dress you up

Жизнь без ярких цветов — не жизнь. Так звучит главный девиз Хонджуна, которого он придерживается везде и во всем. Однообразие и скука — его воображаемые противники, этакие финальные боссы, с которыми он охотно сражается и, как сам Хонджун считает, весьма успешно. Если взглянуть на его комнату, то можно сразу понять, какая личность в нем живет. Немного неряшливая, да, но еще и творческая: всюду разбросаны лоскутки ткани, какие-то нитки и ленты; стены увешаны разноцветными схемами и набросками, которые практически скрывают простые бежевые обои. Письменный стол завален огромным количеством одежды, которую Хонджун регулярно накупает в секонд-хендах по всему Сеулу, чтобы позже полностью изменить ее вид. Остальное пространство небольшой двухкомнатной квартиры, которую он снимает, точно так же заставлено мешками и коробочками со всевозможной фурнитурой, которую для своих творений Хонджун не жалеет. С раннего возраста он просил маму покупать ему цветные шапки и яркие комбинезоны, обязательным атрибутом были кроссовки с мультяшными персонажами на них. Варианты спокойных тонов отметались сразу же, потому что их маленький Хонджун тут же разрисовывал фломастерами и красками до такой степени, что отстирать было невозможно. Ему казалось, что простых цветов недостаточно, и хотелось украсить их по-своему. На вопрос, зачем он это сделал, мальчик искренне удивлялся и отвечал: «Но так ведь красивее», поэтому постепенно его маме пришлось смириться с «пестрой» натурой сына и только лишь поощрять его любовь к ярким цветам. Со временем детские эксперименты с одеждой вылились в то, что Хонджун имеет сегодня — скромную мастерскую в собственной квартире и репутацию чудаковатого дизайнера, что его совсем не смущает. Он искренне считает, что одежда была создана для того, чтобы человек мог выразить свою индивидуальность, показать миру, чем он отличается от остальных, поэтому крайне глупо прятаться под однообразной одеждой, продающейся в каждом торговом центре мира. Ему больше по душе оригинальные решения и дизайны, до которых так сразу и не додумаешься, поэтому в конце концов такое увлечение привело Хонджуна на факультет дизайна. Клиентов у него не так много, но это и понятно — он практически не занимается продвижением своего маленького дела, хотя периодически задумывается о том, что можно было бы завести соцсети и дать хотя бы название своей мастерской, чтобы постепенно работать на имя собственного бренда, о котором Хонджун так сильно мечтает. Только пока что это все и остается в планах, потому что работу приходится совмещать с учебой — только-только начался выпускной учебный год, а для него это значит лишь одно — никакой личной жизни и свободного времени. Времени едва хватает на то, чтобы перекусить чем попало хотя бы два раза в день, а о долгом сне Хонджун уже и не мечтает. Если он не в университете, то в своей комнате — носится туда-сюда, что-то мастерит, шьет, режет и красит, чтобы спустя долгие часы из странной мешанины создать нестандартный образ. За такие вещички ему хорошо платят, и это, естественно, радует Хонджуна, потому что всегда приятно, когда твое творчество оценивают по достоинству. Именно поэтому он даже не со всеми соглашается работать — ему важно, чтобы человек разделял его взгляды на самовыражение и индивидуальность, а не воротил носом на любое предложение. Даже сейчас он катастрофически опаздывает на лекцию. По плану история моды, проходящая в аудитории, в которой Хонджун прежде не бывал. Это другой, новый для него корпус, поэтому он несется вперед по коридору, отчаянно высматривая нужные цифры на табличках. Случайно пролетает мимо нужной двери, но вовремя соображает, что побежал не туда. Несколько секунд Хонджун стоит, пытаясь отдышаться, после чего аккуратно стучится и заходит, виновато кланяясь преподавателю. Почти все места заняты, так что он сразу плюхается на стул в первом ряду и укладывает голову на парту, чтобы наконец выровнять дыхание. В который раз Хонджун клянет себя за то, что не умеет правильно распоряжаться временем, в результате чего часто опаздывает, хотя сам терпеть этого не может. Этим утром он специально встал пораньше, чтобы закончить последний этап окраски джинсовки для заказа, но не уследил за временем и выбежал из квартиры намного позже, чем следовало бы. Однажды он научится великому искусству тайм-менеджмента, честное слово. Пока он приходит в себя, преподаватель успевает представиться и даже начать вводную лекцию. Хонджун выпрямляется, понимая, что снова отвлекся и даже не услышал, как зовут нового учителя, но на доске большими печатными буквами — видимо, для таких, как Хонджун — выведено: «Профессор Пак Сонхва». Он облегченно вздыхает и переводит взгляд на преподавателя, мгновенно замирая в ужасе. Профессор Пак одет в непростительно обычную одежду. Для всех окружающих, должно быть, его простые джинсы и белый гольф с накинутым сверху черным джемпером — самый базовый дресс-код для учителя, но ведь в этом-то и суть. Хонджун поджимает губы, пристально рассматривая то, во что одет профессор, и ему совершенно не нравится то, что он видит. Кто в здравом уме, имея такую потрясающую возможность, как работа преподавателем, станет одеваться так неприметно и банально? Насколько Хонджун знает, их университет не имеет жестких требований к внешнему виду своих сотрудников, нужно всего лишь выглядеть приемлемо, но даже тогда можно найти множество крутых и стильных решений. Он бы за пару вечеров мог набросать этому Пак Сонхва такой сногсшибательный гардероб, что тот устал бы отвечать на комплименты. Хонджун обращает внимание на то, что профессор молод — едва ли на пару лет старше него, — и к тому же имеет очень приятную внешность. Черты его лица мягкие и округлые, большие миндалевидные глаза едва заметно подкрашены, темно-розовые губы с каплей прозрачного блеска идеально гармонируют с приятной внешностью. Хонджун мысленно хмыкает, подмечая, что с лицом работать профессор умеет, а вот над стилем надо бы постараться. Он откидывается на спинку стула, сразу же оценивая фигуру преподавателя и обращая внимания, что тот очень стройный и подтянутый, должно быть, занимается каким-то спортом. С таким набором Хонджун запросто сделал бы из него модель, только дайте зеленый свет. Он не удерживается от того, чтобы сразу на месте прикинуть, какие образы подошли бы Сонхва. Наверное, он выбрал бы для него что-то элегантное и легкое, вроде длинного черного струящегося платья, которое Хонджун недавно нарисовал, но не нашел для него подходящего человека. Он удовлетворенно кивает сам себе, потому что профессору очень подошел бы такой наряд — обязательно стоило бы добавить к основной эластичной ткани черного шифона, чтобы создать эффект пышности, а на талии слегка собрать материал складками, чтобы подчеркнуть изгибы тела. Все платье он расшил бы мелкими белыми бусинами, выложив их таким образом, чтобы это было похоже на созвездия, но не слишком очевидно. Хонджун даже немного расстраивается, осознавая, что вряд ли сможет увидеть профессора в таком одеянии. Его руки уже буквально чешутся взять ножницы, а нетерпение становится слишком явным, когда он начинает взволнованно подергивать ногой. Он даже не замечает, что к нему кто-то обращается, пока одногруппник сзади не пихает его в плечо, причем довольно ощутимо. — Мистер Ким? Он растерянно моргает, когда до него доходит, что его ответа ожидает профессор. Тот самый, которого он только что мысленно переодел и почти устроил ему воображаемый показ мод. Хонджун прокашливается и ерзает на стуле, слыша сзади чьи-то смешки и понимая, что он опять это сделал. — Должно быть, мое… — профессор неопределенно машет рукой, — куда бы вы ни смотрели, интересует вас больше, чем история моды, мистер Ким? Хонджун неловко пожимает плечами. Уён неоднократно говорил ему об этой дурацкой привычке сканировать людей взглядом, чей стиль ему не по душе, и при этом настолько глубоко погружаться в размышления, что со стороны он выглядит так, будто собирается либо убить, либо съесть этого человека. — Простите, профессор… э-э… Пак? — на его вопросительную интонацию учитель только усмехается. — Немного задумался. — Будьте добры, мистер Ким, оставить свои размышления до конца занятия. Поверьте, история моды намного увлекательнее, чем вы считаете, — мягко произносит Сонхва и как ни в чем не бывало возвращается к теме лекции. Наблюдая за тем, как плавно он перемещается по аудитории и изредка жестикулирует, объясняя материал, Хонджун недовольно вздыхает. Это не первый раз, когда ему делают замечание из-за невнимательности, но впервые сам преподаватель ловит его на том, что он на него пялился. Пусть даже и не в том смысле, о котором тот наверняка подумал, хотя — Хонджун бросает на него осторожный взгляд — нельзя не признать, что внешность профессора и правда притягательная. Просто придумывать всем подряд образы — своего рода профессиональная деформация для Хонджуна, и он ничего не может с этим поделать, только не объяснишь ведь самому Сонхва то, насколько он помешанный. Он пробовал говорить об этом другим преподавателям, но толку от этого не было никакого. Интересно, почему Сонхва пришел работать преподавателем? Он ведь настолько молодой и красивый, наверняка перед ним открыто гораздо больше возможностей, но, тем не менее, он здесь. Разглядывая его исподтишка, Хонджун думает о том, что, похоже, Пак Сонхва действительно нравится этим заниматься, раз он пришел сюда, ведь работа учителем далеко не самая перспективная и высокооплачиваемая, особенно с небольшим опытом работы. Со своими внешними данными он легко мог бы стать моделью и быстро пробиться в топы индустрии, у него необычный типаж, который притягивает чужие взгляды, словно магнит, поэтому наверняка его ждал бы успех в этом деле. В какой-то момент до Хонджуна доходит, что он уже несколько секунд смотрит Сонхва прямо в глаза. Он сразу же разрывает зрительный контакт, отворачиваясь, но его это не спасает. — Я признателен вам, мистер Ким, что вы уделяете лично мне столько внимания, но я был бы намного более благодарен, если бы вы послушали лекцию, — негромко произносит профессор. Он не выглядит разозленным, но от спокойного тона по коже бегут мурашки. — Вы ведь знаете, что в конце года по моему предмету вам придется сдавать экзамен? — Знаю, — Хонджун кивает с кислым выражением лица, раздосадованный тем, что попался уже дважды. — Извините. — Извинения приняты. Группа свободна, а вы, мистер Ким, подготовьтесь хорошенько к следующей лекции, повторите сегодняшний материал. У меня есть большое желание послушать ваш рассказ, потому что я не очень люблю, когда меня игнорируют столь наглым образом, — поясняет Сонхва, доброжелательно улыбаясь. Это слегка вводит Хонджуна в ступор, поэтому, так и не решив, как ему стоит отреагировать, он просто закатывает глаза. Обходительность и предельная вежливость профессора ему не нравятся — он в целом не очень любит спокойных людей, потому что их сложно прочитать и понять. Хонджуну намного легче воспринимать чужую эмоциональность, но в случае с Пак Сонхва ему, видимо, придется помучаться. Никакого желания, конечно, готовить что-то отдельно нет — должно быть, профессор уже решил, что Хонджун обычный разгильдяй, к тому же неприлично залипающий на него. Да и времени у него на это тоже нет, потому что к собственной работе он относится намного серьезнее и строже, чем к учебе в университете. Видимо, за это ему и назначили наказание — позориться перед новым преподавателем, который едва ли старше его самого. С не самыми веселыми мыслями Хонджун выходит из аудиторию и поправляет лямку сумки на плече. Это единственная лекция на сегодня, официально он свободен, но на территории кампуса у него есть еще одна миссия — отыскать Чон Уёна, что в принципе не самая легкая задача. Его лучший друг — настоящая социальная бабочка, и Хонджун каждый раз поражается его способности общаться со всеми и сразу, причем в буквальном смысле. Он сам однажды наблюдал, как Уён носится по всему корпусу, общаясь с одной группой студентов и через две минуты уже мчась к другой, чтобы поздороваться и обняться. Он есть везде и нигде одновременно, и, чтобы его найти, нужно постараться. Тяжело вздохнув, Хонджун вытаскивает мобильный и набирает его номер, но ожидаемо не дозванивается. — Чтоб тебя, Чон Уён, — бормочет он, оглядываясь по сторонам, — надо было заставить тебя самого идти за красками. Спустя пятнадцать минут скитаний по корпусу он замечает фигуру друга в большой компании на уличной террасе студенческого кафе. Даже если бы его волосы не были выкрашены в яркий красный, Хонджун все равно безошибочно определил бы, что это Уён — в этом университете он не видел больше никого, кто постоянно скакал и активно размахивал руками, при этом очень громко разговаривая. Посторонний подумал бы, что кто-то ссорится, но нет, это всего лишь привычная манера речи Уёна. Он замечает, что вся компания встает и куда-то направляется, и понимает, что он вот-вот потеряет Уёна из виду и ему придется снова искать его невесть где, а Хонджуну нужно вернуться домой и продолжить работать. Поэтому он ускоряет шаг, практически подбегает и хватает Уёна за локоть, пугая его и пугаясь вместе с ним от того, как он вскрикивает. — Айщ, Ким Хонджун, носит же земля таких, как ты! — Уён замахивается на него ладонью, делая вид, что собирается его стукнуть, но тот только закатывает глаза. — А что прикажешь делать? Я тебя еле нашел, ты опять на мои звонки не отвечаешь! — возмущается Хонджун, скрещивая руки на груди. — Тебе телефон для чего? — Не будь моей мамой, — Уён не сильно щипает его, а потом тянется за объятиями. — Ты принес краски? Хонджун кивает и вытаскивает из сумки несколько цветных баллончиков. Они не новые, а большинство из них полупустые — но Уён ранее заверил, что ему и этого будет достаточно. Недавно, наслушавшись болтовни Хонджуна, он решил сам попробовать обновить свои любимые кроссовки и немного поэкспериментировать с цветом. Услышав это, Хонджун тут же загордился и предложил отдать свои старые баллончики, поскольку недавно ему пришла партия свежей краски и ему было с чем работать. Ему безумно приятно, что он сумел вдохновить друга на то, чтобы попробовать что-то необычное, а для таких целей ему ничего не жалко. Уён осторожно берет у него баллончики, рассматривая этикетки и восторженно вздыхая. Налюбовавшись, он убирает их в рюкзак и снова набрасывается на Хонджуна с объятиями. — Ты знал, что ты самый лучший? — он складывает губы в трубочку и пытается его чмокнуть, но Хонджун с писком ужаса уклоняется, вызывая у друга приступ смеха. — Ты сегодня какой-то ворчливый, кто-то обидел моего Хон-Хона? — он смешно надувается и заглядывает ему в глаза. Хонджун морщится от этого прозвища и выворачивается из цепких рук Уёна. — Нормально все, — он машет рукой, — просто утро не задалось. Сейчас вернусь к работе, и настроение сразу появится. — Это из-за пары с новым преподом? — любопытствует Уён и по тому, как Хонджун хмурится, сразу соображает, в чем дело. — Вы что, пособачились с ним? Если бы между Сонхва и Хонджуном возник реальный конфликт, все было бы намного проще и Хонджун не испытывал бы такие смешанные чувства. С одной стороны, профессор явно остался им недоволен, а с другой — он вел себя достаточно дружелюбно, и теперь Хонджун не может понять, какую линию поведения ему выстроить. У него действительно очень мало времени на выполнение домашних заданий, и часто его спасает Уён, с которым у них многие лекции пересекаются, но история моды не включена в программу художников, поэтому лучший друг в этот раз ему не поможет. Вряд ли профессор обрадуется, если Хонджун заявится на его пару с кучей оправданий, почему он проигнорировал его требования. — Не совсем, — Хонджун проводит ладонью по лицу. — Просто я… ну… — О нет, — горестно восклицает Уён, — только не говори, что ты опять это сделал. Хонджун поджимает губы, потому что ему нечего на это ответить, а Уён снова складывается пополам от громкого смеха. С мрачным видом он ждет, пока друг успокоится, после чего кивает ему: — Ну, я пошел. — Нет, подожди, а что он тебе сказал? — останавливает его Уён, успокаиваясь. — По-моему, он решил, что я на него пялюсь. Уён странно хрюкает, прикрывая рот ладонью. — А он что, симпатичный? Молодой? — Уён, — грозным голосом говорит Хонджун. — Боже, — Уён широко распахивает глаза, — Ким Хонджун запал на своего препода. Это что-то новенькое. — Ни на кого я не запал! — возмущается Хонджун, вскидывая подбородок. — Я просто придумывал ему образ, потому что он был одет в ужасную безвкусицу, больше ничего такого. — Но ты ведь разглядывал его. — Ну… да. Пришлось. — И что разглядел? Уён смотрит на него с таким любопытством, что, кажется, еще чуть-чуть — и взорвется. Когда дело касается чужой личной жизни, он — главная сплетница, а уже если речь идет про лучшего друга, то от него просто так не избавишься. Хонджун делает глубокий вздох, потому что Уён мертвого с того света достанет своими расспросами, и качает головой. — Он молодой. Красивый. Но это не значит, что я на него запал! — сразу же предупреждает он. — Я смотрел на него лишь с точки зрения стилиста. — Может, стоит посмотреть на него со всех сторон? — предлагает Уён и громко хохочет, когда Хонджун пихает его в плечо. — Придурок, — беззлобно фыркает он. — Нечего там в нем рассматривать, у меня и так куча работы, понятно? — Не отрицай слишком сильно, — ухмыляется Уён и уклоняется от щелбана. — Ладно, мне было приятно с тобой поболтать, но долг зовет. Не забывай про старого приятеля, я жду новостей! С этими словами он уносится в сторону корпуса, откуда ему машет его блондинистый «долг» — видимо, тот самый милашка, о котором ему постоянно распинается Уён. Чхве Сан такой, Чхве Сан сякой — чего только Хонджун не наслушался, когда Уён звонил ему во время работы поболтать. Честно говоря, в такие моменты он мало внимания обращает даже на тему разговора, поскольку все мысли заняты, тем, как лучше и качественнее пришить детальки, в какой оттенок выкрасить ткань, какой фигурный паттерн выбрать и прочие вопросы, которых много, но от которых Хонджун искренне получает удовольствие. Уён знает об этом и нисколько не обижается, в отместку вываливая на него абсолютно все свои секреты, даже самые грязные. Иногда до Хонджуна все же долетают некоторые отрывки его монолога, от которых уши горят и в трубочку сворачивается, поэтому он сразу спешит отвлечь себя работой. Вернувшись домой, Хонджун первым делом усаживается за ноутбук. Из-за того, что в основном он работает с верхней одеждой и штанами, в его запасах лежит большое количество разнообразной грубой ткани. Неожиданно для себя он зацикливается на идее сшить платье, которое придумал для Сонхва. Правда, без замеров это практически невозможно, поэтому он решает хотя бы заказать необходимое на какой-то необъяснимый случай, если ему все же удастся претворить картинку в реальность. Для этого Хонджуну понадобится много легкой ткани для основы, которая будет приятной к телу, чтобы не раздражать кожу, и приличное количество полупрозрачной для объема в нужных местах. Около часа он проводит на сайтах со швейными материалами, пополняя виртуальную корзину всем, что может пригодиться. Кое-где Хонджун берет даже больше, чем должно хватить на платье, потому что уже привык, что в творческом процессе может решить изменить какие-то детали, а для этого лучше, чтобы все было под рукой. Пролистывая собранные товары, он внимательно проверяет, все ли купил, и затем удовлетворенно вздыхает и нажимает кнопку «Оплатить заказ». После этого Хонджун до глубокой ночи возится с джинсовой курткой для одного из своих последних клиентов — девушка попросила вырезать некоторые ее части и сделать разноцветные вставки, вручную разрисованные белыми перьями. Это далеко не самый сложный заказ, который ему приходится выполнять, но теряет много времени из-за того, что объясняет позвонившему Уёну, что нет ничего страшного в том, что его кастомные кроссовки вышли не совсем такими, как предполагалось. Тот сначала расстраивается, потому что хотел сделать все идеально, но Хонджун его успокаивает. По его мнению, в таком деле, как дизайн одежды, нужно не полагаться на какие-то правила, а мыслить шире, ярче, и тогда результат выйдет впечатляющим. Еще никто в этом мире не сумел выделиться из толпы, оставаясь в рамках. На следующее утро он встает пораньше, чтобы продолжить работать. В планах несколько масштабных окрашиваний, которыми он не занимался уже две недели, а это значит, что нужно срочно разгребать нагромождения в гостиной для того, чтобы можно было разместить здесь сушку крупных кусков ткани. Даже после шести часов сна Хонджуну кажется, что его голова приняла форму квадрата, а глаза явно не хотят приспосабливаться к свету. Первый час после пробуждения он призраком ходит по квартире, огибая завалы с вещами, залезает в прохладный душ с надеждой освежиться, а потом недолго стоит у кофемашины, даже не сдерживая отчаянные зевки. Иногда из-за работы дни сливаются в одно сплошное пятно, и Хонджуну даже сложно с первого раза определить день недели. Он на автомате совершает привычные для любого человека действия, особо не задумываясь о них, а в себя приходит, только когда держит в руках иголку или кисточку, но и в эти моменты окружающий мир остается для него далекой, ничем не выделяющейся фоновой картинкой. Хонджуна это особо не заботит, он доволен тем, чем занимается, но иногда, глядя на сверстников и на того же Уёна, успевающего сделать все на свете за короткий промежуток, у него создается впечатление, что некоторые важные вещи он из своего вида упускает. Он опять весь день проводит, бегая туда-сюда по комнатам и иногда спотыкаясь о собственные ноги или торчащие отовсюду вешалки. В голове дикий сумбур, Хонджун старается не забыть ничего важного, особенно того, что касается заказа, поэтому из-за этих мыслей только к вечеру, остановившись перевести дух посреди развешанных мокрых лоскутов, понимает, что было бы неплохо поесть. К тому же, несмотря на открытые настежь окна, в квартире сильно воняет краской, и от этого его слегка начинает мутить. Он пытается вспомнить, когда ел что-то нормальное в последний раз, но быстро бросает эту бесполезную тему. Хонджун знает, что это плохо и если бы здесь был Уён, то ему пришлось бы уже выслушивать от друга целую лекцию о здоровом питании и любви к себе, но что Хонджун может поделать, когда у него вовсю кипит творческий процесс? В такой момент он забывает обо всем. Взглянув на часы, он решает, что еще не поздно выйти и где-нибудь быстро перекусить. Долго задерживаться не станет, но хотя бы проветрит голову и придет в себя после ударной рабочей недели. Эти полчаса ему необходимы, просто чтобы не сойти с ума, потому что впереди еще выходные, на которых Хонджун собирается закрыть пару мелких заказов и приступить к более крупному, который он недавно получил. На прошлой неделе с ним связался один парень, который спросил, сможет ли он изготовить им «убойные» образы для танцевальной команды и ее выступления на каком-то важном конкурсе. Естественно, Хонджун этим загорелся и пообещал, что его костюмы «убьют» всех, кого надо, на что парниша, представившийся как Юнхо, удивился, мол, так уж буквально не нужно, но Хонджун уже был занят мыслями о том, что ему понадобится сотворить и какие перед ним откроются перспективы. После этого они встретились на нейтральной территории, чтобы обсудить оплату и желаемый концепт, а уже позже, когда все детали были согласованы и утверждены, Хонджун посетил их тренировочную студию и снял мерки со всех четверых, включая Юнхо. Честно говоря, он все еще в восторге от того, что сумел наработать себе такую репутацию дизайнера, что к нему обращаются с такой важной задачей, заказывая сразу целую линейку костюмов в одном стиле, но каждый из которых должен выделяться чем-то особенным. Возможно, еще полгода назад Хонджун побоялся бы брать на себя такую ответственность, ведь на выступлениях такого формата, как у Юнхо и его команды, важна каждая деталь, в том числе и то, во что одеты танцоры. Но сегодня он абсолютно уверен в своем опыте и знает, что сможет создать для этих парней нечто неповторимое. Календарная весна уже началась, но воздух по вечерам все еще может быть прохладным, поэтому Хонджун накидывает свою любимую ветровку громадного размера прямо на рабочий комбинезон. Перед выходом он бросает взгляд в большое напольное зеркало, которое недавно приобрел, и кивает самому себе. Слегка растрепанные рыжеватые волосы, из которых вымылась почти вся краска, лихорадочно блестящий взгляд и два разноцветных пятна краски на правой щеке — Хонджун намеренно ее не стирает и выходит из дома прямо так. Ему нравится мысль, что люди будут видеть его таким, какой он есть, — слегка сумасшедшим творцом, которого заботит не мнение окружающих о его внешнем виде, а лишь его детище, над которым он трудится не покладая рук. На город уже опускаются сумерки, поэтому везде горят фонари и яркие вывески, притягивающие взгляды посетителей. Хонджун живет в довольно оживленном районе, который находится недалеко от центра города, поэтому даже здесь можно хотя бы немного почувствовать на себе эту особенную атмосферу кипящей жизни. Он неторопливом шагом идет по улице, мотая головой и разглядывая окружающий мир. Его интересуют не только светящиеся витрины кафе и магазинов, но и люди: то, как они выглядят, что носят, как носят и выглядят ли при этом довольными. Возможно, кому-то любовь Хонджуна к красивой одежде покажется уж очень преувеличенной, но, как дизайнер, он не может не оценивать, как одеваются другие. У него на это просто наметан глаз, поэтому Хонджун анализирует их безостановочно, очень радуясь, когда замечает какие-то необычные, возможно, даже экстравагантные детали. Конечно, он обращает внимание и на чужие эмоции, потому что крайне важно, чтобы человеку в своем образе было комфортно, иначе вся оригинальность теряет свой смысл. И все же желание поесть сейчас превышает желание исследовать все вокруг, поэтому, как только взгляд Хонджуна падает на знакомую вывеску со слегка криво выведенными буквами «Санни Дэй», он чуть ли не вприпрыжку направляется туда. В этой закусочной неведомым ему образом готовят вкуснейший чачжанмен на планете, и Хонджун готов есть его хоть каждый день, — но тогда из него самого можно будет сделать чачжанмен, — поэтому только иногда просит Уёна принести ему порцию или две. Пока он стоит в очереди, то едва не сходит с ума от ароматного запаха, доносящегося из кухни. Рот мгновенно заполняется слюной, когда Хонджун представляет себе горячую пшеничную лапшу, на которой лежит горка цукини и кусочков свинины, залитая соусом из черного гороха, — у него богатое воображение, поэтому к тому времени, как подходит его очередь, он успевает здорово извести самого себя. Хонджун торопливо делает заказ и плюхается за свободный столик у окна, планируя просто поглазеть на постепенно наполняющуюся людьми вечернюю улицу и больше ни о чем не думать. Звенящий телефон в кармане не дает ему этого сделать. Хонджун со вздохом достает мобильный, заранее зная, кто звонит, потому что такая мелодия — кричащая ворона из какого-то старого мультфильма — стоит только на одном контакте. — Ты представляешь, я только что видел его с девушкой! — в трубке мгновенно раздается возмущенный голос Уёна и его громкое сопение, как будто он куда-то бежит. — Кого? — до Хонджуна не сразу доходит, о ком говорит Уён. — А… Ты про этого своего? — Он уже не мой! — заявляет тот, и на заднем плане Хонджун слышит предупреждающие сигналы автомобилей. — Больно нужны мне такие недоумки, которые ни черта в этой жизни не соображают. Теперь его голос звучит обиженно, и Хонджун вздыхает. Это не первый раз, когда Уён разочаровывается в человеке, к которому явно испытывает симпатию, но Хонджун так и не научился находить нужные слова, чтобы его успокоить. Откровенно говоря, он ужасен в поддержке, когда ее нужно выражать словами. Поэтому он только молчит несколько секунд и затем спрашивает: — Где ты сейчас? Уён вдруг ойкает и начинает громко сопеть, Хонджун даже разбирает парочку злобных ругательств. — Недалеко от «Санни Дэй», а что? — О, так я тут и сижу, — обрадованно говорит Хонджун. — Давай заворачивай ко мне, нечего в одиночестве тухнуть из-за всяких дураков. — Ладно, хён, сейчас буду, — Уён шмыгает носом и завершает звонок. Видимо, все и правда плохо, раз в ход пошел «хён», потому что Уён никогда его так не называет. Тогда же Хонджуну приносят его чачжанмен, и он, потянув носом ароматный запах, принимается за еду. В желудке ощутимо потягивает — видимо, только сейчас чувствуется голод. Он довольно мычит, поглощая овощи, и думает, что прийти сюда было лучшим решением за сегодняшний день. Уже давно Хонджун так просто не выбирался куда-то, пусть даже и в обычную закусочную. Все же есть в этом какая-то своя прелесть. Уён появляется через несколько минут, видимо, и правда был неподалеку. Хотя, зная его, Хонджун может с уверенностью в девяносто пять процентов сказать, что тот как раз в «Санни Дэй» и собирался, чтобы взять что-то с собой и завернуть к нему в квартиру. Уён не выглядит грустным — скорее, возмущенным. Он оглядывается по сторонам в поисках Хонджуна, и тот поднимает руку, привлекая к себе внимание. Лишь для того, чтобы мгновенно опустить ее и отвернуться. Хонджун не может поверить, что вслед за Уёном в закусочную входит профессор Пак Сонхва собственной персоной. Подумать только, из всех возможных мест в огромном Сеуле он умудрился прийти именно сюда, да еще тогда, когда Хонджун впервые за долгое время явился в «Санни Дэй» лично. Он и себе не может объяснить, почему, но чувствует какую-то неловкость при виде молодого профессора, поэтому не горит желанием, чтобы он его здесь заметил. Все же как-то странно видеть своих преподавателей не в университете, а в столь неформальной обстановке. Ничего не подозревающий Уён, заметив его за столиком у окна, направляется к нему и плюхается напротив, начиная говорить слишком возбужденно, слишком выделяясь на фоне остальных посетителей, — впрочем, в своей привычной манере, но прямо сейчас Хонджуну нужно, чтобы он понизил громкость. — Ты можешь вести себя потише? — шипит он, пригибаясь к столу и прячась за фигуру Уёна. — Что с тобой? — Уён прерывается и недоуменно смотрит на него. Заметив, что Хонджун косится куда-то за его спину, он собирается обернуться, но тот успевает схватить его за руку и дернуть на себя, чего Уён явно не ожидает и из-за этого чуть не валится на пол, с грохотом двигая деревянный стол. Запаниковав, Хонджун мгновенно выпускает его руку и прикрывает лицо ладонями. Сквозь пальцы он видит, как стоящий у кассы Сонхва удивленно оборачивается в их сторону, и хочет пнуть самого себя как следует. Вечно он попадает в глупые ситуации, а в последние два дня только и делает, что позорится перед собственным учителем. — Да что такое? — сердито возмущается Уён. — Я из-за тебя чуть шишку на лбу не заработал! Хонджун едва сдерживает себя, чтобы не поставить ему эту шишку самостоятельно, но глубоко вздыхает и отнимает руки от лица, стараясь не смотреть в сторону профессора. Тот уже отвернулся, но все равно есть ощущение, что его внимание приковано лишь к их столику. — Да тише ты! — шикает он. — Прямо за тобой пришел препод по истории моды, он стоит возле кассы. — О-о, — тянет Уён. На его лице сразу появляется понимающее выражение, а лисьи глаза приобретают хитрый огонек. — Что ж ты, Хонджун, — он специально выделяет его имя неестественно громкой интонацией, — сразу мне не сказал! На звук его имени снова оборачивается Сонхва, и Хонджун, решивший проверить его реакцию, случайно пересекается с ним взглядами. Теперь он точно уверен, что профессор его заметил, более того, узнал, и от этого в животе что-то скручивается, заставляя его сердце застучать чаще. Может ли ситуация стать еще более неловкой? Хонджун не хочет узнавать, но замечает, как Сонхва едва заметно улыбается ему. Этого он уже не выдерживает и просто закрывает глаза, упираясь ладонью в лоб. Позор, просто позор. — Я сошью для тебя гроб, Чон Уён, — обещает он, — и никогда я еще не был так серьезен. — По крайней мере, я буду уверен в его качестве, — хихикает тот, явно довольный своей шалостью. На его лице не осталось ни следа беспокойства, видимо, Уён позабыл про свои неприятности, переключившись на непонятную драму лучшего друга, развернувшуюся перед его глазами. Нет, пожалуй, Хонджун все-таки может один раз быть к нему немного снисходительнее. По крайней мере, ему удалось отвлечь его от неприятностей, ведь, каким бы колким и упрямым Уён ни был, все равно в глубине души он сильно переживает, когда что-то в его личной жизни не складывается. Если подобный конфуз Хонджуна — цена его хорошего настроения, что ж, он готов ее заплатить. — Он же не забудет про это, — вздыхает Хонджун, уже не так радостно ковыряясь палочками в миске с лапшой. — Ну и что? — Уён пожимает плечами. — Ничего страшного не произошло, чтобы он тебе это вспоминал. Кроме того, почему тебя это так сильно волнует? Не помню, чтобы ты раньше беспокоился, что о тебе подумают твои преподы. Он взирает на Хонджуна с огромным интересом, как будто тот вот-вот поведает ему о немыслимом сюжетном повороте новой дорамы. — Сам не знаю, — Хонджун хмурится и осторожно выглядывает из-за плеча Уёна, чтобы проверить, где Сонхва. Тот уже получил свой заказ и сидит совсем недалеко, буквально в трех столиках от них, и, к его сожалению, сидит лицом к Хонджуну. — Просто неловко как-то… Я вчера на паре слегка накосячил, и он наверняка решил, что нравится мне, а теперь он здесь и… — он замолкает. — А он тебе нравится? — Нет, — мотает головой Хонджун и тут же ловит красноречивый взгляд Уёна, почему-то чувствуя необходимость объясниться. — Я рассматриваю его в качестве модели, но не более, хотя не спорю, он симпатичный, но все же он препод, а я студент, кроме того, у меня нет на подобное времени, и вообще я не понимаю, почему ты спрашиваешь. Протараторив это на одном дыхании, он складывает руки на груди и вопросительно смотрит на друга, желая всем видом показать, что ему скрывать нечего. — Ты слишком стараешься оправдаться, — с улыбкой заявляет Уён, — это выдает тебя с потрохами. Признай хотя бы, что хочешь с ним пообщаться. К тому же, — он совершенно бесцеремонно разворачивается и несколько секунд пристально разглядывает ничего не подозревающего Сонхва, — он старше тебя максимум на два года. — Прекрати, — одергивает его Хонджун, — не о чем нам общаться. Мне всего лишь нужно сдать у него дурацкий экзамен, хотя это может вызвать некоторые трудности, — он вздыхает, вспоминая, что ему нужно подготовить ответ к следующей паре. — Ну так воспользуйся этим. Кто знает, может, он согласится быть твоей моделью, и тогда у тебя будет и парень, и муза в одном лице, — Уён хихикает, легко уклонившись от попытавшегося достать его Хонджуна. Почему-то это кажется ему до жути неприличным, одна мысль подобного рода вгоняет Хонджуна в легкий ступор и даже краску. Встречаться со своим преподавателем — слишком как будто даже для него, это больше по части бесшабашного Уёна, но одновременно такая перспектива и манит своей запретностью. Хонджун всегда любил то, что другие называли неправильным или недоступным, он привык добиваться своих целей и делать то, что интересует его самого, а не окружающих, но дело обычно касалось только его. Он не уверен, что это хорошая идея, когда речь идет о другом человеке, к тому же, таком, как Пак Сонхва. Это может стать его самой большой ошибкой, а Хонджун, хоть и считает, что это часть пути, совершенно не хочет ошибаться настолько. — Лучше расскажи, что произошло у вас с Саном, — он решает сменить тему на более актуальную. — Если вдруг что, я готов забить ему стрелку. Уён смеется, прикрывая рот ладонью, а Хонджун возмущенно расправляет плечи. — Без обид, но ты явно проиграешь, — сообщает тот, не прекращая хихикать, — у Сана формы будут… посерьезнее. — Это не дает ему права тебя обижать, — ворчливо отзывается Хонджун. — Пусть делает что хочет, мне уже все равно, — Уён машет рукой, но под его подозрительным взглядом все же сдается: — Но если ты закончил, мы можем пойти на улицу и я расскажу. Хонджун кивает, быстро расправляется с остатками чачжанмена и следует за Уёном к выходу. Проходя мимо столика Сонхва, он старается не смотреть на него, потому что за секунду до этого успел заметить, как тот поднял голову, и отвернуться. Он ощущает на себе его пристальное внимание до тех пор, пока за его спиной не закрывается дверь закусочной, и Хонджун наконец-то может вздохнуть свободно. На улице окончательно стемнело, но Сеул — город, который никогда не спит, поэтому вся улица освещена яркими огнями то обычных фонарей, то ажурных светильников, развешанных над витринами уже закрытых магазинчиков, то неоновыми вывесками ночных заведений, привлекающих не только туристов, но и местных. Народу — не протолкнуться, но здесь Хонджун чувствует себя спокойнее, чем в четырех стенах закусочной. Тут аура профессора не давит на него, не заставляет необъяснимо переживать и волноваться без особого повода. Можно просто выдохнуть и посвятить себя откровениям друга. Который, кстати, уже успел куда-то сбежать — Хонджун крутит головой, не понимая, куда делся Уён, ведь он только что находился рядом с ним. Толпа тоже затрудняет обзор, но ему удается обнаружить знакомую красную макушку у стойки с сахарной ватой. Хонджун только вздыхает, не находя в этом ничего удивительного — всего лишь Чон Уён во всем своем великолепии. Разглядывая снующих в разные стороны людей, Хонджун окончательно расслабляется. Ему доставляет удовольствие просто находиться с края толпы, одновременно являясь частью ее непрерывного потока. Здесь у каждого своя история и свой путь, по которому он спешит, у всех своя особенная причина, чтобы именно в эту секунду оказаться на этой улице среди десятков других. Это не может не будоражить сознание, Хонджун этим вдохновляется и даже из этой простой мысли черпает вдохновение. За его спиной звенит дверной колокольчик, обозначающий, что кто-то из посетителей вышел на улицу, но занятый своими размышлениями Хонджун слишком поздно понимает, кто стоит рядом с ним. — Неожиданно приятно увидеть вас здесь, мистер Ким, — произносит Сонхва, его расслабленный взгляд блуждает по разноцветной толпе и сияющей улице. Хонджун будто застывает на месте. В голове крутится навязчивое желание похлопать себя по щекам, чтобы немного прийти в себя, потому что, очевидно, рядом с этим парнем расслабляться нельзя. Все получается так по-дурацки, а Хонджуну совсем не нравится, когда что-то идет не по плану, поэтому он не находит ничего лучше, чем передразнить Сонхва. — Мне тоже, профессор Пак. Просто неожиданно, — добавляет он, чувствуя себя немного растерянно, но не желая этого показывать. Сонхва усмехается, кажется, совсем не обиженно, наоборот, словно забавляясь. Как всегда, он спокоен и выглядит таким умиротворенным, что Хонджун невольно задерживает дыхание, пока рассматривает его профиль. Он и правда такой утонченный… Аристократические черты лица и безмятежный взгляд на окружающий мир делают его почти совершенным, и Хонджун даже пугается этого, потому что никогда прежде не находил людей настолько идеальных и, чего таить, привлекательных для него самого. И идея сшить для него платье кажется ему все более правильной, правда, он понятия не имеет, как это сделать без согласия самого профессора. — У вас на щеке что-то есть, — внезапно Сонхва поворачивается к нему, и из-за неожиданности сердце Хонджуна пропускает удар. Он поджимает губы, чувствуя, как начинают гореть щеки. Не нравится ему все это. — Где? — переспрашивает он, не понимая. Сонхва поднимает указательный палец и указывает на собственную щеку, пытаясь объяснить, где осталась грязь. Затем он лезет в сумку, а, пока он роется там в поисках непонятно чего, Хонджун обреченно думает, что окончательно опозорился. Мало того, что пялился вчера на паре, так сегодня показал себя шумным, да еще неряшливым — наверняка неаккуратно ел свой чачжанмен. Уёну расскажи, так он только поиздевается над его везением. — Вот, — Сонхва выуживает из сумки пачку влажных салфеток и протягивает ее Хонджуну, — возьмите. — Не стоит, профессор, — он качает головой. — Но вам пригодится, — настаивает Сонхва. — Нет, не возьму, — Хонджун показательно прячет руки за спиной. Он упрямо приподнимает подбородок, когда Сонхва тяжело вздыхает, глядя на него. Замечательно, Хонджун, продолжай. Таким образом ты точно закрепишь за собой репутацию самого незрелого и неуклюжего студента на потоке. — Вы всегда такой принципиальный, мистер Ким? — интересуется он, вытаскивая одну салфетку и пряча упаковку обратно в сумку. — Мне было бы проще с вами наладить контакт, если бы вы этому не сопротивлялись. Сонхва делает шаг вперед и протягивает к нему руку, принимаясь самостоятельно стирать грязь с его щеки. Хонджун от изумления только приоткрывает рот, потому что в голову не лезет ни одной адекватной мысли. Ему бы стоило как минимум возмутиться за столь наглое нарушение личных границ, но вместо этого он стоит на месте и растерянно молчит, округлившимися глазами рассматривая лицо Сонхва. Тот с совершенно невозмутимым видом продолжает тереть салфеткой его щеку и для удобства подцепляет его подбородок пальцами свободной руки. В голове Хонджуна проносится мысль, что со стороны наверняка они выглядят, как чертовы возлюбленные, и это заставляет его сделать резкий шумный вдох. Сонхва сразу же поднимает глаза, устанавливая с ним недопустимо долгий зрительный контакт, как будто для него это так легко и вообще ничего не значит. Преподаватель не может стоять рядом со своим студентом на таком ничтожном расстоянии и делать для него такие вещи, это неправильно, но прямо сейчас у Хонджуна кружится голова от того, насколько, оказывается, приятно находиться к Сонхва так близко. Это так естественно и это вызывает у него кучу вопросов, но сказать хоть что-то против Хонджун не может найти в себе силы. Он только незаметно тянет воздух носом, вдыхая еле ощутимый аромат Сонхва — что-то свежее и цитрусовое. Когда он наконец делает шаг назад, выбрасывает салфетку в урну и глядит на него с легкой улыбкой, Хонджун едва заставляет себя разморозиться. Он сглатывает, понимая, что все это время стоял неподвижной статуей, а ошеломление на его лице читается чересчур явно. С другой стороны, не может быть такого, чтобы Сонхва не осознавал, что делает. Очевидно, что он доволен проделанной работой во всех смыслах, но это не нравится Хонджуну, потому что для него этого слишком много. Необычайно сильное волнение и трепет он испытал, это ведь почти то же самое, что резко окунуться в холодную воду, только здесь ощущения почему-то не оставляют даже после того, как между ними наконец-то образовалось расстояние. Хонджун набирает в легкие воздуха и сразу же медленно выдыхает его, чтобы немного успокоиться. Он хмурится, осознавая, что вообще творится с его телом и сознанием — его реакция на Сонхва была очевидна каждому, кто мог стать свидетелем этого маленького происшествия, в том числе и самому Сонхва. Это плохо, очень плохо, потому что Хонджуну все еще нужно ходить на его занятия, а потом сдавать экзамен за весь пройденный курс, и теперь каждый гребаный раз, видя Сонхва, он будет вспоминать момент, когда они стояли так близко друг к другу и он практически мог почувствовать его дыхание; когда эти большие глаза смотрели прямо в глаза Хонджуна, когда его пальцы невесомо касались его подбородка… Черт его побери. — И что это было? — хрипловатым голосом спрашивает Хонджун. — Считайте, я оказал вам услугу, — пожимает Сонхва, видимо, не находя в произошедшем ничего предосудительного, что даже раздражает. — Это была краска. Вы рисуете? Хонджун закусывает губу. Он мысленно считает до десяти, потому что в противном случае может не выдержать и сказать ему что-то неприятное, а ведь это лишь усложнит ситуацию, которая и без того пресекла границы допустимого. — Я учусь на факультете дизайна, поэтому логично предположить, что да. Сонхва все с той же улыбкой кивает на его ответ, о чем-то размышляя. А Хонджун не может перестать оторвать от него глаз, уже даже не беспокоясь о правилах приличия, потому что не он нарушил их первым. Он не понимает только, зачем Сонхва сделал то, что сделал, — он сильно сомневается, что тот ведет себя так со всеми своими студентами, а это в свою очередь порождает еще больше вопросов. — Согласен, но не каждый день встречаешь дизайнеров, с ног до головы заляпанных красками, — Сонхва указывает на его разукрашенный цветными разводами рабочий комбинезон. — Похоже, вы работаете над чем-то масштабным. — Работаю, но каждому встречному об этом не рассказываю, — все-таки огрызается Хонджун. В этот момент он замечает стоящего недалеко за спиной Сонхва Уёна. Он смотрит на него с широчайшей улыбкой, настолько сладкой и самодовольной, что Хонджуну вмиг хочется дать ему хорошую затрещину, чтобы тот одним своим присутствием перестал насмехаться над его существованием. Он притворно кашляет, прочищая горло. — Простите, профессор Пак, меня ждут. Мило поболтали, — Хонджун отдает честь Сонхва и обходит его, умоляя себя не переходить на бег. — В качестве благодарности за мою услугу будьте добры как следует подготовиться к следующей лекции, мистер Ким, — окликает его Сонхва. — Несмотря ни на что, я все еще намерен опросить вас. Хонджун решает никак на это не реагировать, потому что, откровенно говоря, фантазия на разнообразие эмоций у него закончилась. Из него как будто неожиданно высосали все соки, и теперь он хочет оказаться в своей квартире и хоть как-нибудь отвлечься от произошедшего, уж слишком много он об этом думает, это даже утомляет. Уён встречает его со смешком и принимается скакать рядом, пока Хонджун молча идет в сторону дома и пытается обдумать некоторые принятые в своей жизни решения. — Жаль, что я не сфоткал, вы вместе выглядели просто очаровательно, — вздыхает Уён. — Нет, тебе нужно было видеть себя со стороны. — Что, все было настолько плачевно? — Думаю, еще немного и ты бы обслюнявил ему руку, — прыскает Уён и ойкает, когда ладонь Хонджуна наконец достигает своей главной цели в виде его затылка. — Ай! Ну правду же говорю! — Это просто ужасно, — стонет Хонджун. — Вот наглец, как мне ему в глаза смотреть теперь? Уён резко останавливает его и становится таким непривычно серьезным, что Хонджун даже пугается, что что-то успело произойти, пока он страдал из-за Сонхва. Друг кладет ему на плечо руку, мягко похлопывает его и произносит, глядя прямо ему в глаза: — Тебе необязательно прогибаться под мужика. Прогни его самостоятельно, — и начинает хохотать, сгибаясь пополам от собственной шутки. Хонджун приподнимает брови, в который раз поражаясь мыслям, которые приходят Уёну в голову. И ведь хохочет так искренне, что аж слезы на глаза наворачиваются, как будто не с другом прогулялся, а на шоу «Stand Up» сходил. — Фразу «сам пошутил — сам посмеялся» явно придумали для тебя, — недовольно протягивает он и шагает дальше. — Ну подожди, — успокоившись, Уён догоняет его и приобнимает за плечи. — Я серьезно, ты же Ким, мать его, Хонджун, почему тебе должно быть неловко? Этот препод сам поставил тебя в такое положение, пускай теперь ему будет неудобно. Странно, но благодаря этим словам Хонджун почему-то успокаивается. Он так распереживался за свою репутацию, но ведь в конечном итоге он не сделал ничего предосудительного. Это Пак Сонхва нарушил субординацию, он лично переступил границы, и его, Хонджуна, вины здесь нет. Да, он почувствовал дурацкое смущение перед ним, словно шестнадцатилетний школьник, и этого уже никак не отменить, однако это естественная реакция его организма, которую он никак не смог бы контролировать. В конце концов, у Хонджуна давно не было отношений и обвинять его в этом совершенно бессердечно. Поэтому профессор Пак — единственное лицо в этой истории, которому можно что-то предъявить. Думая об этом в таком ключе, Хонджун наконец-то расслабляется. Он подготовится к злосчастной лекции, ответит ему весь нужный материал и даже больше, чтобы Сонхва увидел, что просто так его не возьмешь и не испугаешь. В конце концов, он обычный преподаватель, и ничего такого страшного произойти не может. Ну, подумаешь, Хонджун растерялся рядом с ним — зато теперь он понимает, какие фокусы любит профессор, и будет с ним начеку. Сонхва больше не застанет его врасплох, и уж если кто-то из них двоих снова смутится, то это будет не Хонджун. Он благодарно приобнимает Уёна в ответ, о чем тут же жалеет, потому что тот прижимает его к себе еще крепче и настырно пытается чмокнуть. Хонджун громко сопит, уклоняясь, но Уён все же умудряется припечататься губами к его щеке и наконец-то отстраняется, очень довольный собой. Они прощаются на одном из перекрестков, где Уён направляется на автобусную остановку, а Хонджун — домой. Он только сейчас вспоминает, что планировал вернуться с прогулки намного раньше и в темной квартире его сейчас ждет большой объем работы. Такие дни случаются крайне редко, но сегодня Хонджун думает, что хотел бы просто полежать на кровати и позалипать в телефоне вместо того, чтобы заниматься творчеством. Уж слишком много эмоций у него отнял сегодняшний вечер неожиданно даже для него самого, но от работы никуда не денешься — к ней он относится крайне ответственно, поэтому, устало проведя ладонями по лицу, Хонджун настраивается на нужный лад и заходит в подъезд.