Старший брат моей девушки

      «@Lololowka» – Привет, Дилан! – Брэндон вчера дал мне твой Пейджер. – Я не знал, что вы, оказывается, знакомы! – Это круто. – Как дела? – Что делаешь? – Кстати, я сегодня спросил управляющего о месте в нашем блоке. – Оно полностью свободное. – Поэтому, если захочешь заселиться, то просто подай нужные документы в деканат. – >:)       Да, Лололошка пытался, как ни в чём не бывало, писать вышеупомянутому, расспрашивая о всяком. И каким-то образом ему удалось найти Саймона Солуса, их загадочного управляющего, чтобы обсудить детали касательно свободного места.       Предупреждения Дилана же, сказанные тогда за утренним завтраком, не задержались у шатена в голове надолго: уже на следующий день он забыл. Как говорится: в одно ухо влетело, из другого вылетело. Все же насчёт переписок он ничего не говорил, верно? По крайней мере, по заявлениям Брэндона, Дилан — неплохой парень, поэтому бояться нечего.       Однако он очень сильно удивился, когда программист просто просмотрел его сообщения и ничего не ответил. А уже через минуту его аватарка пропала, и надпись «в сети» заменились на «был(а) очень давно». Что бы это могло значить? На памяти Лололошки такое впервые. Чед же посмеялся и объяснил, что его заблокировали, не позволяя ему больше написать человеку.       Парень разочаровался, но не унимал попыток общения. Следовательно, он создал сразу несколько новых аккаунтов. Ему было так любопытно получить любой ответ, даже гневный, ведь считал это за эдакий соблазнительный вызов. Только ничего, кроме игнорирования и блокировки не смог добиться. Из-за чего в конечном итоге его фейковые профили удалили по причине спама. Вот же блин!       Шли минуты, часы, дни. Время двигалось, не оставляя ни мгновения на размышления. Учеба занимала бо́льшую часть, не давая насладиться свободными днями. Лекций стало намного больше, соответственно и материала, который нужно запомнить, тоже. На улице спустился конец октября, медленно, но верно приближаясь к самой зябкой поре года — зиме.       Постепенно руки замерзали, и приходилось носить с собой электрогрелку в рюкзаке, чтобы совсем не окоченеть от холода. Деревья полностью скинули свои одеяния, продолжая возвышаться и плестись голыми ветками в пространстве. Эколог погрузился в изучение материала, время от времени выходя на прогулку с Шэрон, что, в свою очередь, активно уткнулась в написание собственной книги. Сюжет она, увы, не раскрывала, как и некоторые детали. Однако пообещала, что как только закончит со всем, он сможет прочитать ее невероятное сотворение искусства.       Две недели пролетели молниеносно. Из головы вылетели некоторые моменты. Лололошка, конечно, подзабыл о возможном заселении нового соседа — Дилана, но подловил себя на мысли, что слишком зациклился на нем в последнее время. Ему даже показалось, что эта враждебность и закрытость программиста — манящая черта, несвойственная многим. Она привлекала, заставляя разгадать какой-то навороченный и сокрытый душевный секрет. Почему-то мироходец обожал приключения и загадки, словно в его крови был заложенный код, паттерн, отвечающий за пристрастие к чему-то необычному и нераскрытому.       Он не говорил об этом с Шэрон. По крайней мере, не поднимал данную тему. Влезать в личные семейные тёрки не хотелось. Только вот порой интерес мешал сомкнуть веки и банально уснуть. В сознании всплывали вопросы на подобии «А что, если… ». И множество вариантов развития событий захламляли разум.       Как бы он не пытался высмотреть из толпы студентов темную макушку с наушниками на шее, ему не удавалось зацепиться за нужную. Он не видел загадочного Дилана в университете. Наверное, это связано с тем, что у них разные расписания, этажи и кабинеты.

***

      Вечер пятницы — желанный день недели (если не брать в счёт выходные). После окончания пар все разбежались и разъехались по своим общежитиям, желая утопиться в тихом омуте беззаботности. Лололошка не исключение: в тот день он вернулся подуставшим после учебы и выполнения заказов на Фрифлае, заметив своих соседей по блоку мирно выполняющих какие-то бытовые действия. Оказывается, они, кроме Карла, вернулись с пар пораньше. Как несправедливо!       Брэндон поздоровался и предупредил о том, что ближе к вечеру они вместе с Чедом поедут на каршеринге забирать кое-какие вещи. Так, на всякий случай, чтобы мироходец не испугался, когда они поздно вернутся. Наблюдая за друзьями, душа расцветала. Они так хорошо общаются, что аж сердце радуется. Все же соседи ему попались хорошие. Если игнорировать тот факт, что другой эколог часто ворчит на них по поводу их успеваемости, все относительно хорошо.       На улице спустился мелкий дождик, постепенно переваливший в обильный. На цементе поблескивали прозрачные лужицы, а холодные капельки били по стеклу, стекая по поверхности. Такая вялая атмосфера завораживала и приносила удовольствие, вселяя расслабленность. Очкарик любил смотреть на безлюдные дорожки, заливающие дождевой водой, и серые тучи, заполонившие потемневшее небо.       Как хорошо, что ранее он успел наловить из небольшого озера свежей рыбы для своей кошки. Та с аппетитом уплетала ее, перемалывая косточки и хребет своими острыми клыками.       Парень умилился виду своего питомца и опустился перед ней на одной колено, чтобы почесать ее за острыми ушами. Мягкая и блестящая черная шерсть щекотала подушечки пальцев, а негромкое мурлыканье свидетельствовало о том, что Кот довольна. Внезапно телефон в кармане завибрировал, и ему пришлось отвлечься, чтобы посмотреть, кто же ему написал.       Он слегка удивился, когда увидел сообщения от Шэрон с предложением прогуляться прямо сейчас. Однако не отказался, решив перед сном проветрить голову. Поэтому, напечатав краткий положительный ответ, взял свой черный зонт и спустился вниз по лестнице.       Вахтерша недовольно покосилась на него и пробурчала невнятные возмущения, скорее связанные с поздними похождениями по такой непогоде.       Холодный ветер обдул лицо, посылая мелкую рябь по коже. Запах сырой травы, песка и щебня ударил в нос, пробуждая давно забытые воспоминания, которые с ноющей тоской никак не могли преобразоваться в целую картину. Распахнув зонтик, эколог грациозно возвышает его над головой, защищая себя от настырных капель.       Где-то вдали, около женского корпуса, виднелось яркое пятно — Шэрон, идущая ему навстречу в своем жёлтом дождевике. Парень мягко улыбается, как только девушка приближается, протягивая свои руки для недолгих объятия: пусть они и были моросящими, весь комфорт от этого не исчезал.       — Привет, — первая отстраняется девушка, поправляя свои лежавшие на плечах немного взмокшие пряди волос. — Мы давно не виделись.       — Есть такое, — подмечает Лололошка, закрывая теперь и себя, и свою девушку зонтом.       — Куда пойдем?       — Давай просто прогуляемся по территории.       Коротко и ясно.       И они медленно двинулись вперед, минуя клумбы и лакированные скамейки. Пустой бассейн около барной стойки выглядел унылым и будто заброшенным. В теплые периоды тут собирались практически все студенты: кто-то приходил понаслаждаться и помочить ноги в воде, а кто-то сидел парочкой, наблюдая за остальными. Множество раз он проводил здесь время, плескаясь и забрызгивая свою девушку маленькими волнами из бассейна. Также его близкая подруга Жаклин, работающая в этом баре, делала превосходные напитки, при этом составляя хорошую дружескую компанию.       От теплых воспоминаний в груди разлилось приятное тепло, сопровождающееся трепетным стучанием сердца. И внезапно, против собственной воли парень останавливается, схватившись одной рукой за голову, при этом выронив зонт. Пульсирующая головная боль пронзила череп, словно пуля.       Очередные секундные видения, которые достаточно давно не посещали его, всплыли перед зажмуренными до вспышек глазами. Он помнил тот момент, когда в бассейне вместо Шэрон увидел странную девушку. Помнил, как на месте Престона был парень, кажется, Абди. И помнил Окетру. Они все казались такими знакомыми и одновременно чужими.       О нет… Снова эти потерянные воспоминания, галлюцинации и судороги. Ноги стали ватными, готовые согнуться и сломаться на несколько частей. Дыхание перехватило, а в горле встал тяжёлый ком, мешающий полноценно вдыхать воздух в лёгкие. Пальцы впились в собственные корни волос, болезненно оттягивая их.       Девушка рядом взяла его лицо в свои теплые ладони, привлекая внимание на себя. Волнение и страх запечатлелись в глазницах, выдавая с потрохами животный испуг.       — Ло! Эй, ты меня слышишь? — окликнула она его, нежно похлопывая по щекам, постепенно приводя в сознание.       Силуэт мироходки перед глазами размывался, распадаясь на несколько частей. Контуры становились неясными и нечёткими, теряя окрас. Дрожь охватила тело, а родной голос доносился до сознания полушепотом. Напоминания о том, что он из другой вселенной и сам не знает о себе многого, прозвучало отрезвляющим раскатом грома.       «Кто я на самом деле?»       «Откуда?»       «Что делаю здесь?»       «Какова моя цель?»       Он забыл об этом давным-давно, прожив тихие, грубо говоря, два года ничем не примечательного студента. Несомненно, некоторые вопросы терзали разум. Но сейчас ситуация вновь напомнила о себе, заставив затаённые в уголках мозга мысли взлететь вихрем и одурманить.       — Я… Все в порядке, — отвечает он чуть дрожащим голосом, выпрямляясь во весь рост. — Просто голова разболелась.       — Точно? — обеспокоенно переспросила девушка, получая в ответ лишь кивок. — Тебе ничего не нужно? Может, таблетки или воды?       — Нет, уже всё прошло. Не волнуйся.       Врать, конечно, нехорошо и неправильно. Только напрягать этим Шэрон он желанием не горел: она и так волнуется о нем, а если узнает, что его галлюцинации вернулись, вообще с ума сойдёт!       Понемногу дискомфорт утихал, а осадок из негативных эмоций притаился. Слабость испарилась в никуда, точно так же, как и появилась из ниоткуда. Мир заиграл теми же серыми красками. Некоторые фоновые шумы, такие как завывание ветра и постукивание брезента, сразу стали слышны гораздо громче, чем обычно.              — Хорошо… — молчит она какое-то время, поднимая с земли чудом не улетевший зонт. — Ты весь промок. Может, пойдем ко мне?       — В каком смысле «к тебе»? Зачем?       — Ко мне в комнату, — отвечает девушка, замечая удивлённое обличье спутника. — Да, я знаю, что это женское общежитие и парням туда нельзя. Но мы сможем нормально провести время вместе и спрятаться от дождя! Разве это не круто?       — Шэрон, я сомневаюсь, что это хорошая идея.       — Почему? — задает она риторический вопрос, упирая руки в бока. — Уже темнеет. Наша вахтерша точно спит на месте, а моя соседка отъехала куда-то к своему парню. Давай, Ло! — протянула она последние слова умоляюще.       — Ладно, — сдаётся он, ощущая странное предчувствие.       Может, всё-таки не следовало поддаваться ее чарам и уговорам? На что она вообще рассчитывает? С каких пор не волнуется о последствиях?       Тяга к неизведанному и чему-то новому отвлекла от реального мира. Блондинка настырно тащила Лололошку за локоть на новую для него территорию, игнорируя все изначально озвученные предупреждения. То, как они быстренько прошмыгнули мимо пожилой вахтерши, чем-то похожей на их Леди Нафталин, на удивление подняло настроение. Адреналин прихлынул в крови, когда они вдвоем, идя словно по тонкому льду, прокрались в опрятный и идентичный блок.       Тихий скрип половиц и дверных петель.       Мироходка затолкала парня в свою серую комнату, украшенную всякими прикольными штучками, закрыв за собой дверь. За окнами покачивались скорёженные ветви, царапая стекла, как в фильмах ужасов. Где-то мерцала молния, сопровождаясь громким грохотом грозы. Темень заполняла пространство. И как только Шэрон включила маленькую прикроватную лампу, чернота развеялась. Тусклый свет позволил сориентироваться и прислониться спиной к стене.       — Куда? Снимай куртку! — буркнула она, поставив их мокрые ботинки прямо около плинтуса.       Лололошка покорно слушается: скованно скидывает пропитанную водой кофту и отдаёт ее.

***

      Комната заполняется тихим шепотом двух людей, сидящих у подножия кровати. Эколог несколько секунд тупит, кидает кубик, ставя маленькую пластмассовую фигурку шляпы на клеточку, купленную его девушкой, из-за чего та победно хихикает. Ну не умел Лололошка играть в «Монополию» — это как научи дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт!       Он обречённо вздыхает, отсчитывая несколько нужных игровых купюр, и надувает губы, как обиженный ребенок, передавая их блондинке. Как оказалось, писательница не соврала, когда сказала, что будет весело. Но все же некоторые переживания насчёт абсурда ситуации порой волновали. А что если внезапно кто-то проснется и захочет проверить, что здесь происходит? Нет, дверь, естественно, закрыта, только вдруг придётся вылазить через окно? Лололошка такое не один раз делал, и вариант данного исхода не особо удивлял.       Они достаточно согрелись, расслабились и сидели под приятным полусветом лампы, отбрасывающей небольшие тени. Такая обстановка была интимнее всяких навороченных поцелуев. И то, как время от времени девушка взъерошивала его волосы, сухие и пушистые, как одуванчик, заставляло блаженно таять.       Как только парень сдается, откладывая в сторону игральные кости, он взглядом мечется, подмечая, как уже поздно. Луна едва ли прорывалась через непроглядную пелену грозовых облаков, серебряными отблесками падая на землю. И если не поторопится, то до утра ему придется прятаться в гардеробе, как бы иронично это ни звучало. Только он хотел сказать об этом, Шэрон, сидя подогнутых под себя ногах, наклоняется к нему через настольную игру, кладя свои ладони на его плечи в качестве опоры.       Парень непонимающе хлопает веками и рефлекторно откидывается назад — спиной к деревянному основанию кровати. Девушка недовольно цокает языком и проводит пятерней по напряжённой груди мироходца, выбивая из его рта удивлённый вздох.       — Никакой инициативы от тебя не дождешься…       И действует быстро, изящно: снимает с его переносицы возлюбленные солнцезащитные очки, зарывается пальцами в каштановые пряди, притягивая вплотную к себе, и легко впивается в прикрытые губы напротив, втягивая в нежный поцелуй. От такого у Лололошки ускорился пульс, отдавая ненормальным тремором.        Он застыл на месте, не решаясь и сдвинуться даже на миллиметр: из-за отсутствия места и шокового состояние. Пересохшие уста обдувало обжигающим дыханием, будто намеренно обольщая примкнуть сильнее и поддаться искушению.       Что, черт побери, происходит?       Девушка перебирается на выпрямленные колени эколога, окольцевав своими сцепленными руками его сильную шею, углубляя поцелуй. Шатен, сам того не осознавая, нелепо отвечает, теряясь в своих действиях. Он не был опытным, не знал и не помнил, как правильно целоваться. Возможно, где-то в других мирах он и мог, но тут — нет. Они с Шэрон за время своих отношений только легонько чмокали один одного в щечки и губы. И всё!       Парень дезориентированный и обескураженный. Неужели перед ним сейчас его не тактильная девушка, предпочитающая только платонические отношения? С каких пор она такая? С каких пор игривая, нетерпеливая и напористая? Да это же какой-то абсурд! По идеи должен доминировать парень, а не девушка — и это смущало пуще всего.       Его руки автоматически легки на талию девушки, сжимая фалангами худые бока. В сознании — мутная пелена. Перед глазами — лицо любимой девушки, которая своими действиями загнала его в тупик. Нет, парень не ощущал чего-то возбуждающего, не чувствовал удовлетворения или сексуального влечения, как только девушка начала ерзать на его бедрах, прижимаясь собственным пышным бюстом и выпирающими через футболку твёрдыми сосками к его груди, создавая некое трение меж их разгоряченными телами.       Возникло неловкое молчание, сопровождаемое до отвращения пошлым причмокиванием. Лололошка, в некоторый момент ощущая нехватку воздуха, обрывает поцелуй, чувствуя на своих уже влажных от чужой гигиенички и слюней губах фантомные прикосновения. Раскрасневшееся лицо блондинки напротив выглядит непривычно: щеки пылали красным, распухшие уста блестели, а озорной огонек в глазах вспыхивал немым вызовом.       Лололошка пусть и выглядит болванчиком, однако, что будет происходить дальше, мог предвидеть даже с закрытыми глазами. И ощутив, как кисти его возлюбленной соскользнули ниже, — сначала по его затылку, а потом по спине, сквозь тонкую ткань толстовки, — предательская дрожь пробила тело на необъяснимую тревогу. Девушка вела себя спокойно и даже чересчур уверенно, затрагивая чужие складки на штанах и ширинку. Странно, но, наверное, на месте эколога другой бы поддался наслаждению и хоть как-то положительно реагировал.       Однако, увы, реакция, которую ожидала Шэрон на свои ласки, не оправдала себя, и хмурый мироходец только ощутил ненормальное отвращение и сомнение. Он не был готов. Нет, скорее, не то чтобы не готов, а просто не хотел подобного. Ему хватало простоты, непринуждённых объятий, милых слов, а вот вся эта неопределенность сводила с ума! Загвоздка в том, что его даже не заводила эта интимная часть. Никогда не возбуждала и не пробуждала в его теле чего-то особенного на эдакий случай.       Зачем только она это сделала?       Шатен, разместив руки под бёдрами писательницы, резко приподнимается вместе с ней, надёжно удерживая в своих тисках. Шэрон же стройными ногами обвила торс Лололошки, уткнувшись носом в его ключицу. И после... ее опрокидывают на кровать, заставив приземлиться плашмя на мягкую поверхность. Тонкая футболка задралась до груди, оголяя впалый и гладкий живот. Недоумевающая девушка смотрит на то, как парень отходит на шаг назад, краснея, как сваренный рак.       — Ты чего? — спрашивает она, приподнимаясь на локтях. Её глаза, напоминающие хвойный лес, грустно потускнели. — Тебе не нравится?       — Я просто… — заикается мироходец, пытаясь угомонить поднявшуюся внутри бурю из смешанных эмоций. — Мне пора идти, прости.       Парень бегло одевает ботинки, кофту, хватает с тумбочки очки, открывает замок и ускоренным шагом выходит из помещения, не волнуясь, что кто-то его увидит. По правде говоря, ему уже плевать, кто что скажет — лишь бы вернуться в свою родную комнату и успокоить интенсивно бьющееся сердце. И блин, он даже свой зонт оставил!       Шэрон ничего не говорила вслед, не шла за ним, а промямлила что-то невнятное, прежде чем мироходец, накинув капюшон на голову, уже стоял на улице. Приводящий в чувства ветер защекотал румяные щеки и кончик носа, постепенно успокаивая. Он сильнее юркнул вглубь капюшона, замотав свой клетчатый шарф по самую переносицу. Он посмотрел на плывущее отражение в луже, подмечая свой нездоровый вид.       Уличные фонари освещали тропинки, не позволяя вслепую ходить в темноте. На душе засело причудливое опустошение, сомнение и страх. Мороз принуждал стучать зубами.       Интересно, нормально ли ощущать противоречивое отвращение вместо влечения к своей второй половинке? О Боже…