Скованные одной цепью

Кевин вернулся ближе к полуночи не таким довольным или хотя бы спокойным, как стоило бы ожидать после его первой сессии с сабом. Он был бледен, руки его подрагивали в треморе, а осматривающий его на наличие повреждений Жан, прижав на несколько секунд пальцы к шее, почувствовал бешеный пульс. В какой-то момент Кевин стал дышать слишком быстро, судорожно и поверхностно, согнувшись на кровати, сжимая поврежденную ладонь так, что снова потекла кровь, и Жан с ужасом понял, что его просто одолела паническая атака. Что-то произошло в том отсеке, в этом совершенно точно виновен Рико, эта putain снова что-то натворила. Если Рико теперь целое объемное никто для команды, ничего же не будет от его смерти? Жан не знал, что делать в такие моменты. Он просто включил вентиляцию и был рядом, держал за вторую ладонь, сев на пол так, чтобы видеть смотрящие в одну точку глаза Кевина. Когда тот, наконец, пришел в себя, то не стал спрашивать, что же послужило причиной паники, а просто притянул к себе окровавленную руку, желая залить антисептиком, убедиться, что нет переломов… Но Кевин со шлепком убрал его ладонь. — Нет. — Кев, ты не сможешь играть, — пытался пояснить ему Жан, понимая, что он просто сейчас не в себе, — Это твоя ведущая рука. — Нет. — Хорошо, — покладисто кивнул Жан, — тогда давай сам. Сам, Кев, — тверже добавил он, заметив блеск нежелания в глазах. Жан был уверен, что Рико просто хотел так отомстить ему и откусить к черту пальцы. Он десять минут потратил, чтобы уговорить Кевина снять хотя бы верхнюю одежду, чтобы обработать новые, — а он не сомневался, что они есть, — раны. Залил спиртом достаточно глубокие царапины на левой стороне спины, смазал синяки на груди и плечах. Жан так хотел сломать и вторую руку выродку. Это же, bon sang, его брат! Наконец, после долгих уговоров, изматывающих не хуже тренировок, уложил спать. А сейчас Жан, не прячась, глядел, как мечется по комнате Кевин. Ну, мечется — слишком громкое слово. Скорее просто не находит себе места. Отставил в сторону свою любимый том истории тринадцати колоний Северной Америки, хотя в их свободное время его за уши не оттащишь. Трижды проверил их экипировку, натер до блеска клюшку, поставил на паузу видео с прошлогоднего матча Троянцев, протер пыль на полках с книгами, вывалил на пол одежду со шкафа и вновь сложил в том же идеальном порядке. Руку свою он все еще берег, как мог, но от похода в медотсек отказался наотрез. Моро не обижался, понимая, что Кевин пока ему не доверяет в полной мере. Конечно, он это исправит. Вот, например, собрал всю свою храбрость в руки, чтобы пойти к fils de pute и взять у них обезболивающее. Сокомандники злились, хотели снова его загнать и «преподать урок», но у них больше не было Рико, а у самого Жана появился Кевин. Дали обезбол как миленькие, и Жан скормил несколько капсул Кевину, чтобы он мог хотя бы играть и спать спокойно. Его положение в команде заметно улучшилось на всех уровнях. Жан все еще не мог поверить в реальность происходящего в его жизни, но не собирался теперь все спускать на самотек. Нет, он не лез в тренировки, которые им ставил Кевин, безропотно принимал любую критику и наказания, но теперь не чурался прятаться за его спину, когда особо наглые и недоходчивые сокомандники привычно пресекали черту дозволенного, позабыв, что теперь никто их не защитит. Называл имена самых отчаянных и наслаждался их коленопреклонным видом перед собой, когда непривычно злой и с пол-оборота заводящийся Кевин принимал пост капитана со всеми его полномочиями. На тренировочных играх он был агрессивнее, останавливал игру за любую оплошность и доходчиво объяснял чужие просчеты, но еще ни разу не лез к самому Жану. Пусть тот был уверен в своей игре, но здесь бы Кевин нашелся, к чему придраться. Неизвестно, связано ли его состояние с новоприобретенным статусом. Да, после инициации, после принятия метки люди, как правило, закрепляются не только в положении общества, но и обретают внутреннее равновесие, но у Кевина уж слишком бурно проходит этот процесс. Обычно у дома все заканчивается с первой же связью с сабом, и наоборот, но здесь что-то не то. Конечно не то, — фыркнул про себя Жан, — связь-то была с Рико. Не иначе, как его психоз передалось Кевину половым путем. Другое дело, что и два доминанта тяжело живут под одной крышей. Не проходило и дня, когда двое из команды, обычно, напарники сцеплялись в драке. Жан же с Кевином мог ужиться. Да, безусловно, Кев все еще выше по положению, но и Жан никогда не был главным, а потому мог подстроиться под чужой темп жизни. В нем не возникало чувства соперничества, уязвленной гордости и всего того дерьма, которая и становится причиной драк. Будто ничего и не изменилось. Будто меток и нет, а они снова дети. Наверно, все изменится уже с его первой сессией. В конце очередного дня его с Кевином подозвал к себе Исао и объявил, что теперь очередь Жана пойти к сабу Рико, и что дальше они смогут его посещать по собственной инициативе. Что куратору важна было только первая их сессия, остальное — на их же усмотрение. В качестве поощрения. Они поблагодарили его за щедрость, спокойно приняли в душ и вернулись в комнату. Жан бросил осторожный взгляд на Кевина и поникнул, когда заметил на дне глаз друга задавленную злость. Но что же Жан мог поделать? Кевин, кажется, хотел что-то ему сказать перед его уходом, но закрыл рот и просто махнул рукой. Было достаточно непривычно и даже немного страшно ходить одному, что-то делать одному. Поэтому ведь он хотел пойти с Кевином, чтобы просто проводить его в логово твари. Но Кевин, оказывается, не такой трус, как он думал. Это Жан — трус. Охранник равнодушным голосом проинструктировал, что ему дан час и он откроет дверь только после полноценной сессии. Что саб Рико сейчас в стабильном состоянии и ему не нужно опасаться. Вот дурак, — подумал тогда Жан, — это же Рико. Он как бешеная псина. Либо грохнуть, либо избегать. Жан пересек черту комнаты и поежился от прохлады крыла. Почему так холодно? Он осмотрелся — в комнатах было пусто. Оставалась только спальня. Вздохнув, Жан пошел в нужную сторону. На постели он увидел лежащую в позе эмбриона фигуру, завернутую в тонкое одеяло. Жан осторожно приблизился, но фигура не пошевелилась, продолжая медленно дышать. Жан сглотнул и стал аккуратно стаскивать вниз одеяло. Показалась черная макушка, бледное, с испариной, спящее лицо, шея… Рико открыл глаза. Жан быстро отошел на шаг, когда тот взбрыкнул и отшатнулся в сторону. — Моро, — выплюнул Рико. — С пробуждением, — спокойно ответил Жан. Одеяло упало с его плеч, обнажая наготу. Ему что, одежду не дали? Впрочем, поделом. Рико что-то прятал на спиной, но взгляд Жана упал на его локтевую ямку. Там пестрели множество точек, что вся поверхность ямка представляла собой пестрый синяк. Держат его на седативных? Ну да, с бешеными животными только так. — Зачем пришел? — А то ты не знаешь, — дернул бровью Моро, снимая с себя худи и складывая на кровать под обозленным, тяжелым взглядом. — Быстрее начнем — быстрее закончим. — Или я просто тебя грохну, — ухмыльнулся Рико. — Такой вариант не рассматриваешь? — Нет, — улыбнулся ему Жан. — Кевин тебя не простит. Лицо Рико одеревенело. — Сукин сын. — Ты о своем брате говоришь. — Я перегрызу тебе глотку. — Что это? — Жан увидел под кроватью чемодан. Открыв его, увидел целый набор для сессии. Мягкие наручники, веревки, какая-то палка с петлями на концах, непонятный кожаный веник, смазки, какие-то имитаторы члена, шарики разной величины на нитке… удила. Непривычно для себя ухмыльнувшись, Жан поднял последнее: — Что ты там с глоткой моей сделать хотел? — Хочешь свои влажные фантазии исполнить? — ядовито процедил Рико. — Блядский пидор. Кажется, это тебе нравилось, когда рот закрывали. Жан сцепил зубы, снова окунувшись в воспоминания, и незаметно для себя бросился вперед, схватив Рико за шею — как давно мечтал, но не имел права. — Мразь, — прошипел в чужое довольное лицо. — Тебе же по кайфу было, шлюха. Сколько раз по рукам шел? — все не затыкался Рико, несмотря на то, как твердела хватка, — Удивительно, что оказался все-таки домом. Все таки… и природа… ошибается, — прохрипел он, краснея. Замахнувшись, Жан отвесил ему пощечину, отпуская шею. Этот сумасшедший только хрипло рассмеялся, падая на спину, держа свою целую руку в кулаке. — Что это у тебя? — обратил внимание разозленный донельзя Жан. — А тебе какая разница? Вдруг он снова спрятал там что-то острое и действительно может его убить. Жан залез на кровать и вовремя зацепил Рико за ногу, поймал вторую, и сел на бедра. Рико взбесился, резко замахнулся, чтобы ударить в лицо, и Жан, наконец, поймал его предплечье. — Покажи. — Не смей! Моро, я убью тебя! Без сожаления Жан снова ударил его по лицу, рассекая губу. — Не шевелись. Раскрыв глаза, Рико расслабился. Жан ухмыльнулся на его покладистость и погладил по щеке со следом своей ладони, испытывая удовольствие от понимания, что это он причинил Рико боль. — Может, природа и ошиблась. Может, я действительно должен был оказаться сабом. Но ты, Рико, им всегда был и будешь. Он легко раскрыл его ладонь и недоуменно моргнул. Платок? Нет, расправив ткань, он обнаружил, что это просто кусок тряпки в каких-то бурых каплях. — Чья это кровь? — удивленным тоном спросил он. — Не твое собачье дело. — Отвечай, — тверже сказал он, — Чья это кровь, Рико? Рико побледнел почти до синевы, но молчал, закусив губу. Закрыл глаза, стал глубоко дышать. Жан снова улыбнулся. Рико что, пытается сопротивляться приказу? Он мягко коснулся его волос, прежде чем с силой потянуть и зашипеть в лицо: — Ответь мне, Рико. Чья. Это. Кровь? Рико судорожно выдохнул: — Кевина. — Что? — в шоке выдохнул Жан, не в силах поверить. — Кевина. Это кровь Кевина! — закричал Рико, — Доволен, ублюдок? Жан испустил смешок. — Какой же ты сумасшедший, Рико. И зачем ты ее держишь при себе? Заполучил трофей и радуешься, enfant de pute? — Я смог взять только это, — прошептал Рико разбито. — Они все забрали. Жану было без разницы на его переживания. Более того, он впитывал их, чтобы вспоминать потом с улыбкой. Но что-то в виде Рико ему не нравилось. То, как он лежал под ним, слабо протягивая ладонь к вещи в руке Жана, как смотрел на нее, будто она — его единственная здесь ценность. Недолго думая, Жан смял ее в кулаке и выбросил на пол. Рико ахнул и дернулся, чтобы поймать, но Жан придавил его рукой к постели и улыбнулся. — Ублюдок, ублюдок, ненавижу тебя, — шептал Рико, смотря на ткань. — Взаимно, encule. Рико резко дернулся, сбрасывая с себя Жана, желая выскочить из постели, но был быстро пойман. Жан снова бросил его на кровать и практически прорычал: — Не двигайся, et ta sur! — Да будь ты проклят! — Я и так проклят, ты — главное проклятие, — наконец, вышел из себя Жан. — Отвечай, Рико, за что ты со мной это делал? Зачем мучал меня? — Это все из-за тебя, сукин сын, — прохрипел Рико, когда Жан снова сжал его горло, второй рукой давя на грудь, чтобы на этот раз не сбежал. — Да что я тебе сделал?! — Ты забирал Кевина! Забирал его у меня, а теперь и вовсе… Из-за тебя я стал сабом! Жан резко выдохнул. И все? Черт подери… Это все — из-за детской ревности? Ежедневные побои, пока его не рвало кровью, отнимание еды, сна, человеческой гордости, эти надругательства над ним… по такой бессмысленной причине? Да он смеется. Лжет. — Да пошел ты, — хмыкнул Жан и стал одной рукой расстегивать свой ремень. Рико снова задергался и Жан шикнул на него: — Блять, угомонись! Ты не хочешь меня видеть, я терпеть тебя не могу, так быстрее сделаем дело и будем оба свободны. Да, Жан предлагал ему временное перемирие. К тому же… нет больше в гнезде сабов, кроме Рико, а ему нужно установить связь, чтобы не впасть в упадок. Тогда его результаты игры ухудшаться, а он не может подвести Кевина. Жан стянул с себя штаны и перевернул без особой нежности Рико на живот, игнорируя его шипение от боли в руке, до сих пор скрытой гипсом, и потянул за бедра вверх, вынуждая встать на колени. — Между прочим, — не без улыбки сказал он, — ты здесь единственный саб. А у нас еще Джим не прошел инициацию, Лиам, Бак… еще некоторые новенькие. Как думаешь, в гнездо приведут еще сабов или просто покажут путь к тебе? Рико молчал. Жан невпечатленно смотрел на него. Ну, крепкий мужской зад, спина, затылок. И как он должен это трахнуть? Черт, ведь Жан даже не гей. Ему, наверно, только Кевин и нравился… или нравится? Нет, Жан просто ценит его и любит как друга. Он — исключение. — А Кевин провел чистку в команде, — продолжил он, потянувшись за тюбиком в чемодане и размазывая кремовую субстанцию по своему члену. Стал неспеша двигать рукой, понятия не имея, как вообще должен возбудиться. И на кого? На Рико? — Доступно поговорил с Итаном, Джаспером, и еще теми парнями, которые за тобой хвостиком ходили. Знаешь, он чудесный капитан, получше тебя будет. Да лучше тебя и тот мужик за дверью будет, поверь мне. А команда любит Кевина. Он хотя бы не бьет по ребрам за малейший промах. Вот уж это было ложью. Кевин будто перенял бешенство Рико, но хотя бы к самому Жану не лез, а ему большего не надо. Главное ведь избивают, наконец, не его. — Поговорил с Хозяином, тот разрешил на час больше отдыха, сократив тренировки. Неслыханная щедрость, согласись? И результаты их не стали хуже. Команда готова Кевина на руках носить. И будет — додумал про себя Жан. Иначе уже он будет давать по ребрам. — Как ты думаешь, Рико, — коснулся он чужой спины, чувствуя охватившую подлеца дрожь, — а что будет, если Кевин решит поделиться своей собственностью? Хозяин разрешил с тобой делать все, что душа пожелает. Вдруг Кевину однажды придет мысль, что разделить тебя с командой будет хорошей идеей? Все для высоких показателей. — Конечно, не без твоей помощи, — раздался глухой шепот. — Само собой. Я ведь напарник капитана, помнишь? Должен отнимать от сердца самое дорогое для команды. Член стал твердеть, но все равно было не то. Голая спина Рико совершенно его не привлекала. Он поднял взгляд выше и заметил какой-то след на коже под отросшими волосами. Отодвинув их, увидел почти заживший след зубов. Жан судорожно выдохнул и очертил его пальцами, почти не заметив характерные полосы. Это же сделал Кевин, верно?.. Жану до дрожи в зубах захотелось прижаться к нему. Не отказывая себе в удовольствии, он исполнил свое желание, нагнувшись, и с силой укусил то же место. Рико вскрикнул, на секунду напрягши от боли мышцы, и снова обмяк. Жан расцепил зубы и облизал место, желая чего-то странного и явно порочного до судороги в сердечной мышце. Злясь, не понимая, чего же не хватает. Рико судорожно выдохнул в согнутый локоть, пряча свое лицо, когда Жан, наконец, отстранился, чувствуя, что достаточно стал твердым, чтобы трахнуть и забыть все это merde. На пробу он толкнулся пальцами в его зад, проверяя, достаточно ли растянут? Жану бы не хотелось его порвать, ведь им еще будет пользоваться Кевин. Два пальца достаточно легко проникали, третий — с трудом, но он посчитал это достаточным. Жан направил себя и толкнулся внутрь, с трудом входя. Спина Рико снова напряглась, но он не издал ни звука. Жан замер, привыкая в горячей узкости, и стал постепенно, толчок за толчком, набирать быстрый темп. Все его мысли были заняты Кевином. Он ведь также имел эту мразь? Он также сжимал бедра, царапал бледную кожу. Также ли он входил, и от его члена дырка Рико растягивалась и краснела? От него же Рико не мог удержаться на коленях, что приходилось поддерживать, и его подбрасывало от толчков, и он тихо выл-хрипел в постель, считая, что никто не услышит? — Что ты там бормочешь? — дернул его Жан за волосы, заставляя поднять голову. — Ненавижу… н-ненави… — хрипел он от боли. Жан ухмыльнулся и навалился на спину, снова кусая соленую от пота, слишком горячую кожу — горло, шею, плечи. Все, до чего мог дотянуться. Рико дрожал, Рико бледнел, Рико бесконечно, одной молитвой проклинал его, и Жан наслаждался. — Да, — ответил он, и Рико замолк. — Такой salaud не может вариться в своем дерьме один, а топит других. Жан ускорил толчки просто чтобы досадить. — Ты же бесполезен. Был еще тогда, и я понятия не имею, как твой куратор прозевал вообще все звоночки. Сумасшедший, агрессивный донельзя, за тобой нужен был контроль. — Закрой… уже свой рот, шлюха. — А помнишь, — посветлел лицом Жан, зная, что точно больнее всего ударит по Рико, — как ты застал нас с Кевином? Когда мы целовались? Он навалился сверху, чтобы говорить в самое ухо, чтобы Рико точно услышал, а до его воспаленного мозга дошло: — Ты тогда заставил его трахнуть меня, ребенка. И смотрел, пидор. Мы оба тогда плакали, просили тебя, а ты не изменил своего решения. После этого Кевин был очень подавлен и просил у меня прощения. И знаешь, что? Сам подставился мне. Рико дернулся, и но Жан припечатал его головой назад, толкаясь сильнее, резче, чтобы точно причинить боль. — Уж я о нем позаботился. Он говорил тебе это? — и не слыша ответа, продолжил: — Нет? Что же это, даже Кевин тебе не доверял? Вот дела. — Заткнись, заткнись нахуй… — Конечно, ты же бесполезный, — Жан почувствовал, как напряжение в низу живота возрастает грозясь вот-вот лопнуть, и стиснул до боли в ладонях чужие бедра, впиваясь ногтями, — бесполезный ты кусок дерьма, Рико. Единственный твой смысл — быть дыркой для меня и Кевина. Бесполезный, никчемный, от тебя даже твоя семья отказалась. Все тебя ненавидят, Рико. В последний раз толкнувшись, Жан почувствовал, наконец, оргазм. И ему было противно. Может быть, потому что это — Рико? Выйдя из чужого тела, он, даже не обтираясь, натянул на себя одежду, совершенно не чувствуя ожидаемого удовлетворения. Что-то было не так. Неправильно. Да и Рико все еще оставался в той же позе. Жан хлопнул по его бедру, поднимаясь. — Все закончилось. Расслабься. Я ухожу и надеюсь, что никогда сюда не вернусь. Но Рико не шевелился. Он только как-то странно обмяк. Уснул что-ли? Подумав, Жан перевернул его на левый бок, помня о поврежденной руке. И выругался, осознав, в чем дело. Рико побледнел почти до синевы, отчего на лице только отчетливее были видны следы рук Жана и мелко дрожал, раскрыв широко глаза, в которых стояли слезы, и смотрел в одну точку. Рука его была искусана им же, та рана на губе, оставленная Жаном, кровила. — Рико? Очнись, ублюдок! Тот не огрызнулся, не ударил, как стоило от него ожидать. Похоже, что Жан перестарался, и подонок впал в диссоциацию. Жан вытащил из-под него одеяло и укутал, прижал к себе, почему-то паникуя и сам. Рико безвольной куклой повис на его руках, все еще смотря в никуда. Жан сглотнул ставшую горькой слюну и осмотрел его тело. Почувствовал тошноту в горле, увидев опухшие красные укусы на его теле, цветущие следы ладоней на его горле. Жан ведь, блять, совершил то же, что и делали с ним. Он и сам почувствовал внутри дрожь, когда осознал. Жан изнасиловал Рико. Не только тело, он добрался и до души. Растоптал все человеческое, что было в них. — Рико, успокойся, — негромко сказал он, гладя по закрытой, наконец, спине. Чувствуя дрожь как при припадке, — Слушай меня, Рико, слушай мой голос. Ты молодец, Рико, такой молодец. Очень хорошо постарался, слышишь? Рико будто уменьшился от нахождения здесь. Там, на корте, его удары во время игры, его давление было тяжелым, само его присутствие ощущалось всеми органами чувств, но сейчас он словно бы исчез наполовину. Он был таким легким, невесомым, тихим и совершенно далеким от Жана. Жан, на миг опустив его на постель, быстро перегнулся и поднял тряпку, чтобы всунуть в ладонь Рико и сжать. Сам лег рядом, обнял, прижал его голову к своей шее. — Чщ, Рико. Все в порядке. Ты в безопасности, слышишь меня? Дыши, Рико. Никто не причинит тебе вреда. Ты ценен, Рико. Кевин любит тебя, понимаешь? Ни один доминант не имеет права так поступать с сабом. Это просто аморально — так поступать с заведомо слабым человеком. Медленно до Жана доходило понимание, что он наделал. Почему же Рико не сопротивлялся? Да он просто послушал Жана и влился в сессию, а тот за неимением опыта и не понял, когда она началась. Чувствовал и впитывал все, что Жан делал, принимал все дерьмо от него, слушал его слова. Что с сабом во время сессии сделаешь, то он и примет. Да, Жан хотел его сломать, причинить боль, растоптать его. Но не таким же образом. Не убивать его ментально. Он покачивал Рико в руках, прижимался губами к макушке и жмурил глаза, не позволяя сейчас проливать ни капли слез. Он ужасен. Он ужасный человек, ужасный дом. Если Кевин узнает, то никогда его не простит. Что уж там, Жан и сам сейчас не в силах простить себя. Не он ли каждый божий день проклинал всех своих мучителей, насильников? И кем стал в итоге? Он не знает, сколько прошло времени, но Рико, наконец, перестал дрожать, хоть и был тихим. Он не шевелился, не менял своего положения, не дергался от касаний Жана, хоть и следовало - Жан сейчас сам себе был противен. Казалось, что Рико просто грелся. Жан больше ничего не говорил. Просто держал Рико, повыше натянув на него одеяло, просто молчал. Просто не отпускал. Раздался стук в дверь. Жан, на миг сжав Рико чуть сильнее, наконец, опустил его на постель и стал быстро одеваться. Обулся и пошел к двери, желая как можно быстрее покинуть это пропахшее потом, кровью и отличным от секса вещью комнату. Только когда охранник закрывал за ним, заметил, как Рико снова лежит в той же позе, когда Жан пришел сюда, снова прижимает к груди эту бурую тряпку, и больше не шевелится.