***
Сегодняшний день оказался довольно-таки тяжёлым. Наверное, это связано с тем, что Хёнджин ездил на очередное «задание», чтобы вправить мозги некоторым личностям, которые забрели в его район и начали качать права. Таких людей прощать нельзя, но и убивать тоже. Хёнджин всего лишь припугнул их, – хотя это как посмотреть. Полиция точно не оценит сломанных рёбер у парочки из компании и разбитые лица, которые ещё не скоро заживут. Но, увы, Хёнджин не терпит таких людей. Сейчас Хван сидит на заднем сиденье своей машины, пытаясь привести себя в чувства после так называемой драки. Он прижимает не особо холодную бутылку с водой к носу, чтобы унять боль, ведь один из тех парней хорошо приложился кулаком прямо промеж его глаз. Так же на щеке альфы расплывается довольно-таки большой синяк, который лишь наливается цветом и сойдёт ещё не скоро. В общем, день удался, и главное, что те особи мужского пола больше не зайдут на его территорию. Время близится к трём часам дня, как отмечает Хван, кинув взгляд на часы. Именно поэтому он командует ехать к университету, в котором учится Чонин, чтобы забрать его. Конечно, после драки это очень опрометчиво, ведь сейчас на Хёнджина обрушится поток вопросов, на которые он точно не хочет отвечать, но с другой стороны, раз уж он едет домой, то почему бы и Чонина не подхватить. Пары у него уже почти закончились, но если он хочет куда-то пойти, то пожалуйста. Хёнджин не смеет ничего ему запрещать, пока не видит на это объективной причины. Когда машина останавливается у ворот нужного учебного заведения, Хёнджин со вздохом устремляет свой взор в окно, слегка хмурится, выглядывая рыжую макушку, и прощупывает свои карманы на предмет пачки сигарет и зажигалки. Когда он это всё находит, то вылезает из машины на свежий воздух, снова на часы смотрит и головой качает, думая, как же неумолимо долго тянется время. Открыв мессенджер, он печатает Чонину сообщение и облокачивается на дверь машины, прикрыв устало глаза. Как же он устал. Ещё и жара эта с толку сбивает, мешает разумно мыслить. Спустя некоторое время Хван наконец-то замечает рыжую макушку из толпы студентов. Чонин идёт в окружении четверых человек, двое из которых альфы. Хёнджин невольно напрягается, завидев их, сжимает в кулак руку и хмурится сильно, когда омега обжимается с ними. Наверняка он весь пропах этими ароматами, и у Хвана уже челюсть сводит от того, как будет ощущаться чистый, непорочный аромат омеги смешанный с посторонними. Когда Ян наконец-то окончательно прощается с друзьями и идёт к машине, Хёнджин невольно выдыхает и отворачивается от него, пряча своё лицо. Чонин удивлённо на него смотрит, остановившись рядышком, и негромко просит повернуться. Конечно, кому будет приятно общаться с человеком, который не установил зрительный контакт. Нервный, испуганный вздох слетает с губ омеги, когда в поле его зрения попадает левая часть лица альфы. Кажется, этот вид больше испугал его, нежели вызвал чувство жалости или что-то между. А Хёнджину и тем лучше, может быть, у него получится избежать расспросов. Парни садятся в машину, Чонин откидывается на стекло и вперивает взгляд в Хёнджина, слегка хмурится и сжимает пальцы рук на коленях, словно готовится ударить. Хёнджина это забавляет, поэтому он издаёт смешок и клонит голову вбок, приподняв брови. Как оказалось, распознать истинные чувства Чонина не так-то просто, но сейчас альфа хорошо видит его недовольство. Интересно, что вызвало его? — Хён, кто тебя так? Только не вешай мне на уши лапшу о том, что ты упал, ладно? — омега выдыхает, пытаясь успокоиться, и заглядывает в серые глаза напротив, морщится отчего-то и опускает взгляд. — Дома обязательно обработай синяк и ссадины вокруг, — бубнит он и складывает руки на груди, мысленно удивляясь тому, как в пределах его необоснованной злости на этого альфу появляется такое же необоснованное волнение. Конечно, он понимает, что Хван не первый день занимается своей деятельностью, но всё равно, мало ли когда-то он не справится. — Оу.. К сожалению, я не умею этого делать. Не соизволишь помочь мне, Чонин-а? — Хёнджин усмехается своим же словам, слегка щурится и кладёт руку поверх чужой, слегка сжимает. Он явно распознал волнение в аромате малины, от того в его груди возникло желание воспользоваться помощью омеги, почувствовать его прикосновения на своём лице. Это желание странное, ведь вот так быстро он не изъявлял его никогда, а уж в отношении малознакомого парня уж точно. Но Чонин это другое. Совершенно другой он, не такой как все, и Хёнджину нравится это в нём. — Между прочим, я задал вопрос. И помогать я тебе не собираюсь, — вот она. Это та самая сторона характера, которая просто душу из Хвана выбивает, заставляя хмуриться и сдерживать рык. Чонин как будто нарочно его раздражает, а ведь он всего лишь хочет хоть как-то сблизиться. Они не смогут так жить просто. И если вдруг Чонин подаст на развод или, – не дай бог, – пожалуется родителям, то процветающая компания Хвана просто развалится, ведь этот брак он устроил лишь, чтобы поддержать её благосостояние. — Не хочешь отвечать? Это что, так сложно? — вмиг образ уверенного парня рассыпается, Чонин устало вздыхает и уменьшает тон голоса на пару октав, практически шепчет. Кажется, только что он очень уверенно задавал вопросы и даже отказал альфе в помощи, а сейчас уже практически бубнит и вздыхает устало, будто пыткам подвергся. — Не сложно. Просто есть вещи, о которых тебе лучше не знать. Испугаешься ещё. И я не смеюсь, ясно, — стальной голос альфы заставляет омегу поёжиться. Чонин нервно кивает, принимая его слова к сведению, и в итоге просто отворачивается к окну, наблюдает за Хёнджином в отражении стекла и поджимает губы, явно недовольный всей этой ситуацией.***
Чонин вздыхает, сидя на корзине для белья, и наблюдает, как Хёнджин старательно обрабатывает синяк и ссадины на щеке, а так же на руках. Дело не из приятных, но не настолько уж больное, чтобы морщиться так, будто тебя убивают. Хёнджин сейчас выглядит как мальчишка, который влез в драку, а теперь пожинает плоды этого. Когда альфа заканчивает, Чонин слегка улыбается и мысленно отмечает, что даже с побитым лицом Хван выглядит потрясающе. Его красоту, пускай несколько суровую эти ссадины и даже синяк дополняют, и если честно, то Чонин не может оторвать взгляда от профиля его лица. Прямой нос, розовые губы так и манят, приковывают взгляд, а чуть нахмуренные брови заставляют улыбнуться и вздохнуть. Наверняка по Хёнджину вот так вздыхают многие девушки и парни, но почему-то из всей этой гущи людей он выцепил именно Чонина, который никак не хочет ему открываться. Да и сам Хёнджин пока не спешит с этим делом, лишь пытается показать омеге, что он не такой плохой, каким тот его видит. Хёнджин плохой с плохими людьми, но никак не с приближенными к ним. Со вздохом Чонин встаёт с корзины, подходит к Хёнджину, обхватывает его подбородок пальцами, поворачивает его лицо к себе, немного наклоняет вперёд и хватает мазь, выдавливает на пальцы и осторожными движениями втирает субстанцию в кожу на скуле, где тоже зияет пока ещё не особо сильно видный синяк. Наверное, он не особо болит, поэтому Хван пропустил его, или… Да нет. Точно нет. Просто не заметил его, вот и всё. — Больше нигде не болит, хён? Тебе здорово прилетело.. Особенно в нос, — Чонин осторожно щёлкает Хёнджина по носу, улыбается тихому шипению и отходит от него, убедившись, что всё в порядке. Хёнджин недовольно фырчит ему вслед и поспешно выходит следом из ванной комнаты. Нагнав парня в кухне, он обхватывает его за запястье, тянет на себя, заставляя остановиться. Тот одаривает его улыбкой, слегка склонив голову вбок, и лишь хмыкает, сканируя его лицо. — Я понимаю, что я тебе не нравлюсь, но ты можешь вести себя нормально, а не как ребёнок, — Хёнджин честно пытается выглядеть спокойным, но рык так и рвётся из горла, а вместе с ним и бранные слова. Он сдерживается, чтобы не высказать омеге всё, что крутится на языке, и отпускает его руку, отходит к столу и складывает руки на груди, смотрит испепеляющим взглядом. — Кто сказал, что прям вот не нравишься? Просто тоже веди себя нормально, — Ян хмурит брови, складывает руки на груди и качает головой. Они оба не вышли характерами, поэтому не уживаются. Минус к минусу не притянется, но, может быть, породит плюс, который изменит их обоих. Ни один из них не уступит, ни один не пойдёт на поводу. Но всё же им придётся найти компромисс. А иначе никак. — Ты на протяжении нескольких дней изводил меня своим недовольством. Как будто это я тебе настроение испортил, — омега проходит к столу, садится на стул и поднимает взгляд на альфу, вздыхает. Он хотел бы спросить, что стало причиной плохого настроения, но Хёнджин не ответит ни за что и никогда, ведь думает, что Чонин испугается, как он сам и сказал. — Ты... Ты не при чем, прости. Просто проблемы в районе были, вот я и срывался, — альфа прикрывает лицо рукой, вздыхает тяжело и качает головой, хмурится. Эти несколько дней Хван очень бесился из-за тех парней, с которыми сегодня наконец-то разобрался. Они не первый день изводят его, вот и поплатились. — Расскажешь? Я не испугаюсь, правда. И к тому же, мне очень интересно.. — Чонину интересно? Хван усмехается. Обычно он не рассказывает о своей деятельности в этом плане даже тем, кто очень просит, но этому парню хочется рассказать, немного посвятить в свои дела, чтобы его душа была спокойна. — Ну что ты смеёшься? Мне действительно интересно. У меня муж мафиози… — бурчит омега и фыркает, надув щёки. Того и гляди расплачется как ребёнок, которому игрушку не купили. Забавно. Он хочет казаться взрослым, но всё равно выглядит как ребёнок. И на ком Хёнджин женился только… Но, ладно, жаловаться теперь нет смысла. Главное, что теперь его компания процветает. — С чего бы у тебя появился такой жгучий интерес? Подумаешь, мафиози. Просто охраняю город и некоторых личностей могу на тот свет отправить запросто, — Чонин вытягивает губы трубочкой, приподнимает брови и глазами хлопает, ожидая продолжения. Кажется, эта информация очень пришлась ему по душе, иначе не объяснить этого жгучего интереса во взгляде его чёрных глаз. Ему деятельность Хёнджина интересна больше, чем сам альфа. Это несколько задевает его самолюбие. — Так ты всё же убиваешь? Ну, всмысле.. Я знаю, что ты убивал и убиваешь, ты даже сам об этом обмолвился. Мне интересно, насколько часто ты это делаешь, — Чонин поднимается из-за стола, отходит к плите, ставит чайник. За стол он не возвращается, достаёт кружки, кофе, а так же сахар и молоко. Хёнджин, удивлённо за ним наблюдая, молчит, взглядом окидывает тело, подвисая на стройных бёдрах и заднице. Где-то на задворках сознания понимает, что так делать не стоит, омега не поймёт, но всё равно продолжает метаться взглядом по телу, очень старательно избегая вышеупомянутых частей тела. Чонин красив, что ещё сказать. Его стройное тело приковывает взгляд, миниатюрность так тем более. Хёнджин будет честен: он повёлся на внешность. Повёлся на неё и теперь пожинает плоды этого. В Сеуле есть ещё несколько омег, с которыми он мог бы связать себя узами брака, но он выбрал этого симпатичного парня, который оказался тем ещё тигром с коготками, хотя сначала Хвану казалось, что он такой же как все, несмотря на своё происхождение и статус. — Эй, хён? Я знаю, что я красавчик, но ты ответишь? — лукаво улыбается Ян и полубоком встаёт, чтобы не отвлекаться от кружек с кофе и одновременно видеть альфу, который в ответ на его заявление ухмыляется и демонстрирует белоснежные клыки, будто вот-вот сорвётся и вонзит их в основание шеи, оставит метку. — Не особо часто, как ты можешь представить. Только в исключительных случаях, — всё же отвечает Хёнджин, дабы не вызвать недовольство Чонина, и поднимается со стула. Он подходит к омеге, приобнимает его за талию, улыбается лёгкой дрожи, ведь его тело именно так реагирует на истинного. Казалось бы, как хорошо всё сложилось. Истинные вместе и всё хорошо, только вот эти самые истинные не хотят этой истинности поддаваться ни в коем случае. — Чонин, скажи, ты же чувствуешь связь между нами.. — не вопрос – утверждение. Хёнджин уверен, что Чонин чувствует их истинность, но почему-то пытается идти против природы. Сам Хван почувствовал её не так давно, если сказать честно, то в день свадьбы, несмотря на то, что они несколько раз встречались и до неё. Общаться не общались, но почувствовать это вполне представлялось возможным, ведь чувства в этот момент никуда не уходили и не отключались. — Даже если чувствую, то что с того? Ты мне не нравишься, — вот так открыто говорит о своих чувствах, прям бьёт альфу в самое сердце. Хёнджин больше возмущённо, нежели обиженно вздыхает и даже подбирается весь от такой наглости. Чонин вообще знает, что такое чувство такта? Он всегда и всем говорит всё вот так открыто, не зацикливаясь на том, кто стоит перед ним? Да как можно! Хёнджин удивлён такому поведению этого парня. — Я тебя задел? Ну, прости. Меня привлекают более романтичные альфы, а не… — омега крутит рукой в воздухе, делая непонятный жест, и спешит отойти от стола, но его не пускают, не дают даже кружку с кофе схватить, притягивают ближе и увлекают в поцелуй. В напористый поцелуй. Он даже забывает, о чём они вообще говорили, но вспоминает тут же, хоть это уже не имеет никакого значения. Хёнджин всё ещё прижимается губами к его, сминает их мягко, но всё ещё напористо. Улыбается в поцелуй, когда маленькие руки осторожно, будто бы боязливо укладываются на его плечи, сжимают их. Чонин вздыхает, отстраняется и вскидывает голову, чтобы заглянуть в чужие глаза, которые горят весёлыми искорками. — Ты украл мой первый поцелуй! — вскрикивает возмущённо, прижимая ладошки к покрасневшим щекам, и губы дует, хмурится. Что за наглость? Хёнджин совсем обнаглел! Нельзя же вот так делать… Даже в ЗАГСе они не целовались, а тут он осмелел вдруг. — А ты хотел, чтобы это сделал кто-то другой? — голос альфы подозрительно стихает, становится несколько пугающим. Чонин негромко вздыхает, матюкается даже и выбирается из цепких объятий, отходит подальше. — Знаешь, твои губы очень сладкие и мягкие, — ухмылка растягивает розовые губы, в глазах мелькает что-то, что заставляет омегу невольно покраснеть ещё сильнее, – хотя, куда уж сильнее, и издать звук, чем-то отдалённо напоминающий жалобный писк. Он смущён. Очень смущён. Зачем Хван говорит такие вещи? Подумаешь, поцеловал. Не нужно на этом делать акцент. Но, если говорить откровенно, то целуется он хорошо, хотя не Чонину судить, это его первый поцелуй за всю жизнь. — Больше никогда так не делай без.. резрешения, хён. Хотя, чего уже говорить, — закатывает глаза омега и отходит на пару шагов подальше от альфы. Про кофе он благополучно забыл, и тот просто стынет, стоя на столешнице. Хотя, остывать нужно Чонину, ведь сколько бы он не бранился сейчас, а этот поцелуй вызвал в нём странные, доселе неизвестные чувства, о которых пока лучше не говорить. Нет, он не влюбился в Хвана из-за этого, просто что-то в душе перевернулось и затрепетало. Наверное, это просто сущность почувствовала близость истинного, не более. Сам же омега пытается отрицать это и не поддаётся на провокации. Подумаешь, связь истинных. Многие говорят, что против природы не попрешь, но Чонин считает совсем по другому. — Ну, не обещаю. Мне понравилось тебя целовать, — лукаво улыбается Хван и голову вбок клонит, сканирует парня взглядом и щурится хитро, пока тот приходит в себя после поцелуя и этих слов. — Это даже поцелуем назвать нельзя. Ты просто вцепился в мои губы, не более, — Ян высокомерно вздёргивает подбородок, пытаясь сохранить лицо и беспристрастие, но душа всё равно продолжает трепетать. Губы Хвана очень даже хорошо ощущались на его губах, с этим не поспоришь, но кричать об этом на каждом углу не стоит. — И ты забыл о том, что просто не умеешь целоваться. Хочешь научу? — Хёнджин издевается. Вгоняет Чонина в краску, а сам довольствуется этим, улыбается, словно лотерею выиграл. С его губ слетает смешок, когда Чонин активно отрицательно машет головой. Тот сжимает в руках кружку с кофе и со вздохом выходит из кухни. Альфа лишь ухмыляется самыми уголками губ и растягивает их в подобии улыбки, думая, что совсем скоро этот ледяной принц обязательно растает.***
Вечер подкрадывается так незаметно, но за окном пока ещё более менее светло. Чонин и Джисон потягивают газировку через трубочки, пока Сынмин провалился где-то в туалете. Так и не решившись идти на тусовку, Чонин пригласил парней к себе. Щедрый Хёнджин, перед тем как куда-то снова уехать, привёз им пакет вкусняшек и пару бутылок газировки. Чонин нисколько не удивился такой щедрости, даже поблагодарил его за это, но поцелуй так и не подарил, хотя альфа очень и очень сильно просил его поцеловать, хотя бы в щёчку. Но Чонин просто вредина, вот и всё. Теперь это его пожизненное прозвище, ведь Хёнджин просто не перестанет его так называть аж до самой смерти, наверное. Но омега и не жалуется, ведь у него на примете тоже есть одно прозвище для Хвана. Когда Сынмин входит в комнату, Джисон наконец-то включает фильм, обнимает подушку и подтягивает к груди колени. Омеги снова погружаются в атмосферу фильма, в темноту комнаты и смесь их ароматов, которые создают целую ягодно-цветочно-фруктовую плантацию. Чонин удобно располагается на коленях Сынмина, используя их как подушку, в то время как саму подушку крепко обнимает, изредка прикрывая ею лицо, ведь как оказалось в фильме довольно много интимных сцен. Наверное, это странно, ведь он уже не ребёнок, а всё прячется как школьник. Наверное, это из-за того, что он всё ещё девственник. — Йен-а, а почему тебе Хёнджин не нравится? Он довольно-таки неплохой, обходительный даже, — вдруг спрашивает Ким, перебирая рыжие прядки волос младшего и не отвлекаясь от просмотра. Кажется, его вопрос заинтересовал и Джисона, который тут же подбирается к ним поближе, дабы послушать и свои три копейки вставить. — Вы, кстати, неплохо смотритесь вместе. Очень.. гармонично, — добавляет Сынмин и зарывается пальцами в мягкие волосы младшего. — Его характер полный отстой, — бубнит Ян, спрятав лицо в подушке, и поднимается с чужих колен, располагается на диване. Он тактично умалчивает о том, что они с Хваном истинные, хотя сам не знает зачем. Просто не хочет слушать бредни друзей и всё. — Закроем тему? — недовольно предлагает и фыркает, когда вопросов становится только больше, ведь старшие не унимаются. Особенно Сынмин, который всегда выказывает просто жгучий интерес, чем несколько раздражает. Ким, услышав предложение, хотя больше приказ, лишь вздыхает и кивает, устремляя взгляд на экран телевизора. Время за просмотром фильма проходит довольно медленно, учитывая, что Сынмин и Джисон действительно закрыли тему, перестав обсуждать отношения Чонина и Хёнджина. Ян им премного благодарен за это, даже улыбается слегка. Он негромко зевает, потягиваясь, и прижимается боком к Сынмину, прикрывает сонно глаза и даже негромко мычит, дабы не уснуть сейчас, когда друзья у него в гостях. Ким приобнимает его, позволяя расположиться поудобнее, и даже укрывает пледом, на что тот лишь улыбается слегка и сильнее обнимает подушку. — Кажется, уже поздно. Может, мы пойдём? Завтра на учёбу ведь, — Джисон смотрит в экран телефона, сканирует взглядом цифры и потягивается, поднимаясь с дивана. Он зевает негромко и подходит к Сынмину, тянет его за собой, заставляя подняться. Чонин поднимается следом, скидывает с себя плед, складывает его и ставит фильм на паузу. Они выплывают в коридор, Джисон и Сынмин собираются довольно спешно, обнимают Чонина и покидают дом, заверив его в том, что они доберутся домой в целости и сохранности. Чонин медленно, лениво переставляя ноги, идёт в спальню, где Хёнджин уже лежит в кровати, залипая в ноутбук. Прикрыв дверь, омега включает свет, заставляя альфу поморщиться и многозначительно вздохнуть. Опять он недоволен. Да сколько ж можно? Чонин вздыхает, чуть расстроенно смотрит на старшего и проходит к кровати, берёт пижаму и переодевается. Он не видит, но чувствует взгляд Хёнджина на себе, но пытается не обращать внимания. Тело у него прекрасное, стройное, немного худощавое, но в целом омеге нравится и он не загоняется из-за этого. И, кажется, Хёнджину тоже нравится, ведь без зазрения совести он продолжает разглядывать его, даже когда Чонин разворачивается к нему, уже одетый. — Мог бы и не одеваться. Без одежды ты выглядишь куда лучше, — нет, ну правда, Хван решил Яна убить сегодня. Сначала поцелуй, теперь это, дальше что? Соблазнять будет? — Ложись скорее, вредина, ты же сейчас стоя уснёшь, — уголки губ тянутся вверх, рукой Хёнджин откидывает край одеяла и хлопает по матрасу, призывая Чонина улечься рядышком, что тот и делает, перед этим цокнув и закатив глаза. Вредина. Сам Хёнджин вредина. Будь у Чонина воля, он бы ударил, чтобы альфа напрочь забыл это слово. Когда Чонин укладывается на кровати, предварительно включив свет, спиной к Хёнджину, тот тихо фыркает, что отчётливо можно услышать в тишине спальни, и притягивает омегу к своей груди, обнимает его и утыкается лицом в волосы, которые приятно пахнут малиной и шампунем. Альфа, не отрываясь от волос омеги, бурчит, желая тому хорошего сна, и прижимается к его спине сильнее, кладёт руку поверх чужой и слегка сжимает, не чувствуя сопротивления, улыбается и даже оставляет поцелуй на макушке омеги, чьё дыхание уже выровнялось, а мозг погрузился в глубокий сон. Ещё недолго он наслаждается приятным ароматом, окутывает парня своим и погружается в сон.