downtown baby

Сначала ты слушаешь Коржа, который говорит паковать зелёный чемодан, а потом у тебя зелёный свитер, билет в один конец и тот самый зелёный-чемодан. И ты даже не удивлён...

      Ты поняла, что надо что-то в своей жизни менять, когда действия редбула стало хватать на полтора часа, тогда как раньше - он заряжал энергией на целую ночь. Сейчас тебе двадцать девять, у тебя мечты о высшем образовании, любимый город за окном многоэтажки и полнейшее отсутствие какой-либо стабильности - ни семьи, ни карьеры, ни друзей, которым можно позвонить среди ночи и позвать пить кофе. На самом деле, у тебя даже нет особо желания звонить кому-то ночью (и не только ночью), потому что ты по самую макушку в дедлайнах и созвонах - вот она, стабильность двадцать первого века.       Тебе двадцать девять, но ты не чувствуешь свой возраст от слова "совсем". Тебе не продают энергетики без паспорта, тебя называют "девочкой" и с тобой не знакомятся в метро - ты продолжаешь выглядеть на пресловутые пятнадцать, если выходишь из дома без косметики и в любимых кедах (а это ровно девяносто восемь случаев из ста, поэтому ты практически уже не удивляешься). У твоих друзей уже давно самостоятельная - взрослая - жизнь, они разбросаны по всей необъятной, и ты даже не можешь вспомнить, когда вы могли уделить друг другу времени больше, чем несколько десятков сообщений в телеграмм. Иногда ты сильно скучаешь, иногда - пересматриваешь общие фотографии, но большую часть времени - ага, дедлайны. У тебя, на самом деле, тоже больше нет того огромного запаса времени, чтобы предаваться ностальгии.       Тебе двадцать девять, и твой последний Новый год проходит... на работе. В шесть вечера ты сдаёшь свой годовой проект, прыгаешь в полу-пустой вагон метро и понимаешь, что больше так продолжаться не может. Тебя вдруг перестают мотивировать высокие чеки, высокие должности, высокие цели. Ты не видела родителей целый год, но тяга домой ещё не сильнее желания выслушать мамины нотации о необходимости завести семью, родить детей и перестать маяться дурью. Ей не надоедает напоминать тебе об этом, тебе - по выработанной годами привычке пропускать сказанное мимо ушей.       Тебе двадцать девять. Ты зарываешь головой в любимое двенадцатикилограммовое одеяло, слушаешь президента, поднимаешь бокал безалкогольного шампанского и заказываешь один билет к морю. Если Новый год не создан для безумных решений, то зачем он тогда нужен вообще?