До Вас.

Первые несколько месяцев, оставшись наедине с детьми, были самыми тяжелыми для Анатолия Ефремовича. Вова был достаточно взрослым, чтобы применить к нему самые действенные методы воспитания, такие как запрет на сладкое или телевизор, но с годовалым Сережкой — сложнее, ребенок не поддавался никаким уговорам, объяснениям и даже угрозам. Уложить детей спать было целым испытанием, мужчина мог часами качать младшего сына, до тех пор, пока он не успокоиться и, наконец, не закроет светлые глазки. Поспав несколько несчастных часов, глава семейства вставал в 6 утра, приводил в порядок себя, готовил завтрак, затем воевал с маленькими мужчинами на тему чистки зубов, кое-как собравшись сам, он выбегал из дома, как ошпаренный, отводил детей в сад и ясли. Несмотря на то, что времени до работы было много, он ели успевал прибыть на свое место к звонку. Ольга прекрасно видела, как её друг каждый день выбивается из сил, это было заметно и окружающим его коллегам по очевидным признакам: слегка мятые брюки или криво завязанный галстук. Рыжова практически каждую неделю, жертвуя своим выходным, приезжала к Новосельцевым вместе с подросшим Витей, который охотно играл с подрастающим поколением, тем самым давая взрослым немного перевести дыхание. — У тебя очень уставший вид, синяки под глазами, ты совсем не спишь? — друзья сидели на кухни и пили чай, а на заднем фоне разрывались звонкие детские голоса. — Сплю, но не много, часа четыре, наверно. Пока уложу, пока доделаю домашние дела, а потом надо же рано вставать, тут не до сна. Но хочу тебе сказать, что прошло вот уже три месяца, как я в роли и мамы и папы, знаешь, с каждым днем становится легче. Конечно, о беззаботной жизни можно забыть, но я как-то стараюсь оптимизировать все процессы, чтобы выкроить немного свободного времени. — тяжело, но с легкой улыбкой на лице рассказывал мужчина, делая глотки горячего напитка. — Ты просто молодец, я бы так не смогла, я с одним ели справляюсь, и то Алексей очень помогает, а ты…я не представляю. — Деваться некуда, приходится, но я не жалею ни о чем, я их очень люблю… Я далеко неидеальный отец, но я стараюсь хоть немного приблизиться к этому. — Мне нравится твой настрой, потерпи, они скоро подрастут. — заключила оптимистка.

******

И она была права, со временем Толя справлялся со своими родительскими обязанностями всё лучше, может это было, действительно, связано с тем, что дети росли и постепенно адаптировались к новым течениям жизни с неуклюжим, вечно опаздывающим, но любимым папой. Новосельцев после развода сильно изменился, работе он теперь уделял минимум своего внимания, голова была забита детьми и домом, из-за чего он начал часто допускать ошибки в отчетах, да и вообще относиться к ним халатно, одним словом «на авось». Он ходил на работу только потому, что она его «облагораживает». С семейным бюджетом тоже наблюдались некоторые трудности, однако жизнь от получки до получки уже не казалось такой страшной. Былая когда-то уверенность, ровная осанка и презентабельный вид уступили место зажатости в движениях, даже скомканности, одной из главным причин этому было, безусловно, растоптанная Лизой, самооценка. На работе ему хотелось привлекать как можно меньше внимания, он стал тихим и застенчивым, позволяя себе быть веселым и открытым исключительно с близкими коллегами в курилке. Однако несмотря на тяжелый разрыв и его последствия, он не обозлился на женщин, был всегда вежлив и отзывчив на рабочие просьбы. Неконфликтный и безобидный Новосельцев имел хорошие отношения со всем отделом, поэтому было неудивительно, что активистка Шурочка практически каждый год доставала его детям путёвки в лагерь. В целом жизнь потихоньку текла своим чередом, иногда привнося своеобразные сюрпризы, такие как вызовы в школу, жалобы из детского садика или совместные проказы Сережи и Вовы. Подросшие дети разбавляли скучные будни мужчины, как могли, но в этом возможно и есть вся прелесть…? Но каждая спокойная морская гладь должна когда-то пережить бурный цунами, оно как раз надвигалось прямо на наше статистические учреждение, которое разделило жизнь на до и после. Этим цунами был наш старый знакомый Юрий Григорьевич Самохвалов. Мужчина уже давным-давно потерял связь со своими институтскими приятелями, точнее сказать с первой любовью и лучшим другом. Закрутившись в делах, он перестал звонить даже Толе, в свою очередь Новосельцев не хотел навязываться и тоже попал в водоворот жизни. Однако жертвы Юрия Григорьевича были не напрасны, в Ленинграде он не терял времени зря, заручившись дружбой с хорошими людьми, он быстро начал подниматься по карьерной лестнице, конечно, не без помощи своего отца. Молодой, красивый и очень обходительный мужчина мог найти общий язык со всеми, от секретарши до директора, и это вовсе не составляло никакого труда, он вел свою жизнь играючи, легко и уверенно, добиваясь всё новых высот. В 1970 году, в одном из самых престижных ресторанов города «Астории» он познакомился с молодой двадцатипятилетней Зоновьевой Анной Григорьевной, дочкой председателя исполкома Петросовета, одного из самых влиятельных людей северной столицы. Пару лет назад закончив СПбГУ, она наслаждалась праздной жизнью, под крылом своего многоуважаемого папы, и вниманием мужского пола, что было неудивительно, высокая, стройная, всегда в заграничных туалетах, молодая девушка приковывала взгляды на пороге любого заведения. Самохвалов, попытав удачу, не упустил свой шанс и разучился сначала дружескими отношениями, а затем и любовными. Стать членом такой влиятельной семьи было прямым билетом в красивую жизнь, не став медлить, Юрий сделал предложение через полгода, а через год состоялась свадьба. Поддержка тестя сильно упростила жизнь, теперь ни Юрий бегал и пытался познакомится с нужными людьми, а наоборот. В 1973 году Анна захотела пополнить ряды московского бомонда, выпросив у папы разрешения переехать в столицу, спустя несколько дней переговоров отец отпустил молодую пару. Пару лет семья Самохваловых жила в Москве, в той самой роскошной квартире на Тверской, которую также по связям выбил председатель исполкома. Семейная жизнь Юрия и Анны была легка и насыщена, девушка ходила с новыми подругами по магазинам, пока Юрий был на работе, вечером они сидели в ресторане, наслаждаясь дефицитными продуктами, иногда в шумной компании, а порой только вдвоем. Анна была спокойна и неконфликтна, всегда в хорошем настроении, это и неудивительно, разве человек может быть недовольным, когда не нужно ходить на работу, а по дому помогает домработница. По вопросу детей пара разделала взгляды друг друга, девушка не хотела портить фигуру, а Юрий Григорьевич был сосредоточен только на карьере. В начале 1975 Самохвалову поступило предложение уехать в Женеву, на которое мужчина, не раздумывая, дал положительный ответ. И вот Юрий Григорьевич, вернувшись пару недель назад из Швейцарии, подъезжал к статистическому учреждению на собственной Волге. Оставив машину, он перебежал дорогу и вошел в здание. Проходя мимо многочисленных столов, где наводили марафет статистические красавицы, он быстро дошел до лестницы и поднялся в «поднебесную». Вера была осведомлена, что на место прошлого зам директора должен был прибыть некий Юрий Григорьевич, поэтому сразу после неловкого знакомства, сменила тон на более миловидный и пригласила его рукой войти. Самохвалов включил свое мужское обаяние и прошел вглубь комнаты, желая сразу заручится хорошими отношениями с начальством, однако безэмоциональный солдафон в юбке с первых минут дала понять, что сотрудничество обещает быть «веселым». Не вдаваясь в личные подробности, Калугина сразу начала рассказывать об учреждении, об отделах и насущных проблемах, абсолютно не обращая внимания на «вставки» Самохвалова. Прервавшись на секунду, она нажала на кнопку селектора и четким голосом передала просьбу секретарше. — Вера, вызовите мне Новосельцева. — в голове мужчины вспышкой пролетели воспоминания о друге, с такой же фамилией. Через пару минут, их диалог был прервал стуком в дверь, и на пороге появился дрожащий и перепуганный Анатолий Ефремович, но не успел он ничего сказать, как к нему подлетел Самохвалов, который принялся его обнимать и целовать. К такому повороту событий Новосельцев был явно не готов, сначала он расстерялся, потом обрадовался, потом удивился, одним словом, все эмоции смешались в кучу, но строгий голос Калугиной прервал их ласки. — Товарищ Новосельцев, это ваш отчет? — Да. — мужчина утвердительно кивнул головой. — Делом надо заниматься серьезно или не заниматься им вообще. Статистика — это наука, она не терпит приблизительности. Как вы можете пользоваться непроверенными данными? В чём дело? — строгий и безэмоцианальный голос пронзал, словно стрелы. — Почему? Я проверял… — что, конечно, было возмутительной ложью. Именно этот отчет Анатолий дел особенно спустя рукава из-за недельного недосыпа, однако чей-то недосып нисколько не волновал начальницу. «Хуже смертной казни, только этот взгляд.» — подумал про себя Новосельцев. Отчитав «никакого» сотрудника Людмила продолжила свое повествование, но заметив, что мужчина остался на месте, обратилась к нему снова. — Вам что-нибудь ещё? — на вопрос мужчина смог только что-то промямлить и удалиться из кабинета. Минут через десять, от Калугиной вышел Юрий Григорьевич и увидел Толю и Олю. При виде женщины, в груди что-то ёкнуло, ностальгия о былой молодости настигла мужчину, но он не подал виду и в своей манере поздоровался с Рыжовой. Самохвалов был очень рад видеть старых друзей, когда-то они были ему самыми близкими, и вот вновь их трио воссоединилось. Ольга была тоже взволнована появлением её первой любви, она давным-давно отпустила все обиды и жила своей жизнью. Рассказав немного о себе, болтливая Ольга переключилась на Новосельцева, поделившись его сложной семейной ситуацией. После неудачного воздвижения Новосельцева на должность начальника отдела, мужчины остались одни. Выйдя на улицу, оба продолжили обсуждать насущный вопрос о повышении, однако при виде "Волги" Новосельцев на секунду потерял дар речи, искренне радуясь успехам друга. Их разговор был прервал неожиданным появлением директора, которая сообщила о своей поездке в министерство. — Людмила Прокофьевна, не забудьте, вечером я вас жду. — получив сухой утвердительный ответ, у Самохвалова созрел отличный план. — Слушай, сегодня отмечаю свое вступление в должность, давай и ты приходи, и пользуясь домашней обстановкой, постарайся наладить с Людмилой Прокофьевной контакт. Поухаживай за ней немножко, потому что, если я предложу ей твою кандидатуру ещё раз, она на меня просто разычит. — на что Новосельцев отрицательно покачал. Ему просто в голову не могло прийти, что помимо работы, он должен был проводить с ней вечер, да ещё и ухаживать. — Нет, это отличная мысль, отнесись к ней, как к женщине, я не предлагаю тебе ухаживать за ней серьезно, далеко идущими намереньями, так знаешь, слегка приударить… — Нет, никакая должность на свете не заставит меня за ней ударять, давай так договоримся, ударять я не буду. А позови ты-ка лучше Олю. — А зачем Олю? А впрочем, конечно, значит часам к восьми подходите. — на том и порешили.