Жаркое лето

      Ещё ранним утром, в пятницу, до того как начались процедуры, Гарри перехватил автобус с водителем, который привёз новых постояльцев и собирался увозить закончивших курс, и получил от Стояна свои товары, которые заказывал две недели назад. Стоян, помимо заказанных Поттером трёх бутылок ракии (это что-то типа водки или самогона), ящика болгарского пива "Каменица" и пачки сигарет "Родопи" (вообще-то, определённые марки Гарри не просил, водитель привёз то, что привёз), на своё усмотрение купил парню ещё и закуску: пачку картофельных чипсов, банку солёных огурцов, полбуханки чёрного хлеба и палку колбасы, которая называлась "Колбас варен Докторски". Гарри поблагодарил водителя автобуса за доставку, затащил свой заказ в номер и распихал по полкам шкафа и холодильника. А потом, сидя в комнате вечером того же дня, уже после всех тех странных процедур, Гарри подумывал над тем, с чего бы ему начать употреблять свою провизию. Но пить в одиночку было как-то скучно, хотя изначально он и не планировал заниматься возлияниями в компании.       Поттер вышел на балкон, просунул руку над балконной перегородкой и постучал по краешку малфоевского окна:       - Малфой, Малфой! - шёпотом прокричал гриффиндорец. - Малфой! Ты дома?       Дверь скрипнула и из неё выглянула белобрысая голова слизеринца. Он был уже одет в пижаму, а волосы его всклокочены, будто он только что встал с постели. Хотя ещё не было слишком поздно.       - Что случилось, Поттер? Чего шумишь? - спросил Малфой полушёпотом.       - Выпить хочешь? - улыбнулся Гарри, показывая Драко бутылку пива. - У меня и закусь есть! Вот! - брюнет помахал палкой колбасы, как мечом джедая.       - Сейчас, подожди, оденусь и приду, - ответил тот.       Через минуты три слизеринец уже перелезал через перегородку к Поттеру в гости. К сожалению, просто пройти по коридору было нельзя, потому что дверь между их частями коридоров так и оставалась заперта на ключ не понятно с какой целью, а обходить вокруг, спускаясь в вестибюль, было очень долго.       Поттер уже накрывал на стол: в центр он поставил съестные припасы, какие привёз Стоян и какие сохранились с прошлых приёмов пищи, достал бутылку водки и несколько бутылок пива. После чего с грохотом поставил на стол два гранёных стакана - себе и Драко.       - Присаживайся, не стесняйся, Малфой. Составь компанию горемыке, - Гарри сделал приглашающий жест рукой.       Драко скептически осмотрел бутылку пива и перевёл взгляд на водку. Потом с неменьшим сомнением оглядел со всех сторон "Колбас варен Докторски".       - Что это? Мы не отравимся? - спросил он Поттера.       - Брось ты! Нет конечно! - засмеялся Гарри. - Вот это, - он поднял бутылку с пивом, - это как наше сливочное пиво, только покрепче. А вот это, - он указал на бутыль с прозрачным содержимым, - это как огневиски. Я сто раз пил подобные магловские алкогольные напитки, только не болгарские, разумеется.       - А вот это что? - Малфой ткнул пальцем в палку колбасы. - Это меня наиболее смущает.       - А это продукт мясной. Что-то вроде ветчины. Или даже, скорее, как сосиска, только большая. Да, точно, это и есть большая сосиска, - пояснил Гарри своему аристократичному чистокровному другу.       Так как открывашка у них отсутствовала, Поттер вышел на балкон и одним ловким движением руки открыл бутылку об железный бортик, крышка отлетела и со звоном упала на бетонный пол, покрытый плиткой. Следом полетела и вторая крышка. После чего парни вернулись в комнату.       Драко отхлебнул из горлышка и долго распробовал это необычное "зелье" пока, наконец, не резюмировал: "Что ж, годно!"       Поттер взял кусок колбасы и зачем-то понюхал его, прежде, чем откусить. За распитием спиртных напитков, поеданием бутербродов с огурцами и опустошением очередной пачки чипсов прошло ни много ни мало - два часа. Малфой пил только пиво, лишь один раз попробовав водку. Зато Гарри себе не отказывал в удовольствии - он взял гранёный стакан и смешал в нём водку с пивом. В результате, часам к одиннадцати вечера Поттер был уже в хламину пьян, в то время как Драко, хоть и изрядно захмелевший, но, по сравнению с Гарри, ещё довольно трезвый.       Поттера понесло, как это часто бывает с выпившими людьми - начались разговоры "за жизнь", мольбы о прощении, вспоминания всех своих грехов и преступлений и прочее-прочее-прочее. В какой-то момент Поттер со словами "прости меня, друг, за всё, что было" полез к Малфою обниматься. Тот смотрел на него и говорил, что Гарри нажрался и сам не понимает, что творит, и что завтра ему будет стыдно за свои действия, а ещё, что ему будет плохо из-за неумеренности в питие. Однако от объятий не отстранился.       Гарри заключил слизеринца в довольно грубые крепкие объятия, выплакался на его худом костлявом плече, а Малфой лишь молча поглаживал гриффиндорца по спине и думал о том, допустимо ли пользоваться подвыпившим состоянием Поттера, чтобы получить от него близость? Не будет ли он потом корить себя за несдержанность, когда брюнет протрезвеет и начнёт предъявлять претензии? И пока Драко терзался сомнениями, Гарри сделал то, чего слизеринец от него точно не ожидал - он взял лицо Малфоя в свои ладони, повернул его голову к себе и вдруг крепко поцеловал его "поцелуем Брежнева": сначала в левую щёку, потом в правую, а затем с силой и взасос прямо в губы. От таких откровенных лобызаний Драко потерял дар речи и стал сомневаться в реальности происходящего. И пока ошарашенный Малфой приходил в себя, Поттер заплетающимся языком выпалил:       - Драко, ох, Драко, я так тебя люблю! Так тебя уважаю. Уважаешь ли ты меня так, как я уважаю тебя, Драко? - вопрошал он, размазывая по лицу пьяные слёзы.       - Мерлин, Поттер! Ты пьян! Ляг проспись! Ты уже сам не понимаешь, что несёшь! - отвечал ему Малфой.       После того, как Поттер прикончил очередную бутылку пива и выкурил ещё пару-тройку сигарет, заодно пообещав себе и Малфою, что это последний блок, и он бросает "честно-честно", Драко удалось уговорить его лечь спать. Он сам лично отвёл Поттера умыться, потом уложил его на узкую кровать и накрыл одеялом. Когда Гарри уснул, пьяно захрапев, Драко продолжил сидеть рядом с ним и всматриваться в это некогда ненавистное лицо.       Теперь он мог рассмотреть Поттера так близко, как только хотел: его шрам-молния был бледным и почти незаметным, зато над левой бровью был ещё достаточно свежий шрам, разделяющий её на две части своим нижним концом; у Поттера были длинные, по-женски загнутые ресницы, густые брови, аккуратный нос, острые выделяющиеся скулы и сексуальный кадык; щёки его покрывала лёгкая щетина. Малфой не сдержался и провёл указательным пальцем по щеке Гарри, обведя линию волевого подбородка, спустившись на шею и остановившись на кадыке. Потом слизеринец нежно коснулся губ Поттера, рот его был слегка приоткрыт, и Драко протолкнул туда указательный и средний пальцы своей правой руки на одну фалангу глубиной, сразу же почувствовав влагу и будоражащий фантазии жар языка гриффиндорца. Поттер даже не проснулся.       Драко вынул пальцы изо рта Гарри и, наклонившись, нежно поцеловал его в губы, протиснув свой кончик языка у него между зубами, где только что побывали шаловливые пальцы. Не смотря на то, что от Гарри несло пивом, водкой, табаком и солёными огурцами, губы и язык его были восхитительны: мягкие, жаркие, бархатные, так и манящие к себе. Малфой не решился экспериментировать дальше с бессознательным Поттером, подумав, что это будет не очень честно, и что сам Гарри так никогда не поступил бы, поэтому удалился в ванную, где с помощью нехитрых манипуляций закончил свои фантазии на тему исследования начального и конечного отделов пищеварительного тракта Поттера. После чего выключил в комнате свет, вышел на балкон, прикрыл дверь, с трудом перелез через перегородку, чуть было в очередной раз не упав с балкона, и лёг спать в своей комнате, почувствовав себя при этом очень одиноким.