***
Но он не забыл. Ни спустя день, ни спустя три дня. Зачинщиков всего этого безобразия наказали, заставив всю неделю чистить туалеты, но от этого легче не становилось. Казалось, Гарри и его друзья, только сильнее возненавидели Кроноса, но не смели близко подойти, находясь под бдительным присмотром воспитателей. Они только кидали ему в спину обидные слова, скалили зубы в ухмылке и мерзко хихикали, пытаясь привлечь к себе внимание. Не выходило. Кронос и до этого не отличающийся разговорчивостью ещё сильнее замкнулся в себе, сбегая от чужих глаз в свой любимый коридор и вжимаясь спиной в стекло. Прижимал ноги к груди и тихо плакал в колени, закрывая лицо отросшими волосами. Он все ещё не забыл тот вид, что предстал перед его глазами, стоило откинуть крышку. Не забыл и каждую ночь просыпался со слезами на глазах от очередного кошмара, бездумно зовя свою маленькую подругу. С того дня он решил, что ненавидит смерть. Он подобно призраку слонялся по пустым коридорам третьего этажа, не зная, куда себя приткнуть. Было паршиво и постоянно хотелось пить от сдавливающих горло тисков. Рози уверяла, что ему станет легче, если он погуляет на улице, но белое покрывало за окном не внушало желания покидать теплые стены приюта. Тихий всхлип разносится лёгким эхом по пустым коридорам и прерывается звуком чужих, тяжёлых шагов, что заставили Кроноса испуганно вздрогнуть, оборачиваясь. Шаги сменились бегом, и вот, уже маленького Кроноса за плечи к стене прижимает Гарри, больно ударяя затылком о бетонную поверхность. Гарри скалится в довольной улыбке, и ему вторят три дружка за спиной. И вот эти улыбки заставляют Кроноса забыть про боль в голове и испуганно сжаться, закрывая лицо волосами. Он чувствовал, что будет что-то нехорошее. – Ну, что, моль? Тебе понравился наш подарочек? – Гарри тянет это с отвратительными сладкими интонациями, и его друзья за спиной мерзко хихикают. Кронос крупно вздрагивает. Открывает рот в попытке что-то сказать, но оттуда вырывается только тихий всхлип, и на глаза снова наворачиваются горячие слезы, обжигающие глазные яблоки. – Вижу, что понравился. Ты был в таком восторге в столовой! – восклицает, и альбинос резко машет головой из стороны в сторону, вызвав только очередной приступ смеха у мальчиков. Он бы попытался уйти, но Гарри был старше на четыре года и гораздо сильнее. Он все ещё прижимал его к стене за плечи и радостно ловил каждую эмоцию на порозовевшем личике. Гарри никогда не нравился Кронос. Потому что он был не такой. Он выделялся среди них всех своей болезнью, привлекая внимание потенциальных опекунов. Он раздражал своим безразличием и вызывал лютую ненависть своим пустым взглядом. Его не брало ничего. Что бы они не делали ему было плевать, но тогда... Тогда, когда Кронос увидел свою мертвую зверушку, Гарри понял: не такой уж он и безразличный. Его эмоции, страх и слезы были настолько сладки, что мучавшая его до этого вина исчезла моментально. Словно ее и не было, оставляя за собой только желание увидеть ещё больше этих эмоций. Идея с крысой пришла спонтанно. Просто Шон – мальчик, с которым делил комнату Кронос – как-то обмолвился случайно, что вместе с альбиносом к нему переехала и крыса. Шон терпеть не мог крыс, о чем и сказал тогда Гарри, а тот, словно увидев в этом возможность, сразу предложил свою помощь. Сначала, конечно, они хотели просто с ней поиграть. Так, чтобы это увидел Кронос и разозлился, но стоило Гарри только взять мышку на руки, как та его укусила. Мальчик действовал на рефлексах, громко вскрикнув и отбрасывая животное прочь, что по несчастным стечением обстоятельств врезалось в стену. Громкий звук удара и больше мышка не двигалась. Им это было только в радость. – Маленький, маленький Кронос, – тянет, мерзко улыбаясь. Склоняется к самому лицу, осторожно, почти нежно отводя волосы, дабы открыть себе вид на заплаканное лицо и мерзко хмыкает, ловя взгляд горчичных глаз. – Чего же ты такой несчастный? Я думал, что после моего подарка, мы станем друзьями, м? Ты же будешь моим другом? - он издевается. С наслаждением ловит каждую смену эмоций на лице и впитывает их подобно губке, пока в темных глазах разгорается весёлый огонь. Мальчик мычит что-то под нос. Сильнее вжимает голову в плечи и пытается снова мотнуть ей в отрицательном жесте. – Вот и славно! – Гарри, казалось, принял его отказ за согласие. Он резко отстранился и всё также держа альбиноса за плечо, отшвырнул того в бок. Послышался новый глухой удар и тихий вскрик, с которым мальчик больно ударился плечом об пол. Он поднял на недругов свои глаза и в этот момент одно понял точно: он их ненавидит.***
С того дня и начался его маленький, личный ад. Гарри, что на глазах у воспитательниц был вполне прилежным и милым ребенком, без них становился похож на личного монстра Кроноса. Или демона – как знать. И Кронос его боялся. Гарри не стеснялся других детей и теперь не ограничивался просто обзывательствами. Он толкал, пинал, ставил подножки и унижал, раз за разом взахлёб рассказывая о том, как весело им было потрошить серую, отвратительную крысу. Кронос хотел сбежать. Хотел плакать, но он не мог. Его всегда крепко держали, посадив посреди общей гостиной и прижав за плечи к полу. Над ним смеялись. Дёргали за белоснежные пряди, что уже доставали до плеч и с любопытством заглядывали в глаза. А когда отпускали, то провожали убегающего мальчика громким смехом в спину и новой порцией оскорблений. Это было ужасно. Ужасно отвратительно и до безумия обидно. Настолько обидно, что слез больше не было – он выплакал их все. Он прятался в своей комнате, зная, что достанут его и там, и тихо выл в подушку, ударяя кулачками по кровати. Почему? Почему они так с ним поступали? Почему смеялись и заставляли все это слушать? Чем он им не угодил? Он же никого не трогал! Но, кого это волновало, когда спустя столь долгое время в приюте появилось нечто гораздо интереснее, чем книжки, да игрушки? Маленький Кронос искренне, со всей своей детской душой ненавидел этих детей. За то, что они так с ним поступают. За то, что так обращаются и ещё много-много разных причин. Он ведь не заслужил к себе такого! Он ведь просто читал сказки и старался никому не попадать на глаза, тогда за что? За что ему все это? И уже в тот момент, как он лежал лицом в собственную подушку, беззвучно сотрясаясь от сухих рыданий, что-то в нем надломилось. Не было больше того ангела, а по комнате грустно летало белоснежное перо.***
– Моль! – резкий и до зубной боли радостный окрик заставил кравшегося по коридору мальчика испуганно замереть. Резко оборачивается через плечо, сразу находя взглядом Гарри и его компанию. Скользит глазами по пустому пространству, отворачиваясь. А после срывается на бег, моля богов о том, чтобы сегодня ему позволили сбежать. Сердце заполошной птицей билось где-то в груди, не давая и шанса на то, чтобы хоть немного отдышаться. Выбрасывало в кровь огромные дозы адреналина и подкатывало куда-то к горлу, норовя выпрыгнуть и прокатившись по грязному полу застыть где-то в углу, прячась от всего на свете. Видимо, сегодня был не его день, потому что вместо того, чтобы просто уйти, мальчики кинулись за ним, крича на ходу ругательства. Кронос был быстрым, но он был маленьким, а соответственно и выносливости у него было не особо много. Догнали его до обидного скоро, не дав добежать даже до лестницы, хватая за плечо и одним резким, рваным движением кидая в сторону стены, а следом припечатав большим телом обидчика. Гарри довольно оскалился, почти моментально восстанавливая дыхание и вновь прижимая альбиноса к стене за плечи. Нависая сверху и хищно заглядывая в напуганные глаза своей жертвы. - Не трогай! Не трогай меня! - бился в чужих руках на радость обидчикам, не имея возможности вырваться. Тихо скулил, боясь поднять взор и вжимал голову в плечи, слыша, как мерзко хихикали мальчишки за спиной Гарри. - Ну-ну, чего ты так разнервничался? - голос словно патока втекал в уши, напрочь закладывая их. Лился ядом, заставляя испуганно дрожать в сильных руках, как маленький котёнок, кусая пухлые губки. Он бы заплакал, останься в нем хоть немного слез. – Почему ты убегаешь, моль? Мы ведь друзья, а от друзей не бегают! – Гарри выглядел искренне расстроенным. Он склонил недоуменно голову к плечу, обиженно дуя губы и отпуская свою жертву, перетекая руками с плеч на стену, всё ещё держа мальчика в своеобразной клетке. – Ты очень плохой друг, Кронос, – голос затекает в уши обиженной песней, а произношение собственного, почти позабытого имени пускает по телу волны ледяных мурашек, что тараканами бегают по позвоночнику, щекоча своими мерзкими лапками. – Его надо наказать, – подал голос один из мальчиков за спиной Гарри, кажется Морти, надеясь продлить свое веселье. Впрочем, они все были не против немного поиграть. – Правда? И как же, м? А что об этом думает наш маленький друг? – Гарри улыбается почти нежно, склоняя голову к плечу, и Кронос, понимая, что если ничего не сделает, то его просто задавят, резко поддается вперёд, толкая мальчика ладонями в грудь. Тот только весело поднимает бровь, не сдвинувшись с места, а глаза загораются предвкушающим огнем, когда он снова точным движением впечатал младшего в стену. – Я знаю, как мы поиграем! – восклицает весело, вызывая в друзьях прилив любопытства, что с молчаливым интересом наблюдают за "игрой". – Нет, нет, пожалуйста, – альбинос мотает головой, вжимаясь спиной в стену. Так и не отступивший страх только сильнее стягивает глотку в узел, нагло перехватывая судорожные вдохи. Он дёргается, читая в темных глазах Гарри свою участь. Он не знает, не хочет знать, что с ним могут сделать. – Нет... – Да, Кронос! Да! – Гарри кивает ещё сильнее, а в следующий миг наслаждается болезненным вскриком маленькой Моли, когда крепкая рука оказывается в белоснежных волосах, сжимаясь на корнях. Гарри дёргает руку на себя, отрывая мальчика от стены. Заставляет того встать на носочки, болезненно морщась, выдавливая из глаз первые горячие слезы. Заглядывает в лицо и выдыхает в самые губы: – Нам с тобой будет очень весело! Ещё один рывок за волосы. Гораздо более болезненный, когда Гарри дёргает мальчишку на себя, отступая на два шага назад, вырывая громкий крик. Это больно. Настолько больно, словно снимают скальп и маленький Кронос уверен, что стоит убрать Гарри руку на на том месте, где она была окажется лысая кожа. Казалось, Кронос чувствовал по отдельности каждый вырываемый волосок и из горчичных глаз по-новому брызнули слезы, что мешались с тихим скулежом. – Ну, что ты? Не так уж это и больно, – Гарри весело фыркает, опуская руку, снова дёргая волосы, склоняя мальчика почти к земле, и вновь, отступая – на себя, от чего юноша падает на колени, больно ударяясь косточками. Он шипит, вскидывая руки вверх, цепляясь тонкими пальцами с отстриженными ногтями за руку, в надежде если не избавиться от неё, то хотя бы уменьшить боль. А Гарри больше ничего не говорил. Он только мерзко хихикал, подогреваемый смешками своих друзей, что весело ходили вокруг, желая запомнить эту картину со всех ракурсов. Они ещё никогда, никогда не доходили до того, чтобы причинять такую сильную физическую боль. Детский максимализм вкупе с любопытством и адреналином от неправильности своих действий только распаляли жестокость, рисуя на детских щёчках кровожадные улыбки. Они смотрели на всхлипывающего мальчика, наслаждаясь своей безнаказанностью. Слушали его мольбы, считая себя всемогущими, ведь что он может им сделать? Только молить о том, чтобы всё это скорее прекратилось и захлебываться слезами, стуча ногами по полу. – Если я хорошо помню, – подал голос один из мальчиков, скрещивая руки за спиной и перекатываясь с пятки на носок, – то на этом этаже, где-то недалеко есть шкаф, – юноша говорил со смесью детской радости и хитринки от новой придуманной проказы. Брови Гарри от его слов медленно поползли вверх, а Кронос, что до этого царапал ноготками руку своего мучителя, настороженно замер, боясь нарушить эту тишину. Ему стало дурно. Смотря за теми улыбками, что расплывались на лицах мальчиков, он понял, что его ждёт, и страх заиграл по новой, вгрызаясь своими челюстями где-то в районе нижней челюсти. Мальчик резко дёрнулся вперёд, пытаясь вырваться и причиняя себе ещё больше боли. Он зашипел, забив ногами в пол, и принялся сильнее дербанить удерживающую его руку, вертя головой. – Нет-нет-нет, Гарри! Нет! Я боюсь темноты! - тоненький, даже не начавшийся ломаться голосок, словно музыка для мучителей, прокатывался по пустым коридорам. Мальчик пока не понимал, что чем больше он умоляет, чем больше просит их остановиться – тем сильнее возбуждает в маленьких монстрах их жестокость и желание причинить как можно больше боли. –Гарри, Гарри, пожалуйста! Хватит! Остановитесь! – голос то и дело срывался на крик, повышаясь до фальцета. Мальчик уже не чувствовал ничего, кроме боли в корнях и того, как его с силой волочат по полу, утягивая куда-то дальше по коридору. Туда, где, как он помнил, был большой шкаф со швабрами. Мальчик всегда обходил его стороной, боясь той тьмы, что хранит в себе столь старая мебель, подгоняемый мыслями о том, что эта тьма может вырваться в любой момент и поглотить его полностью. Без остатка. И именно туда его сейчас тянули мальчики, весело перепрыгивая через его волочащиеся по полу ноги, не обращая никакого внимания на крики тихим, давно сорванным в слезах голосом. Они смеялись, наблюдая за смешной, по их мнению, картиной. Любопытно склоняли головы к плечам под улюльканье Гарри. Оббегали вокруг, дёргая за волосы, вырывая небольшие клочки. В маленькой голове на мгновенье промелькнула мысль, что тьма в шкафу – гораздо лучше этих монстров. Но она исчезла ровно в тот момент, когда его подтянули к этому самому шкафу. Гарри выбрасывает руку с зажатыми в ней волосами вперёд, в последний раз протаскивая Кроноса по полу и откидывая в сторону шкафа. Новый глухой удар, потанувший в болезненном вскрике и последующим за ним всхлипе. Мальчик попробовал встать, но был остановлен грозным взглядом тёмных глаз. Гарри смотрел на него так, словно перед ним жаба, которую по его словам, они препарировали в школе на уроке биологии. Он обнажил белоснежные зубы в улыбке и сложил руки на груди, метая взгляд в сторону закрытых дверей. Его поняли без слов, и тот мальчик, что и предложил эту идею, проворно выпрыгнул вперёд, случайно пиная одну из ног Кроноса. Альбинос старался медленно отползти вбок – подальше, в надежде все же сбежать, но снова был пойман за руку все тем же мальчиком и подтащен обратно. – Давай же, Кронос. Ты же смелый, верно? Ты должен сам залезть внутрь, или это сделаем мы, – Морти говорил тихо, но так, чтобы его услышали остальные. Его голос приобрел доверительные нотки, с которыми обычно рассказывают кому-то на ушко секрет. – Там достаточно места для тебя, если ты боишься того, что не влезешь, – он мерзко засмеялся, вторя своим друзьям, а Кронос только сильнее сжался, прижав коленки к груди. Помотал головой из стороны в сторону, жмуря покрасневшие глаза, и проскулил под нос что-то непонятное. – Что? Говори громче, моль! Мы же должны знать, что именно тебя так пугает, чтобы дать нашему другу комфортные условия! – Гарри снова стал тем милым мальчиком, что невинно хлопал ресничками, хотя под кожей того ходили желавки - настолько сильно он сжимал зубы. – Лезь в шкаф, моль! Иначе...– он не договорил, оставив небольшую тайну о том, что будет в случае неповиновения. И как бы Кронос не боялся мальчиков – шкаф был страшнее. – Нет! Нет, я не хочу!– он так и не открывал зажмуренных глаз, мотая головой в отрицании. Дёргал зажатой в чужой хватке рукой, в попытках вырваться, но раз за разом терпя неудачи. Он все ещё был в несколько раз слабее своих обидчиков. – Лезь. В. Шкаф. Кронос,– терпение Гарри было на исходе. Он буквально выплёвывал эти слова, словно ядовитые капли, сжимая руки в кулаки так, что было видно вздувшиеся вены на побелевших костяшках. Но после очередного тихого "нет" терпение лопнуло окончательно со звонким, мерзким звуком разбитого стекла. Мальчика вновь схватили за волосы, вздергивая вверх. Заставляя снова закричать от боли, и поволокли к шкафу, не обращая внимания на то, как тот усиленно упирался ногами в скользкий пол. Гарри действовал резко, не обращая внимания на то, сколько боли он доставляет своей жертве. Подойдя вплотную к открытому шкафу, движением руки цепляет несколько деревянных рукояток от швабр, выдергивая те наружу. Коридор на миг заполнил громкий грохот ударяющихся о пол деревяшек, и вскоре всё затихло. На долгие секунды коридор погрузился в полную тишину, пока дети переживали такое издевательство над своими барабанными перепонками, а после Гарри вновь хихикнул, смотря на мальчишку в своих руках. –Терри. Держи его за ноги, – эти слова стали подобны спусковому крючку, от которых мальчик в хватке забился сильнее, падая на пол. Он пинался, не давая схватить себя за ноги и пытался кусаться, точно дикий зверь, впрочем, не получая от того никакого эффекта. Коридор вновь наполнили всхлипы и мольбы, но его вновь никто не слушал. Терри громко ругался, получая ногами в живот, и выходил из себя все сильнее, пока Гарри не надоело это представление. Он поднял альбиноса вверх, ставя на носочки, отчего тот потерял возможность брыкаться, и Терри все же смог ухватить его ноги. Но стоило только поднять его над полом – всё повторилось вновь. И пусть он уже не мог дергать ногами, он вертелся в воздухе подобно ужу, доставляя мучителям немало проблем. Гарри не выдержал: – Если ты сейчас же не успокоишься – я обрежу твои волосы к чертям! – показательно дёрнул рукой, причиняя ещё больше боли. Показывая, что в любом случае исполнит свою угрозу, как бы мальчик не старался, и это возымело эффект: Кронос на долгие мгновенья замер, повиснув безвольной куклой, но этого стало достаточно для того, чтобы его с силой впихнули в шкаф. Он хотел только дернуться вперёд, но не успел - дверцы уже захлопнулись с громким грохотом и мальчик ударился об них головой. – Нет! Нет! Выпустите меня! Пожалуйста! – он забарабанил кулачками в дверь, пытаясь её открыть, но та не поддавалась. За собственными громкими ударами он даже не услышал, как в ручки шкафа с той стороны вставили несколько деревяшек, лишив возможности выбраться. – Гарри! Гарри, пожалуйста! Выпусти меня! Он снова плакал, продолжая колотить ручками не поддающуюся ни на миллиметр дверь, боясь оглядываться. Потому что знал: за его спиной та самая, пугающая до дрожи тьма, что заберёт-затащит-убьет-съест его, ни оставив ни кусочка. И это был даже не страх – первобытный, дикий ужас, что стаей мерзких, длинных червей извивался в желудке. Полз вверх по венам. Вгрызался во внутренние органы и присасывался, словно вампир, цедя кровь большими, жадными глотками. Мальчика всего трясло, пока по щекам безостановочно катились слезы. Пока он продолжал кричать и стучать в дверь, прося его выпустить, не слыша сначала громкий смех, сменяющийся довольным, тихим хихиканьем, а следом и звуком удаляющихся шагов. Он остался один. Один в этой тьме. В духоте пыльного, тесного шкафа, что сжимала горло шипастыми лозами. Он корябал ногтями дерево, ломая их до корней, и уже не кричал – скулил, а потом и вовсе шептал, прижавшись лбом. Обняв себя дрожащими руками за плечи и трясся в беззвучной истерике. Зарывался пальцами в волосы, вырывая клочки и боялся открыть глаза. Боялся того, что открыв их, он увидит перед собой страшный взгляд монстра, чьё дыхание он ощущал на своем опухшем личике. Он умрёт. Он точно умрёт. Здесь. В одиночестве на пару с монстром, что после сожрёт его тело, ничего не оставив. Поглотив также, как и тьма, без остатка. Словно маленького Кроноса не было вовсе. Словно он даже не рождался. И если бы он знал, что этот шкаф – только начало его мучений на долгие годы. Хотя, а надо ли, если его самого скоро не станет? Ведь он знает – скоро монстру надоест играть и он воплотит в жизнь самые страшные его кошмары.