Тюремный романс

Что-нибудь... Всё, что угодно… Он жаждал найти хоть что-то, что заставило бы его затрепетать от радостного волнения... Банри Сетцу, 27-летний член банды Якудза, он изнывал от желания наконец почувствовать вкус к жизни... Секс, криминал, азартные игры... Он перепробовал почти всё и мог превзойти любого в чём угодно, не прилагая при этом особых усилий. Он никогда ни в чём не проигрывал мужчинам своего круга, а женщинам и подавно. По нему сохли многие девушки, но ему это было безразлично – ему всегда нравились мужчины, сколько он себя помнил. Он всегда хотел встретить мужчину, который разжёг бы в нём страсть, но такого всё не было... Он всегда делал и получал всё, что хотел. Он вырос в обеспеченной семье, в которой все баловали его, особенно старшая сестра, которая души в нём не чаяла, что иногда его даже раздражало. Никто в его семье не рассердился и не стал осуждать его, даже когда он признался им, что он гей. Его родители сказали, что его камин-аут их не удивил и что они любят и принимают его таким, какой он есть. Его сестра была даже рада, узнав, что он гей, и с удовольствием разделяла его увлечение модой и стилем. Его жизнь была в лёгком режиме... Ему было скучно в школе и затем в университете, который он бросил на втором курсе, когда решил вступить в ряды Якудза. Он думал, что в мафии ему самое место, когда увидел крутых парней, одетых в дорогие костюмы и разъезжающих на роскошных спортивных автомобилях. Он надеялся, что найдет себе кого-то среди этих мужчин, но вскоре понял, что жестоко ошибся – большинство членов Якудза оказались расчетливыми и циничными бандитами, которых интересовали лишь деньги, власть и иногда женщины. Он был совсем не такой. Тем не менее, он быстро поднялся по иерархической лестнице преступного мира благодаря своему незаурядному интеллекту – с одной стороны, и свой привлекательной внешности – с другой. Без сомнения, он был очень красив: высокий и при этом очень стройный и атлетичный, с тонким, красиво очерченным лицом, озорными синими глазами и светло-русыми волосами, ниспадающими до середины щёк. Неудивительно, что как только он вступил в Якудза, некоторые мафиозные авторитеты начали подбивать к нему клинья. Он понимал, что ему не стоит им отказывать, если он не хочет, чтобы однажды его “случайно” застрелили или пырнули ножом в каком-нибудь тёмном переулке. Так он стал шлюхой. Он спал с криминальными авторитетами и взамен получал их благосклонность. Он обслуживал их как по отдельности, так и нескольких сразу, в зависимости от настроения и пожеланий своих благодетелей. Иногда его брали анально и орально одновременно, иногда просили нарядиться гейшей или надеть женское кружевное бельё, и частенько это был БДСМ. У него была целая коллекция секс-игрушек и фетиш-одежды для ролевых игр, но несмотря на это он никогда по-настоящему не получал удовольствия. Он не мог сказать, что когда-либо испытывал оргазм, хоть и достигал разрядки. Иногда ему было приятно, иногда не очень, но он знал, что у него нет права голоса. Он всего лишь был шлюхой, и любое желание клиентов - закон. Кроме авторитетов он также обслуживал высокопоставленных ментов – это был верный способ задобрить полицию, чтобы та не совала свой нос куда не надо. Некоторые из служителей закона были настоящими садистами. Очевидно, причинение моральной и физической боли кому-то из членов Якудза было для них своеобразным способом снять стресс. Одному полковнику нравилось перед совокуплением хлестать его ремнём по мягкому месту, другой, майор, кусал его во время секса, а одному коррумпированному прокурору нравилось трахать его на столе, отвешивая ему пощёчины и называя его грязной шлюхой. Некоторые копы использовали наручники, что несомненно было их профессиональной привычкой, поэтому во время интимных встреч с представителями власти его руки часто были скованы, а ноги широко разведены и привязаны к чему-нибудь ремнями. Он закатывал глаза и стонал, убедительно имитируя оргазм, но на самом деле ненавидел всё это. По окончании акта он всегда чувствовал себя использованным и опустошенным, а после ухода клиента некоторое время неподвижно лежал обнаженный в своем кабинете, уставившись отсутствующим взглядом в потолок. Единственной радостью в его жизни были мода и красота. Будучи элитной проституткой, он должен был поддерживать форму, быть ухоженным и красиво одеваться, что ему очень нравилось делать. Он ходил в спортзал и первоклассные салоны красоты, уделяя особое внимание уходу за кожей и волосами. Одежду он покупал в элитных бутиках, предпочитая повседневный мужской стиль, но втайне питал слабость к провокационно-сексуальной одежде вроде облегающих кожаных брюк-леггинсов или полупрозрачных сетчатых маек, сквозь которые видно соски́. Независимо от стиля одежды в его ушах красовались пирсинги с серьгами, коих у него была целая коллекция – от недорогих хипстерских безделушек до драгоценных ювелирных изделий из платины или белого золота. Помимо серёжек он также обожал носить кольца, браслеты, цепочки и модные шляпы. Однако было бы неправдой сказать, что он проложил себе путь наверх только через постель. В свои 27 лет он стал региональным боссом Якудза отнюдь не только благодаря своей внешности и оказанию интимных услуг. Он был столь же умен и изобретателен, сколь и красив, и легко мог решить любую сложную задачу. Серые схемы бизнеса, налоговые махинации, отмывание денег... Всё это было так просто! Он никак не мог понять, почему другие буквально из кожи вон лезут, чтобы чего-то достичь… Другой вещью, которую он не мог понять, была зависть. Он никогда не завидовал и поэтому не ожидал, что те, кто безуспешно пытался с ним соперничать, будут завидовать его продвижению в криминальной иерархии. Чем успешнее он был, тем больше зависти вызывал к себе. Он понял это, когда уже было слишком поздно. Его подставили, без сомнений кто-то из конкурентов, выжидавших подходящего момента, чтобы избавиться от него. Такой момент настал, когда он как обычно играл в одном из казино на своей земле. Выиграв джекпот, он надел свой пиджак, висевший позади него на спинке стула, и пошёл в бар, чтобы отпраздновать выигрыш, и в этот момент к нему подошли двое полицейских в штатском и сказали, что они получили наводку о том, что он занимается контрабандой наркотиков. Обыскав его, копы обнаружили в кармане его пиджака пакет героина... Он никогда не занимался торговлей наркотиками. Очевидно, героин ему подбросили, пока он не видел. Однако, на пакете с героином были обнаружены только его отпечатки пальцев. Единственное, что он знал, - это то, что на днях выбросил такой же пустой пакет в своём офисе, но доказать, что героин не его, было невозможно, тогда как улики, хоть они и были поддельные, было невозможно отвергнуть. Его приговорили к восьми годам тюремного заключения. После оглашения приговора члены клана, которых он считал своими друзьями, “утешили” его, сказав, что таких, как он, очень любят в тюрьмах. Насмешка, издёвка, вот что это было. Он и не знал, что у него нет настоящих друзей... Банри печально вздохнул, размышляя о своей жизни и сидя в автозаке, который вёз его в тюрьму Саут-Хилл, где он должен был мотать срок. По прибытии ему велели раздеться догола и принять душ, после чего он должен был пройти медосмотр. К его большому облегчению, администрация тюрьмы избавила его от унизительной процедуры бритья наголо, великодушно разрешив ему оставить длинные волосы. Что до остального, вся его одежда и личные вещи, включая смартфон и деньги, были конфискованы. Вместо этого ему выдали пару трусов, майку в чёрно-белую полоску, тюремную форму, состоящую и куртки и брюк тёмно-серого цвета, пару ботинок и носков, а также минимальный набор средств личной гигиены. С этого момента он стал заключенным номер 0109. Когда Банри облачился в тюремную одежду с пришитым к куртке номерком, тюремный надзиратель отконвоировал его из приёмного корпуса на территорию тюрьмы. Зона выглядела довольно большой и была окружена высокой бетонной стеной с высоковольтным электроограждением, колючей проволокой и камерами видеонаблюдения наверху. Очевидно, сбежать из Саут-Хилла было невозможно. Но даже если бы ему это удалось, он не смог бы далеко уйти от вооруженных тюремных охранников с их обученными служебными собаками. Вдобавок Саут-Хилл находился у чёрта на куличках, и на много десятков километров вокруг не было никакого транспорта, кроме тюремных фургонов, а он вовсе не был как Рэмбо, чтобы выжить в одиночку в отдалённой необитаемой местности, прежде чем добраться до цивилизации. Размышляя таким образом, Банри шёл перед надзирателем мимо тюремной больницы и небольшого магазина рядом с ней, когда увидел здание с надписью “Дом культуры” на фасаде. Спросив у надзирателя об этом доме культуры, он узнал, что в нём есть библиотека, актовый зал и кружки самодеятельности, в которых заключенные Саут-Хилла в свободное время занимаются всякой ерундой вроде театра или вокально-инструментальных групп. Взглянув в противоположном направлении, Банри увидел огороженные площадки для футбола, баскетбола и занятий на тренажёрах. Поодаль виднелся довольно большой сад с плодовыми деревьями и овощная плантация с грядками и теплицами. Несколько заключенных играли в футбол, а несколько других заключенных работали на огороде. Отвечая на вопрос Банри, надзиратель объяснил, что все фрукты и овощи для еды заключённые Саут-Хилла обязаны выращивать сами. Наконец Банри привели в главное здание тюрьмы в кабинет управляющего по имени Мацукава. Управляющий Мацукава оказался чудаковатым, но в целом довольно приятным мужчиной средних лет с густой кудрявой шевелюрой и круглыми очками на носу. Он долго и с большим энтузиазмом говорил о том, что Саут-Хилл имеет репутацию одного из лучших исправительных учреждений в стране благодаря своим отличным условиям содержания и уважению прав человека всех заключенных без исключения. Банри узнал, что благодаря надёжной системе безопасности заключенных Саут-Хилла не запирают в камерах днём, поэтому они могут свободно передвигаться по территории тюрьмы с 8:00 утра до 10:00 вечера. В 10:00 вечера зэки возвращаются в свои камеры, где надзиратели проверяют их перед тем, как запереть камеры на ночь. Помимо этого, в Саут-Хилле было много других правил дисциплины, которые Банри должен был усвоить, прочитав брошюру, которую ему дал управляющий Мацукава. Был уже поздний вечер, когда Банри наконец привели в корпус, где жили заключённые. Идя по длинному коридору с зарешёченными окнами с одной стороны и металлическими дверями с другой, Банри почувствовал на себе множество любопытных взглядов. По всей видимости, прибытие нового зэка было целым событием в этом замкнутом тюремном мирке. Наконец надзиратель приказал ему остановиться у одной из металлических дверей и, отперев её магнитным ключом, впустил его в камеру и затем запер за ним дверь на ночь. Оказавшись в камере, Банри огляделся. Вдоль стен одна напротив другой стояли две железные кровати с продавленным матрасом и прикроватные тумбочки. Напротив двери было маленькое зарешёченное окошко, под которым стоял простецкий стол и два стула. В углу рядом с входной дверью была туалетная кабинка. Открыв её, Банри увидел не совсем чистый унитаз и металлическую раковину, над которой висело зеркало без рамы. Несмотря на то, что камера была рассчитана на двоих заключённых, по всей видимости он оказался её единственным обитателем, что, впрочем, было даже к лучшему. Прикрыв дверь туалета, Банри лёг на одну из кроватей, подложил руки под голову и уставился на зарешёченное окно. Это место должно было стать его домом в течение нескольких следующих лет... Какая жизнь ожидала его здесь, в тюрьме Саут-Хилл?..