Что скрывается под твоей шубкой

— Три года это безумно долго, — сказал Джон. Он не мог этого не сказать. Последние два дня Шерлок готовился к своему уходу в море. Они не говорили больше об этом, зачем, если уже было сказано, но Джон видел, как Холмс навёл почти стерильный порядок среди своих вещей, продав или раздарив часть их них. Он будто собирался уехать в длительную командировку, без уверенности, что вообще вернётся, и не хотел, чтобы любимые им вещи пылились и стояли без дела. Лучше пусть послужат другим людям. Закрыл банковские карты, позаботился о счетах, чтобы не накопилось никаких долгов. Шерлок долго думал, что делать со скрипкой. Джон видел, как Шерлок гладит, практически ласкает её, будто любимую кошку. Не отдавать, ни даже положить её в хранилище банка Шерлок не хотел. Джон несколько раз хотел предложить позаботиться о ней, но не решался. Смотреть на молчаливый инструмент и только усиливать этим тоску? Да и может ли скрипка долго лежать молча? Она создана, чтобы играть. — Ладно, — выдохнул, наконец, Шерлок, — думал о музыкальной школе или колледже, но не могу я отдать её в чужие руки. Вдруг с ней будут плохо обращаться? Перетянут струны, поцарапают? Или вообще сломают и выбросят… Джон смотрел, как Шерлок сел за стол и принялся чистить-протирать свою скрипку специальными средствами. Прежде Джон жаловался на запахи и гнал Холмса на кухню, за закрытую дверь, но сейчас и слова не сказал. Наоборот, дышал и думал, что теперь несколько лет не будет этих запахов. И запахов самого Шерлока… Молчание окутывало из двоих, пока Холмс не закончил, вернул инструмент в чехол, а тот — на её родную полку. Отключил и положил рядом свой телефон. — Пусть лежит и ждёт меня. Дождётся — хорошо. Джон очень хорошо понял, что это не только про скрипку. Смотрел в спину своему гению, но не мог начать разговор. И его начал Шерлок. Обернулся, и как с обрыва бросился фразой: — Джон, ты знаешь… а что если… на эти три года… я заберу тебя с собой? Джон посмотрел в глаза Шерлоку. Те были серьёзны и тревожны. Неужели он не шутил, а говорил это всерьёз? Говорил правду? И такое… возможно? — Я попрошу для тебя шубку у старейшин. Точнее, уже попросил… Не показал тебе только пока. Висит в шкафу в моей комнате. Она такая же золотистая, как твои волосы. Ты будешь очень красивым, светло-пятнистым тюленчиком. — Шерлок… — Я тебя всему научу. Плавать, ловить рыбу, спасаться от хищников. Ты узнаешь, как это, греться на солнышке на скале и резвиться в море. И какое оно красивое, когда расстилается бесконечно, во все стороны. И какие закаты в отрытом море. И какие рассветы. — Даже вниз, — Джон пытался усмехнуться, но вышло у него плохо. — Да. И много чего ещё, о чём сейчас не могу говорить. Ты увидишь, как это — быть шелки. И парой шелки. Джон дошёл до стола и сел напротив Шерлока. Ох, сколько всего видел и знал этот стол! От первого их прикосновения, когда Джон накрыл ладонью дрожащие пальцы Шерлока, после очень трудного и опасного дела, до смеха Шерлоку в колени, когда Джон прятался под столом, и сначала щекотал своего гения, а потом и ласкал его, не видя лица, но слушая восхитительные стоны и всхлипы. Джон и не думал, что его имя так восхитительно подходит для такого рода звуков, и сколько разных вариаций может выдать Шерлок самыми разными модуляциями голоса. Сейчас руки Шерлока не дрожали, но замочком лежали на столешнице, и Джон накрыл их своими. Пальцы Холмса всегда были холодными, а Ватсона — горячими. Джон всегда любил согревать и растирать тонкие кисти своего друга и любимого, а Шерлок обожал таким образом согреваться. И всегда улыбался от этого. И улыбка становилась шире, и какой-то более сияющей, когда Джон подтягивал его руки к губам, и начинал дышать на них, а потом и целовать. — Я очень тебя люблю, — тихо и медленно начал Джон. — Когда мы встретились, я не предполагал, что полюблю тебя так сильно. Думал, ну поиграем чуть друг у друга на нервах и разбежимся. Но игра эта затянулась. Ты стал… очень важен и нужен для меня. Холмс кивнул, и по его взгляду Джон пытался прочесть, знает ли он следующие слова, угадывает ли их, или надеется на другие? — Я вижу и знаю, что и ты любишь меня. Вижу в каждом твоём жесте, движении, слове. Как ты заботишься обо мне. Моём комфорте и благополучии. Но… — Джон почти ненавидел себя за то, как дрогнул взгляд у Шерлока при этом «но». Шерлок понял. Понял, что сейчас услышит. «Но» полностью обнуляет всё, что было сказано до него, так ведь? — … но я человек, Шерлок. Глубокий тяжкий вздох из груди Шерлока показал Джону, что он может не продолжать. Холмс даже движение сделал, чтобы встать, но остался сидеть, давая Ватсону закончить. И Джон, крепче сжав его ладони, продолжил, уже обычным своим голосом и чуть быстрее: — Я не смогу три года жить тюленем! Да и три дня не смогу. Холмс, пойми… Я люблю свою человеческую жизнь. Её возможности и тело! Люблю гулять, заходить в магазинчики. Спать в постели… Боже, что я говорю… Но я… Да и как я смогу? Тюлени могут друг с другом говорить? Мы сможем с тобой как-то общаться? Да и тюленячий секс я с трудом представляю… Две неповоротливые тушки… Холмс! — Я понимаю, Джон. Но я не мог не предложить. Три года, это действительно долгий срок. — Долгий… — Люди меняются и за меньшее время. Я не знаю, каким найду тебя потом, и каким стану сам… Захочет ли версия «Джон-три-года-спустя» продолжить наши отношения… Или ты и правда окажешься прочно женат, да ещё с ребёнком. Шерлок улыбнулся, пытаясь чуть разрядить обстановку, глядя на их сомкнутые руки. Но вот осторожно освободил свои ладони из хватки Ватсона, но только для того, чтобы самому взять в ладони пальцы Джона и начать чуть их растирать и поглаживать. — Ну да, будет забавно. Очень странно, но вполне возможно. Джон сам не понял, засмеялся он или всхлипнул. Отдышался. Успокоился. Посмотрел на Холмса. — Ты только приходи ко мне, как вернёшься. Обязательно подойди, и мы поговорим. Что бы там не увидел и что себе не придумал! Шерлок кивнул. Теперь он крепко сжал пальцы Джона. Как в сердце своё заключил. — Разумеется, я приду к тебе. Я хочу увидеть версию «Джон-три-года-без-меня». Узнать, как он эти три года проживёт. — Уж куда интереснее ныряния и охоты на рыбок. Шерлок… — Джон встал и обогнул стол. Шерлок поднялся ему навстречу. — Шерлок! — Джон обнял его. Сомкнул руки за спиной. — Я люблю тебя… но… но жизнь свою человеческую и её возможности я люблю тоже! — Знаю… — Джон ощутил, как Шерлок принялся гладить его волосы. Было принято считать, что только Шерлок любит игры Джона со своими великолепными кудрями, но на самом деле, поглаживания и массаж головы Джон любил не меньше. И не реже чем Шерлок устраивался у своего любимого на коленях, подставляясь под его умелые пальцы. Урчал и наслаждался ничуть не меньше, чем наоборот. — Если бы я знал, что встречу тебя, я был вёл бы себя благоразумнее… — Ага, конечно. — И не остался бы земле так долго. Чтобы не пришлось потом, так надолго её покидать. — И уплывал бы на месяцы, а не годы, как твой брат? — Не надо портить момент, упоминанием Майкрофта! — Ладно-ладно, ни слова о запретном, — Джон усмехнулся Шерлоку в плечо. Поцеловал его туда сквозь рубашку. Успокаивающе погладил по спине. — Кстати, Лестрейду тоже придётся его ждать. Будем поддерживать друг друга… Они чуть помолчали. — Да. Ты звони ему. Встречайся. Грейвзу будет полезна твоя поддержка. А тебе — его. — Грегу. Шерлок, а скажи… Майкрофт в свои… вояжи в море, будет встречаться с тобой? Сможет потом рассказать мне, как ты? Просто, что ты жив. Что с тобой всё в порядке… — Едва ли. Я собираюсь уплыть далеко. Чтобы не было искушения выйти и пойти искать тебя… — Да. Понимаю. Ладно. Ладно, хорошо, — Джон чуть отпустил Шерлока. Чуть отступил. Но всё ещё держал его за плечи. — Ты… когда пойдёшь? — Сейчас, думаю. Что откладывать? Всё сделано, с тобой поговорили. — Сейчас. Ясно… Знаешь, а мне очень нравилось всегда, что ты чёрным тюленем становишься. Без единого светлого волоска. Я не то хотел сказать. Можно я с тобой к морю поеду? Посмотрю… Тюленячий Шерлок! Поглажу перед разлукой. Может, в нос твой поцелую? — Джон… Думаю, не стоит. Я не смогу уплыть, если ты будешь смотреть мне вслед на берегу. — Да… Да понимаю, — Джон еле как заставил себя разжать руки. Вроде по щекам текли слёзы. — Шерлок, не вини меня. Эти три года я прожить должен, а не просто прождать! — Это бесспорно. Живи. Встречайся. Люби… — Ага… Но ты возвращайся, — Джон зажмурился. — Иди. — Вернусь, — Шерлок нежно, почти невесомо поцеловал Джона. — Шерлок-Шерлок. Тюленячий Шерлок, — Джон не знал, что ещё сказать, как унять бьющееся в рёбра сердце. — Я шелки, Джон. А потом Джон только слышал, как тот вышел в коридор и целую вечность собирается. Не выдержал, вышел следом. На плечах его Холмса, вместо привычного пальто, была чёрная-чёрная шубка Шерлока, надетая, но пока не застёгнутая, так и манила погладить её. И Джон не отказал себе в удовольствии. — А есть разница? — Есть. Ну… не буду прощаться. Я люблю тебя, Джон. Джон не мог смотреть, как Шерлок разворачивается. Как уходит. Как за ним защёлкивается дверь. Только тогда открыл глаза. Осмотрелся. Квартира без Шерлока. Его жизнь без Шерлока. На три года. Ну или около того. Или навсегда, если этот гений не вернётся. Надо Грегу позвонить, узнать, как там у него дела в ожидании Майкрофта… Джон двинулся в комнату Шерлока. Открыл шкаф. Шерлок не соврал. Шубка была там, где он сказал. Очень красивая, золотистая шубка. С любовью подобранная для него. Под рост и объём. Ватсон проверил это, набросив невесомый мех на плечи. Он ещё стоял, но сердце его уже всё знало. И, видимо, захватило власть над телом. Джон бросился прочь из дома, не сняв шубку. — ШЕРЛОК! — кричал он так, что его, наверное, у моря услышали бы. — ШЕРЛОК! — от топота тряслись стены и гнулись ступеньки. — ШЕРЛОК! — Если тот уехал, его уже не догнать и не найти. А Джон должен был увидеть его. Ещё хоть на минуту. На полминуты. Обнять ещё хоть раз. Улица была пуста. — ШЕЕ-Е-ЕЕРЛОК! Впервые на этот зов не было ответа. — С тобой… Куда угодно, кем угодно, но с тобой! Я не смогу больше без тебя! Прости! Ни одного дня! Какое там — годы! Это кричало сердце. Но рассудок был рад, что только криком и останется. Человек не готов жить тюленем. — Сумасшедший вы что ли? — тонкая, но сильная рука светловолосой девушки в светлом же пальто, поймала Джона в последний миг, перед тем, как он выскочил на дорогу. Машина на огромной скорости пролетела мимо, на волосок не задев их бампером. Джон едва ли заметил авто. Он задыхался, пытаясь вырваться, но держала девушка крепко. На запястье спасительницы болталась сумочка, с вышивкой стразами «Мэри», а глаза были точно такого же стального оттенка синего, как и у Шерлока. У Джона Ватсона не было шансов вырваться из этой хватки. Во всех смыслах.