…Еще скажи, будто ты, да-да, именно ты, никогда не думал о том, как кого-то убиваешь. Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ!
Горелову снится эта смерть. Смерть Мадаминова для него прямо как запретный плод. Только никакого змея-искусителя нет. Ему никакой дьявол не нужен для того, чтобы искушаться мыслями о том, как эта тварь сгорает заживо. Или как одновременно напополам ломаются все его кости. Адская боль. А что? Разве он этого не заслужил? Отмучается за всех, кому он причинял боль. И за Горелова в том числе. Прочувствует на себе, что значит страдать. Может тогда он наконец поймет, что натворил. — Лех? — Алексея легко толкнули в бок, и он жадно раскрыл рот, наполняя легкие воздухом. — Ты чего? Это Грибоедов. Какое облегчение… стоп. А как он здесь оказался? Горелов осмотрелся и обнаружил себя сидящим в служебной машине. Пора бы уже обращаться к врачу и пить таблетки для памяти. Эти провалы становятся уже абсурдными. Конечно, раньше тоже такое было, но сейчас это стало совершенно невыносимо. Ненормально, когда ты не помнишь даже того, как вышел из кабинета и сел в машину. Для следователя это неприемлемо! А если бы он что-нибудь забыл? Кстати… а точно ли Горелов ничего не забыл? — Я… не выспался, все нормально, — пролепетал Алексей и встретился с Кириллом взглядом. — Так что… мы едем? Грибоедов стянул губы и нахмурился. Его громоздкая фигура — впрочем, почти как у любого оперуполномоченного, ибо им всегда нужно держать себя в хорошей форме — напряглась, и он сложил руки на груди. — Мы уже приехали, — напомнил Кирилл. Нет, это беспредел. Так продолжаться не может. Чтобы дыры в памяти были настолько большими, это не лезет ни в какие ворота. У Горелова из жизни буквально выпало примерно сорок минут времени. Последним, что он помнил, было то, как он убрал пистолет обратно в кобуру. А что дальше? — Да, точно. Я что-то совсем растерялся, — тихо посмеялся Алексей и вышел из машины. Засвистел ветер. Место находилось вокруг многоэтажных домов, в не самом благоприятном районе, и вьюга здесь не только кусала холодом, но и жутко шумела, мешая сконцентрировать мысли. Нельзя терять ни минуты… Следы преступления могут замести снегом! Почувствовав внезапный прилив сил, Горелов побежал к обернутому красно-белой лентой участку. Алексей покашлял, выпустил пар из носа и пригнулся, чтобы пройти на место происшествия. Мужчина. На вид лет тридцать с лишним, лежит в обыденной для падения с высоты позе. Колени согнуты, голова повернута влево, на руках видны ссадины, очевидно, это следы борьбы. Глаза его не излучают блеска, жизнь в них застыла навсегда, и некогда яркий карий ирис мужчины теперь помутнел. Лежит он на животе. Спину уже успело слегка занести снегом. Снег под ним красный. Особенно много крови находится возле его головы. Кажется, смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы. Но это еще придется выяснить судмедэксперту. Сзади Горелова уже столпились люди: оперуполномоченные, криминалист и… о! А вот и медицинский эксперт. Александр Мельник. Он вечно на дела приходит самым последним, и с чем это связано непонятно. Ну, в этот раз хотя бы не опоздал. И на том хорошо. — Приветствую, — поздоровался с экспертом Алексей и легко улыбнулся ему. — Не прошло и трех дней, а мы снова встретились. — Лучше бы и не встречались, — усмехнулся ему Александр и протянул ладонь в перчатке для рукопожатия. — Доброе утро, Леха. Эти парни друг друга знают уже долго. Когда работаешь с кем-то бок о бок чуть ли не каждый день, тогда невольно сам начнешь узнавать этого человека получше. С Александром так и произошло в итоге: они сначала не очень ладили, но позже нашли общий язык. Точнее говоря, им пришлось это сделать, чтобы работать эффективно. Мельник в этой сфере работает недавно, чуть больше пяти лет, и Горелов то и дело пытался ставить Александра на место — блеснуть умом он очень любил. Все-таки судмедэксперты не совсем к правоохранительной службе относятся, а Алексей, как человек дотошный, постоянно подстрекал Александра во время осмотра мест происшествий. Мельнику подобное, мягко говоря, не нравилось, и на этой почве возникали все новые и новые конфликты. А упрямство Александра позже произвело на Алексея сильное впечатление — это надо же иметь такое терпение при работе со следователем, который вечно отвлекает тебя! И Горелов стал снисходительней, и Мельник стал работать лучше и быстрее. Ну и ум его, конечно же, не мог Алексея не удивить. Экспертом он был хорошо квалифицированным. — Ну, что тут у нас? — Александр встал на носочки, чтобы посмотреть Алексею через плечо, и надел медицинскую маску на лицо. — О… что, самоубийство? — Не знаю, — пожал плечами Горелов. — Непохоже. У него на руках куча свежих ран. Будто боролся перед смертью с кем-то. Могли и скинуть. — Сейчас все узнаем, — Мельник нахмурился и размял свою шею, готовясь ступать вперед. — Стой, — шикнул на него Алексей. — А в протоколе расписаться? Александр снял шапку, закатил глаза и сложил руки на груди. Да, ему подобные формальности не нравились. Но Горелов для того и находился тут, чтобы формальности все эти контролировать. Все участники процесса обязаны быть зафиксированы в протоколе. Впрочем, протокол осмотра уже начал заполнять Кирилл. Да-да, его не всегда заполняет конкретно следователь. У следователя полно других дел. Сейчас, например, нужно воссоздать в голове план дальнейшего расследования. — Как распишешься, подойдешь ко мне. Криминалист пусть пока делает ориентирующую¹ и обзорную² фотосъемку, — объяснил Горелов. Он снова повернулся к трупу. Парень сел на корточки, закрыл ладонями уши и затаил дыхание. Оставалось только закрыть глаза и погрузиться в мир, где нет ничего, кроме этого мертвого тела. Совсем ничего. Это называется абстракция. Когда явление, сущность или предмет существуют в пространстве, где на него не влияют никакие факторы. Так, можно рассмотреть явление в чистом виде, игнорируя все, что может на него воздействовать. Алексей медленно встал во весь свой рост и не спеша распахнул веки. Ветер больше не шумел, снега для Горелова теперь нет. Люди тоже исчезли. Остался лишь труп. И что же с ним могло произойти? Вокруг ни следов, ни бросающихся на первый взгляд улик. Продолговатые раны на руках мужчины будто от ногтей: достаточно широкие, неглубокие, а в некоторых местах даже и крови нет. Раз боролся, значит под ногтями его должны сохраниться части эпителия того человека, с кем он дрался, а может и волокна ткани его одежды. Это Мельник уже в лаборатории своей выяснит. В лицо его вроде не били. Целое, без повреждений. Не мог он сам упасть. Его точно убили. А как именно — вопрос хороший. Придется пошевелить мозгами. Алексей прислонил два пальца к виску, как вдруг глаза у мужчины налились блеском, и он моргнул. Горелов моргнул следом. Вокруг сгустилась тьма, и снег под мужчиной снова стал белым, царапины на руках исчезли, а спина начала вздыматься в такт его дыханию. Резко зрачки мужчины впились прямо в Алексея, но у Горелова даже в груди ничего не екнуло. Это всего лишь абстракция. Всего лишь… проекция. И стоило Алексею поднять голову, как взгляд его метнулся на второй этаж. Подоконник на первый взгляд целый. Тогда почему именно туда нацелился глаз? Почему не на этаж выше? Нет, что-то здесь не так. Со второго этажа, чтобы упасть насмерть, нужно неплохо так постараться. Тогда… если его и скинули, он бы сейчас лежал на спине. Что-то не сходится. Горелов начал нервничать. Интуиция кричала ему, что в постройке следственной версии стоит опираться именно на второй этаж, но это бессмысленно, учитывая то, что мужчина погиб от падения с высоты. А вдруг нет? А вдруг он умер еще до того, как упал? А вдруг… вдруг он погиб после того, как упал?Обернись.
Алексей опять посмотрел мужчине в глаза, но теперь в них вновь застыла серая пелена. Он снова мертв. Горелов потрогал свое лицо, зажмурился, и несколько версий начали сплетаться между собой в крепкие узлы, а затем превратились в единую сеть: паутину с каплями росы, на которых концентрировалось его сознание.Я сказал, обернись. Я знаю, что ты не обернулся.
Резко Горелову пришлось распахнуть глаза. Будто сама смерть сейчас касалась его плеч: стойкий мороз превращал текущую по венам кровь в обжигающий лед. У него перехватило дыхание. Фантомная рука крепко сжимала его шею. — Не оборачивайся, следак, — прошипел чей-то грубый голос. — Тебе уже ничего не поможет. Алексей попытался повернуть голову в профиль, но хватка на шее теперь стала мучительно болезненной. Будто трахея сейчас сломается напополам! — Горелов… Горелов… — продолжал шептать неизвестный голос. — Горелов! Тьма вдруг провалилась, с неба снова посыпался снег, а обстановка вернулась к прежнему положению. На земле все также лежит труп, накрытый одеялом слипшихся снежинок, под ним впитавшаяся кровь, а сзади о чем-то громко разговаривают Кирилл с криминалистом. — Горелов, мать твою! Ты издеваешься что ли снова, а?! — прорычал Мельник и вдруг легонько ударил Алексея по спине. Парень послушно обернулся. Александр удивленно поднял брови и наклонил голову. — У тебя лицо синее. Ты что, забыл, как дышать, а? Алексей нервно сглотнул, еще раз посмотрел на труп, а затем на второй этаж. — Начинай осматривать его. Мне нужны время и причина смерти, — монотонно приказал Алексей. Они с Мельником через мгновение впились друг в друга глазами. Горелов похлопал его по плечу и устало выдохнул. — Без тебя мне это дело не решить. Александр мгновенно смягчил выражение лица и кивнул ему. — Мы и не такие дела решали, — улыбнулся Мельник. — С твоим умом всякий преступник будет справедливо наказан. Это было неожиданно приятно. Иногда это та еще язва, а сейчас как-то даже… уютно что ли. И это на работе, стоя перед трупом. Да… Александр хоть и пробудил сознание Горелова, вызволив его из своеобразного транса, но сейчас Алексей был даже благодарен. Эти странные видения, которые пробираются в абстракцию, неплохо так напугали Горелова и даже сбили его с мысли. Вместо следственной версии в его голове теперь крутились другие вопросы. Что это был за странный голос? Что пытался донести? — …Лех, у тебя снова началось? — вдруг беспокойно спросил внезапно появившийся сзади Кирилл. — Я… — Алексей поджал губы и будто от стыда отвел взгляд. Совестно ему как-то стало, что он Кириллу каждый раз врет о том, что с ним все нормально. — Просто выстраивал версии. Мне кажется, что здесь что-то не так. — У тебя постоянно что-то не так, — закатил глаза Грибоедов. — У тебя хоть иногда может быть все просто и понятно? — Кирилл, я серьезно. У меня есть основания. И Мельник скоро их подтвердит, — строго высказал Горелов. — Ну и что в этот раз? — У него раны на руках как от ногтей. И лежит он… странно. Мне кажется, что его убили уже после того, как он упал. Или вообще до этого, — почти шепотом говорил Алексей. — И поза неестественная. Для падения с большой высоты так точно. — И что, хочешь сказать, что его сбросили с нижнего этажа? — Да, — кивнул Горелов. — Интуиция подсказывает. Падение со второго-третьего этажа зачастую не смертельно, обычно пострадавшие ограничиваются переломами. — Лех, прости… но я правда все еще не понимаю, с чего ты сделал такие выводы. И вправду — его аргументация не имеет никакой доказательной базы. Соответственно и юридической силы такие доказательства не понесут за собой. Именно для этого нужно искать улики. Лучше всего прямые. Но Алексей сильно сомневался в том, что на земле, высыпанной снегом, хоть что-то останется. Он чувствовал нутром, что дельного здесь ничего нет. Но обчистить территорию все равно придется. Таковы уж правила. Ну, пускай этим займется криминалист. А Горелов пойдет в дом, опрос жителей устроит вместе с Кириллом. Авось что-нибудь дельное скажут. — Я понимаю. Но я могу тебе пообещать, что в ходе расследования все станет понятней. Поспорим? — Ой, нет! Никаких споров больше с тобой! — усмехнулся Кирилл и шутливо пихнул Горелова в плечо. — Пошли работать. Дело ждать не будет. Тем временем с трупом возился Мельник. Предварительно запечатлев тело на камеру, Александр перевернул тело на спину и обошел его с другой стороны. Другая часть лица мужчины, мягко говоря, выглядела не очень. Проломленный, неестественно вогнутый череп, вытекший глаз, разодранная носовая перегородка… а ведь на первый взгляд так и не скажешь, что внизу скрывается подобный ужас. Горелов к таким живописным картинам уже привык. Ему и с разложившимися телами приходилось работать: а если в помещении каком, то вонь стоит просто невыносимая, так что думать становится невозможно; и с изуродованными до такой степени, что не поймешь, было ли на человеке в принципе лицо — вся кожа стерта, плоть вылезла наружу и иссохла. Как только Алексей вспоминает о подобном, невольно мурашки пробегают по спине. И как назло такие моменты в памяти отпечатываются лучше всего. А сейчас еще ничего такой. Симпатичный даже. Глаз бы только вставить обратно, и будет приемлемо вполне. — Не нравится мне это, — фыркнул Мельник. — Когда он упал, то явно ударился ногами. Он будто пытался спрыгнуть и убежать… Тут Александр сделал шаг к ногам мужчины и нахмурился. Он замер на несколько секунд, затем подозвал к себе Алексея пальцем и показал на лодыжку. — Не смог удрать. Перелом получил мгновенно, тут и упал, но точно не умер. А здесь его кто-то добил. Чем именно, сказать не могу, там придется в лаборатории разбираться. Но предварительно скажу, что удар предположительно был нанесен ломом. Травма несовместима с жизнью — повреждение головного мозга, мгновенная смерть. — Время смерти назвать сможешь? — Часа три прошло, я думаю… не более того. Подробно скажу позже. Мне нужно температуру его измерить еще. Тут целый комплекс методов понадобится… Для Горелова это казалось… несколько трудным процессом. Потому что последовательность действий каждый раз одна и та же, и Мельник даже не задумывается о том, когда осматривает труп за трупом. Монотонность. Однотипность. Алексею это не по душе. Он бы так не смог. Ему нужно постоянно что-то новое. Потому что одинаковые сценарии в следственных версиях — нехорошо. Значит, что голова плохо работает. Паутина каждый раз получается непохожей одна на другую. Так должно быть всегда. Это еще раз подтверждает то, что каждое расследование требует больших мыслительных операций. Нельзя под копирку наклепать протокол для разных преступлений. Именно в этом заключается идентификация. Каждое явление, каждый предмет тождественен только самому себе. И плетется паутина не с середины. Она начинается с краев — с обнаружения того, что очевидно. Затем следователь пробирается все ближе к середине, соединяя каждую ниточку с составленными версиями в голове. — Значит, еще есть шанс выследить преступника по горячим следам, — пробубнил Алексей себе под нос. Горячие следы — это одна из главных причин, почему Горелов так эффективен. Он мастер искать преступников именно по горячим следам. Это значит, что прекрасно справляется Алексей с преступлением, совершенным накануне, так как большинство следов исчезают через сутки после совершения преступления. И не сказать, что Горелов плох в расследованиях других преступлений. Просто по горячим следам работать ему легче. Мадаминов, впрочем, это тоже просек, потому и назначает ему расследования в основном такого плана. Уж что-что, а такое Алексея более, чем устраивало. Алексей поправил волосы, ушел с загороженной лентой территории, затем подошел к криминалисту и сказал ему, чтобы высмотрел возле трупа какие-либо намеки на новые улики, а после приступал к узловой³ фотосъемке. — Кирилл, пойдем-ка посмотрим, что в доме, — махнул ему рукой Горелов. — А что ты там ожидаешь увидеть? Я тебе отвечаю, там не будет ничего! Вот сейчас готов поспорить, что даже намека на что-то неладное ты там не найдешь! — Готовься снова проиграть, Грибоедов, — Алексей убрал руки в карманы и прошел вместе с Кириллом к двери. Старая дверь, домофон здесь стоит, да только дверь, видимо, размагнитилась уже давно, так что отворялась она без кода или звонка. Зайдя в подъезд, в нос ворвался запах сырости и плесени. Типично для таких домов, неудивительно. Горелов внимательно посмотрел на лестницу, ведущую к первому этажу, затем покосился на почтовые ящики и нахмурился. Ничего, за что могло бы зацепиться внимание. Кирилл даже позволил себе зевнуть, показывая явную незаинтересованность в деле. Ну конечно, для него любой выезд — всегда одно и то же. Он нервничать начинает только тогда, когда в деле замешаны разложившиеся тела: Кирилл за день до такого выезда не позволяет себе и крошки в рот взять, потому что рвотный рефлекс в таких случаях всегда побеждает. Ну не позор ли? Взрослый мужик, в органах работает давно, а к запахам таким все не привык. — Куда ты там говорил… на второй-третий этаж? — Да. На второй сначала… будто бы оттуда он упал. Мельник подтвердил, что он приземлился на ноги и пытался убежать, но сломал лодыжку правой ноги. Значит, высота была небольшая. Горелов осторожно поднимался по ступенькам, высматривая на полу, стенах и потолке что-нибудь подозрительное, а когда обувь его наконец коснулась пола второго этажа, он почувствовал слабость: ноги подкосились, дыхание сбилось, а нутро буквально кричало о том, что здесь что-то не так. Нельзя игнорировать интуицию. И пусть интуиция следователя никакой доказательной базы в себе не несет. Она поможет ее отыскать. Поможет ведь?.. — Лех, чего встал? — фыркнул на него Кирилл. — А, я просто задумался, — сразу же нашелся с ответом Алексей и неуверенной походкой обошел вход в квартиру, находящуюся со стороны окна, откуда мог предположительно сброситься убитый. — Ну, дверь, как дверь, — пожал плечами Грибоедов, и чуть ли не удовлетворенно хмыкнул. — Я же говорил, что ничего. — Да погоди ты! — прервал его Горелов. — Тихо. Алексей моргнул, убрал два пальца на висок и глубоко вдохнул. Нет. Что-то определенно произошло. Он чувствовал… он знал! Но как это объяснить? Всего лишь внутреннее убеждение. Внутреннее убеждение одного человека никому не интересно. — Ну? — Я сказал, тихо! — огрызнулся Алексей. Кирилл наигранно стал жестикулировать руками и закатывать глаза. Но замолчать ему пришлось: он, кажется, понял, что отвлекает Горелова. И только Алексей пришел в себя, как на уши парней обрушился скрип. Это дверь в квартиру медленно отворилась. Сквозняк? Стоп. Почему дверь не заперта? Горелов сделал шаг назад и повернулся к Грибоедову. Шок в его глазах говорил за себя, что он не на шутку перепугался. — Вот тебе и дверь, — прорычал Горелов и резко открыл дверь так широко, что она ударилась об стену и уже начала закрываться обратно. Квартира старая на вид, обои все ободраны, на полу цветные ковры, у порога почерневший от грязи коврик. Алексей не стал терять времени и молча зашел в квартиру.Обернись. Сейчас.
Паутина в голове рассыпалась, и Горелов закрыл рот рукой. Как только парень прошел в зал, перед его глазами выстроилась следующая картина: обнаженная взрослая женщина с кудрявыми светлыми волосами. В ее глазах навечно застыл ужас. Ее руки широко раскинуты, ладони прибиты гвоздями к стене. На полу под ней расплылась лужа крови. Брюхо вспорото, ребра переломаны, и острые части их обращены вперед: будто из груди ее растут окровавленные шипы. Нет легких. А рядом, прямо напротив, лежит одна цельная реберная кость. Костолом. Это его шанс. Шанс найти Костолома по горячим следам! Шанс… шанс наконец избавиться от городского каннибала раз и навсегда! Зрачки Горелова расширились, а губы медленно поднялись в нервной улыбке. Вот же ублюдок все-таки этот Костолом. Никогда не даст Горелову отдохнуть. Никогда.