I Will Survive

Вино было сладким, с нотами ярких полевых цветов и сладостью свежего абрикоса. Лёгкое, дурманящее, но всё еще уступающее по вкусу красным винам, к которым Серена отныне не притрагивалась. Ведомая страхом выпить подмешанную кровь вампира, она отказалась от любых напитков красного цвета. Разум понимал — Астариону важно сделать всё правильно, обращение в подворотне совсем не его почерк и подобного не случится, но отчего-то сердце тревожилось и игнорировать этого эльфийка не могла. Сегодня был особенный вечер, воровке снова удалось обмануть смерть и сбежать, вырваться из цепкой хватки вампирских отродий. Одержимость Астариона пугала, пришпорив желание бежать и прятаться, но Серена… В какой-то момент погоня начала доставлять ей необъяснимое и наркотическое удовольствие. И это пугало куда сильнее, чем преследование высшего вампира. Бежать, быть жертвой, что выпутывается в самый последний момент — черт! Черт! Она же обещала! Клялась, что больше никогда не застрянет в ловушке пьянящего удовольствия от одержанной победы и плещущегося из сердца адреналина. Обещала, но снова и снова позволяет находить себя, лишь бы показать Астариону своё превосходство. Меня не догнать! Дерзко и с вызовом звучит её голосок, перед прыжком в бездну. Глупая затея дергать удачу за усы. Но этот день особенный! Потому что сегодня Серена сбежала и больше не собирается играть. Она исчезнет. Навсегда. Сделает всё, чтобы скрыться и не позволит себя обнаружить, будет жить так далеко, насколько это возможно, и даже когда ищейки снова выйдут на след, она спрячется ещё дальше. Это празднование нового этапа жизни и прощание с прошлым. Таверна была полна посетителей, толпящиеся гости весело трещали со всех сторон, разливая вина по кубкам — Серене хотелось запомнить этот шум. Привязанность к городу тяготила, подкидывая очередные сомнения, которые подначивали Серену остаться. И она очень хотела этого. Но не могла. Астарион с небывалой лёгкостью отслеживал перемещения эльфийки и посылал в убежища своих слуг. Жизнь стала опаснее, и чтобы спастись, нужно скрыться где-то очень и очень далеко. Серена подумывала податься в Глубоководье. Когда-то там жил Гейл, вдруг и ей понравится? Это достаточно далеко, чтобы спокойно прожить несколько лет, прежде чем отродья Астариона вновь выследят ее. Прогнав печальные мысли из головы и покрутив кубок в руках, эльфийка случайно выплеснула немного вина на пол. Она была одна. Угрюмый, но расслабленный вид смело заявлял о нежелании присоединяться к пьяным беседам незнакомцев и терпеть чью-то компанию. Но каким же чудесным было вино! А обстановка — расслабляющей. С каждым глотком вина мир становился менее колючим и приобретал необъяснимую мягкость, что умело стачивала острые лезвия настороженности и бдительности. А когда певица запела, Серена медленно погрузилась в ласковое состояние умиротворения и спокойствия; этот вечер очаровывал её разум, а бард — душу. Божественная нега утянула разум Серены в пространство расслабленности, и её отточенные до абсолюта инстинкты впервые подвели, совсем не распознав опасности. Соседний стул за столиком Серены вальяжно заняла складная фигура в красном. — Мне показалось, тебе не хватает компании в этом чудесном вечере, — знакомый голос, бархатистый и пряный, как самое сладкое вино, на секунду парализовал Серену. Каждая мышца в теле напряглась, осознавая — это он. Теплые пальцы Астариона скользнули по прохладной руке эльфийки, игриво подначивая девчонку. — Я тебя поймал, — с нескрываемым удовольствием выдыхает вампир, любуясь растерянностью девушки. От его внимательных глаз не ускользнуло, как отчаянно Серена оглядывает таверну в поисках путей отступления. Но, не в этот раз. — Даже не думай, — мгновенно тон Астариона становится строгим и острым, предупреждая о последствиях резких телодвижений. Но спустя секунду голос смягчается, а на лице расцветает игривая улыбка. — Хотя, можешь попытаться. Я с удовольствием понаблюдаю за твоими попытками вырваться, — режущее слух посмеивание выдаёт лёгкое пренебрежение высшего вампира. — В твоём вине — эйфоретик. Даже если вздумаешь бежать, твои ножки быстро начнут путаться и всё равно приведут ко мне. А ещё таверна полна моих отродий и наёмников, — мужчина без стыда разглядывал беглянку, подперев лицо ладонью. Даже под гнетом наркотического опьянения Серена ощутила липкий и пробирающий до костей голод вампира. — Знаешь, — Астарион живо меняет свое положение: раскинувшись на стуле, вампир вынимает монетку из кармана и проделывает известный фокус с перекидыванием золота через фаланги. Он сосредоточен и внимательно наблюдает за своей пленницей. — Я боялся, что твой острый носик почует тонкие ноты отравы. Некоторые из них особенно ярко пробиваются сквозь винный букет, но всё прошло просто идеально, ты и бровью не повела, а сразу начала пить. Куда подевалась былая осторожность? Признайся, ты наконец решила сдаться? Серена смотрела на сцену, избегая зрительного контакта с красными глазами. Ей страшно, но не из-за Астариона, а четкого осознания — в теле до сих пор царит спокойствие и умиротворение. Мышцы не скованы напряжением, они мягкие и податливые, под стать разуму. Обыграл. Разозлиться бы, да сладкий опиум тесно держал эльфийку в своём царстве наслаждения. Сегодня удача отвернулась от Серены, выдав самые паршивые карты из колоды. Проигнорировав дерзкий вопрос о намерении сдаться, Серена делает глубокий вдох и поворачивает голову, чтобы увидеть ликующее выражение лица вампира. Подавив желание проглотить скопившуюся слюну, она безучастно поворачивается обратно, всем видом давая понять — я не боюсь. — Опоил меня, — немного раздосадованно отвечает Серена, тяжело вздыхая. Она и правда ожидала чего-то более… Дерзкого? Напористого, нежели невинная ловушка с наркотиком. — Ты удивительно настойчив, Астарион, — Серена демонстративно делает глоток из кубка и рукой подзывает девушку, что разносит напитки. — Для того, кто преследует с целью разделить величие — да, я слегка навязчив, — голос Астариона остается ироничным, он дерзко смотрит на спутницу, хищно притаившись, поджидая лучшего момента для нападения на любимую жертву. Два года.Два года провальных вылазок и запутанных следов. Два года окровавленных трупов: вампирских отродий Астариона и опытных ищеек, нанятых за невероятные суммы, и вот — она здесь, перед ним. По прежнему дерзкая и самоуверенная, без тени страха в глазах. За эти два года она практически не изменилась: движения, отточенные до совершенства, плавные и пропитанные грацией, дерзкий взгляд, острый язык, нахальное поведение. Все при ней. Только складная фигура потеряла несколько килограммов округлостей и приобрела более строгие черты подтянутости. Было видно — тренировки стали обыденной рутиной в жизни эльфийки. Одиночная игра не оставляла права на ошибку, а оттого, навыков дальнего боя и алхимии было недостаточно, чтобы выжить в битве против высшего существа. Сегодня Астарион наконец мог рассмотреть свою избранницу и полюбоваться, вспомнить, как его манят острые черты лица Серены и надменный взгляд, отчего ему, лишенному чувств высшему вампиру, так приятно рядом с ней, и почему эта нестерпимая жажда, что пропала во время ритуала, всегда возвращалась, когда Серена была рядом. Она — яд. Отрава, что постоянно держит вампира в тисках нестерпимого желания владеть ею: сердцем, разумом и душой. Вампир ощущал трепещущие в груди чувство воодушевления, наконец, он смог ее поймать, она почти в его власти. — Величие? — подавив смешок, Серена снова делает глоток отравы и отвечает столь же наглым и дерзким взглядом, схлестнувшись с красными глазами вампира в напряженной битве. — Так ты это называешь? Разделить величие? И в чем же это величие заключается, если обращением ты поставишь меня на колени, сделав зависимой от себя… — эльфийка хотела продолжить. У нее так много невысказанных слов, так много скрытых эмоций и Астарион сделал всё, чтобы сегодня она явила их миру. Но совсем невовремя в диалог вклинивается трактирщица. Серена переводит уже ласковый взгляд на девушку и нежно мурлыкает. — Вино сегодня потрясающие! Принеси-ка еще, только смотри, — эльфийка хватает припухлую девушку за воротник и резко притягивает к себе. — Неси такое же, как было в этом кубке и не думай меня надурить! — Отпустив заложницу, Серена снова натягивает самую ласковую улыбку, на которую способна. — И друга моего угости этим сладким вином, да поторопись, сегодня я особенно нетерпелива, — рыжеволосая девушка посмотрела на Астариона, и только когда увидела его одобрительный кивок, живо удалилась. Серена недовольно цокнула языком и закатила глаза. — Ну, конечно. Здесь ничего без твоего ведома не происходит. Жалкая девчонка, убью её, когда будет время, — блаженство уступало нарастающему недовольству Серены, даже сильный наркотик не в силах удержать гневливость, в характере которого всегда было много. К тому же, алхимических знаний Серены достаточно, чтобы осознавать очевидное — нужно разогнать сердце. Чем быстрее кровь побежит по венам, тем быстрее разум протрезвеет. В ответ вампир довольно улыбнулся своей спутнице. Ему нравилось смотреть на то, как девчонка старается запугать его подручных. По правде, у неё хорошо получалось. За пару лет Серена перерезала немало отродий, а служащих ему людей еще больше, но сейчас все были спокойны, ведь Астарион здесь и им ничего не угрожает. Святая наивность. Если Серена в буйстве собственных амбиций вдруг решит кого-нибудь прирезать, уж он точно не станет вмешиваться. Нравилось Астариону смотреть на то, как красиво лежат в руках эльфийки острые клинки, а как плавно лезвие скользит по коже и пускает кровь, повторяя движения убийцы… Она хороша в своем мастерстве быстрых убийств! Неожиданно Астарион ощутил глубинное чувство раздражения, которое осторожно захватило тело. Строптивая девица никак не хотела поддаваться и каждый раз умудрялась обставлять его, ещё и прикончила несколько десятков обращенных. Эта игра в догонялки начинала наскучивать и терпение высшего вампира подходило к концу. Он желал её, желал разделить с ней вечность и непомерную силу, но упрямица из всех сопротивлялась, показывая глубины своего нетерпимого характера. — Игра окончена, Серена. Ты проиграла и сегодня отправишься со мной, — тон Астариона сделался непреклонным, требующим непоколебимого подчинения, но сердце Серены билось ровно, она лишь усмехнулась в ответ. — Мы уже это проходили. Мне повторить свои слова или они свежи в памяти? — напускная наглость. Астарион знал, выбора у эльфийки нет, но упираться и брыкаться девица будет до последнего. Этот факт неспешно распалял в голове Астариона непристойные фантазии, от чего он становился нетерпеливым. Свежее вино, что принесла трактирщица, маняще дурманило желание Серены и, позволив себе идти на поводу у наркотических желаний, девчонка поднимает кубок и салютует собеседнику. — Я никуда не двинусь, Астарион, и клянусь, если ты попробуешь меня коснуться, я устрою кровопролитие, — на лице улыбка, будто Серена ожидает момента, когда сможет пустить оружие в ход. Только дай мне повод! Умоляю, спровоцируй меня! За годы побегов сердце эльфийки охладело и стало более требовательным к бойням. Может, поэтому ей так нравилось бегать? Чтобы убивать и прикрываться спасением собственной шкуры? Она ведь не из праздного любопытства убивает, а чтобы выжить. Может, она ничуть не лучше вознесшегося вампира? Его копия, без красных глаз и клыков, но настоящая и живая, человеческая. — Чему ты так противишься, Серена? Я предлагаю тебе подарок, мое покровительство в знак благодарности за помо… — Астарион не успевает договорить. Эльфийка перебивает его, стукнув ладошкой по деревянному столу. — Ты предлагаешь мне стать отродьем! Навсегда лишиться собственной воли и стать твоей марионеткой! — звонкий голос Серены дрожит от подступающей обиды и неистового возмущения. — Этому не бывать, я предпочту вечную погоню, нежели встану перед тобой на колени, — девица отводит взгляд и делает несколько глотков вина. Она знает, что там опиум. Пьёт, потому что нуждается в искусственном ощущения спокойствия и безопасности, ведь даже сейчас, под саваном дурмана, тело сигнализирует о смертоносной опасности. Опасности, которая исходит от Астариона. Вампир ухмыляется, но заглушает желание поддразнить спутницу, напомнив, что на коленях перед ним она уже стояла, не единожды, когда брала член в рот. Эта мысль осталась с Астарионом, он не решился злить Серену еще больше. В груди теплилась надежда уговорить эльфийку примкнуть к нему и пойти самостоятельно. Совсем не хотелось тащить обездвиженное тело в замок силой, он ведь не дикарь какой. — Ты излишне драматизируешь, всё будет не так, — вампир демонстративно поднимает кубок и делает несколько глотков вина. Влажный язык вампира прошелся по тонкой линии губ, слизывая остатки отравы. Астарион улыбнулся, смерив пленницу удушающим и властным взглядом. — Зачем бежать от того, что рано или поздно тебя всё равно настигнет? Посмотри на свою жизнь, у тебя нет дома, друзей и союзников, а я знаю, ты хочешь этого. Хочешь быть в компании своих же… Любителей таскать безделушки, — последние слова звучат неопрятно, как-будто вампир стал испытывать пренебрежение к промыслу, которым когда-то сам занимался. — Не понимаю твоей трепетной любви к воришкам, но я её принимаю. Со мной ты наконец обретешь желаемое, — эти слова — стихи дьявольского искусителя. Астарион неподражаемо использовал своё искусство обольщения, заманивая жертву в ловушку. — Я не стану сажать тебя на цепь, занимайся, чем пожелаешь, только будь рядом со мной. К чему ты усложняешь жизнь? Подумай, о том что я тебе предлагаю. Небывалых красот замок, золото, серебро, всё, что пожелаешь, моя любовь. Но самое главное, ты получишь драгоценную свободу… Манящие слова Астариона, как голос сирен, что в морях топили корабли. И Серена нежно плывет им навстречу, позволяя себе утонуть во лжи, но на последнем слове просыпается, вдыхая отрезвляющий глоток воздуха. Выныривая из пучины складной и баюкающей лжи, Серена хмурится, ощущая нарастающий гнев. Почти поверила ему… Почти. Не желая слушать дальше, Серена перебивает вампира. — Свобода? — громкий насмешливый хохот. — Как ты смеешь говорить о свободе? Я стану отродьем, навсегда привязанным к создателю. Как ты когда-то к Касадору. Этого ты мне желаешь? Так ты хочешь меня отблагодарить за помощь? Лишить свободы воли, навечно оставив при себе как декоративную зверюшку? — в голосе сквозит отвращение. — Не будь глупой, ты станешь любимым отрод… — холодный всплеск вина и оглушающий грохот упавшего стола вынуждает Астариона замолчать и зажмурить глаза. Облила его. Вином. Замолкнув на полуслове, Астарион открывает глаза, чтобы посмотреть на взбешенную девицу, которая позволила себе невиданную дерзость. Его гнев, нежно убаюканный мыслью о сегодняшнем победоносном торжестве, вновь просыпается, и глаза наливаются яростью. За годы нового облика вампир научился владеть собственными гротескными эмоциями, беря над ними контроль. Но сегодня ему было особенно сложно сдерживать себя. Гнев высшего вампира похож на льва, что мирно дремлет, тихо порыкивая, но стоит зверя подергать за усы, и тот просыпается, демонстрируя свою смертоносную угрозу. Серена стояла в шаге от вампира, держа в руках кубок, грудь быстро поднималась и опускалась. Проснувшаяся ярость, подпитанная оскорблением и обидой, была другой, не похожей на ярость Астариона: ядовитая, уступающая реву льва, но удушающая и острая, как клыки крошечной, но смертоносной змеи. Таверна замерла: люди замолчали, певичка перестала перебирать струны лютни и все, абсолютно все смотрели на двух неукротимых хищников, что вот-вот сцепятся в неравной битве. — Почему все замерли?! Дана, продолжай играть, — прорычал Астарион, приказывая декорациям встать по местам, а актерам продолжить играть свои роли. Он режиссер этой театральной постановки, разыгранной ради Серены. Обстановка в таверне быстро оживилась, тихие голоса постепенно нарастали, а Дана, так звали барда, снова начала петь, пространство расцвело, словно с него только сняли проклятье. Резко соскочив с места, Астарион схватил Серену под локоть и потащил в нужном для него направлении, игнорируя активное сопротивление. Эльфийка, очнувшаяся от вязкости опиума, совсем не собиралась оставаться в тисках. Ей нужно потеряться в толпе, исчезнуть. Вспыхнув яростью, Серена задергала руками и ловко начала крутиться, пытаясь оттолкнуть от себя вампира, что цепко держит ее за локоток. От быстрой и давящей хватки за горло перехватывает дыхание, от удара о высохшее дерево затылок отдает тупой болью. Вампир зажал свою жертву между стеной и своим телом, с силой сжимая сонную артерию, серьезно предупреждая — он не потерпит сопротивления и в любой момент вырубит эльфийку, если пожелает. — Прекрати эту драму, Серена, — острого эльфийского ушка касается грубое рычание вампира. Практически обездвиженная, Серена рывком вытаскивает кинжал из-за пояса и прижимает острие к шее вампира. Этим оружием его не убить, даже не напугать, но этот жест — предупреждение. Так эльфийка заявила, что не сдастся и будет сопротивляться изо всех сил, что у нее есть. — Отпусти меня, Астарион, или клянусь, я прирежу каждого, кто находится в этой ебаной таверне. Мои клинки пройдутся по горлу каждого пришедшего и я тебе обещаю, меня не остановить. Отпусти, или я сожгу здесь все до тла, но перед этим умоюсь кровью твоих сторонников, поубавив желание у других сотрудничать с тобой, — Астарион с безумной улыбкой вкушает ярость Серены, упиваясь её жестокими мыслями и той личностью, которую создал, вынудив эльфийку жить в вечном скитании и убийстве ради выживания. Разве они не подходили друг другу в своем пугающем желании быть устрашающими? — Я впечатлен твоей кровожадностью, любимая, — Астарион зловеще посмеивается. — И это меня ты называешь лицемером, вкусившим безнаказанность за жестокость? Ты так же готова пойти на всё ради собственного благополучия и спасения. Твои ручки так же перепачканы в крови, как и у меня. И посмотри, ты жаждешь ещё, я чувствую твою безумную манию к убийствам, ты этим наслаждаешься, — Астарион жадно облизнулся. — Признайся, Серена, тебя возбуждает моя одержимость. Благодаря мне ты можешь оправдывать свои злодеяния, перекладывая ответственность на других. Ты ведь не просто так убиваешь, а спасаешь свою шкуру, поэтому позволяешь кровавому следу волочиться за собой. Моя маленькая малышка, ты не представляешь, как я скучал по тебе, — последние слова звучат угрожающе, но каждое из них пропитано манящим восхищением. Это очаровывало и пугало одновременно. Но что страшнее — Астарион прав. Во всем прав. Серена получает удовольствие от бегства. От маленьких поражений, где она позволяет себе подчиняться вампиру, опасно балансируя между обращением и крохотным шансом на побег. Прямо как сейчас. Сумасшедше бьющееся сердце взывает к последним остаткам трезвости и благоразумия. Серена на краю пропасти, и если сейчас сдастся, позволив Астарину пробраться в ее разум сладкой лестью, жизнь закончится. — Убери свои гадкие клыки от моей шеи, мерзкий покуситель на чужую волю, — голос Серены походит на предупреждающее шипение, после которого наверняка последует атака. В ответ Астарион лишь цокает, проклиная непоколебимую упертость эльфийки. — Упрямая девчонка! — мужчина отступает и легко выбивает клинок из ладони противницы. Металл глухо ударяется о деревянный пол и улетает в сторону, теряясь в ногах посетителей таверны. Игнорируя все попытки к сопротивлению, Астарион используют свою вампирскую силу и легко заламывает руки девушки за спину. Вампир прижался к спутнице со спины, опалив открытую шею горячим дыханием. — Давай без глупостей. Иди вперед. Я обещаю, что не трону тебя, если сама не попросишь, — слова вампира эхом прокатываются в голове девушки. — Мы просто поболтаем. — С чего бы мне тебе доверять? — Серена ощутила тонкое покалывание подступающего страха. Оставаться с Астарионом наедине слишком опасно, у нее нет подстраховки на случай побега, нет того, кем можно прикрыться или пожертвовать. Нет. Обращение не случится здесь и сейчас, зная любовь Астариона к роскошной изящности, обращение будет особенным, в месте, которое что-то значит для них. Это будет настоящая церемония, что провозгласит Астариона владельцем ее тела и разума. — Разве я когда-нибудь нарушал данное тебе слово? Серена осеклась. Вместе с Астарионом они прошли сквозь сотни битв и сражений, это сплело их судьбы и Серена стала главной героиней его освобождения. С момента первой встречи и до последней ночи Астарион оставался самым верным союзником, который прикрывал спину и ввязывался в разборки, если Серене хватало наглости их спровоцировать. Вампир всегда был рядом и подстраховывал, ведомый благодарностью за подарок, что эльфийка ему преподнесла — свобода и власть. Даже сейчас Астарион оставался верен своим словам, которые когда-то сказал после кражи обруча — «Я никогда не предам твоего доверия». Эльфийка перевела взгляд на Асатариона, не сумев скрыть нахлынувшую тоску. Она скучала. Скучала по вампирскому отродью, что попытался её соблазнить ради помощи, но влюбился сам. Серена скучала по Астариону, которого не тронуло проклятье вознесения и злилась сама на себя, ведь она помогла ему в этом, и собственноручно занесла меч над головой любимого, позволив ему переродиться во что-то совсем иное. Не в силах противостоять жаркому воспоминанию и печальной злости, Серена отвернулась и коротко кивнула, соглашаясь на выдвинутые условия. Мужчина быстро считал перемену в настроении эльфийки, напускная дерзость на секунду пропала и он понял, кого она увидела — былого Астариона. Вампиру стало любопытно, почему Серена не выбирает его лучшую версию, ту, что сейчас перед ней и предлагает весь мир, взамен на крошеную просьбу — быть покорной. — Ты вспомнила о нас? О времени, когда я был пленником Касадора? Тогда я нравился тебе больше? — мужчина подвел пленницу к лестнице и жестом приказывая подниматься. Этот вопрос — провокация. И Серена достаточно зла, чтобы говорить правду, на которую Астарион, наверняка, не рассчитывал. Девушка остановилась, резко повернув голову к вампиру. Она была на ступень выше, что позволяло ей горделиво смотреть сверху-вниз. — Раньше я любила тебя. Прямо тогда, когда ты был пленником Касадора, — пренебрежительно закатив глаза, девушка продолжила подниматься по лестнице на второй этаж. — Но ты сама сделала меня таким, — игриво подначивает вампир, игнорируя грубую серьезность девушки. — Ты сам сделал выбор, каким стать, я лишь помогла тебе. — Раз ты меня любила, почему не отговорила? Позволила провести ритуал и поглотить семь тысяч душ, а я ведь мог просто убить Касадора и навсегда остаться отродьем. Может, твоя алчность пробудила в тебе желание разделить силу, которая стала моей? Я ведь обещал тебе. Возможно, жажда власти оказалась сильнее любви ко мне, — слова, сказанные вампиром, острым лезвием проходят сквозь сердце, оставляя окровавленную дыру пустоты. Оскорбленная едкими словами, Серена ловко выворачивается и перехватывает Астариона за горло, со всей силы толкая к стене, живо занося над головой второй клинок из комплекта. В глазах — холодная ярость, заряженная бессилием и усталостью. Этот жуткий коктейль эмоций, служащий катализатором кровожадности, делал Серену сильнее. В полумраке сверкнула пугающая улыбка, что обнажила клыки вампира. — Я отрежу тебе язык за эти слова! Ты смеешь сомневаться в моей преданности? После всего дерьма, что мы прошли? После всего, что я сделала для тебя? — она говорит серьезно, без тени заигрывания или флирта, но Астарион лишь бархатисто посмеивается. — Вот значит, как я был тебе дорог, — вампир улыбается, разглядывая боевую стойку своей пленницы, что угрожает кинжалом. — За осквернение воспоминаний о нас, которые нежно хранятся в сердце, ты готова убить меня, — мужчина скользит пальцами по вытянутой руке с клинком и нежно обхватывает ладошку Серены своей рукой. — Совру, если скажу, что мне безразлично осознание твоей привязанности ко мне в прошлом. Это безумно приятно, знать, как сильно ты любила меня, — голос тихий и ласковый, настолько родной, что у Серены дрожат коленки. — Но я не умер. И я все тот же, не считая крошечной толики вспыхнувшей жажды подчинения. Неужели таким я тебе не нравлюсь? — второй рукой Астарион перехватил запястье Серены и отвел от своей шеи, заведя руку за спину. — Нет, — грубый рык Серены заглушает глухой гам голосов, доносящихся из таверны. — Не будь такой непреклонной, Серена, — вампир чуть наклоняется, чтобы прошептать. — Я могу подарить тебе еще множество невероятных воспоминаний. На секунду всё внутри замерло. От слов, что маняще тянули в объятья, сладко напевая отступить и сдаться. Эльфийка знала, что за этими сладкими речами одна цель — обратить её. Лишить воли и навсегда оставить при себе. Что бы ни говорил, какие бы истории ни придумывал, исход один — рабство. Серена приподнимается на носочках, чтобы быть ближе к вампиру и прошептать трепещущие на языке слова: — Катись в адское пекло. Я любила его. Не тебя. Астариона кольнуло разочарование и игривый настрой резко отступил, выпуская нетерпеливого и озлобленного вампира, что устал играть и вознамерился довести план до конца, наконец завершив эту долгую погоню за долгожданным обращением Серены. Заломив руки девушки, мужчина быстро протащил ее к двери и затолкал в комнату, закрыв за собой двери. Как только Астарион разомкнул руки, эльфийка стремительно отступила на несколько шагов, сложив руки на груди. Мужчина недовольно вздохнул и провел ладонью по волосам, откидывая белые завитки локонов назад. Серена медленно скользнула глазами по Астариону, позволяя себе дерзкий и оценивающий взгляд. Ослепительно красив, как и всегда. Винный бархатный китель, расшитый золотыми нитями и крошечными рубинами вопил о своей непристойной цене, и хорошо сочетался с блеском красных вампирских глаз. В полумраке комнаты, освещенной свечами, острые черты лица Астариона казались еще более жгучими и ранящими, а взгляд хищника только сильнее закреплял это ощущение. Вознесение сделало его более уверенным в себе, более властным, ведь никто не мог сравниться с силой вампира, разве что сами боги, и это делало Астариона несносным психопатом, не знающего последствий за свои деяния. — Ты хорошо выглядишь, — вдруг произносит Серена, продолжая скользить взглядом по фигуре некогда любимого мужчины. Астарион с улыбкой принимает сказанную лесть, легко сменяя раздражение на флирт. — Это взаимно, любимая, — последнее слово режет слух и Серена чуть морщится, подавляя подступающие к разуму воспоминания. — Не называй меня так. — Почему же? Раньше тебе нравились мои обращения. К тому же, для меня ничего не поменялось. Я всё ещё люблю тебя, — шаг в сторону Серены сопровождается её шагом на отдаление. В горле встал ком. Чёрт возьми, как же грязно он играет! Каким тоном он говорит! Его голос сладок, как собранная с божественных садов амброзия, и этот вкрадчивый, приглушенный тембр — отмычка, что срывает всё напускное с Серены, наконец позволяя говорить открыто. В сердце расцветает печаль. — Не играй со мной так бесчестно, делая вид, будто ты не изменился, будто между нами ничего не изменилось. Не притворяйся тем, кем не являешься. — Я и не играю, Серена. Для меня ничего не поменялось, я люблю тебя, даже после того, как ты чуть не выпотрошила мои внутренности. Посмотри, как много я тебе прощаю, а ты упрямишься, как капризный ребенок. Позволь мне забрать тебя, позволь сделать своей, — разговор по душам? Только они настоящие и никакой лжи? Никто из игроков не доверял этому негласному правилу, оба слишком хорошо знают друг друга и знают, как искусно умеют лгать. — Лжец! — слова, как пощечина проходятся по лицу Астариона, тут же меняя его настрой. — Может, когда-то ты и любил меня, но после вознесения… Я видела твои мысли, Астарион, личинка позволила мне это сделать, и я видела твое презрение! Я для тебя не больше, чем инструмент и нужна я тебе не для любви. А для потворствованию собственным амбициям! Это ведь не дает тебе покоя? — Серена преобразилась, уступив место озлобленности. Её гнев заполнял комнату как едкий смрад, удушая и обессиливая противника. Она даровала свободу всему тому, что давно крутилось в голове, и с каждым произнесенным словом Серена все сильнее понимала — как же сильно она ненавидит Астариона. — Всесильный и непобедимый вознесшийся вампир, что поставил на колени городскую аристократию не может совладать с одной единственной девчонкой. Два года… ДВА года ускользает от твоего величия и силы, оставляя позади. Вот, почему ты так бесишься, вот почему не прекращая преследуешь! — рваный горячий голос становился громче, пока не перешел на крик. — Наконец твое эго будет ликовать! Обратившись, я навсегда стану пленницей собственного разума, что беспрекословно слушается лишь хозяина — тебя, — эльфийка замолчала. Сердце ее бешено стучало, порываясь разорвать грудную клетку. Ей не страшно. И тело предательски дрожит совсем от другого. Наконец, Серена сказала это вслух, а значит — призналась в самообмане, которым дурманила себя всё это время. — Вот зачем я тебе нужна. Не для любви. И не для дружбы. И даже не для того, чтобы разделить власть. Я нужна тебе лишь как доказательство собственного превосходства, — внутренняя горечь, что прокатилась по телу, застряла в горле, от болезненного осознания хотелось заплакать. Наконец, дать волю эмоциям. Но поединок не окончен. Она не может сдаться. Никогда. Астарион молчал, внимательно рассматривая эльфийку, что стояла напротив него. Он злился. Очень. И всегда ненавидел непоколебимое упрямство Серены. Но от этого хотел её еще больше. Чем сильнее девица сопротивлялась и упрямилась, тем охотнее Астарион преследовал, разгадывая оставленные загадки по пути. Наглая сучка хочет спихнуть всю вину на меня, хотя сама ничуть не лучше, специально провоцирует своими наглыми выходками, что привлекают внимание. Он знал, ей нравится убегать. Нравится быть жертвой. Нравится быть в его власти. И разве он виновен в том, что хочет ее подчинить? Даже самая наглая мышь, что дразнит кота, рано или поздно оказывается в пасти. — Какая пылкая речь, — Астарион слегка наклоняет голову. Пойти ва банк? — Полагаю, у тебя было много времени, чтобы это навыдумывать. Чего ты хочешь? Может, признания? Что ж, я уступлю тебе, — тон вампира пронзили ледяные и строгие ноты, раскрывая истинный настрой владельца. — Я. Хочу. Тебя. Твоё место рядом со мной. Я никогда не думал, что буду испытывать нечто подобное к смертному эльфийскому существу вроде теб… — комнату разрезал звук звонкой пощечины. Ударила его. Из всех сил, что были. Оставив красный отпечаток на бледной коже. Верхняя губа Серены слегка подрагивала от наступающего гнева. — Не. Смей. Говорить обо мне так, будто вознесение сделало тебя выше меня, Астарион! Я стою не за тобой, не сбоку, как придаток, я стою наравне. Не забывай, это Я помогла тебе в битве с Касадором. Я уговорила остальных членов команды помочь тебе. Я помогла тебе вознестись, Астарион, Я, это Я прикрывала твою спину, когда Гейл и Шедоухарт собирались помешать ритуалу. Я не потерплю уничижительного тона и отношения к себе, поэтому НЕ СМЕЙ называть меня маленьким эльфийским существом! — Астарион любил Серену за это; за первозданный гнев, за неумение молчать, за неутомимую жажду защищаться и никогда, никогда не игнорировать пренебрежительное отношение к себе. Смелая, дерзкая, самоуверенная, равная ему. Любовь Астариона ни на толику не истлела после вознесения, просто сейчас… Она была другой, измененной силой и величием. В ответ вампир лишь улыбнулся. — Клычки очень подойдут твоей дерзости, — мужчина залюбовался пленницей, представляя, как хорошо она будет выглядеть обращенной. И получив индульгенцию на прикосновения, Астарион с радостью воспользовался своими возможностями, перехватив эльфийку за горло и притянув к себе, слегка приподняв над полом. В красным зрачках сверкнуло нечто зловещее. — Ты всегда считала себя крутышкой. Пожалуй, я должен быть признателен твоей самоуверенности, ведь благодаря ей мы здесь, — вампир метнулся к стене, крепко зажав свою заложницу в тисках, продолжая держать за горло, осторожно перекрывая доступ кислорода к легким. Серена подавила болезненный стон от глухого удара о стену и тут же схватила руку Астариона своими, пытаясь ослабить хватку. — Мне импонируют твои амбиции, милая. Наверное, поэтому ты мне и понравилась. Ну, помнишь, когда я прижал лезвие к твоему горлу у корабля иллиттидов. Ах, сладкое время, иногда я тоскую по нему, — Астарион отпустил горло Серены, позволяя ей вдохнуть полной грудью, но не двинулся на миллиметр от ее тела, продолжая прижимать к стене. — Скажи, у тебя уже есть план побега? — посмеиваясь спрашивает вампир, склонившись к уху девушки. — Придумала, как выкрутишься на этот раз? Я практически обездвижил тебя, — руки Атариона хозяйски скользнули по обнаженным бедрам эльфийки, бесстыдно проникая под разрез шелковой юбки. Серена оказалась в бедственном положении, её руки свободны, но нет оружия, а тело обездвижено и прижато к стене. От неожиданной близости всё внутри затрепетало, а то, какие ритмы выдавало сердце… В момент тёплого касания Астариона, в голове эльфийки прояснилось: все гнетущие вопросы и былая убежденность в ненависти к мужчине испарилась. Вампир давно не пьет кровь Серены, но он по прежнему властен над ее телом и отчасти, сердцем. От нахлынувших противоречивых чувств, девчонка густо раскраснелась и попыталась оказать сопротивление, перехватывая руки Астариона, в надежде, что ей удастся их отбросить. Но ладони вампира остались на прежних местах и этот беспомощный жест Серены разбудил в Астарионе неприкрытое желание. Лицо вампира лучилось победоносной улыбкой. — Остановись, — тихий шепот Серены похож на предсмертную молитву, взывающую к остаткам сочувствия Астариона, но… Таких качеств в нем не осталось. — Помнишь нашу первую встречу? — Астарион осыпает шею девушки легкими дразнящими поцелуями и в нетерпении убирает руки Серены со своей груди на плечи, не намереваясь терпеть сопротивление. — А мой первый укус? — вампир легонько прикусывает тонкую кожу эльфийки, наслаждаясь ее трепетным вздрагиваем и шумным дыханием. — А нашу ночь, после победы над гоблинами? — поддев лямку платья, Астарион медленно тянет ее вниз, обнажая молодую девичью грудь. Эта очаровательная картина останется в памяти Астариона навсегда: раскрасневшаяся, совершенно беспомощная Серена. Её легкое летнее платье, подаливая лямка, прерывистые дыхание и отведенный взгляд. Еще никогда прежде эльфийка не была такой растерянной и смущенной, словно касания и ласки вампира для нее чужды и новы, как для девушки, что не познала мужчину. Он любовался. Любовался юным и красивым телом, белоснежным, как морская пена, усыпанная градом родинок, что создавали затейливые узоры. Любовался реакцией Серены, её пристыженным взглядом, словно то, что они здесь делают — абсолютно запретно, но вампир знал, ей стыдно перед собой. За два года девчонка так и не смогла побороть своё влечение к Астариону, и может, дело лишь во внешности и Серена не в силах устоять перед его харизмой, а может… Она любила не только былого Астариона, может, в ее сердце теплилась любовь к чему-то чудовищному и разрушительному? К чему-то пугающему и смертоносному. Сумасшедшая девица, и вся без остатка — его. Прохладным пальцем вампир обводит контур ореола и тихонько щипает торчащий сосочек. — Разве ты не скучаешь по нам? В ответ — молчание. Серена прекрасно понимает, стоит ей открыть рот и оттуда польется поток выдуманной лжи. Но её тело… Оно не умеет обманывать. И то, каким взглядом Серена следила за Астарионом, как часто заглядывалась на его губы, как часто отводила взгляд, только бы не поддаться искушению, было лучше любого красноречивого ответа. Невозможно противостоять дьяволу, когда сам — отъявленный грешник. Влажный язык Астариона скользит по твердому сосочку пленницы, вырывая из груди похотливый стон, который воспринимается вампиром как благосклонность. Подхватывая эльфийку за бедра, вампир усаживает ее задницу на подоконник, бесцеремонно стягивая вторую лямку платья, чтобы насладиться сладостью вожделенного тела. Серена выгибается навстречу, путаясь пальцами в белоснежных локонах, тихо постанывая от острых ласк Астариона, мужчины, от которого нужно бежать, но девчонка лишь послушно раздвигает ноги, пуская вампира ближе, позволяя касаться между ног, где невозможно жарко и влажно. — Ты дьявол, — жаркий шепот, разорванный поцелуем, распаляет искры в глазах Астариона, ласкающего свою жертву, что вот-вот угодит в клетку. — Если тебе так нравится, я не против, — схватив темную копну кудрей, Астарион оттянул голову Серены назад, с наслаждением разглядывая, как быстро бьется венка на шее. Вампир хищно ухмыльнулся. — Ты говоришь, что я стал другим, но Серена, — слабая боль от рывка немного сдавила голову эльфийки. Вампир подтянул ее ближе, чтобы заглянуть в затуманенные поволокой и желанием глаза. — Только с тобой я вновь чувствую себя голодным отродьем, что жаждет крови. Твоей. Сознание Серены мгновенно сжимается. Нет! Он не должен ее укусить, нет-нет-нет-нет! И именно это Астарион собирался сделать, вновь вкусить кровь, ощутить сладость бешеного пульса, ослабить, связать их, как было во время путешествия к главному мозгу. И этот укус — точка невозврата, прямая дорога к обращению, рабству. Бежать! Бежать! Во всю вопит сознание, и Серена, словно воспрянувшая от чар, схватила вампира за волосы и рывком оттянула от себя. Сейчас или никогда. Всё или ничего. Жизнь или смерть. — Не так быстро! — вытащив из кармана крошечный бутылек, эльфийка со всей силы разбивает стекло о висок вампира. Астарион, вдохнувший сонной пыльцы фей, разомкнул руки и отпрянул, борясь с подступающей слабостью. Ощутив свободу, Серена без раздумий откидывается назад, падая из окна таверны. За две секунды полета яркая жизнь путешественницы гулко отдается в сердце. Хрус. Серена сдавленно мычит, подавляя стон от ощущения нестерпимой боли в руке. В глазах играются звездочки и разливающаяся темнота. Падение было не самым удачным. Вставай. Вставай, мать твою! Нельзя, чтобы приспешники Астариона увидели тебя. У Серены совсем мало времени прежде чем вампир придет в себя и погонится за ней, выпустив поисковых псов по всему городу. Счет на секунды. Ну вставай же, давай! Превозмогая клокочущую боль и головокружение, эльфийка поднимается: сначала на колени, потом, осторожно, на ноги, и натягивает лямки платья обратно, прикрывая наготу. Два глубоких вдоха, чтобы прийти в себя и осмотреться. Левая рука сломана в двух местах. К черту! Она правша, левая рука ей сейчас ни к чему. Слава богу ноги целы, а ей бы только скрыться. Метнув взгляд наверх, к окну, из которого выпала, Серена прислушалась — тишина. Только приглушенные голоса из таверны. Нет, он не мог уснуть. Пыльца фей — мощный инструмент, но не для высшего вампира, Астарион дезориентирован и скоро этот эффект пройдет. Сделав два неуверенных шага, Серена перешла на бег, перехватив сломанную руку здоровой. Тайник. Нужно найти тайник. Это последний шанс на спасение. Добраться бы и свиток телепортации отнесет ее как можно дальше, а как дальше — Серена разберется. Набирая скорость, девчонка быстро перебирает ногами по брусчатке, то и дело выныривая из теней, что благосклонно прятали ее тело. Еще парочка кварталов и она на месте. Спасена. Отсиживаясь в глубокой тени подворотни, хорошо видно, как по крышам шныряют преследовали, пытающиеся взять след. Какое счастье, что перелом закрытый! Будь на теле хоть капелька крови, Астарион лично явился бы по душу беглянки. Нужно быть осторожнее. Как никогда ранее. Одно неверное движение и на нее нападут. Без оружия и зелий, со сломанной рукой, против орды обращенных не выстоять. Серену не должны увидеть. Не должны слышать. Впервые ей предстоит задействовать все свои умения слияния с темнотой. Армия идёт за каждым шажочком, приближаясь ближе и ближе, смакуя час победы, и Серена, оглядывая улицы и крыши, как кошка перебегала из тени в тень, оставаясь незамеченной взором отродий и охотников. Рука истошно ныла и даже слабенькое заклятие исцеление, что можно сделать благодаря волшебному кольцу, использовать нельзя — яркая голубая вспышка тут же выдаст местонахождение. Блядская рука! От осознания беспомощности злость становится сильнее. В тайнике не только свиток, но и клинки. И как же эльфийке хотелось устроить бойню! Забраться на крышу, завести погоню в ловушку и перебить каждого, кто покушается на свободу. Посмотреть, как много крови будет литься с крыш, в какой насыщенный цвет она окрасит серую землю. Кровь. Ей нужна кровь, нужны те, на ком она выплеснет свою ненависть и страх, победой убедив себя в неуловимости и силе. Никакого плана не было, но если бы и существовал, в нем всё пошло не так. От жарких ласк Астариона, на которые Серена с удовольствием откликнулась, до неудачного падения со сломанной рукой. Снова отступать. Миновав две улицы, эльфийке оставалась последняя черта — полностью освещенная луной улица, на которой и был спрятан тайник. Твою мать! На том конце улицы, в стене за камнем, тайник с оружием, деньгами, одеждой и свитком. Отродья Астариона во всю прыгают с крыши на крышу, разыскивая девушку, и стоит ей выйти из тени — угодит в ловушку. До рассвета еще далеко, да и солнце не остановит обычных наемников. Что делать? Бежать к другому тайнику? Слишком далеко и опасно, каждый гуляка этим вечером представлял опасность для Серены, ведь она не знала, сколько народу вампир нанял для ее поимки. Может, скупил весь город? Эльфийка с надеждой посмотрела на улицу. Будет ли эта ночь к ней также благосклонна, как и раньше? Добежит ли до тайника, не обнаружив себя топотом бега и отсутствием тени? Снова все или ничего? Сегодня она уже воспользовалась этим бездумным планом и сломала руку, урезав свои шансы на спасение. Но кроме этого ничего не остается. Бежать напролом, чтобы сбежать или… Ждать. Но чего? Рано или поздно ее обнаружат. Тяжелый вздох. Не подведи, Ноктюрнал. Эльфийка осторожно прошмыгнула на улицу, стараясь держаться затененных стен, но нещадный свет луны не оставлял и крупинки тени, в которую можно облачиться этой ночью. Сглотнув плотный комок, девушка продолжала идти. Медленно и очень тихо, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к каждому стону, что издавали стены города. Всё хорошо. Ты почти пришла. Внутренний диалог из всех сил успокаивал собственной дребезжащее сердце, подгоняющее панику к сознанию. Скрип. Серена резко замерла. За скрипом последовала звонкая тишина. Тело девушки подготовилось к неизведанному. Каждая мышца напряглась в ожидании. В ожидании смертоносной реакции, что вытащит эльфийку из пекла. Здесь слишком тихо. Только стук сердца и ровное дыхание. Волна сковывающего заклятия громко ударилась о стену, так и не найдя свою жертву. Серена увернулась в самый последний момент, и не выждав секунды, из всех сил рванула в сторону тайника. Улицу заполнили ужасающие удары заклятий, что залетали в окна, ударялись о стены и крыши. Новообращенный кровосос-заклинатель запустил яркую вспышку в небо, сообщая сторонникам о местонахождении их пропажи, и тут же кинулся в погоню за ловко скачущей по улице фигурой. Нельзя упустить девицу! Две секунды победной форы вселяют в Серену надежду, пока идиот выпускал сигнальные огни, эльфийка была у тайника. Однорукость играла против Серены, камень, что скрывал тайник, оказался невозможно тяжёлым, и вытащить его одной рукой становилось практически невозможно. Сердце Серены стучало громче и громче, подстраиваясь к приближающемуся топоту отродья. Если не открыть тайник — эта ночная пробежка по городу окажется последней. Астарион поймает пленницу и никогда не отпустит. Паника нарастала, заполняя разум страхом и сомнениями, добавляя движениям развязности и тревоги, превращая Серену в пугливую, загнанную в угол животину. И всё же камень с грохотом падает, поддавшись манипуляциям воровки. Оружие. Деньги. Свиток. Мало времени. Одна рука. Еще пара секунд и отродье нападет на нее. Выхватив свиток перемещения, Серена рванула вниз по улице, уворачиваясь от хватки отродья. Бежать, бежать, бежать! Ноги эльфийки приобрели небывалую твердость, она двигалась четко и быстро, лавируя в темноте меж гадкого убранства грязных улиц. Каждый проработанный и выточенный мастерством мускул знал свою работу и отлажено помогал хозяйке бежать от погони, не позволяя оказаться пойманной. Завидев выставленные друг на друга ящики, девчонка с разбегу запрыгнула на один, затем второй и третий, наконец оказавшись на крыше. Здесь, ближе к небесам и луне, Серена чувствовала себя сильнее и свободнее. Это её территория, где она знает каждый уголочек, знает, где растянуты ловушки и куда ей бежать, чтобы оторваться от погони. Обернувшись, Серена насчитала уже несколько отродий, что следовали по ее душу, используя любые методы, чтобы остановить беглянку: заклинания, стрелы, метательные ножи. Нужно оторваться, чтобы произнести слова в свитке и все закончится. Ей нужна фора. Сейчас же! Тело не знало усталости. Скорость, что набрала эльфийка, ни на толику не убавилась, девчонка оставалась смертоносно быстрой и ловкой, то и дело прячась в складках крыши, прыгая с одной на другую в попытках запутать отродий. Серена знала, куда бежала — на юге, совсем недалеко, расставлены ловушки, совершенно новые, которые она так и не опробовала. Если добежит, если заведет этих дураков на поле, до края забитого солнечными лучами в склянках, она оторвется. Последний прыжок. Усталость постепенно подкрадывалась к телу, но Серена умело использовала и этот козырь, пусть видят, как она устала, пусть думаю, что она почти попалась, пусть бегут, не думая, не осматриваясь по сторонам… Взрыв. Адски яркая солнечная вспышка в момент испепелила отродий Астариона, напоив Серену мучительными возгласами. Девчонка хищно ухмыльнулась, успокаивая рваное дыхание. Только сердце внутри неё остановилось, ощутив неподдельный ужас. Астарион. Вампир стоял на краю крыши, совсем рядом, громогласно хлопая в ладоши, словно его восхитила эта крошечная погоня и небольшой геноцид его прислужников. Чёрт! У Серены нет выбора. Это последняя ставка и не дай бог она проиграет…. Вдохнув поглубже, эльфийка раскинула свиток в воздухе и по памяти начала произносить заклинание, записанное в нем. Астарион тут же рванул с места, порываясь задержать пленницу. Заткнуть рот! Вырвать свиток! Удержать за руку, чтобы телепортироваться вместе с ней — что угодно, но Серена не должна уйти! Вытянув руку, чтобы схватить девицу за лоскут платья, вампир встретил ударную волну голубых молний произнесенного заклинания и отлетел на несколько метров в сторону, но не упал, а ловко приземлился на крыше, даже не перепачкав белоснежную рубашку. После громкого взрыва на улицах стало нестерпимо тихо. Ушла. Снова. В самый последний момент! Ладони Астариона сжались в кулаки, в глазах пылал огонь трепещущей ярости, окрасивший радужки вампира в мрачный оттенок красного.