На периферии тьмы

      Вместе с завтраком мне принесли новый выпуск газеты и благодаря ему я окончательно утвердился в выводе, что у Эквестрии целых две столицы. В самом центре королевства — Кантерлот, где правила Селестия и ещё какая-то Луна. На севере же расположился Фестралисгард, откуда владычевствовала Найтмер Мун.       В моих глазах наличие у страны двух столиц и трёх правителей выглядело… несуразно. Тем более при учёте того, что Селестия правила народом дневных пони, а Найтмер Мун — ночными. Как это работало в пределах одного королевства — я не понимал, но… Кто я такой, чтобы осуждать уклад жизни инопланетных пони? Как-то же они прожили так тысячу лет.       Роль Принцессы Луны в политике так и оставалась для меня загадкой, но я не раздумывал над этим. Куда больше меня интересовало то, что творится по ту сторону тюремных стен.       В Фестралисгарде после отбытия Найтмер Мун, которую в газетах ночных пони ласково именовали не иначе как “Принцесса-мать”, отгремел рыцарский турнир, который был омрачён отсутствием любимой правительницы. В Балтимейре прошли шествия за расовое и видовое равенство, а на северо-востоке Эквестрии нашли богатые залежи магических кристаллов, за добычу которых принялись новым магическим методом, который наносит минимальный вред окружающей среде. И, самое интересное, сколько бы газет я не прочитал, мне не попадались на глаза плохие новости.       Никто никого не убивал, не насиловал, не торговал нелегальщиной, не устраивал терракты не выбрасывал младенцев в мусорные баки и не творил прочую чернуху, которая всегда звучала где-то на периферии слуха в новостных выпусках. И которая стала для меня обыденностью.       У поней же всё было иначе. Читать новости о том, как обстоят дела в их королевстве, было не только интересно, но и невероятно лампово. С каждой прочитанной статьёй, во мне росло не только желание побольше узнать об их мире, но и желание шагнуть ему навстречу и посмотреть, так ли он радужен и безоблачен, или в реальности всё иначе. А то как рисовать прекрасную картинку в новостях, так это все горазды.       — Дивный новый мир, мать его, — только и мог вздохнуть я, откладывая газету. — Когда же мы с тобой уже встретимся?       — Что, Сомбра, на волю хочется? — издевательски спросил один из гвардейцев. — Тебе оно надо? Лучше здесь посиди, в уюте и комфорте. А-то там, на воле, неизвестно ещё, что с тобой случится.       Да… Помимо новостного чтива досуг мне пытались скрасить и стражники, то и дело отпускающие насмешки и издёвки. Слова меня не обижали, а вот те, кто их произносил… Они раздражали и вызывали чёрное презрение. Как и все, кто опускал до мелочной трусливой гнусности. Они, конечно, отыгрываются на Сомбре за всё то добро, которое он им сделал, но с другой стороны… Они и правда думают, что насмехаясь над ним, совершают нечто вроде праведного возмездия?       Меня это бесило. Люто бесило. Я старался лишний раз ни с кем не разговаривать, увлечённый своими мыслями, но эти ущербные лошадеобразные… Они будто специально проверяли, где проходит та грань дозволенного, переступив за которую можно очень сильно пожалеть.       Шакалья логика, свойственная каким-нибудь школьным задирам, которые ещё не поняли, что за зубоскальство можно так получить, что зубоскалить потом будет нечем. И надо бы преподать им эту науку. Так хорошо преподать, насколько это возможно в моём нынешнем состоянии.       — Тихо-тихо… Слышите этот звук? — спросил я и, задействовав всё своё актёрское мастерство, сделал такой вид, будто прислушиваясь к чему-то, звучащему вдалеке, откуда-то из недр тюрьмы. — Такой тихий, почти неразличимый звон… Это звенят ваши стальные яйца. Что же вы их раньше не отрастили, когда я правил Кристальной империей? А я знаю почему, — я ухмыльнулся, довольный тем, что всецело завладел вниманием своих тюремщиков. — Вы натурально ссались с меня. Да и сейчас вы продолжаете ссаться. Чего же вы мне раньше, когда я сидел на троне, в глаза мне не высказали то, что думаете обо мне? На поверженного льва-то каждая овца залупаться горазд.       — Какой из тебя лев? — ухмыльнулись стражники. — От тебя несёт, как от помойки, тебе приходится гадить в ведро и…       — Я лев, от которого несёт, как от помойки, который гадит в ведро, но который всё-таки остаётся львом. А вот вы, как были овцами, так ими и остались. Только сейчас в загоне стою я и жду своей участи, а вы стоите по ту его сторону и бекаете, потому что знаете, что я вас не сожру.       Ответа не последовало, хотя по разгоравшемуся в глазах поней пламени гнева я понял, что они усиленно пытаются его выдумать. Не знаю, какой у них был прогресс, но его пустила прахом внезапно открывшаяся дверь, в которую прошёл пегас, принёсший хавчик. Ужин.       — Дай-ка я сам подам его величеству еду, — сказал гвардеец, принимая поднос и отправляя в тарелки с едой и стакан с напитком по смачному харчку. — Прошу, приятного аппетита.       — М-да, чего-то подобного я ожидал от мелочного плебса вроде тебя, — только и мог хмыкнуть я, после чего взял предложенный мне ужин и швырнул его в решётку.       Пусть она надёжно отделяла меня от стражников, но вот перед пролившимся ягодно-травяным супчиком она была бессильна и некогда аппетитное варево обдало собой задиристого гвардейца, сбив с его нахальной морды глумливую улыбку.       — На, отведай царские харчи.       Реакция последовала незамедлительно — единорог принялся рьяно греметь ключами, намереваясь открыть дверь камеры и явно пересчитать мне все рёбра. Избиение бывшего диктатора — удовольствие дорогое, так что двое других солдат решили разделить его со своим товарищем, и уже через несколько секунд трое пони чуть ли не прыгали на мне, словно на батуте.       Было больно, унизительно, но оно того стоило — теперь я знал, что среди пони, как и среди людей, есть свои мелочные мрази, которые иногда намного хуже любых тиранов и деспотов.       — Так, что здесь происходит?! — разразился громом в каменном нутре подземелья голос Шайнинг Армора, который я даже не сразу узнал.       С довольных своей издевательской вольностью поней сразу же спала всякая спесь и они принялись весьма жидко оправдываться, пока я пытался встать на ноги, превозмогая боль. Даром что по голове не пинали, а лишь по худым бокам и животу, отбивая почки, печень и другие органы.       — Как бы себя не вёл Сомбра, — заговорил Шайнинг Армор, — Вы не в праве и копытом его трогать, если он не пытается сбежать или напасть на кого-то. Разжалованы, все. Можете быть свободны.       Ошеломлённые подобным вердиктом, гвардейцы попытались было возразить, но муженёк Каденс прервал препирательства одним лишь взглядом, так что тем ничего не оставалось, кроме как молча убраться прочь. Искренне надеюсь, что им перед тем, как уволить, ещё как следует всыпят розг на память о доброй солдатской службе.       — Ну что, спасибо, пожалуй, — хмыкнул я, глядя на хмурую физиономию белошёрстого командира. — Я ожидал, что ты, как минимум, посмотришь на то, как об меня копыта вытирают, а как максимум — присоединишься.       — Может ты мне и не нравишься, Сомбра, но я не собираюсь закрывать глаза на нечто подобное тому, что только что случилось, — возмущённо всхрапнул единорог.       — Что, трудно стоять на защите того, кого ты всем сердцем презираешь? — не мог не спросить я, пока перебирался на свою пусть и не слишком комфортную, но любимую лежанку, давая себе и телу возможность прийти в себя.       — Нет, ни капли. Потому что я в первую очередь стою на защите закона и справедливости, а уж потом — на твоей. И если подчинённые мне пони готовы перешагнуть через них, чтобы выместить свою злость даже на таком, как ты, то мне не нужны такие подчинённые.       — Да уж… Добрым словом они тебя помянут.       — Каденс и её подданным не нужны такие гвардейцы, которые заступают закон ради своих мелочных прихотей, так что пусть поминают меня, как хотят. Когда они вылетят со службы, я о них вообще вспоминать не буду.       — Может будешь, может нет… Кстати, ты зачем пришёл? Чтобы проведать меня? Или ты специально примчался, чтобы спасти меня?       — Каденс попросила зайти и проверить, как ты тут. Тебя скоро перевезут.       — О, перевозят… — протянул я, чувствуя как утомлённое заключением и ожиданиями сердце начинает биться быстрее в предвкушении ответа. — И куда?       — Не знаю куда, но главное, что подальше от Кристальной империи.

***

      С удобством разместившись в колеснице, которую несли по ясному небу облачённые в доспехи из фиолетового металла чёрношёрстые фестралы, Принцесса Луна с интересом созерцала просторы Кристальной империи, богатые на хвойные леса, просторные поля, посеребрённые снегом горы, разливающиеся после долгой зимы реки и широкие озёра. Северные красоты захватывали дух и Луна, привыкшая проводить время в застенках роскошных дворцов, не отказывала себе в удовольствии полюбоваться ими.       Она прибыла в столицу освободившейся из плена безвременья страны пару часов назад, привезя с собой большие запасы продовольствия, о которых в письмах так просила Каденс — ей нужно было чем-то кормить своих подданных, которым после тысячелетней зимы ещё предстояло засеять урожай и дождаться его плодов. И Луна рассчитывала на тёплый приём со стороны родственниц-аликорнов, но именно сегодня они решили выбраться из высоких кабинетов, где заседали целыми дня и ночами, и развеяться на природе, в Королевских угодьях, куда могли ступать только копыта правительницы Кристальной империи и тех, кто сопровождает её прогулке.       Приглядывающий за Кристальным дворцом кастелян услужливо выдал в распоряжение Луны пегаса-сопровождающего, который должен был привести так неудачно прибывшую Принцессу к тому месту, где предавались отдыху остальные венценосные аликорны.       Впрочем, это не заняло много времени и уже через несколько минут полёта Луна разглядела посреди вездесущих северных красот красочные вымпелы, знамёна и палатки, расположенные у берега озера, в синих водах которого переливалась чернотой глубокая бездна.       “Живописное место для отдыха, ничего не скажешь”, — оценила Луна, которой виды не помешали разглядеть троицу аликорнов, заседающих за заставленным напитками и яствами столом. Венценосные кобылицы приветливо помахали новоприбывшей, в то время как стерёгшие их покой гвардейцы из кристальных пони во все глаза смотрели на гостью — увидеть четвёртого аликорна они явно не ожидали.       — Тётушка Луна! — поспешила броситься навстречу Художнице созвездий Каденс, едва та ступила на земную твердь, и заключить её в крепкие объятия. — Как ты? Как долетела?       — Я — замечательно. Полёт, благодаря живописным красотам, был ещё лучше, — ответила Луна, крепче прижимая к себе и без того льнущую к ней Каденс. — Поздравляю тебя. Теперь ты правительница, как и мы.       — Было бы с чем поздравлять, — горестно протянула Каденс, отстраняясь. — Пока что, вместе с короной мне на голову легли лишь власть и ответственность, а не лишний повод порадоваться.       — Если смотреть на ситуацию под таким углом, то да, поздравлять не с чем, — с улыбкой на устах согласилась Луна. — Ну что, пригласишь меня к столу?       — Ты та пони, которая может садиться за мой стол без приглашения, — ответила Каденс и вместе с тёмно-синей кобылицей направилась к дожидающимся их Селестии и Найтмер Мун.       — Сестра, рада тебя видеть, — обменялась поцелуями с родственницей Солнечная кобылица. — Надолго же задержал тебя аравийский посол.       — Что поделать? Политика она такая, — с сожалением вздохнула Луна, — Распоряжается нашим временем даже в большей степени, чем мы сами, — блеснула аксиомой Луна и перевела нежный взгляд бирюзовых глаза на восседающую в удобном мягком кресле Найтмер Мун. — Привет, утёночек. Давно мы с тобой не виделись.       — И тебе привет, Луна, — потеплевшим голосом отозвалась Найтмер Мун, так что даже Каденс, занявшая своё место между старшими аликорнами, согрелась его звучанием.       Луна, словно любящая своё дитя мать, принялась усердно зацеловывать Найтмер Мун в её пухлые щёки, так что по округе разнеслись звонкие чмокающие звуки, от которых у жертвы этих нежностей даже зазвенело в ушах.       Каденс посмеялась бы про себя над холодной, сорящей колкостями и неприступной наставницей, если бы не нашла разыгравшуюся перед ней сцену трогательной и не почувствовала, как сердце Найтмер Мун любовно трепещет в присутствии Луны.       — Ладно, хватит, ты меня всю уже обслюнявила, — проворчала покровительница ночных пони. — Не можешь ты без этих сюсюканий, — хмыкнула Найтмер Мун и запечатлела на кончике морды Луны скупой неохотный поцелуй, после чего принялась вытирать щёки.       — Ты своим хмурым выражением лица сама на них напрашиваешься, — фыркнула Луна, садясь на мягкую траву.       — Итак, — откашлялась Каденс, — Луна, могу я тебе…       — Ты Принцесса-аликорн, или холопка?! — негодующе вопросила Найтмер Мун и волком воззрилась на распрягающихся из колесницы Луны фестралов. — Вы, летите в Кристальный дворец и принесите своей Принцессе лучшее кресло!       — Нет-нет-нет, всё нормально, — поспешила отменить приказ Луна. — Я не против посидеть на траве. К тому же, я давно уже к ней не прикасалась.       — Осторожней, Луна, — предостерегла сестру Селестия, — твои шутки настолько острые, что ты можешь ими кого-нибудь порезать.       — Ладно, — попыталась привлечь к себе внимание Каденс. — Тётушка Луна, что ты будешь? К услугам твоего аппетита лучшие блюда моей кухни и лучшие напитки ночных пони к услугам твоей жажды.       — А напитков кристальных пони нет? Плесни мне настойку на вишне и лаванде, пожалуйста. О, никто не будет против, если заберу себе эту тарелочку с зефирками?       — На здоровье, — ухмыльнулась Каденс, услужливо ставя перед Луной бокал с нужным напитком.       — Расскажите, как вы трое тут были в моё отсутствие, — попросила Луна и принялась за угощения, предчувствуя, что они скрасят рассказ о первых днях правления Каденс.       — Отвратительно, — первой поспешила высказаться Найтмер Мун, скорчив недовольную гримасу. — Кристальные пони раболепные, суетливые… Они жутко раздражают. Очень похожи на дневных.       — Кристальные пони просто очень радушны и гостеприимны, — поспешила Селестия заступиться за недавно обрётший свободу народ, насмешливо зыркнув на Найтмер Мун, — и они очень милые. Но то что они немного нервные в нашем присутствии, это сложно не заметить. Всё-таки столько аликорнов разом они ещё никогда не видели. И ещё, Нуна, возьми в учёт то, что мы для них буквально существа из другого времени. Как, собственно, и они для нас.       — О да, — подтвердила Каденс, — Эта разница между нами в тысячу лет вносит свою сумятицу. Кристальные пони до сих пор составляют документы и договора по шаблонам средних веков. А ещё они используют слова, которые уже давным-давно вышли из обихода. Ты вот знаешь, что значит слово “скупно”?       — Знаю, — улыбнулась Луна, слизывая прилипший к краешку губ кусочек зефира, — это значит “вместе с кем-то”.       — Так вот, они очень часто используют его в своих документах, а также великое множество других забытых слов, которые современные пони попросту не знают. Если бы не участие Селестии и Найтмер Мун, не знаю, как бы мы вообще вели дела.       — Ещё расскажи, в какое исступление их привела печатная машинка, — напомнила Найтмер Мун, делая глоток напитка, который рубиновым оттенком напоминал вино, но густотой цвета морс или компот. — А как они отреагируют на поезда или на кинотеатры… Страшно представить.       — Народ, который нужно вывести из тьмы средневековья в сегодняшний день… — Луна возвела задумчивый взор к небу, прикидывая расстояние тех лет, которое кристальным пони предстоит преодолеть, а потом утешающе взглянула на Каденс. — Нелёгкая работа тебе предстоит, но ты с этим справишься. Кристальные пони тебя любят и готовы идти за тобой, да и наша венценосная троица тебе поможет.       — Знаешь, несколько дней назад я была готова сойти с ума от своего нового положения, но потом я вспомнила рассказы о том, каково было тётушке Найтмер Мун, когда она пришла к власти, — сказала Каденс, с насмешкой поглядывая на бывшую наставницу, которая отреагировала многозначительным хмыканьем. — По сравнению с ней, у меня прям благодать.       — Не обольщайся, Каденс, — цыкнула чёрношёрстая кобылица. — У кристальных пони просто ещё эйфория не прошла от свержения Сомбры и сейчас они готовы с радостью подчиняться и облизывать тебе копыта. Когда они протрезвеют, давай так скажем, то вспомнят о своих хотелках и аппетитах. Дворяне, бизнес-деятели, чернь… Всем от тебя будет что-то нужно, все будут от тебя что-то ждать.       — И это ты ещё не упомянула про интриги, которые будут плестись за моей спиной, — дополнила Каденс, пригубив настойку из малины. — Я не обнадёживую себя и готова ко всему. Тем более, что после того, что я видела в Фестралисгарде, меня вряд ли чем-то удивишь.       — Не будь излишне самоуверенна, Каденс, — предостерегла Селестия, наполняя опустевший бокал новой порцией выпивки. — В столице у Нуны тот ещё политический гадюшник, но в Кристальной империи ситуация может оказаться не лучше. Как-то же пони должны были приспособиться к сумасшествию Сомбры, чтобы выжить при его дворе.       — Да, — согласилась с сестрой Луна, задумчивая рассматривая дно бокала, на котором собирались последние капли выпивки, — нашу Нуну окружают пауки, которые привыкли жить в паутине интриг, но тебя, скорее всего, будут окружать лицедеи и подхалимы, у которых привычка пресмыкаться перед правителем и заглядывать ему в рот стала частью инстинкта самосохранения.       — Такие прихлебатели вреднее любых интриганов, — презрительно скривилась Найтмер Мун. — Они заставят тебя поверить в правильность любых принимаемых тобой решений и поверить в собственную непогрешимость. Можешь представить, к чему это может привести?       — К тому, что я стану подобной Сомбре, только у меня не будет оправдания, что меня свела с ума тёмная магия, — вздохнула Каденс, — я сама сведу себя собственной самоуверенностью.       — Кстати, раз уж речь зашла о Сомбре, что там с ним? — Луна вопросительно оглядела собравшихся за столом аликорнов. — Каденс, ты уже решила, какая участь будет его ждать?       — Решила. Однако это непросто было сделать. Открылись некоторые обстоятельства, которые… усложнили дело.       — Я даже не знаю, что меня больше интересует: обстоятельства, которые тебе открылись, или твой вердикт, — с предвкушением протянула Луна и, налив себе выпивки и притянув к себе тарелку с кексами, приготовилась слушать.       — Ну, обстоятельства лучше обсуждать в более деликатной обстановке, — ответила Каденс и многозначительно стрельнула взглядом в сторону стерегущих покой монарших особ гвардейцев и рыцарей, — А вот насчёт вердикта… Я думала отправить Сомбру в Фестралисгард, но тётушка резко высказалась против, так что я выбрала другое место, где ему предстоит побыть в изгнании какое-то время.       — Понивилль, — ни секунды не раздумывая высказала предположение Луна и, по удручённо опустившимся ушкам Каденс, она поняла, что не ошиблась. — Ты уверена в своём решении? Просто зная коварство Сомбры будет верхом наивности ожидать от него, что он будет тихо-мирно сидеть в Понивилле и даже не попытается сбежать.       — Уверена. Я не сомневаюсь в Сомбре, — замешкалась на имени свергнутого короля правительница Кристальной империи. — А если он предаст моё доверие, то это лишь докажет то, что он недостоин того доверия, которое я ему оказала.       Каденс говорила с непоколебимой уверенностью в собственных словах, какая свойственна уверившимся в своих силах и воле венценосным пони. И видя перед собой такую Каденс, Селестия не смогла сдержать улыбки, от которой отдавало той самой гордостью, какую испытывают матери к своим детям, когда те оправдывают их ожидания. Довольной услышанным осталась и Луна, благосклонно кивнушая услышанному. Лишь Найтмер Мун вызывающие фыркнула.       — Скажи потом это тем пони, которые станут жертвами Сомбры, если он воспользуется твоим милосердием, сбежит и попытается либо свергнуть тебя, либо учудить кое-что похуже. Они-то уж точно оценят твою мудрость, которую ты явно переняла от Селестии, и которая подставит их под удар.       После слов Найтмер Мун, Каденс стушевалась и отвела взгляд, не зная, что возразить. Даже Селестия не решилась что-либо сказать, в отличии от Луны, которая вопросительно посмотрела на предводительницу ночных пони.       — А что ты тогда предлагаешь, утёночек?       — Я за то, чтобы Сомбру отдали Ордену. Это их обязанность заниматься такими, как он.       На какой-то миг над коронованными головами бессмертных кобылиц повисло молчание, в котором каждая из них могла бы насладиться шелестом листвы, трелью радующихся весне птиц и плеском озёрной воды, но за шумом собственных мыслей это сложно было сделать. И видя, что никому нечего сказать, Найтмер Мун, пригубив выпивку и чуть понизив тон, продолжила:       — Орден поддерживал мир в Эквестрии на протяжении почти тысячи лет, до тех самых пор, пока ты, Селестия, не нашла носительниц Элементов. Почему мы пренебрегаем им, когда он веками идеально справлялся со своими обязанностями?       — Времена, мир и Эквестрия изменились, Нуна, — мягким тоном пояснила Селестия. — И пони тоже изменились. Раньше жизнь была более суровой, а те, кто покушался на мир и гармонию наших подданных, были куда более жестокими и циничными, чем сейчас. Знаешь же про случай с драконом, который заснул в пещере на горе недалеко от Понивилля и начал выдыхать смог, угрожая королевству осадками из пепла и загрязнением воздуха?       — О да-а-а-а, — закатила глаза Найтмер Мун. — А потом пришли Элементы, Флаттершай отругала дракона и тот улетел спать в другое место, — кобылица принялся издевательски аплодировать. — Драконы пятисотлетней давности употребили бы носительниц Элементов вместо завтрака. Как хорошо, что в то время подобными случаями занимался Орден, который на раз-два разбирал драконов на алхимические ингредиенты.       — Драконы тогда тоже были другими и не стали бы слушать пони, но сейчас… Сейчас всё иначе. Старые и жестокие методы уже не подходят к тем, кого можно направить на путь гармонии. Да и пони, которые могут служить в Ордене, становится всё меньше. Наши подданные привыкли к миру и спокойствию. Они хотят жить и радоваться жизни, а не разыскивать по всей Эквестрии тех, кто угрожает гармонии, и устранять их, так что…       — Так что нужно быть готовыми к тому, — резко прервала Найтмер Мун, недовольно клацнув клыками, — что Арт… Сомбра воспользуется мягкотелостью и доверчивостью Каденс в своих целях. И тогда, — пронзительный взор бирюзовых очей впился в замершую Каденс, — ты вспомнишь мои слова и наставления. И знаете, что меня искренне радует? Что когда Сомбра покажет свою истинную суть и доброта Каденс обернётся трагедией, под размен попадут не мои ночные пони.       — Ты всегда была скора на суровые и немилосердные решения, — ласково пожурила Луна, — что не единожды оказывалось полезным для Эквестрии. Однако и вреда они так же приносили достаточно. Как и ваша приверженность к милосердию, — сделала внезапный словесный выпад Луна в сторону Селестии с Каденс, — которой часто пользовались в корыстных целях. Но, тем не менее, немало могущества к нам приходит именно через милосердие. Прошу, не забывайте о том, что мы сильны в своём разнообразии методов и взглядов. И именно благодаря умению переходить от мягкости к жёсткости и наоборот, мы храним мир в Эквестрии на протяжении тысячелетия.       — Да… — согласилась Каденс. — Я помню твои уроки, Луна. Будь мягкой с поданными, как Селестия, и жестока с врагами, как Найтмер Мун. А когда подданные пользуются твоей мягкостью, стань к ним сурова, как Найтмер Мун, и они вновь склонят головы. Когда твои враги падут перед тобой на колени, помоги им встать, и когда они поднимутся, то будут твоими друзьями.       — И Луна учила тебя правильным вещам, — изрекла Селестия, одобрительно взглянув на сестру. — Умей принимать решения исходя из ситуации и того, с кем приходится иметь дело.       — Не волнуйся, я это умею. И если Сомбра предаст моё доверие, — Каденс решительно посмотрела на Найтмер Мун, — То ему это дорого обойдётся. Можете во мне не сомневаться.       — Посмотрю чего стоят твои слова, если до этого дойдёт, — хмыкнула в ответ Найтмер Мун.       — Ладно, хватит уже об этом, — примирительно изрекла Луна, разливая по бокалам напиток. — Давайте о политике и Сомбре поговорим в другой раз. Лучше давайте порадуемся тому, что мы собрались все вместе и соответствующе проведём время. А то Дискорд его знает, когда нам в следующий раз повезёт так встретиться.       — Дискорд его знает, когда мы всем составом соберёмся, — проворчала Селестия, задумчиво покачивая бокал с выпивкой. — А то вечно кто-то либо в отъезде, либо в делах.       — Что уж тут поделать, — вздохнула Луна. — Ну что, бессмертные, выпьем за нашу семью, узы которой крепки несмотря на прожитые века и те лиги, что пролегают между нами!