«...нельзя забыть того, кто был твоей последней надеждой» — «Голодные игры».
В мире, где азартные игры популяризировались с каждым днём всё больше и стали бельмом на глазу, попадаясь на каждом шагу, подстёгивая тоже попробовать, Эдгару жилось несладко. Казалось, все вокруг говорили о лёгком заработке, что благодаря технологиям стал лидером на рынке. Интернет кишил, гудел обсуждениями очередных битв, обработанными видео участников под музыку с захватывающими моментами; телевидение не отставало, брало интервью у тех, кто остался последним «выжившим» или же у надёжных напарников, что проходили испытания вместе неоднократно. Выйдя из автобуса, Эдгар печально осмотрел обклеенные стены остановки, висевшие на них разноцветные плакаты, закрывавшие, к удивлению, ещё целые стёкла:«Стань чемпионом в виртуальном мире и заработай 50 тысяч кристаллов!»
Сумма немалая, ему, студенту, едва хватало стипендии и жалких грошей с подработки на питание и сводило скулы от различных мыслей о том, как быть дальше. В наушниках играла музыка под стать настроению, от которой хотелось зарыться в одеяло и тихо плакать. Эдгар порой считал, что его жизнь не стоила ничего. Он завидовал другим, успешным людям, что позволяли себе есть на завтрак что-то помимо яичницы, от неё уже воротило; разъезжать на машинах, а не толпиться в общественном транспорте каждое утро; приглашать друзей к себе в гости без стыда за состояние ремонта дома; расхаживать по модным магазинам и покупать брендовые вещи, не смотря на ценник, а не застирывать несколько футболок, уже походивших на половую тряпку. И сколько бы ни заставлял себя Эдгар перестать думать о материальных благах, — не выходило. Наверное, глаза мозолила жестокая реальность, в которой он — это жалкий и не выделяющийся, не добившийся ничего к своим двадцати годам студент университета, что по низким баллам взял его почти чудом на бюджет. Он не знал, кем хотел быть, что делать сейчас и тем более не хотел задумываться о будущем, так как в нём себя не видел. Эдгар не мог найти себе места ни в этом городе, ни, наверняка, не сумел бы и в другой стране. Он был абсолютно чужим везде. Холодными ночами без отопления, лёжа в кровати в слоях одеял, он раздумывал о других мирах, где смог бы вырваться из осточертевших четырёх стен и путешествовать, поборов страх чего-то нового, не сторонясь незнакомцев и не останавливаясь на одном месте надолго, узнавать новое о разных культурах, народах, их обычаях; любоваться архитектурой как старой, так и новой, обсуждая это на ломаном английском. Хотя бы в одном из миллионов измерений, в какой-либо из пустот и галактических нитей, он обязан жить лучше. Обязан любить эту жизнь. В городе было душно. И он по-настоящему задыхался. Высотки с вырвиглазными светящимися экранами; машины и их выхлопной газ в бесконечных пробках; полные мусора закоулки с бездомными и пьяницами; толпы спешащих пешеходов с осунувшимися лицами, — Эдгар ненавидел, всей своей душой и каждой частичкой тела, молекулами и атомами всего, из чего состоял его мешок для костей. Но любил одного человека, что был ему всем и делал существование не таким гнусным и серым. Как только двери тесной однушки закрывались за спиной, — на душе становилось теплее, внутри будто бы разгорался старенький камин из уже привычных и таких долгих чувств, засевших глубоко, гревших постоянно и ставших частью Эдгара. — Я заждался уже, — от этих слов, интонации и задорной улыбки, сердце заходилось в грохоте, и самому хотелось улыбаться без конца. Он стянул с плеч рюкзак и разулся, придерживаясь за стену, чтобы от переживаний не распластаться по линолеуму, как дурак. Когда он видел этого парня, когда в поле зрения появлялся по меньшей мере один намёк на сине-фиолетовое пятно, Эдгар заражался желанием жить. В крашенные сотню раз, но всё ещё мягкие волосы Фэнга хотелось зарыться носом, играть с ними и заплетать в косички, пока не начнут болеть пальцы. Увы, последнего Эдгар не умел. — Опять твоя ужасно острая лапша? — наконец оглядел соседа. Фэнг сложил руки на груди, мол, за кого он его принимал, покачал головой. На ногах красовались синие тапочки, подарок от Эдгара, сам он выглядел слегка сонным в растянутой футболке, из-под которой, виднелись участки кожи, пока Фэнг чесал живот, будто только недавно проснулся и ещё пытался прийти в себя. Эдгар почувствовал сухость во рту и заливающиеся румянцем щёки. — Я тебе просто заварил, сам добавляй соус, неженка. Эдгар кивнул, тут же оборачиваясь, заслышав трель дверного звонка. Кинул беглый взгляд на закатившего глаза Фэнга. Оба поняли, кто к ним заявился вновь. — Добрый вечер, мальчики, — старушка прошла в узкий коридор, презрительно осматриваясь вокруг. Она забавно двигала губами, хотела к чему-то придраться, как всегда и поступала. Хозяйка квартиры продолжала неустанно навещать их без убедительных на то причин. — И вам, мы же уже всё обсудили, — Фэнг раздражался, когда ему повторяли что-то несколько раз. Он вытянулся, начал говорить чётко и на полтона ниже обычного. — Мы заплатим, как только выплатят стипендию, это совсем скоро. — Знаю я ваше «скоро»! На шею сядете… — её лицо хвастливо засветилось, она продолжила: — у меня вот на примете более ответственные жильцы появились, так что зарубите себе на носу. К пятнице жду деньги, иначе вышвырну к чёртовой матери! — Хорошо, мы поняли. Спасибо за напоминание, — Эдгар проговорил подобные слова без капли злости и сарказма, пускай это давалось с трудом. Лучше перетерпеть и не начать долгую перепалку, конечным итогом которой будет что-то наподобие «что за молодёжь пошла» или «неблагодарные засранцы, от вас подскочило давление, убить меня хотите!». — Ну-ну, — всмотрелась в какое-то пятно на полу, грозно переводя взгляд на парней, — за чистотой следите. И чтоб без этих ваших вписок. Эдгар щёлкнул замком, провожая хозяйку, и громко вздохнул, глядя в глазок на то, как та медленно скрывалась в лифте. Надо же, и не лень мчаться с другого конца города, лишь бы поторопить с деньгами. — Небось кладбище уже себе присматривает, денег ей мало. Да в таком захолустье и бомжатнике кроме нас жить никто не захочет, — густые брови нахмурились, Фэнг помотал головой и вернул себе привычную задорность. — Как дела на работе? — Уволили, — безжизненно ответил Эдгар, следуя за Фэнгом на кухню. На полу не хватало некоторых плиток, побелённый потолок в некоторых местах потрескался и покрылся жёлтыми пятнами ещё от прошлых жителей, под ножки хлипкого стола пришлось подложить картонки для устойчивости. Парни пытались отмыть ржавые и покрытые жиром трубы, привести в порядок газовую печь, однако усилия были тщетными. Они смирились со своим положением, ведь других вариантов жилья не осталось. В горле образовался противный ком, который неожиданно быстро подступил, сжимая голосовые связки, хотя Эд браво держал его на этапе зарождения всю дорогу домой. Если Фэнг начнёт его успокаивать — самообладание точно падёт. А за прошедшие три года Эдгар изучил поведение лучшего друга вдоль и поперек. Что ж, видимо, сегодня слёз не миновать. — Как же так… — Фэнг растерялся, почесал затылок, подбирая слова. Эдгар не смотрел в его глаза, боясь увидеть там разочарование или обиду. — Не переживай, это не последняя работа, — медленно притянул к себе, похлопал по лопаткам. Эдгар вздрогнул, нехотя принимая осторожные объятия и тепло. Уши вспыхнули, он вдохнул носом как можно тише, улавливая родной запах, сводящий с ума, уткнулся в чужое плечо. От него всегда пахло приятно голубикой, да и Эдгар частенько называл Фэнга именно так из-за его любви к пирогам с этой ягодой. — Честно говоря, я не знаю, что делать, — дрожащим голосом пролепетал Эдгар, поспешил унять беспокойство, прокашлялся. — Может, попробовать «Столкновение»? Раз это всё виртуально, то безопасно. И деньги там большие крутятся. — Тогда давай пойдём вместе, — Фэнг отстранился и взъерошил чёлку Эдгара. — Из нас получится лучшая команда, всем пиздюлей наваляем. Позитив Фэнга спасал. Эдгару действительно было бы некомфортно в столпотворении людей, незнакомых и страшных, тем более яро хотевших его убить в игре. Он неловко кивнул, все ещё ощущая большую ладонь на своей макушке. Приятно, в то же время больно. Хоть Фэнг был его лучшим другом уже три года, Эдгар не решился признаться в том, что чувствует к нему нечто большее, чем дружба. Такое хрупкое, но проросшее и цветущее, он прятал в себе, оберегал, как последнее хорошее в этом чёрством мире. Наверняка Фэнг не видел в нём потенциального партнёра. Разрушать доверительные отношения, какие были у них сейчас, Эдгар просто не имел права. В самых жутких кошмарах снились наполненные отвращением карие глаза Фэнга, стоило признаться в любви, а затем и его уходящая спина. — Завтра? — Эдгар помыл руки в холодной воде, похлопал себя по лицу, успокаиваясь, затем подошёл к стоящей на столе коробочке с лапшой быстрого приготовления. — Можно, кроме подработки у меня планов нет. Они уселись ужинать, параллельно перекидываясь фразами об игре. Эдгар прочитал правила и даже просмотрел несколько обучающих видео, показывая Фэнгу самое важное. Несмотря на энтузиазм друга, он видел, что тот переживал по поводу его состояния, из-за чего руки потели, и Эд регулярно вытирал их о ткань чёрных джинс. — Вот только нужен будет взнос. — Я заплачу, не волнуйся. Мы ведь поимеем с этого больше. — Спасибо, — Эдгар растаял под пытающимся поддержать взглядом Фэнга. Он подвинулся ближе и опёрся левой ступнёй на стул, кладя подбородок на колено, прижатое к груди. — Тогда заработаем и съедем отсюда? — Конефно! — сказал с полным набитым ртом и принялся пережёвывать лапшу, размахивая палочками, готовясь сказать что-то ещё. — Купим свою квартиру в центре, а потом, может, даже машину. Я сдам на права и буду возить тебя под твои любимые песни. В голове сразу всплыли приятные моменты, где ветер дул в лицо, а в уши долбила музыка из колонок. Эдгар бы ни за что не постеснялся петь во всю глотку, смотреть по сторонам и подмечать смазанные огни высоток и листья от скорости, желательно пальм, с возведёнными выше головы руками. В груди засвербело тоскливо. — Фэнг, это звучит так нереально. — А вот и неправда. Разве не хочешь посмотреть на меня в крутом смокинге и с часами, стоимостью с двадцатью нашей съёмной? Прикинь, создадим блог и будем вкусно кушать омаров на камеру.. — пощёлкал пальцами, — мукбанг, кажется. Блин, с деньгами можно столько всего сделать. Ещё и путешествовать будем, найдём такую крутую страну, где тебе понравится. Хочешь жить у моря или в горах? Эдгар прыснул, глядя на размечтавшегося друга, однако отвести взгляда от горящих и нетерпеливых глаз не мог. Он Фэнга любил. Сильно. Если бы тот не был таким же бедняком, как он, Эдгар не смог бы продолжать находиться рядом. Уверен, что Фэнг даже не посмотрел бы на него, посчитал грязной шавкой и скривился, завидя на парах в университете. — А что тебе мешает есть все виды Доширака? Делай обзор, какой вкуснее, так со многими продуктами можно, — после этого выражение лица Фэнга стало озадаченным, словно Эдгар сказал что-то действительно дельное. — Честно говоря, я бы хотел жить у моря. — Будем. Наша жизнь только начинается. Опустив голову к остаткам бульона, почувствовал, как в глазах скопились слёзы. Эдгар проморгался, шмыгнул носом, запоминая сказанные ему слова.***
Уже к трём часам следующего дня они прибыли на место проведения игр. Огромный комплекс располагался в центральном районе города, он казался поначалу одним из десятков торговых центров. Почему-то Эдгар не боялся, ведь рядом с ним шагал Фэнг, подбадривая шутками. Внутри было много людей, которые либо переговаривались между собой, либо залипали в экраны, показывающие происходящие в прямом эфире битвы. В целом атмосфера живая, на подпольный бойцовский клуб не похоже. — Здравствуйте, хотите зарегистрироваться? — добродушно обратилась девушка в форме к подошедшим к стойке регистрации парням. — Мне нужны ваши имена, название режима и взнос в размере двух тысяч. — В «Столкновение», пожалуйста. Парное, — Фэнг облокотился о стойку и одарил лучезарной улыбкой работницу. Эдгар непонимающе оглянул миловидное личико девушки. Неужели Фэнг к ней подкатывал? Пока Фэнг их регистрировал, Эдгар сфокусировался на изучении крутившейся карты на одном из телевизоров, дабы отвлечься от противной ревности. Видимо, сегодня доступно только «Озеро мертвецов». Игроки на экране излучали смелость и непосредственный азарт, бегая с разнообразным оружием. Дым, сужающий игровое поле, подгонял принимать решения необдуманно, стоившие некоторым виртуальной жизни и потерянными кубками, которые после можно было обменять на реальные деньги. Никто не торопился уходить с маленьким количеством валюты, потому люди застревали здесь днями, зачастую теряя всё. — Эти билеты действуют шесть часов, позже снова требуется взнос. Вы можете проходить вон в ту комнату, игра начнётся после набора всех игроков. Удачи! И не забудьте выбрать себе оружие. — Спасибо, — пробормотал себе под нос Эд, разглядывая переливающийся золотой билет, и потащил за локоть Фэнга в указанную сторону. — Тебе она понравилась? — спросил с лёгкой обидой, которую принялся заталкивать обратно в себя. — Она миленькая. Так, готов рвать всех и вся? — Наверное… На двери висела табличка с названием карты и количеством игроков, говорившая о том, что ждали только их. Эдгар не особо запаривался над оружием, пока не понимая толком, какое из них лучше, ведь в руководствах упрямо писали, мол, любое будет отличным в опытных руках. На установленном приложении смартфона из огромного разнообразия он остановился на шарфе, в то время как Фэнг захотел кидаться во всех ботинками. — Отвечаю, это будет эпично! — объяснил свой выбор Фэнг. — Надеюсь, туда ещё и кирпичи можно запихнуть. Я им и так, и сяк, — начал бить воздух ногами. Тогда Эдгар неловко хлопнул себя по лбу, осознавая, что драться куском ткани — унизительно. В помещении было темновато, в центре на выставленных кругом стульях уже сидели люди в очках виртуальной реальности. Фэнг подтолкнул мявшегося Эда, заверяя его, что всё будет хорошо. — Набор игроков завершён, — донеслось откуда-то слишком резко. — Каждый сам за себя! Солнце ослепило, пришлось сощуриться, стало неимоверно жарко. Он не чувствовал, что находился где-то помимо реальной жизни, но никакого намёка о прохладной комнате и неудобном сидении не было, а потрогав переносицу — убедился в обещанных рекламой ощущений из-за отсутствия тяжести. Подошва чуть ли не плавилась на раскалённой безжизненной земле, а круг под ним со звездой посередине мигал. — Мы будто в пустыне! — воскликнул было Эдгар Фэнгу, но, привыкнув к яркому свету, не заметил напарника поблизости. Перед ним в ряд выстроились несколько коробок усиления, сразу поспешил их разбить, вспоминая о том, что он в игре. Эдгар неумело управлял полосатым шарфом, как своей частью тела. Его концы вцеплялись в деревянные ящики, с каждым взмахом крушили их в щепки, из которых после выпали зелёные ромбы. А ведь он думал, что от выбранного оружия будет мало толку. Всё было странно, схоже со сном, тем не менее каждая поверхность ощущалась реально: ткань мягкая, песок из рассыпчатых крупинок, стены из глины, а проведя пальцами по остаткам досок, можно было загнать занозу. Он коснулся крутившихся вокруг своей оси кубиков усиления, после чего они исчезли, и почувствовал прилив сил. Взглянув к небу, заметил светящуюся цифру три над головой. Неплохое начало. Где же Фэнг? Эдгар обеспокоенно оглядывался, не замечал никого и ничего, кроме стен, коробок и бочке, высоких кустов и кактусов. «Осталось бойцов: 9» — оповестила голосом система. Сердце ушло в пятки. Разве он и Фэнг не должны были появиться в одной точке как напарники? Почему не пять команд? Вдруг накрыло волной паники, боковым зрением Эд заметил какое-то движение. На него неслась с большой скоростью женщина со смуглой кожей, державшая перед собой дробовик. Не успел Эдгар и опомниться, как под ногами врага запульсировал круг, а из огнестрельного оружия мигом вылетели десятки пуль на совсем не свойственную дальность, но, к счастью, им не хватило всего пары сантиметров, дабы оказаться в плоти. Эд сорвался с места, убегая в противоположную сторону от очередного залпа выстрелов. — Не стреляйте, пожалуйста! — его мольбы не были услышаны, незнакомка лишь хмыкнула на перезарядку, мешавшую прикончить новичка. Чёрт! Он спрятался в сухих колосьях, что расцарапали руки. В панике Эдгар споткнулся и упал, лёг спиной на мятую пшеницу. Дыхание сбилось от пробежки и адреналина, растекающегося по венам. «Это всего лишь игра, я так жалок», — крутилось в мыслях, мешало сосредоточиться. Телефона в кармане не оказалось, да и из каких-либо предметов при нём был только фиолетово-белый шарф. Эдгар выглянул из своего укрытия, заметил вдалеке мальчика в коралловой жилетке с накинутым капюшоном в виде зелёного дракона, который раскидывался сюрикенами, тут же опустился обратно и подогнул под себя колени. Обычный матч шёл около двадцати минут, за которые рано или поздно они бы нашли друг друга. Карта постепенно сужалась, игроков становилось меньше, судя по оповещениям. По крайней мере, последнее место им точно не грозило. Но что, если сосед уже давным-давно выбыл? Он не хотел оставаться здесь без Фэнга.***
Эдгар чувствовал на себе чужие заинтересованные глаза. Смотрел в ответ, получая лишь неловкий отвёрнутый затылок. Одногруппник излучал ауру доброты, самую чистую, несвойственную людям, доходящую до него с другого конца кабинета, разрушая установки Эдгара о человечности. В кои-то веки не испепеляли взглядом, не пытались вогнать в пол со всей силы, показать омерзение к его персоне. От этого было неуютно, и Эдгар жалел, что не мог пошевелиться, а чёлка вдруг перестала закрывать абсолютно всё перед ним. Он запомнил светлый уголок у окна, за которым желтели листья, Фэнга, сидящего и посылающего ему глупые улыбки. Тот всегда носил белый верх, будь то рубашка или футболка, и синий низ, перебирая множества моделей джинс и брюк. Эдгар же выбирал всё чёрное, желая рано или поздно стать настолько тёмным, чтобы его поглотила чёрная дыра, принимая целиком и полностью. Они разные. Эдгар был угрюм и забит в себе, а Фэнг — весёл и открыт. Эду казалось, что они как масло и вода, как разные по плотности реки. Никогда не сойдутся. — Тебя меня жалко? — спросил как-то, стоило длинной скамье скрипнуть справа от него. — С чего бы? — Фэнг разложил письменные принадлежности. — Помимо этого свободны ещё куча мест, необязательно садиться со мной, — он вздохнул, а на плечи грузом упал титул изгоя. Никто прежде не подсаживался к Эдгару. — Ты прав, места много. Но Фэнг не ушёл, дал подсмотреть его конспект и дописать свой, пообещал сбросить в мессенджер текстовый вариант лекции, добытый у кого-то из старших. — Слушаешь панк-рок, да? — А ты хип-хоп? — отпарировал Эдгар, стараясь показать свои иголки. Фэнг улыбнулся, качая головой. Он посмотрел на Эдгара так, словно увидел в нём самого интересного собеседника на свете. Карие радужки заблестели, посветлели в несколько раз. — Включишь что-то из своего плейлиста? — робко спросил, наклоняясь в его сторону. И Эдгар включил, со стыдом протягивая второй проводной наушник. Сидя на последних партах огромной аудитории в сопровождении монотонного голоса лектора в одном ухе, а в другом любимых басов, понял, что сердце переполнилось трепетом. Каждое «я знаю эту песню» отзывалась в Эдгаре восторгом и желанием переслушать всё за жалкие полтора часа занятия, доказать что-то как Фэнгу, так и себе. Наверное, искоренить мысли о личной жалости и скуке. По выходным они наматывали круги по стадиону, разговаривая ни о чём, сидели на лавочке у подъездов на районе, обсуждая других. Ему думалось, Фэнг боялся начать сложные темы. Одногруппник нервно стискивал пальцы, а взгляд метался по асфальту и разбросанным крошкам купленного ранее корма для животных. Эдгар не знал, зачем тот так старался, если когда-нибудь их общение всё равно сойдёт на нет. Все рано или поздно покидали его. — Разве это сложно? Так и скажи: меня никогда не любили родители, — сипло выдал, пиная кедом палку. — Ладно, — сдался Фэнг, раскалываясь подобно грецкому ореху. Не удосужился спросить, как обо всём догадались, — мама была занята младшим, я никогда не удостаивался её внимания. Это… это так обидно было, что я перестал рассказывать ей о своих делах в школе, а она даже больше не спрашивала. Я дни отсчитывал, когда смогу свалить учиться в другой город. — Я рад, что ты выбрался. Теперь тебя будут ценить, — вышло с неким страхом. Эдгар ссутулился, словно так его эмоции не поймут. Он не умел поддерживать, легче было встать и уйти, но что-то его упрямо держало, гвоздями прибивая к деревянной скамейке. Фэнгу грубить не хотелось, да и расстраивать тоже. Погасить яркие лучики одногруппника было кощунством, за это, возможно, даже отправили бы прямиком в ад. — Не думаю, что достоин подобного. Он поджал губы, ведь слова отозвались ему родной болью. Эдгар думал точно так же, прожил точь-в-точь в подобной атмосферой всё детство, но вместо брата или сестры родители отдавали предпочтение алкоголю в компании коллег. В этот вечер под мигающим фонарным столбом его точно подменили. Фэнг оторвал от себя кусочек важного, поделился переживаниями, поэтому в Эдгара въелась какая-то обязанность не подвести, не стать ещё одним человеком из плохих воспоминаний. — Отношения с семьёй не делают тебя тобой. Просто они повлияли на тебя в какой-то степени. А каждый человек заслуживает в своей жизни многого. Столько, сколько сам захочет. Тогда Фэнг заплакал. Эдгар нервно тряс ногой, не зная, куда себя деть и каким образом успокоить собеседника. — Как думаешь, сколько заслуживаешь ты? — Фэнг судорожно стирал солёные дорожки рукавом, стараясь всмотреться в лицо напротив. — Если по шкале от одного до десяти, то одного, — Эдгар сунул руки в карманы ветровки. — Получается, ты не хочешь многого? — Наверняка есть какой-то лимит хотелок. Пусть другим достанется больше. Слёзы покатились по щекам Фэнга с новой силой. Неужели Эдгар сказал что-то не то? — Всё нормально? — подсуетился, трогая кончик чёлки. — Б-будешь моим.. другом? — сквозь всхлипы спросил так по-детски, наивно, словно они сидели в песочнице. — Хорошо, — Эдгар согласился, ойкая от обвивших в приливе эмоций чужих рук и влаги на плече. — Поплачь, голубичка, я выслушаю. Фэнг прыснул, шмыгнул носом от данного ему прозвища. В октябре Эдгар впервые понял, что такое дружба; каково это, когда тебя спрашивают о самочувствии и делах, интересуются чем-то не обыденным, а вскрывают рубцы прошлого, раздвигая в сторону кожу и безжалостно вливая лекарство в новую открытую рану, затягивая её без былого следа. Он не верил, что был кому-то важен, что о нём думали ежедневно. И в какой-то момент Эдгар был готов бежать, не понимая подвоха. Начал отдаляться, избегать Фэнга, чтобы подготовить себя к его уходу. — Эдгар, я тебя чем-то обидел? — лицо сквозило волнением, а обхватившие запястье пальцы крепко держали, в то же время с такой осторожностью, обходительностью. Исчезнуть бы. Бесследно. Подальше от показавшихся невыносимыми в этот момент глаз, изучающих, анализирующих. — Я знаю, что ты тоже уйдёшь. Поэтому не давай мне ложных надежд и обещаний, что не отвернёшься и не бросишь, — произнёс Эдгар честно, не видя смысла больше страдать. Сейчас Фэнг точно развернётся и посмеётся над ним. — Лучше пресечь это сразу. — Если я дал какие-то поводы для таких выводов, то прости. Я не хотел этого. — Ты не дал, я их сам выдумал, — нервный смешок. — Тогда давай вместе придумаем что-то хорошее, чтобы плохое забылось? Не обещаю, но ставлю тебя перед фактом: что бы ты ни сделал, я буду на твоей стороне. И поймаю, если ты начнёшь падать. Наша дружба — всё для меня. Эдгар смирился. Впервые в жизни начал писать себе электронные заметки. Строчил о том, что Фэнг — хороший человек, чтобы сознание не заставило считать обратное в тяжёлые периоды. Забивал память телефона фотографиями, как общими, так и просто глупого выражения лица друга; подаренный Фэнгом личный дневник — абзацами того, как тот ему помогал и продолжал держать на плаву. Над столом в комнате общежития, на стене у подушки, на тумбочке у кровати были маленькие бумажки с простым словом «друг», но значащим намного больше заложенного в него смысла. В декабре, когда привычные приветственные объятия стали ещё теплее благодаря мягкому светлому свитеру Фэнга, а в руку вложили чёрный браслет с белой бусиной — парный — Эдгар понял, что пропал. Провалился безвозвратно в бездну того, что ранее презирал и считал бесполезным. Почувствовал любовь. Она пронзила его своим лезвием насквозь, а потом начала размазывать ранними утрами по простыне в мучительном, грязном желании, стоять над душой перед сном поздними ночами, будто надзиратель, обволакивая пессимистичными сценариями будущего отвержения. Почему нельзя искоренить все неправильные чувства по щелчку? В новогоднюю ночь Эдгар загадал самое что ни на есть эгоистичное желание: «Хочу, чтобы Фэнг был только мой». В середине января, после успешной сдачи сессии, они впервые отворили ключом замок, ведущий в их общую съёмную квартиру.***
Загудела сирена, заставляя вздрогнуть, вынырнуть из тёплых воспоминаний. О таком в видео, которые смотрел Эд накануне, слов не было вовсе. Он прислушался к роботизированному голосу системы: — Внимание! Приносим свои извинения за неполадки на сервере, наши разработчики стараются изо всех сил, чтобы оттянуть время заполнения карты дымом. Сохраняйте спокойствие и ни в коем случ… — звук стал искажаться, а после пропал. Стало тихо, слишком. Лезвие разрезало воздух, пролетев аккурат у уха. Эдгар вскочил, используя гаджет. Вокруг него образовался щит, напоминающий мыльный шарик, который трескался и был готов рассыпаться на части с каждым попаданием в него сюрикенов. — Эй, эмо, ты куда? Я не закончил, — обратился к нему подросток, вытащив Чупа Чупс изо рта и причмокнув. Одной рукой схватился за шарф, не давая сбежать. Драться или умереть. Эдгар взглянул через плечо на расслабленное и горделивое выражение лица. Вероятно, даже не рассматривал как достойного противника, однако вблизи у него могло быть преимущество, учитывая три усиления, добытые в начале. Страх облажаться сковывал, заставлял тело дрожать и управлять им с задержкой. Рассчитывая только на выкрученные характеристики игровой системы, Эд развернулся, нанося удар ногой в чужое колено. Вышло кривовато, хотя свою функцию приём выполнил. Это было неожиданностью для паренька, тому пришлось отпустить конец полосатой ткани и покачнуться, чем Эдгар моментально воспользовался. Шарф начал хлестать врага по лицу, нанося значительные повреждения, мешая координации. Полоска здоровья стремительно падала, с шести тысяч до значений в сотни, судя по надписи над ней, оппонента звали Леон. В него снова полетели металлические звёздочки. Благодаря некоторому замешательству врага и неудачной траектории полёта, от нескольких удалось увернуться, одно лезвие всё же резануло по плечу, порвало ткань футболки. Эдгар зашипел, замахнулся и со всей силы зарядил подошвой кеда в солнечное сплетение. Леон, оказавшийся довольно хрупким, упал и врезался спиной в ближайшую стену. Он попятился назад, не веря тому, что с такой лёгкостью отбросил игрока. Неужели усиления действительно играли такую большую роль? — Блять… — тот перевернулся на живот, сморкаясь и кашляя кровью. — М-может, лучше затимимся? — посмотрел снизу вверх, еле держась, чтобы не плюхнуться обратно. Один глаз опух, едва оставался открытым, беспорядочные кровоточащие раны были и на лбу, и на щеках. Эд на мгновение ужаснулся такой картинке, так как виновником был сам. Он сглотнул, поворачивая голову в другую сторону. Было не по себе избивать подростка, которому наверняка родители не давали карманных, потому он оказался здесь. Нет, нельзя было дать тому восстановить здоровье, иначе всё окажется напрасными. Эдгар пришёл сюда ради хорошего будущего с Фэнгом, потому не должен думать ни о ком больше. — Спасибо, но я откажусь. Шарф ухватился за череп, после чего несколько раз со всей силы вдавил лицом в глиняное ограждение. По коже пробежали мурашки от характерного хруста, сердце сжалось. Капюшон стал грязно-коричневым, кровавое месиво разлетелось в стороны, попадая на чёрные джинсы Эдгара и окрашивая своеобразные «руки» его оружия.«Осталось бойцов: 6»
Труп всё не исчезал, он смахнул это на ранее оглашённое объявление об ошибках. Подобрав два кубика усиления как награду, Эдгар принял решение больше не сидеть в кустах. Пора стать смелее. Победа окажется их, во что бы ни стало. Двигаясь по углам карты, не поглощённой дымом, Эд заметил, что тот всё же продолжал неспешно распространяться. С таким темпом у него было около десяти минут для поиска напарника и битвы в самом центре. Но чем дальше он продвигался, тем больше замечал, что зелёный яд то надвигался, то, будто бы словив баг, отступал на несколько сантиметров. — Эдгар! Услышав своё имя, моментально повернулся в сторону звука. Голова Фэнга выглядывала из пшеницы, друг махал рукой, подзывая к себе. Живой. Эд прыгнул в кусты без раздумий. — Ты в порядке?! — Фэнг набросился с объятиями, вдавливая в уложенную рожь и нависая сверху. То ли от сильный переживаний, то ли облегчения, он уселся на Эдгара. Принялся тут же оценивать состояние, обхватив ладонями скулы. Они не виделись всего ничего, а Эд уже успел соскучиться. От тяжести на бёдрах и нетерпеливых ёрзаний, он почувствовал прилившее так не вовремя лёгкое возбуждение. — В полном.. слезь, а то з-задавишь, — закряхтел, делая вид, что ему действительно было сложно дышать. Фэнг послушно опустился рядом. Спокойно, главное не дать заметить бугорок. Эдгар прикрылся шарфом, попытался сделать невозмутимое выражение лица, но получилось ужасно взволнованное, стоило заметить пятна на майке. — Ты ранен? — Нет-нет, — принялся усердно отрицать. — Это не моя кровь. Всё порядке, — только сейчас заметилась цифра семь. Значит, Фэнг тоже с кем-то сражался. — Хорошо, — Эд вздохнул, возвращая внимание на любимые карие радужки, излучающие любопытство. — Я не думал, что здесь всё настолько, — опешил, — реалистичное. Это не бросалось в глаза до этого момента, даже когда он дрался. От Фэнга исходил красноватый свет. Враг. Игра упрямо считала его лучшего друга врагом. Они разбросаны по разные стороны баррикад. Как ни старайся — реальными союзниками не стать. Фэнг поджал губы, виновато разрывая зрительный контакт. Повисло молчание. Гнетущее, означающее безнадёжность их положения. Эдгар прикрыл веки и сжал свои волосы, силясь вырвать их. Он почувствовал давление в грудной клетке, настолько сильное, будто кто-то безжалостно стискивал сердце, желая лопнуть его. Мир вдруг сузился до несчастного ящика, в котором постепенно заканчивался воздух. Всё плохо.«Осталось бойцов: 5»
Не слышались вопросы Фэнга о состоянии, уши заложило. С новой силой накатила безысходность. Им придётся делать друг другу больно. Сука. Эдгар не хотел этого, его бросало то в холод, то в жар. Он ни за что не допустит даже одного синяка на лучшем друге. Нужно всего лишь расправиться с остальными, а тогда Эд принесёт себя в жертву. Точно. Переживёт даже игровую смерть ради Фэнга, чтобы тот выиграл. Потрескавшиеся губы растянулись в улыбке, приятно отрезвляя неприятными ощущениями. Мало. Недостаточно. Хотелось мгновенно получить такую вспышку боли, чтобы провести оставшееся время в состоянии полнейшего бреда, не внимая происходящим событиям. Отдавая шарфу указание нанести несколько порезов на предплечье, уловил родной крик, обухом ударяющий по голове. — Очнись! Эдгар, прошу тебя! Эдгар заторможено сфокусировался на Фэнге, стоящим перед ним на коленях и потряхивающем его за плечо. Заметив хоть какую-то реакцию, тот снова притянул его к себе, прижимая к груди. Чужое сердце лихорадочно стучало. Из-за этого слёзы начали скапливаться, заслоняя и так никудышный обзор. — Прости, — дрожащим голосом сказал Эдгар. Его обнимал самый важный человек в мире, который вытащил из жизненной необходимости причинять себе боль. Как он мог так поступить с Фэнгом, хотев на его же глазах рассечь руки?***
После школы Эдгар приходил не домой, просто в построенную коробку, что звалась квартирой. С порога его встречали по большей части ободранные обои, жалкая, свисающая проводом лампочка и гнетущая тишина, прерываемая звонким стуком бутылок и тихими вздохами. Тишину он ненавидел больше, чем грохот и крики. Родители никогда не трогали, не били, не пытались чему-то научить, скорее старались не замечать существования сына. И хотя Эдгара иногда забирала бабушка, кормила вкусностями, смотрела с ним мультики, рассказывала истории из жизни, — он не чувствовал себя любимым, скорее лишним, обузой, на которую доводилось тратить время и силы. В голове второклассника высеклось: «Я всегда буду один». После смерти единственного человека, который заботился о нём, Эдгар понял, насколько сильно завидовал другим детям. Походы в зоопарки, пикники, банальная помощь с домашним заданием — этого всего родители ни разу не делали. На коже отсутствовали царапины и синяки, но в маленьком сердце их было настолько много, что становилось невозможно дышать. По будням, пока дома был сам, Эдгар смотрел старенький телевизор, порой мигающий уж очень часто, по которому крутили его любимый сериал о сицилийской мафии. «Взрослых» слов не понимал, просто следил за хорошо играющими актёрами с сигарами и пистолетами. Представлял, как вырастет и так же станет авторитетом, зарабатывая достаточно, может, тогда родители будут гордиться им. По приходе мамы, Эдгар жал красную кнопку пульта и выбегал в коридор, где ему говорили пойти гулять и не мешать, так как должны были прийти гости. Он выбегал во двор, залитый солнцем и пропитанный запахом лета, уверенно шагал в сторону поля и думал. Много думал, явно не на свой возраст. О жестокости мира, которым правят деньги, о несправедливости распределения любви для детей, о несуществовании Бога, ведь столько всего плохого он бы не допустил. Проходя мимо кустов крапивы, Эдгар хватался за растение и не выпускал жалящие листики из ладони, пока не становилось вовсе невыносимо. На маленькой ручке появлялись страшные волдыри. Так всё и началось. Физическая боль заглушала душевную, и это переключало внимание от ненависти к жизни, пускай ненадолго. Эдгар взрослел, способы причинения боли менялись: покусывание губ и щёк изнутри, сгрызания заусенцев до мяса, кипяток, спички и в конце концов лезвие. Он резал безжалостно, гипнотизировал стекающие струи крови, что смывались в сток. Начинающие заживать раны он терзал по новой. Рубцы стали напоминанием о безразличии родителей. Как-то ему захотелось попросить папу ударить его. Эдгар смотрел бы потом на синяк или разбитую губу, хотя бы какой-то след и знак того, что воспитывался он не сам по себе. Но смолчал, вновь закрываясь в ванной и включая ледяную воду. Заточенные ножи и новые бритвы были ближе, чем кто-либо. До встречи с Фэнгом. В кромешной тьме майским вечером, лёжа на тонком пледе под звёздами, тот наконец спросил: — Помогает? — Ты о чём? — Эдгар приподнялся на локтях. — Причинять себе боль. Ему казалось, что Фэнг никогда не замечал шрамов. Глаза друга не задерживались на руках, остальные части тела всегда недоступны. От него не было даже намёка на сожаление или осуждение. Делал вид, будто Эдгар ничем таким не занимался. В какой-то степени за это он был особенно благодарен. — Раньше помогало лучше, — не мог солгать. Послышались шорохи, Фэнг уселся напротив, задевая Эдгара своим коленом. Никто отпрянуть не решился. Мимолётный близкий контакт вызвал в животе приятное волнение. — Что проще: сменить способ селфхарма или решить проблему с корнем? — Ничего не проще. На самом деле в последнее время я режу себя чисто из привычки. — Привычки вырабатываются за двадцать один день. — И что ты мне предлагаешь? — хохотнул. — Выработать новую. Три недели, — Фэнг коснулся закрытого ветровкой локтя Эдгара, — каждый день этих трёх недель вместо лезвия бери в руки маркер, пиши или рисуй на коже, — начал водить пальцем по предплечью, отчего волосы встали дыбом. Приятно. — Можно я буду рисовать точки, а ты их соединять? — Эдгар придвинулся. Жадно желал сократить расстояние, ощутить дыхание Фэнга чуточку, на сантиметр ближе. На крыше заброшки посреди леса было так волшебно, что доводилось сдерживать себя, как никогда прежде. — Конечно. Что ещё я могу сделать для тебя? — голос Фэнга бархатный, тихий, адресованный только ему с такой нежностью. И Эд улавливал, запоминал каждое такое мгновение. Хотелось искать во всех фразах и взглядах двойное дно, подтексты, незаметную деталь, которая раскрыла бы все намерения. Однако с этим был страх обжечься, пойти на дно или провалиться в глубочайшую яму, что могла отдалить их. Вместо чистой искренности Эдгар всё же выбирал ложь во благо, если это касалось его гадких чувств. «Поцелуй меня, скажи, что мы не просто друзья. Я выброшу все ножи, если ты только попросишь. Полюби в ответ, Фэнг, умоляю» — кричало сердце, молило. А Эд убегал, увиливал от того, что могло сломать его сильнее, чем родители, потому спустя минуту с придыханием ответил: — Ты и так делаешь слишком много. Я очень благодарен тебе за всё, — обхватив запястье Фэнга, начал прокручивать чёрную бусину на его браслете, после чего нехотя убрал от себя руку друга. — Взаимно, спасибо, что потащился со мной сюда. Будешь чипсы? — зашуршал пакетом. — Буду. Следующим утром поверх рубцов Эдгар нарисовал ноты, первое, что связало их; через день — название любимой песни Фэнга, потом — голубику, а поняв, как мог попасться на подобном, начал оставлять маркером точки. Друг с улыбкой делал треугольники, созвездия, котов и других животных. Фэнг стал его единственной розой в пустом саду, разбитом и не заросшем сорняками. И он мог лишь смотреть украдкой, поливать порой, но не касаться, иначе лепестки осыпятся, а стебель иссохнет. Просто друзья.***
— Дыши, — ласково приговаривал Фэнг, поглаживая по волосам. — Всё будет хорошо. — Н-н, — с помехами пытался вновь объявить что-то робот, — ни в коем случае не убивайте друг друга! Пятеро игроков не вернулись в комнату сбора, их трупы остаются на месте смерти. Внимание! Повторяю, ни в коем случае не убивайте друг друга. Сохраняйте спокойствие и дожидайтесь дальнейших указаний. — Или не будет… — осипше добавил к своим словам. Эдгар в ответ обнял Фэнга, заходясь в истерике. Он убил человека. Подростка, у которого вся жизнь была впереди. Жестоко вышиб ему мозги, раздавил череп, как надоевшую мошку. — Ф-фэнг, я убийца… — навзрыд рыдал, уже не печась ни о своём внешнем виде, ни о том, как сильно льнул к спасительному телу. — Ты защищался. Это не твоя вина, слышишь? — Если бы не я, — Эдгар отстранился, посмотрел на Фэнга красными глазами, — ты бы сюда никогда не пришёл. Он чувствовал себя самым настоящим эгоистом, плача в такой ситуации и нуждаясь в поддержке. Фэнг ведь тоже.. Его жёлтые кроссовки выглядели потрёпанными и местами были залиты бордовой жидкостью, как и майка. Волосы выбились из низкого хвоста, резинка практически готова соскользнуть. Лицо бледное, уставшее, испуганное, растерянное. Карие глаза больше не блестели. Фэнгу также требовались обнадёживающие фразы. — Я здесь по своей воле. Организаторы смогут вытащить нас, нужно подождать и найти оставшихся, чтобы обсудить последующие действия. Держись рядом, я не дам тебя в обиду, — похлопал его по спине, встал, отряхнул колени от пыли и протянул ладонь. — Пойдём. Друг старался для него, поддерживал вид сильного и несломленного, лишь бы Эд не расклеился и не перенял его негативные эмоции. За три года Фэнг изменился, а вот он не смог стать лучшей версией себя, и желание нанести увечья сегодня лишь подтверждали этот факт. — Ежевичка. Глаза сразу переметнулись на возвышающегося над ним, смотрящим так умоляюще. Просил не сдаваться. Фэнг назвал Эдгара так единожды на похоронах его отца. Одно слово пробило слой льда, обмораживающий внутренности уже полчаса. Он вытер вновь подступившие слёзы и принял помощь, поднимаясь. — Нет ничего, что бы мы не смогли пройти вместе, — натянул улыбку. — Да, — Эдгар кивнул. — Положись на меня. Прогремел взрыв.«Осталось бойцов: 4»
— Наверное, кто-то оглох, — Фэнг стиснул зубы. — Нужно поторопиться и узнать, что происходит. За пределами их укрытия зелёная дымка, от которой несло чем-то ужасно неприятным, стала ближе, чем предполагалось. Они быстрым шагом двинулись к центру. Он представлял из себя несколько деревянных заборов, очередных кустов, глиняных барьеров, а также имел небольшой водоём. По всей видимости, чьё-то оружие оказалось довольно мощным, так как поднятая от грохота пыль ещё не осела. Сквозь дыру в стене, сделанную точно не создателями карты, можно было увидеть розововолосого парня. Тот пинал камни, из-за чего бубенчики на его шутовской шляпе звенели. — Эй! — Фэнг окликнул игрока и зашагал в его сторону. На поверхности воды всплыло тело, отчего Эдгар моментально напрягся и подобрался к спине напарника поближе. Лёгкие волны раскачивали на себе труп, прибивая его к берегу. Судя по одежде, кто-то лишил жизни девушку. — Вы мирные? — с подозрением спросил Честер, имя Эд, опять же, прочитал. — Да, а ты? — он не заметил в руках и на поясе оружия, хотя, вспоминая то разнообразие перед началом боя, не стал бы удивляться, если бы Честер достал из-под колпака пистолет или гранату. — Пф… А по мне не видно? — парень подушечками пальцев коснулся уголков губ, заставляя их потянуться. На щеках появились ямочки. — Чё за пиздец тут творится? — лицо приобрело серьёзность всего на пару секунд. — Сбой системы, — Фэнг ухватился за свои подтяжки, не зная, чем занять руки от нервов. — С тобой был кто-то ещё? — Одна бешеная девка с конфетной пушкой, но она вон уже, — указал на озеро, — всё. Её снайпнули в полёте, отвечаю. Снайпер где-то засел. Эдгар поёжился. Иметь дело с опытным стрелком желания не возникало, однако в его арсенале до сих пор были неиспользованные ультимейт и пара гаджетов. — Мне жаль. — Да забей, я её не знал даже, прицепилась ко мне и как начала расспрашивать! А за то, что не знал ответов, — лупила меня по спине! Я вроде не похож на умного, — скрестил руки на груди и закатил глаза. Он сдержал норовившиеся вырваться слова о том, что это правда, ведь Честер казался фриком, абсолютно не понимающим всю опасность ситуации. Судить по внешности Эдгар считал неприемлемым, потому постарался не быть предвзятым. Может, Честер неплохой человек? — Значит, нужно найти ещё выжившего, — Фэнг хотел было предложить план по разделению, как Честер его перебил: — Она нас убьёт! Перестреляет, пока мы тут разговариваем спокойненько! — опустился на пятки, пряча голову за руками. Фэнг покосился на сие действо и тоже присел, вынуждая Эд повторить за ним. — Ты видел, откуда стреляли? Разве она не слышала объявление? — Нет, но у неё много банок, и кажется, что она думает, типа это подстава, чтобы отсеять людей. Когда карта сузится, то с ней можно будет как-то побороться, а так лучше не лезть. — Разработчики пытаются не дать этому случиться, дым странно себя ведёт, — Эдгар выглянул за стену, дабы убедиться, после чего Фэнг сразу притянул его ближе, вследствие чего он смутился. — Что тогда делать? — Муравью хуй приделать! Сидеть и не высовываться, — выразил своё мнение Честер и сел в позу лотоса, давая понять, что с места не сдвинется. — Ты прав, тем не менее за обстановкой нужно следить, вдруг увидим её издалека. Чем дерёшься? — Колокольчиками.. Это крутое оружие, вы не подумайте, что я лох какой-то. — Мы и не думали, — ответил Эдгар, вытирая пот со лба. Жарко. — В общем, перестрелять мы её не сможем, — сделал вывод. — Мы точно должны с ней сражаться? — Фэнг посмотрел на Честера с толикой надежды. — Зуб даю. Эдгар начал массировать виски, лишь бы голова перестала болеть как минимум на минуту. Если бы снайперка не была настроена враждебно, тогда переживаний стало бы явно меньше. — В карты хотите поиграть? — Честер вытащил из кармана колоду. Какого чёрта у него при себе из всех возможных вещей нашлись именно карты?! «Дурак» скрасил следующие двадцать минут, пока яд не приблизился слишком близко. Вот тогда Эдгара вновь охватили паника и мандраж. Он постоянно оглядывался, стараясь выцепить силуэт или дуло винтовки. Бездействие и предчувствие чего-то плохого раздражали. — Фэнг, может, поищем её? — Эд терзал свои губы, затем зализывал их. — Разделимся? — Не стоит, лучше держаться вместе. Продолжим стоять на стрёме. И, когда никто из них не ожидал нападения, Честер завизжал. В его колпаке образовалась дыра от пули, а после та пролетела несколько метров в густой туман. — Блять! — снял с себя испорченный головной убор, кривясь. — Сучка. Они все подорвались с мест, принимая боевую стойку. Фэнг снял кроссовок и замахнулся. — Я отвлекаю, а вы подходите ближе, услышали? — Хорошо, — Эдгар на ватных ногах стал красться к углу стены, надеясь на правильное понимание местоположения врага. Действовать нужно было быстро. Ультимейт давал возможность прыгнуть на некоторое расстояние, потому, если удастся сыграть на внезапности, Эд просто-напросто выбьет оружие с её рук. Звучит не так сложно. — Слабаки, — блондинка вышла, наводя прицел на них, — сейчас мамочка покажет, как надо играть. Затимились и думали, что выиграете меня? — она ухмыльнулась, её палец медленно жал спусковой крючок. Видимо, хотела ещё немного насладиться своим превосходством. — Эдгар! Выстрел. Он ошарашенно крутанулся на месте. Пайпер стояла спиной к нему, хохоча. — А ты умный малый, — сделала комплимент, Эдгар поначалу не понял, кому он был адресован. — Но недостаточно, — её голос озверел. Фэнг упал на землю, открывая вид на стоящего за ним Честера. Углубления потресканной почвы медленно заполнялись кровью. Нет… Этого не могло произойти. Честер кинул в Пайпер несколько колокольчиков, но та поднялась в воздух, разбрасывая гранаты, тем самым уворачиваясь. Взрывчатка оглушила на какое-то время, застилая песком и землёй место битвы. Эдгар закашлялся, судорожно протёр глаза, как можно скорее восстанавливая себе зрение. Прозвучали ещё несколько залпов и крики. В горле драло от сухости, Эдгар сощурился, ища Фэнга, молясь, что другу не задели какие-либо органы. Если Бог действительно существовал, Эдгар прямо сейчас был готов сменить религию и начать путь искупления. Сделал всё, лишь бы Фэнг исцелился и перестал тихо стонать от боли. Он впился ногтями в свои ладони, сжимая кулаки настолько, что на коже остались кровавые полумесяцы. Честер посмел использовать Фэнга, как живой щит.«Осталось бойцов: 3»
Происходящее дальше Эдгар воспринимал с трудом. Вот бы это оказался просто страшный сон. Помнил, как под ним загорелся жёлтым кругом ультимейт, он пролетел достаточно метров и ухватился шарфом за шею Пайпер, развернув её к себе лицом. — Пусти, придурок.. — пыталась вырваться, болтала ногами, пока Эдгар поднимал её всё выше над землёй. Злость и гнев затмили разум, воздух пропах кровью. Его тошнило. Пайпер должна умереть. «Не убей» — гласила шестая заповедь. Эдгар грешник. Точно. Бог перестал наблюдать за ним ещё с момента убийства Леона. Тогда нет смысла сдерживаться, ведь он всё равно попадёт в ад. — Хва… — зонтик-винтовка выпала из разжатых длинных пальцев, — тит. Полосатая ткань давила нещадно, Эд задыхался, даже несмотря на то, что душил он сам. Ну же, пусть зычный хруст костей лишит его слуха! — Сдохни, — он посмотрел на её красное лицо исподлобья. Подкрашенные приоткрытые губы женщины дрожали, необходимый кислород не поступал, глаза закатывались. Шейные позвонки треснули. Он свернул ей шею.«Столкновение!»
Откинув от себя труп Пайпер, Эдгар упал рядом с лучшим другом. Фэнг прижимал рану рукой, что не делало ситуации лучше и та сочилась дальше. Его глаза были стеклянными, грудь вздымалась с трудом, и когда он пытался вдохнуть, то тут же кашлял тёмно-бордовыми сгустками. — Еже-евичка… — прохрипел неестественно, глядя на рыдающего Эдгара. — Фэнг, держись! Прошу, сейчас-сейчас, — он стянул шарф и приложил к отверстию от пули. — Не отключайся, смотри на меня! Эдгар хотел столько всего сказать Фэнгу. О том, что сейчас их вытащат, нужно подождать всего чуть-чуть, что вернутся целыми и невредимыми. О своих чувствах, дабы Фэнг отвлёкся. В конце концов о пережитом вместе. Три года показались минутой, самой что ни есть счастливой для них двоих, пролетевшей быстрее скорости света. Шестьдесят. — Дым.. рассеится, всё будет.. хор-рошо. Лгун, лгун, какой же лгун! Фэнг положил поверх руки Эдгара свою. Браслет испачкался, стал совершенно чуждым и не таким, каким был когда-то белоснежно чистым. Слёзы упали на лицо Фэнга, смешиваясь с кровью и заставляя вместе скатиться по подбородку. — Я, — Эд гладил запутавшиеся пряди, сердце ныло, он не мог подобрать слов. Заветные три застряли в горле. Если не сейчас, то, наверное, никогда больше смелости не будет, — я люблю тебя, — выдал шёпотом. Тридцать. — Спасибо, — прикрыл веки, улыбаясь, — я тебя тоже, дружище… — ФЭНГ, ОТКРОЙ ГЛАЗА! Нет-нет, живи! — Эд потряс рукой Фэнга, сжал, прислонил к своему сердцу. — Я люблю тебя не как друга, совсем. — Ох… — карие глаза открылись и посмотрели в небо, отражая мирно проплывающие облака. Открылись, чтобы не закрыться никогда. Ноль. Вторая минута, долгая, мучительная, забрала жизнь не того человека, совсем не того… Эдгар должен был защитить Фэнга. Не смог.«Ты лучше всех!»
Фаланги Эдгара кровоточили, верхний слой кожи стёрся; измазаны в земле и крупицах песка. Всё вокруг было залито этой ненавистной, пропитанной запахом железа жидкостью. Он пытался выкопать хотя бы несколько сантиметров вглубь, всё время оборачивался на бледнеющего Фэнга и вторил себе под нос, что сейчас тот встанет и скажет, какой Эдгар дурак. — Блять! — стукнул по неподдающимуся твёрдому грунту. Клубы яда окружили, и в нём Эд увидел улыбающиеся рожицы, насмехающиеся с него. Он подполз к телу друга, готовясь умереть рядом с ним. Вытерев солёные дорожки с щёк, Эдгар легонько коснулся своими губами губ Фэнга. Он был не достоин этого всю жизнь, да и посмертно наверняка тоже. Ему жаль. — Я найду тебя в следующей жизни, слышишь? Фэнг, я.. я обещаю, что мы встретимся снова. Голова закружилась, после чего всё потухло. Вместо жары его обдала прохлада. Неужели так и выглядит чистилище? Дверь с грохотом распахнулась, впуская журналистов, полицейских и другие службы. Эдгар метнул взгляд в сторону шума, осознавая, что всё ещё сидел на стуле. Один, среди пустых девяти. Сняв очки виртуальной реальности, он встал. — Эдгар, что вы думаете по этому поводу?! — Вы будете судиться с компанией Суперселл? — С какой целью вы играли в «Столкновение»? Это ваш первый раз? Заткнитесь. ЗАМОЛЧИТЕ! Вспышки камер слепили, доставали отовсюду. Разговоры и гам не прекращались, и Эдгар почти не слышал ничего, кроме душераздирающего «Леон». — Ты убил моего сына! Он — убийца! Как ты только посмел?! Леон.. мой сыночек… — из толпы вышла женщина, вся заплаканная и горюющая. — Ты должен гнить в тюрьме! Хах. Он осмотрел людей, не находя знакомого лица. Фэнга здесь нет. Его тело навсегда осталось на сервере, в тупом сборище процессора, платы, других железяк и проводов. Никак похоронить по-человечески не выйдет. Работник скорой медицинской помощи опустил тёплое одеяло на плечи Эдгара. Его стали выводить из комнаты, разгоняя журналистов. — За вами наблюдает весь мир, скажите что-то! Он ненавидел этот город, этот мир. Его битва за жизнь, смерть Фэнга — всё это для остальных было лишь развлечением. Люди следили, не отрывались от мониторов, поедая чипсы и распивая пиво, делали ставки на победителя. Пускай подавятся деньгами, смердящими кровью. Никому не будет дела до подопытных крыс схожих игр уже завтра, ведь скорбь сменится новой забавой. Цикл никогда не прервётся.