***
Боль до конца так и не ушла. Йеджи попросилась переждать учебное время в учительской, пользуясь некоторыми своими привилегиями. В помещении находился большой и мягкий диван, на который она и прилегла, а потом, что было предсказуемо, заснула. Теплый солнечный свет пробирался через створки жалюзи, и оранжевые полосочки нагло расположились на лице Йеджи, иногда светя ей в глаза, из-за чего она недовольно мычала сквозь сон. Через полтора часа какого-то густого и болезненного сна, который свойственен мигреням, в учительскую кто-то зашёл. Помутнённое состояние позволяло услышать каждый шорох: это было похоже на сон при температуре 105 градусов . Йеджи, следуя внутреннему стимулу, села на диван, из-за чего голова вдруг закружилась, и Хван чуть-чуть не упала бы обратно, если бы не тонкие пальцы, обхватившие её предплечья. — С тобой всё хорошо? Нелепо хлопая глазами, чтобы размытость взгляда ушла, Йеджи пыталась рассмотреть человека перед ней. Руки с аккуратностью оставили её безвольное тело, и девушка уже начала скучать по мягким прикосновениям, пока эти пальцы, теперь уже холодные и мокрые, не опустились на её щеки и не протёрли глаза с особой нежностью, чтобы не задеть тушь на ресницах. Хван наконец проморгалась и смогла увидеть человека напротив. Если бы Йеджи была бы в состоянии проанализировать, кто это был, в этом списке никогда бы не было б Рюджин. Но теперь она стоит напротив, всматриваясь в сонное и болезненное лицо президента, а в линзах её очков бегают солнечные блики. Шин поднесла стакан воды, с помощью которого она намочила свои руки, к губам девушки. Йеджи жадно выпила его до конца. Немного опомнившись, она заметила беспокойный взгляд Рюджин. — У тебя температура? — Она прижала ладонь ко лбу Хван, и ей захотелось раствориться в этих касаниях, лишь бы не чувствовать себя так. Йеджи сильнее прислонилась к руке Рюджин, хоть и не до конца это осознавая, — Вроде есть небольшая… Голова болит? Уже без ладони на лбу Йеджи слабо кивнула. Руки Рюджин аккуратно положили Хван на диван, поправив волосы, чтобы они не лезли в лицо. Девушка вышла из кабинета, а больная так и осталась одна, гадая, придёт ли Рюджин опять. Тепля надежду на это внутри себя, Йеджи начала считать. И вот, спустя 274 счётов, Шин зашла в учительскую с мокрой тряпкой в одной руке. Она положила компресс на лоб Хван, протёрла холодными влажными руками её сухие и покрасневшие от температуры щёки и открыла настежь окно в кабинете. Села рядом с лежащей Йеджи и начала поглаживать её по плечу, водя вверх-вниз и аккуратно массажировать болящие мышцы большим пальцем. Через несколько минут Йеджи немного опомнилась. — Сколько времени? — 2:30, последний урок остался. — Я приду на репетицию, нам нужно было уже начать… — Это из-за жара ты такой бред несёшь, или ты по жизни такая? Йеджи медленно из-за слабости повернулась к ней. Лицо Шин резко омрачилось, и руку с плеча она всё же убрала. — Я уверена, что ты сейчас лежишь больная из-за своего «трудолюбия», — Рюджин пальцами показала кавычки, — Это не трудолюбие, это садомазохизм. Насколько я поняла, всё твоё окружение пытается тебе объяснить, что столько работать — это ненормально. Вряд ли я тебе что-то смогу донести, если десяток человек не смог сделать этого. Не знаю, лежит ли в желании делать всё и всё в срок потребность в одобрении или какой-то незакрытый гештальт, я не психолог. Просто пойми, что своим педантизмом ты не делаешь лучше ни другим, ни тем более себе. Хван, ты не лучшая и не уникальная, и с твоей работой вполне могут справиться другие люди. Хван казалось, что ту Рюджин, которая только минуту назад ухаживала за ней и протирала глаза, держа за щёки, вновь подменили на ту старую, у которой были наглые глаза и непонятные претензии. Сонный туман, который всё это время покрывал её голову, вдруг испарился, и Йеджи отрезвела. Почему-то ей стало так неприятно за то, что только что сказала Шин. В смысле «Не делаешь лучше другим»? Хван только для них это и делала. Все знают, что Йеджи Хван всё сделает в лучшем виде и в кратчайшие сроки. Она помнила, как ученики радовались её внутришкольной реформе, касающейся кружков. Или как все хвалили её за все первые и последние звонки. Или как все радовались праздникам, устроенным полностью самой Хван. Что значит «не лучшая»? Если бы она знала, как много людей не были способны завершить свои проекты в срок или хотя бы на «удовлетворительно», из-за чего Йеджи сидела ночами и исправляла эти шедевры. Что может понять девчонка, которая общается с ней только четвёртый раз? Все эти ухаживания были для того, чтобы разнежить Йеджи и усыпить её бдительность, а она, как и полагается настоящей дурочке, повелась. — Спасибо за всё, но тебе стоит уйти. Рюджин окинула её нечитаемым взглядом, отошла к шкафам с книгами и вытащила оттуда одну. Видимо, за ней она сюда и приходила. Наконец, она скрылась за дверью.***
— Ничего страшного, посидишь дома, отдохнёшь, и с новыми силами начнём подготовку, — Джису несла Хван на своей спине, кряхтя от напряжения. Йеджи всячески сопротивлялась её предложению довести её до парковки, где их заберёт Хёнджин на машине, ведь Чхве была сильно миниатюрней её самой, но напору подруги она не была в состоянии противостоять. — Не издевайся надо мной, пожалуйста… — Я буду приходить к тебе после уроков. О! — Джису чуть ли не подпрыгнула, но под весом Хван вновь осела, — Я могу позвать девочек к тебе домой. Ты же не заразная, я думаю. Скорее всего это перенапряжение, поэтому, если ты не хочешь тратить время, можем решить это как-то так. Но тебя должен сначала осмотреть врач. — Можно и так, — Всё это время голова Хван лежала на плече Джису, но на парковке она всё же пересилила себя и подняла взгляд. Навстречу им быстрым шагом шёл Хёнджин. Он с характерными для себя причитаниями забрал сестру с плеч Джису, которая еле выправилась после такого груза, и посадил себе на плечи. Недолгая дорога до машины сопровождалась невинными перепалками. — У вас один мозг на двух? Ты могла попросить кого-нибудь повыше и посильнее донести Йеджи, — Старший Хван грозно посмотрел на Чхве. — Знаешь, когда у твоей лучшей подруги лихорадка, выбирать не приходится. — Вполне себе приходится. Человек не может сделать больше, чем он может. В школе очень много учеников. — Старший Хван заговорил пословицами от злости, — Чхве высунула язык и хитро улыбнулась. Йеджи, окутав шею брата своими руками, положила голову ему на плечо. Её постепенно захватывала дремота из-за покачиваний, и она с особым старанием старалась держать глаза открытыми, но это выглядело так, будто новорождённый слепой котенок пытается открыть глаза и посмотреть на мир. — Йеджи, ты можешь поспать, — Ласковый голос Джису выбился из бесконечного потока разговоров Чхве и старшего Хвана. Она наконец закрывает глаза и попадает в царство грёз, где почему-то бегают какие-то чёрные точки с огромными глазами и где особо наглое существо хлопает её по щекам, говоря непонятные слова на своём языке.***
— Ты знала, что в кафетерии появились новые булочки? — Черён вынула три пластиковых разноцветных пакетика из своего рюкзака, — Вишневые, яблочные и сырные. Какие будешь? — Я не хочу. — Как невежливо, Шин, — Черён убрала две булки обратно, про себя решив зайти к Юне и отдать ей их перед началом занятий её научного клуба, и оставила себе вишневую, — Ну и что же случилось? — Ничего. — Да, так я тебе и поверила, — Сказала Ли, прожёвывая булку, — Вкусные кстати, много теряешь. — Ну… я застала нашего президента с температурой в учительской, помогла немного, а потом сказала не самые лучшие вещи, — Рюджин протерла своё лицо руками, будто пытаясь отмыться от этого. — Шин… — Да знаю я, знаю! — Она встала с лавки заднего дворика школы, хотя и сама не поняла зачем, — Я не понимаю… Вроде, когда я её вижу и просто общаюсь — всё нормально, но, когда Хван начинает проявлять свои педантские замашки, меня это ужасно выбешивает. Типо… Это же глупо, разве нет? Ты пашешь как лошадь, жертвуешь своим здоровьем, и всё ради чего? Я этого вообще не понимаю. — Надеюсь, что ты не сказала ничего оскорбительного. Где она сейчас? — Когда она меня попросила уйти, я нашла Джису и передала ей, что Йеджи нехорошо. Наверное, она отвела её домой. — Я как раз хотела поговорить с тобой о твоих отношениях с президентом. Меня и Юну ты можешь подкалывать сколько угодно, но видно, что Хван не тот человек, который это терпит. Почему ты просто не можешь войти в положение и вести себя как примерная подопечная? Мы даже не начали работу, а у вас уже какие-то проблемы. Шин стояла перед сидящей Черён, которая съела уже половину своего хлебобулочного изделия, и думала. Думала, почему иногда она не может держать рот под замком. — Тфои поблемы с каммуникацией скажуша на вшём каллективе, — Не успев прожевав булку, упрекнула Рюджин Ли. — Знаю, просто… в моменте хочется вывести её на эмоции? — Ты случайно не пересмотрела «Джокера»? Провоцировать людей неприкольно, — Рюджин хитро улыбнулась, но тут же вновь нахмурилась. — Может мне следует извиниться? — Может. — Цветы? Апельсины? Что можно подарить, блять, президенту школы? — Свою любовь и молчание, — Черён подмигнула. — Я же серьёзно! — Спой ей серенаду, как той девочке из 2 года средней школы. — Черён… — Тоже вывожу тебя на эмоции, дорогая моя, — Пачка от доеденной булочки полетела в мусорный бак, — Купи ей тюльпанов и сходи извинись от всех души и сердца. — Ладно… Нужно будет разузнать её адрес. — Думаю, тебе с этим поможет Джису.