‧͙⁺˚*･༓☾ ◈◈◈ ☽༓･*˚⁺‧͙
Длинные и худые пальцы, чёрные, будто покрытые золой, умело перебирают складки мягкого полотна делая стежок за стежком шёлковой нитью. Полупрозрачная серая ткань воссоединяется с угольно-черыми лоскутами. Нельзя допустить не единой ошибки, дабы не навредить неподатливой ткани, что запоминает малейшие детали и каждые прикосновения иглы. Но руки не трясутся, не дрогнут в ответственный момент, не ошибутся, они действуют уверенно и без колебаний. Непослушные волны скатываются с колен неподвижно сидящей фигуры сопровождая шество лёгким и невесомым шуршанием. Лишь тихие звуки стежков нарушают гробовую тишину стоящую в комнате. Стежок за стежком, повторяющиеся алгоритмы, одинаковые движения и такая же неподвижность тела, лишь руки взмывают вверх за нитью. Взгляд устремлен на свою работу, ни что не может потревожить столько проницательный труд. Ему не нужна свеча, ему не нужен свет луны и свет звёзд, его глаза прекрасно видят цель, и он ни разу не промахнётся, он знает. И вот фигура поднимается со стула, распрямляет спину держа перед собой два лоскута, часть юбки, которую он так кропотливо выделывал часами. Сероватая ткань, сквозь которую видны все трещинки и рисунки, стелится по полу, а чуть выше чёрная, как сама тьма, юбка, которой суждено стать чем-то большим, чем просто куском атласа. Он подносит лоскутья к манекену и закрепляет их позади платья. Отойдя на пару шагов он любуется своим творением и оценивает его взглядом. Почти готово. Он возвращается и взяв в руки нитку с иглою аккуратно стал сшивать детали вместе. И с каждым движением ткани сильней прижимались друг к другу. Работа нудная, долгая, прихотливая, но ему не надоедает. Это то, где он чувствует себя на месте. Остался корсет и пара деталей, и наконец его работа будет закончена. Откуда-то издали раздаются душераздирающие крики, но они никак не мешают сосредоточенной фигуре. Он подходит к другому манекену у окна, на котором находится каркас корсета. Стоит обшить его серой рельефной тканью и можно будет воссоединить его с платьем. Мастер смотрит в окно, мысли его заняты вовсе не шитьём. При виде пейзажа за окном глаза сузились и он отвёл взгляд. Невозможно было смотреть на это всё без боли. И вновь его мысли сменились, сменились на нечно ужасное и противное: на те крики, на город за окном, на его жителей, на власть, идиотизм и дегенерацию, в которую так охотно погружались все, кому давали безграничную свободу и власть от рождения. Хотя безграничной властью здесь не обладал никто. Вообще никто. Иногда мастеру казалось, что он единственный, кто способен здраво мыслить во всей этой истории. Не желая дальше думать о подобном, и опомнившись после очередного крика из глубин здания, он взял в руки корсет и стал натягивать на него кусок жатки, попутно образуя складки, получая небольшой рельеф вдоль живота, и закрепляя его с помощью потайного шва. Наконец он с облегчением выдохнул, когда вся работа была проделана. Ловкие руки продели шнуры и расположив на манекене корсет, тем самым воссоединив его с платьем, затянул потуже, ровно на столько, на сколько позволяла древесина, из которой и была сделала основа. Выглядело прекрасно, но это было ещё не всё. Подойдя к стене с множеством шкафов и полок он достал чан с красной жидкостью, которая пахла вином, вишней и кровью. Засучив рукава он запустил руки в таз и достал из него теперь уже розоватую ткань, и сильно отжал, а затем положил на окно. Чтоб всё быстрей просохло его пришлось открыть. В комнату сразу дунул смердящий запах и пыль, и возможно среди всей этой пыли был чей нибудь прах. Пепел — вот что оставляют после себя твари обитающие здесь. За дверью слышатся шаги, но они вовсе не волнуют его. Он знает, что никто не сможет войти сюда, и не по тому, что комната заперта, а потому, что они не видят её, они не найдут её, пока он сам того не пожелает. А мастер не пожелает, никогда. Никто не должен знать, и не узнает, где он находится. Он подходит к окну и забирает высохшую материю. Снаружи жарко и всё высыхает за считанные минуты. Конечно повезло, что в этот день влажность небольшая, а то пришлось бы ждать целую вечность. Тёмная фигура хорошо контрастирует со светлой тканью. Опустившись на колени перед платьем, он закрепляет объёмную узорчатую вышивку слоями, друг на друга накладывающимися, по самому концу юбки. Когда же ткань начала касаться пола, тем самым закрывая ноги той, кто наденет это платье, портной взял остатки и закрепил их на стыке юбки и верха. Накинув на корсет небольшую жилетку из такого же чёрного материала, что и основная часть, он закрепил на плечах мех неизвестного доселе животного. Почти всё готово, остается дело за малым. Пара украшений и образ закончен. Когтистые пальцы осторожно расправляют коротенькие рукава, разглаживают все складочки на корсаже, распрямляют все рюшечки на горлышке. Никаких вырезов, она такое не наденет в жизни, но через неплотную и лёгкую ткань будут проглядывать тонкие ключицы. Он расправляет серые кружева на пришитой жилетке и лёгким движением руки расправляет плащь за плечами манекена. Сзади чёрный, внутри красный, а подкладка из серой вуали. Прекрасно, превосходно! Отложив все инструменты, мастер садится на стул и начинает судорожно рыться в ящиках в порыве страсти и вдохновения от собственного творения. Наконец найдя нож он делает глубокий надрез на запястье, с которого начинается стекать такая же чёрная, как его рука жидкость. На стол упало несколько капель и у него есть всего несколько секунд, до того, как она застынет. Аккуратными движениями он ловко формирует овальный камень застывающий за мгновение. На всё про всё у него есть пол минуты. Бросаясь к игле с ниткой он хватает полосу ткани и быстрыми движениями протыкает ещё не застывшее изделие. Пришивая его на место, в гнёздышко из маленьких, бело-красных узорчатых рюшечек, он отсчитывает в голове те тридцать секунд, что ему остались. Наконец отложив готовый аксессуар мастер встаёт и потягивается. Комнату заполнил тихий хруст затёкших костей. Кровь тихо стекает на каменный пол и застывает в бесформенные лужици. Мастер смотрит в окно, за которым начинают дребезжать первые лучи рассвета. Его работа окончена. Красно-черноватые камни теперь украшают серый, мягкий пояс и середину окаймлённого низа. А на горле красуется чёрная лента с красным камнем посредине. А венцом творения стала резная тиара из чёрного золота, с теми же красно-чёрными камнями. Уставший, он откидывается на стул и наблюдает за беснующим городом. Нерасторопные существа, боящиеся солнечного света, спешат покинуть улицы. Скоро наступит день и вся столица будет лишь для него самого. Здесь нет рабочих, что могут выходить днём, они находятся чуть дальше, за пределами города. Для них отведены специальные участки, или как мастер называл их, фермы, находились подальше от любопытных глаз. Намного дальше, чем жилые кварталы для вампиров, намного дальше. Редко когда обычные люди могли попасть в столицу. Точнее, люди не могли туда попасть, лишь вампиры, но это и то редкость. Да и бояться надо, когда тебя отправляют сюда, ведь выход один — стать кормом для королевской знати, но и это считалось честью. Он перевёл взгляд снова на платье, уже готовое. — Это платье навсегда изменит твою жизнь, Куки, если ты конечно его когда нибудь наденешь. С грустью и слабостью в голосе он лишь усмехнулся и отойдя в сторону снял с себя тяжёлое чёрное пальто, скинул на пол и улёгся на него поудобней. — Ох, если б у меня получилось заставить тебя надеть его… Твоя жизнь изменилась бы. Ещё раз потоптавшись на нынешней подстилке он наконец упал без сил и тотчас уснул.‧͙⁺˚*･༓☾ ◈◈◈ ☽༓･*˚⁺‧͙
В богато оделаном кресле сидела молодая девушка со скучающим и явно чем-то недовольным видом. Она облокотилась на мягкую ручку кресла и подперев щёку рукой выслушивала весь тот бред, что нёс сейчас вчерашний мастер. Её длинные золотистые локоны скучающе поднимались и падали, когда высокая тёмная фигура игриво мелькала сбоку от неё, а фиолетовые глаза были устремлены вдаль с тайной надеждой, что эта пытка уже скоро окончится. Наконец её терпению пришёл конец и девушка с раздражением оборвала его монолог. — Что тебе надо? — Она покосилась на замершую по левую её сторону фигуру. — Неужели ты всё прослушала? — С саркастической обидой проныл «человек» чуть сгорбившись и опустив руки. — Я же уже раз так сто повторил. — Я и не собиралась слушать тебя, идиот, я сказала об этом ещё в начале твоей болтовни. — Ой ой ой, какие мы нежные, утютю, хехехе — Он лишь противно захихикал, издеваясь над раздражённой собеседницой. — Ты сейчас договоришься! — Она вскочила с кресла и глаза её потемнели. Стоило ей встать, как его и след простыл. Пришлось сесть обратно, что-то недовольно пробормотав она уселась ровно в ту же позу, что и сидела до этого. И конечно же тут же он появился на том месте, где и остановился. — Так что, наденешь? — Что? — Недоумевающие девушка взглянула на мастера вскинув брови, но уже сглегка потускневшие глаза выражали безразличие. — Ну Куки, неужели ты правда всё прослушала? — Конечно, когда интересно я вообще тебя слушала, идиот полнейший. — И с неким раздражением она отвернулась. — Так ты наденешь то платье? — Нет! Ты ведь прекрасно знаешь, я никогда не носила и не буду носить платья. Тупее тебя наверное на всей земле за всё это время никого не находилось. — Как грубо, а я ведь так старался. — И опять этот тон. Как будто дитя малое ныть собралось, что стало бесить её ещё сильней. Как он вообще смеет так издеваться над ней?! — Я ведь делал его несколько дней и ночей. — И для усиления эффекта, мастер сложил руки в замок и прижал к груди, показательно выгибаясь и даже задрал голову, и наигранно всхлипнул. — Мне плевать, ты знал о том, что я никогда не надену платья, никогда! — Произнеся последнее слово по слогам она гордо вскинула голову и отвернулась. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Наклонившись к ней он стал умоляюще трясти руками. — Ну прошу-у. Но никакой умоляющий тон в жизни не сможет смягчить её жёсткой натуры. Она как будто вовсе не слышала его речей. — Ну ты ведь даже ни разу не видела его. — И не собираюсь. Я не хочу тратить своё время на совершенно бесполезное занятие. — Ну хотя бы взгляни. И я отстану, честно. После того, как он пообещал «честно» отстать верилось в это всё меньше и меньше. — Ладно уж, а то знаю, не отстанешь. Тот запрыгал от счастья дико визжа и хихикая. — Только закрой рот свой уже! — Хорошо, хорошо, пошли. — Мастер быстрыми шагами пошёл в сторону комнаты, где и находилось платье. Неохотно поплетясь за ним Куки уже жалела о том, что просто не вырезала ему голосовые связки, хотя это бы и помогло ненадолго. Этот придурок всё равно бы скоро восстановился. Единственный дельный способ — пойти с ним. Дверь уже в другую комнату, не в тайную мастерскую, а в обычную комнату с силой распахнулась и радостный мастер побежал показывать своё творение. — Вот, погляди! Разве оно не прекрасно? Он встал сбоку от манекена с платьем указывая на него обеими руками. Проницательный взгляд девушки осматривал то, что сейчас представлял этот «человек». Оно и вправду было красивым, но она ни за что не призналась бы в этом даже сама себе. Лёгкой походкой она подошла к его творению и стала рассматривать уже в близи. Проводя по тканям платья она ощущала на себе счастливый и пристальный взгляд мастера. — Нравится? — Что ж, это совсем не плохо, но всё же… В комнате повисла разочаровывающая, но одновременно обнадёживающая тишина. С трепетом он ждал её ответа. — Я не надену его. — Почему?! — Да потому что я ни когда не носила и не буду носить платья, я говорила не раз, сколько уже можно! Его выражение лица из погрусневшего изменилось на серьёзное. — В таком случае… — Неторопливо он подошёл к столу, голос его звучал холодно и твёрдо. Он взял со стола нож и повернулся к платью. — Тогда я уничтожу его. Это привело девушку в замешательство. Уничтожить своё творение, своё время, буквально часть себя. Он так просто сможет уничтожить всё это? Он подошёл к платью и уже замахнулся на него ножом. — Блеф, верно? Чтож, пожалуй я оставлю его у себя. Хоть и не надену, но оно послужит хорошим украшением. И тут же мастер изменился в лице. Он закрыл глаза, улыбнулся и скрестил руки за спиной. — Отлично. Тогда я отнесу его к тебе в комнату. Может ты когда и надумаешь надеть его. Та лишь вздохнула. Она уже так устала от этого, вечно надоедающего и лезущего куда не надо, спутника всей её жизни. Чего стоят одни его шутки, которые ей постоянно приходится выслушивать, так как сделать по сути ему ничего нельзя, а если и сделаешь, то поможет ненадолго. Вертит своим хвостом вечно у неё под носом, а шерсти остаётся немерено. Стоило только девушке выйти из комнаты, как мастер с платьем исчезли, а дверь захлопнулась. Ожидать его стоило уже в комнате самой Куки, куда она и направилась. Пускай она и долго живёт здесь, всё равно именно в этом блоке своя атмосфера, непохожая на остальные, и поэтому бывает она здесь нечасто. Скорее всего потому, что здесь властвует совсем другой «человек», а не она, но признать это девушка не сможет, никогда. Наконец вернувшись в комнату она увидела платье с манекеном у окна. Мастера уже не было, а все складочки на одежде разглашены, видно постарался перед уходом. Надеется ещё на что-то, наивный какой. Но всё же, это платье сильно зацепило девушку. Что-то было в нём особенное, непонятное, но притягающее. Она осторожно взяла тиару с головы манекена и решила примерить на себе хотя бы её. Подойдя к большому зеркалу она заправила волосы тиарой и закрепила ею непослушные локоны. Смотря на себя в зеркало на лице проявилась слабая улыбка. Драгоценные камни красиво отливали в темноте, что странно, но как никак они были не самыми обычными. Тут она заметила, что рядом с манекеном на столике лежала пара чёрных, длинных, бархатных перчаток. Подготовился зараза. Нехотя сняв тиару она отложила её рядом с перчатками и заметила пару прекраснейших чёрных сапожек, украшенных тем же камнями. Это уже не могло не вызвать у девушки удивление и лёгкий смешок. В голову закрадывались мысли о том, чтобы всё же примерить это платье. Как никак никто не заставляет её выходить в нём на публику. Осторожно сняв платье с манекена она отложила его рядом с собой. Раздевшись она осторожно сняла чокер и просунула голову в довольно узкое горлышко, которое на удивление легко растянулось, и проблем с тем, чтобы надеть его на себя не составило труда. Оно было как раз по размеру, всё прилегало как надо подчёркивая её фигуру. Осторожно она вернула чокер на место, боясь, что может что-то повредить, она обулась, что было довольно трудно, ведь платье закрывало ноги полностью, и она решила для себя, что будет сначала обуваться, а потом уже надевать платье. Каблук у сапог был довольно высоким и при ходьбе можно было увидеть подошву и носки прекрасных ботинок. Накинув плащь, надев перчатки и хорошо причесавшись она вновь заправила тиарой волосы и выпустила пару прядей вперёд. Посмотревшись в зеркало, она, право, не узнала себя. Настолько всё выглядело красиво. Конечно, было немного непривычно, но красота одежд превосходила всё. Бархат и атлас нежно струились по коже, подкладка из вуали вздымалась при каждом неосторожном движении и при малейшем дуновении ветерка, корсет облигал талию ровно по фигуре, а мягкий мех на плечах приятно щекотал шею, мягкий пояс прекрасно скреплял юбку и изящный верх, камни казались глубокими дырами, объятыми огнём. Ещё полюбовавшись собою она вновь разделась и вернула платье обратно на манекен. Пожалуй она осталась довольна собой и новой одеждой. С лёгким дуновением ветерка в её голове поселилась интересная идея: — «Возможно я даже выйду в нём этой ночью, но пока лишь день, никто не сможет оценить эту красоту по праву.» — С лёгкой улыбкой на лице подумала она и покинула комнату, оставив платье до вечера. Странно, что её не взволновало то, что она решила не только примерить платье, но и выйти в нём на прогулку. Возможно в этом платье и правда было что-то настолько особенное, что заставило девушку решиться, то ли мастер вложил в него что-то столь особенное. Или же он просто что-то знает. Знает то, что не досягаемо ни одному существу, и именно поэтому делает подобное. Может ли он менять судьбы, или наоборот строит их? Может и всё вместе. По крайней мере всё должно произойти скоро, очень скоро.