сказать по этому поводу. Он больше рассматривал в зеркале только брюки и рукава футболки, вокруг которых вышиты сердечки, похожие на пики. — А ну-ка подожди! Светловолосый отошел в другую комнату, а когда вернулся, то подошел с расческой в руках и белыми резиночками. Он начал расчесывать чужие двухцветные волосы, постепенно отделяя их на два цвета пополам. Владелец волос так и стоял, как вкопанный. — Что ты делаешь? — Ты бы знал, как тебе пойдут эти косички! Ты же не против? Не дожидаясь разрешения Николай начал плести длинную белую косу, закрепив потом все резинкой. С другой стороны он проделал все то же самое, что с первой косичкой. Младший не имел ничего против косичек, раз Николаю нравилось заплетать длинные косички, то почему бы и нет. Положив две заплетенные косички на светлые плечи трехлетнего, Гоголь, довольный своей работой, положил свою тяжелую голову на одно его плечо, прошептав прямо в ухо. — Посмотри, какой ты милый! И правда. Пышные косички придавали непривычную для него прическу, но достаточно красивую, от чего Сигма слегка улыбнулся в зеркало. Скажем так: преобразился в лучшую сторону, сам того не осознавая. Зайдя в спальную комнату, где как раз расположился на расстеленной кровати Достоевский, читающий книгу. Как только он заметил появление лучшего друга, то отвлекся от прочтения книги. — Коль, пойди чай завари мне. — попросил он друга. — Тебя не устроит чай из пакетика? — уставши простонал Николай. За весь день он уже находился, а тут еще травяной чай заваривать для особо одаренного. Ответ не последовал, однако появилось недовольное лицо Федора. Чай из покупных пакетиков его не устроит. — Эх…— Обессиленно вздохнул Гоголь, опустив руки. Так и знал, что Федор попросит заварить его несомненный успокаивающий напиток на ночь. Главное не забыть сделать по той технологии, как делает этот любитель чая. — Чтобы не перепутать, крепкий травяной чай без сахара с добавлением лимона и мяты, так? — Ага. — лениво протянул Федор, перелистывая следующую страницу книги. Гоголь уловил на себе взгляд Сигмы, который после того, как зайти в комнату, присел на край кровати. И все равно, что за его спиной сидит опять-таки Достоевский, у которого много разных зловещих мыслей, приходящие на ум. — Ты чего-нибудь хочешь? — обратился он к нему. Младший помотылял головой в разные стороны, мол, ничего не надо. Так Гоголь ушел выполнять просьбу своего верного друга, пока Сигма пытался не сидеть повернутым спиной к Федору, поэтому сменил свое сидящее положение. Он облокотился на соседнюю подушку, при этом поджал ноги. Поправил две косички, что просились упасть назад, на что получил внимание брюнета. Да что же в этом взгляде таится? То на одежду засматривался утром, теперь на косы перешел, и так все время будет продолжаться? Сидеть просто так в длительной тишине и слышать только звуки перелистывающих страниц книги, для Сигмы было испытанием. Находиться рядом с ним было крайне тяжело. При виде него дышать становилось неменее трудно, ни то, чтобы разговаривать с ним. А спросить хотелось много чего. Из всех нераскрытых тайн Федора Сигма не узнал самого, по его мнению, интересного, что должен был он узнать ещё до начала знакомства. Какого возраста достиг Достоевский? Младший не собирался что-либо спрашивать у него именно сейчас, однако время наиболее подходящее. А когда ещё выпадет такой шанс? Они остались ненадолго наедине друг с другом, почему бы не поинтересоваться? Спросить на прямую не вариант, нужно как-то мягче это преподнести. Федор мог не отвечать по собственному желанию на поставленный вопрос, а если вопрос ещё и личный, то за это с уверенностью можно схлопотать нехилые удары. Еще пару секунд он собирался с мыслями, так как не знал, как обращаться к нему. Раньше он называл Достоевского господином, но сейчас таким прозвищем называть и вовсе не хотелось. Тем более после недавних игр на выживание и попыткой лишить его жизни. Вздохнув всей грудью, Сигма прервал тишину. — Федор… — К горлу поступил ком. Появилась неуверенность в себе, а по коже побежали очередные мурашки. — Позволь мне задать к тебе вопрос. — Какой же? — Спокойно с протяжной интонацией сказал Федор, не отрывая взгляд от книги. — Сколько тебе полных лет? Наверное, на минуту, трехлетний пожалел о сказанном. Повисло минутное молчание. Затем появилась ухмылка на бледном лице брюнета, а затем недобрая улыбка. Глаза так и засияли. От увиденного паренек аж громко сглотнул, ожидая, чем все закончится. К счастью, Федор не стал больше пугать своим видом малого, поэтому без проблем ответил так, как посчитал нужным. — Больше, чем ты можешь себе представить. После сказанного Федор перевел взгляд на дверь, в которой, судя по шагам, вот-вот должен появиться Николай с его кружкой горячего чая. Так и случилось. Гоголь появился на пороге комнаты, неся с собой аккуратно кружку чая для своего лучшего друга. — Я тебе очень благодарен, друг. — проговорил брюнет, взяв с чужих рук долгожданный любимый напиток. Вдохнув свежий аромат травяного чая, Федор сделал глоток, от чего стало легче на душе. Не успел Гоголь отойти от Достоевского даже на минуту, как послышался протяжный зевок: Сигма уже хотел спать. Весь день он только и делал, что принимал сидячее положение и даже на минуту не прилег. Спина, естественно, заныла. Младший, не обращая внимания на ребят, кое-как спустился с подушки и прогнулся в спине, от чего что-то хрустнуло в спине. Затем рука не больно хрустнула, но плечо дало о себе знать. Из-за подтягивания руками в разные стороны плечо пронзила резкая боль. — Ай…— прохрипел он и скривился от неожиданной и неприятной боли, что аж замер на одно мгновение. Хруст было очень хорошо слышно, а по выражению лица младшего и так понятно, что к чему. Федор усмехнулся от услышанного, а Гоголь, наоборот, запаниковал. — С тобой все в порядке, Сигмушка?! — Похоже насиделся сегодня я…—еле слышно произнес паренек, коснувшись больного плеча, слегка сжав его. Боль ушла, однако Сигма так и не смог пошевелиться самостоятельно. Николай быстренько обошел противоположный край кровати и присел рядом с «проблемным» малым. Слегка огладил ляжку его ноги. Следом навис на него из-за того, что в голову пришла просто гениальная идея, чтобы помочь своему дружку в таком случае. Широчайшая улыбка уже предвещала что-то безумное. — Слу-у-шай, а ты не хочешь насладиться классным массажем от самого Николая? — Ох, нет… — недовольно простонал младший, жмуря глаза от услышанного. Даже Достоевский отвлекся от книги и горячего чая, строя всю ту же заманчивую гримасу на друга, мол, я бы на это посмотрел. — Ну давай, Сигмушка, тебе понравится! Вот увидишь! — Настаивал весельчак, смягчив голос. — Федюша, подтверди, что я мастер по массажу! Достоевский, как ни в чем не бывало, отпил со своей кружки травяной чай, а уж потом поддакнул другу и добавил: — Проверенно на моем опыте. Советую не отказываться. Сигма не знал, что и ответить. Он не хотел противоречить Николаю, однако сомнения терзали его. Насладится классным массажем и, в какой-то мере, чувствовать себя расслабленным от работы, переживаний и пережитых стрессовых ситуаций ему сейчас бы не помешало. За сегодняшний день Николай сделал и позволил для него много всего: заботился, прислушивался к советам, находился рядом, не считая исполнения приказов Федора, который следил за порядком в своей организации. Инцидент с Федором произошедший днем был закрыт, так как Гоголь заявил младшему, что теперь он под его присмотром, а Федору ни за что не даст тронуть или умышленно позволить как-то навредить своему маленькому счастью. На этом Сигма успокоился, но это не значит, что желание нанести трехлетнему вред у Достоевского отпала. Решение принято, желание есть, но и неуверенность в доверчивости к лидерам запретной организации тоже имеется. Рискнуть все-таки можно и попасть под горячую руку заодно. — Ладно, если, конечно, не трудно… Младший кое-как попытался перевернуться на живот, чтобы не задеть ногой сидящего рядом Гоголя. Он положил голову на мягкую подушку, что лежала перед ним. Обняв её руками, Сигма со спокойной душой лег, уже чувствуя себя комфортно. Удивительно, но именно в этой позе Сигме чаще всего удавалось быстро заснуть. Получение малейшего удовольствия от просторной, нежной и слегка прохладной постели он уже считал это минутное мгновение — счастьем. Вдохнув приятный запах стирального порошка, у трехлетнего помутнел разум, будто это совсем не вещество для стирки вещей, а расслабляющий наркотик, который так на него подействовал. Все бы ничего, но продвижение массажа нет. Опомнился он только тогда, когда услышал посторонний смех. — Где ты видел, чтобы массаж выполнялся через одежду? Снимай футболку! — А обязательно? — смутился трехлетний, так как не привык к посторонним взглядам на его полуголый вид. — Мне и так нормально. — Эх, — то ли в радость, то ли от усталости выдохнул Николай, замечая румянец на щеках младшего. — Сразу видно: не разбираешься ты в массаже. Пока Гоголь с веселым настроением разминал кисти рук, чтобы потом приступить к работе, младший попутно стянул с себя футболку, оголяя спину. Да, взгляды на себя привлек. Несмотря на это он устроился также на животе, ожидая, когда весельчак похрустит своими пальцами. — Доверься профессионалу! Николай наконец-то пощелкал всеми десятью пальцами, а значит через секунду другую Сигма сможет насладиться движением тонких пальцев, массирующие кожу. Плавность рук, переходящие с одной лопатки на другую. Легкую щекотку вдоль позвоночника, а дальше процедурное движение пальцев, давящими на бедренные косточки. Какой кайф его сейчас ожидает Сигма и вообразить себе не мог. В последний раз ему делал массаж один из его заместителей в Небесном казино, и то это не назовешь массажем. Всего лишь разминка плеч и шеи через одежду. В тот момент, на рабочем месте, шея в наклоненном положении заныла спустя несколько часов работы за компьютером и подписании важных документов. Тут на помощь и появился его заместитель, который решил его маленькую проблему. Вот уже Николай устраивается сзади на Сигме, придавив его ноги, и вдруг раздался шум… Бензопилы?.. — Что за… Сигма резко повернулся всем телом, несмотря на то, что перед глазами сверкало лезвие самого прибора и его оглушающий звук. Младший испугался не на шутку. Сердцебиение участилось, глаза шире открылись от непонимания, что происходит. Лезвие находилось в нескольких сантиметрах от его тела, что по любому могло навредить ему. В глазах сверкал одним за другим перелив сверкающегося и наточенного железа. От громкого шума лицо бедного паренька скривилось, но в ту же секунду звук утих. Послышался неподалеку рыдающий без остановки смех клоуна, который как раз таки и регулировал этой технологией. Он использовал свою «шинель», с помощью которой образовался портал. С легкостью переместил свободную руку на строительные и столярные рабочие места, где как раз прихватил с собой рабочую технику. Гоголь еще долго не мог остановить свой смех, глядя на бледное лицо младшего, которое выражало страх в светло-серых глазах. — Жаль, не самом интересном месте. — через веселый смех Николая послышался голос Федора, который улыбался и цокал, что не получилось осуществить свою давнишнюю задумку. — Хи-хи, эта шутка! Ты чего?! Ха-ха-ха. Все, ложись! Да ложись ты! Я пошутил… Ха-Ха-ха. Продолжал белобрысый смеяться и поглядывать на недовольное лицо трехлетнего, в то время, как Сигме было не до смеха. Он начал сопротивляться, но вскоре сдался, снова поверив Гоголю. Что теперь хотелось Сигме больше всего, так это покоя. Действительно, одним дома лучше быть, чем «наслаждаться» проведенным временем рядом с лидерами организации. Трехлетний понял, что больше ничего приятного от Гоголя он не получит, поэтому надулся на него. Однако настоящий и приятный массаж от Николая получил. От его рук исходило тепло, согревая оголенную спину, которая успела покрыться мурашками. Руки нежно водили по позвоночнику, а потом плавно переходили на лопатки, как Сигма и хотел. Он вздыхал, говорил что-то невнятное, не веря в происходящее. На самом деле разговаривал только потому, что в какой-то момент засыпал. — Нравиться? Как ощущения? — поинтересовался Гоголь, начиная массировать ему шею, тем самым заставив вымолвить сладостный стон. — Приятно…— нежно, еле слышно прошептал Сигма, закрывая глаза. Утомили его движения рук Гоголя, массирующие участок нежной кожи. Без вопросов: Сигму клонит в сон. Гоголь встал с него, переходя на другую половину кровати. Сигма воспользовался этим моментом, повернувшись на бок. — Федь! — Тихо прошептал Николай, чтобы его друг отвлекся от чтения. На что Достоевский выставил на него указательный палец, мол, подожди. Его глаза бегали по строчкам в странице книги, заканчивая заключительной главой произведения. После чего он захлопнул книгу и сумел рассмотреть предстоящую перед ним картину. Лучший друг хлопает гетерохромными глазками, в то время как малой уже спит на его месте, обнимая подушку. — Быстро вы как-то. — усмехнулся Федор, прислушиваясь, как дышит малой. На его ответ Николай только развел руками в разные стороны. Что он может с этим поделать? — Предлагаю нам тоже уже ложиться спать. — через зевок проговорил Достоевский, убирая на заветную тумбочку книжку, а на нее пустую кружку. Свет в лампе, который являлся одним источником света, погас. В комнате стало значительно темно, только на слух можно было определить, как Гоголь подполз в середину, точнее находился между спящим Сигмой и лучшим другом. — Доброго сна тебе, Коль. — Не дожидаясь ответа Федор сложил перед собой руки, наклонил голову и уже готов был произносить молитву, но вдруг… — Достик, ты, как всегда, кое-что забыл… Весельчак положил свою голову на соседнее плечо друга, нашептывая ему прямо на ухо. И то правда. Не одна ночь проходила без поцелуя на ночь. Не то чтобы белобрысому плохо живется, что его никто не любит и не заботится, как о ребенке. Для него поцелуй на ночь считалось как успокоительное. Так он спокойно мог лечь спать, зная, что Федор его единственный и надежный друг. Даже если иногда эти поцелуи надоедали Достоевскому, он все равно не против сделать чуток приятное преданному другу. Достоевский отошел от своей «традиции», заострив внимание на белобрысого. Как только его голова убралась с плеча, Федор тут же аккуратно поцеловал его в щеку, придерживая рукой вторую. Николай натянул улыбку по самые уши и накинулся с объятиями на Федора, целуя взамен. — Спокойной ночи, Достик… Через минуту другую Николай был повернут в сторону Сигмы, в то время как Достоевский закончил произносить молитву, перекрестившись и отвернувшись спиной к ребятам. В прочем, как и всегда. Гоголя тоже тянуло в сон, однако заплетенные его же рукой косички Сигмы привлекали. Он обнял спящего паренька за талию, а напоследок не выдержал и тоже поцеловал его в щеку. Конечно же от прикосновения чужих губ младший пробудился, открыв глаза. Слегка похлопал ими сквозь темноту, а затем решил сменить позу, в которой спал. Пришлось повернуться на другую сторону, на которой как раз таки лежал Николай. Завидев неспящего, Гоголь снова обнял его, накрыв одеялом по маленькие плечи. Младший поднял на него голову, пытаясь рассмотреть в темноте очертание его глаз. Что они выражали? Ничего не видно, однако легкая рука продолжает гладить прядки двухцветных волос, а тихий голос, который прошептал «Спи, Сигмушка», означал нечто иное как забота. После таких слов хотелось обнять Николая и сказать в ответ «Сплю». Так младший и поступил, закрывая при этом глаза.