Шелкопряды

                    Сатору мог бы сделать вид, что ничего не произошло. Подумаешь, поцеловались, с кем не бывает? Оба немного перебрали, он — так уж точно. И эти мысли такие гаденькие… Не гадкие, а именно гаденькие, мерзкие, с едва заметным отвратительным ароматом. Что проще: закрыть глаза и отвернуться, или шагнуть в неизвестность? Он всю жизнь выбирал второе, но сейчас страшно. Особенно страшно, что это — Сёко. Да, с ней не только и не столько про секс, но он сделан из костей и мяса, а не высечен из нефрита! Она когда в этом платье пришла, у него последние предохранители сгорели. Ещё родинка эта всегда была его слабостью. И сегодня на ней тоже платье, только на этот раз длинное, в пол, и плечи закрыты.       Шагнуть в неизвестность… Именно что «шагнуть», не топтаться на месте. Они и так уже зашли дальше некуда, надо действовать. Сатору выбирает сделать первый шаг, потому что молчание Сёко пугает больше, чем если она скажет:       — Пошёл ты, Годжо Сатору!       Не говорит, соглашается встретиться, и весь день его подкидывает от нетерпения. Сосредоточиться на чём-то невозможно, он даже не может удержать фиолетовый на кончиках пальцев: вихрь распадается на красный и синий.       — Вы звали, Сатору-сенсей? — на тренировочной площадке появляется слегка запыхавшийся Мегуми. Сатору делает мысленную пометку — потренировать технику перемещения. Мегуми видел — понимает запоздало. Видел, как развалился фиолетовый. Надо пошутить, но ни одной идеи в голове. Вместо этого Сатору просто задвигает этот факт в сторону.       — Надо найти проклятый предмет. У меня есть примерное расположение. Предмет запечатан, но фонит, так что ты справишься. Как найдёшь, ни в коем случае не открывай и не пытайся обезвредить. Сразу неси в техникум и сдавай в хранилище. Мне отзвонишься, когда найдёшь.       — А вы?..       — Я вечером буду занят, — отрезает Сатору и отворачивается. Мегуми ни разу не спрашивал об его личной жизни. Не то, чтобы Сатору не рассказал бы. Как-то у них состоялся разговор о сексе, который потом ещё долго вспоминался. Мегуми было четырнадцать, и он старался выглядеть очень серьёзным и совершенно не заинтересованным. Они сидели на берегу реки в поместье Годжо, смотрели на стрекоз, летающих над водой.       — Сатору-сенсей, а секс — это… приятно?       Сатору покосился: шея покраснела, уши пламенеют. Началось то самое неприятное время, когда просыпаешься в сперме и вообще не можешь контролировать стояк. Возбудиться можешь от ветра, а потом ходить полдня с членом наперевес. Хочется верить, он хоть дрочку уже освоил.       — Приятно. — Сатору откинулся на локти. Дома он почти никогда не закрывал глаза ни повязкой, ни очками. Сейчас жалел, что нельзя смотреть на Мегуми незаметно. — Только тут приятно должно быть не только тебе, так что для мужчины это скорее труд, чем расслабление.       — Почему? — Мегуми спросил быстро, покраснел ещё сильнее.       — Потому что ты получишь удовольствие в любом случае, а твоя девушка — не обязательно. Всё зависит только от тебя.       — А как понять, что ей… приятно? — голос Мегуми сел. Угрюмо уткнувшись в землю между босых ног, он наматывал на палец длинную травинку.       — Хм. Как понять? Только с опытом. Ну, и больше говорить надо, спрашивать, что нравится, как. Стоп. — Сатору резко сел. — У тебя что, появился кто-то?       — Нет, я просто… — Мегуми отвернулся, потёр затылок.       — Если просто, не забывай про презервативы.       Тогда Сатору почувствовал себя заботливым папашей, отправляющим своего мальчика во взрослую жизнь. Три года прошло, а он так и не спросил, было уже что-то, или нет. Но Мегуми мужает на глазах, и девочки вовсю заглядываются. А он в почти тридцать трясётся перед встречей с давней подругой. Уже не подругой.       Сёко. Имя такое, что хочется непрерывно по языку прокатывать. Сатору произносит его и улыбается.       — Можно спросить, чем вы будете сегодня заняты?       Мегуми сегодня необычайно проницателен и слишком разговорчив. Всё подмечает, но он сам научил вычленять важные детали.       — Надеюсь, что пойду на свидание. Представляешь, твой престарелый сенсей ещё что-то да может!       — Вы не престарелый, — привычно бурчит Мегуми. Как всегда с ним бывает, утолив любопытство, он никогда не лезет дальше, если не просят.       Какой к ёкаям престарелый?! Его трясёт, как мальчишку, когда Сёко подходит. И язык прилипает к сухому нёбу, и внутри всё ворочается, будто вот-вот стошнит. Паника мешает мыслить связно, Сатору берёт себя в руки через несколько шагов. Предложение встречаться тоже звучит как-то по-детски. Как будто за ручку предлагает держаться, ну, не серьёзно! А Сёко серьёзно кивает и правда берёт за руку обеими ладонями.       — Я согласна.       — Правда? — А вот это уже совсем детский лепет. Сатору улыбается, а сам хочет подпрыгнуть в небо, так высоко, чтобы людей не было видно, чтобы только воздух вокруг, бескрайняя бесконечность.       — Правда. Получается, у нас сегодня первое свидание, да?       — Выходит, что так.       Сатору уверенно переплетает их пальцы и ведёт по дорожке. Первая эйфория постепенно уходит, оставляя растерянность. А дальше что? Вот они, держатся за руки, и как долго эта стадия должна продолжаться? И что они должны сейчас обсуждать? Говорить о будущем? Судя по напряжённому лицу, Сёко думает о том же.       — Может, поедем ко мне? — предлагает она, когда они возвращаются к выходу из парка, где Сатору припарковался. — Посмотрим фильм, закажем что-нибудь на дом…       — У тебя кровать короткая, — брякает Сатору, представив, как будут неудобно свисать ноги. Краснеет и разводит руками. — Что поделать, Сёко-чан, я прежде всего взрослый мужчина. Буду терпеть, сколько потребуется, но фантазировать ты не можешь запретить.       — Как будто я пытаюсь, — ворчит она, внезапно опуская глаза и заинтересованно рассматривая принт на его светлой майке.       — Вот как? — Сатору приподнимает подбородок. — Выходит, ты тоже у нас фантазёрка?       — Я взрослая женщина. Спешить нам некуда, но что мешает представлять, как это будет?       Они смотрят друг на друга, не отрываясь. Сатору чувствует, как пульсируют артерии, чувствует каждую, потому весь превратился в сплошной пульс.       — Ты имеешь приблизительное представление.       — Надеюсь, это была демо-версия, которая уже прошла множество стадий обработки и улучшения.       У неё глаза не тёплые — тёмные, глубокие, с чёрными крапинками. Солнце уже село, но в свете уличных фонарей Сатору отлично видит каждую.       — Тебе тогда совсем не понравилось? — Сатору смотрит на её губы и плавно переводит взгляд наверх, к глазам.       — Дело было не в тебе, а в моих ожиданиях. — Сёко облизывается, Сатору гулко сглатывает.       — В этот раз я их оправдаю, — обещает он, с сожалением отпуская. Они посреди оживлённого парка, на первом свидании и только что решили не спешить. Идея приходит спонтанная, вполне романтичная и в то же время достаточно целомудренная. — Пойдём.       Они подходят к припаркованному Ягуару, Сёко удивлённо приподнимает бровь.       — Я умею водить, если ты об этом. — Сатору распахивает перед ней дверь. — Просто обычно в этом нет смысла.       — И выбрать машину попроще ты, конечно же, не мог, — ехидно говорит она, с удовольствием устраиваясь на кожаном сиденье.       — Зачем? — обезоруживающе улыбается Сатору. По пути они берут по стаканчику кофе. Сёко спрашивает, куда едут, Сатору загадочно молчит и наслаждается ночью, бьющей в окно, запахом Сёко и предвкушением — от него губы покалывает. Они оставляют Токио за спиной, поднимаются по серпантину на пригорок. Здесь плоская площадка и обычно она редко пустует. Сегодня им просто повезло. Сатору выходит и подаёт Сёко руку. Присев на горячий капот, они смотрят вниз, на раскинувшийся под ногами огромный город.       — Иногда я прихожу сюда просто чтобы вспомнить, ради чего мы существуем, — задумчиво говорит Сатору, упираясь ладонью в капот.       Сёко рядом, почти касается бедром его бедра. Наверху прохладно, ветер пробирается под одежду.       — А иногда вспоминаю, что это люди порождают проклятья. Что город наполнен ими не по вине шаманов, а по воле простых смертных.       Она накрывает его ладонь своей и слабо пожимает. Сатору поворачивает голову, подносит ладонь к губам, греет дыханием.       — Тут холодно.       — Но красиво.       — У меня нет куртки, майку не отдам.       — Как будто я прошу.       — Иди сюда. — Он ставит её перед собой, укутывает руками, кладёт подбородок на макушку.       — А говорил, нет ничего. — Сёко откидывает голову ему на плечо и становится тихо.       Налетевший порыв ветра ерошит волосы. Сёко ёжится и плотнее вжимается в него. Сатору выдыхает, на секунду обнимает крепче и отпускает.       — Пойдём в машину, совсем замёрзла.       Она не спорит. Дует на ладони, пока он включает печку. Сатору скептично закатывает глаза, глядя, как она трёт плечи. Тянет на себя, помогает перебраться на свои колени, усаживает, как делал, наверное, сотни раз в прошлой жизни. Интенсивно водит ладонями по спине и плечам, приговаривая:       — Осень близко, надо одеваться теплее, Сёко-чан. Вроде бы врач, должна следить за здоровьем.       Сёко молчит. Проведя ещё раз по спине, Сатору останавливается. Доходит. Тихо гудит печка, переливается огнями ночной Токио. Стук сердца вдруг стихает, отчётливо слышно чужое дыхание. Ладонь на спине приходит в движение, медленно ползёт вверх, останавливается на шее. Кожа прохладная, пальцы нежно гладят позвонки, очерчивая их контур. Вторая ладонь лежит на талии. Сатору едва обозначает движение — к себе, ближе. Сёко касается его груди, ключиц, поднимается выше, склоняет голову набок и сквозь ресницы смотрит на губы.       Сатору наклоняется к ней, дыхание смешивается. Прежде чем коснуться, он тянется и выключает печку — становится жарко. Поцелуй горчит от кофе без сахара и никотина. Сатору слизывает этот вкус, пробиваясь к другому, ничем не испорченному, только ей принадлежащему. Вовлекает в поцелуй, теряясь в ощущениях, дразня язык. Губы постоянно сталкиваются, пальцы в волосах дрожат. Сёко выдыхает, елозит, перекидывает ногу и садится сверху. Подол задирается до колен, упирающихся в сиденье по обе стороны от Сатору. Возвышаясь над ним, она берёт голову в ладони, смотрит в глаза. Дышать тяжело, смотреть на неё, просто смотреть — больно. Не отводя глаз, Сатору медленно ведёт ладонями от колен вверх, под платье. Поглаживает ягодицы и резко насаживает на себя.       — Давай остановимся сейчас, — просит, часто сглатывая, задыхаясь от её близости и жара. Сёко непрерывно скользит по лицу взглядом, останавливается на глазах, отвечает срывающимся голосом:       — Не хочу.       Откинувшись на подголовник, Сатору усмехается, томно тянет:       — Не обжимаемся в туалете, но переспим в машине?       — Ты против?       Как он может быть против, когда она дышит слишком сладко, когда волосы растрёпаны, а глаза полыхают? Когда кожа ноет от желания почувствовать прикосновение, а в живот напихали углей? Со стоном Сатору тянет её за затылок, свободной рукой стискивает резинку трусов, сжимает в кулаке. Сёко трётся о член, и предохранители вспыхивают и взрываются, один за другим. Сатору опускает руку к полу, сиденье опускается почти горизонтально. Сёко улыбается в поцелуй. Ахает, когда он переворачивает её на спину.       — Вижу, тебе не привыкать, — говорит, задыхаясь. Не ждёт ответа, тянет с него футболку. Сатору стаскивает её, забросив руку за голову. Бросает на заднее сиденье, шумно дыша носом целует шею, слегка царапает зубами. Сёко непрерывно водит по гладкой горячей спине, выгибается навстречу, закидывает ногу на торс. Бёдра Сатору непрерывно движутся, каждое соприкосновение сквозь одежду вызывает чувство, схожее с движением тектонических плит: поступь неотвратимого землетрясения.       Сатору тянет платье и лифчик вниз, помогает Сёко выпутаться из рукавов. Накрывает грудь ладонью и одновременно прижимается наконец кожа к коже. Прихватив под ягодицу, приподнимает, сгорая от необходимости быть уже в ней, двигаться. Резкий сигнал заставляет обоих одновременно вздрогнуть — кто-то нажал ногой на клаксон. Глаза в глаза, новый поцелуй, голова кругом от нехватки воздуха. Стёкла напрочь запотели. Сатору отстраняется, снимает с неё трусы, платье собирается на талии. Сёко разводит ноги шире. С колким чувством вины, хотя было бы за что, Сатору достаёт из бардачка презерватив. Её пальцы ловко расстёгивают ремень и поддевают пуговицу. Упираясь одной рукой в сиденье, он ведёт бёдрами, помогая стащить джинсы с трусами вниз, когда звонит телефон. Сёко замирает, пальцы жгут кожу на его ягодицах.       — Это Мегуми, — отвечает Сатору сбито. — Я просил позвонить.       Телефон валяется на полу, под пассажирским сиденьем. Сгибаясь едва ли не пополам, Сатору достаёт его. Руки дрожат, голос — тоже.       — Его здесь нет, — говорит Мегуми раздражённо.       — Чё? — выдыхает Сатору, понимая, что более связно ответить попросту не сможет.       — Его нет в метеорологической будке.       — Погулять что ли пошёл? — Мозг начинает лихорадочно работать, возбуждение спадает. — Оставайся там, пока не найдёшь.       Сатору плавно перетекает на соседнее сиденье, натягивает штаны и трусы обратно, проводит ладонью по лицу.       — Что случилось? — Сёко тоже садится, надевает лифчик, продевает руки в рукава.       — Один из проклятых предметов… Ксо! — Сатору задирает голову. Шумно выдыхает. — Это даже интересно.       — Что за предмет?       — Палец Сукуны, — мрачно отвечает Сатору. — Прости, но мне надо к Яга-сенсею. Кажется, наше свидание подошло к концу.       — Ничего.       Сёко пытается привести спутанные волосы в подобие причёски. Выходит из машины, и ветер тут же подхватывает их. Токио под ногами и не думает спать.       — Мне жаль, — говорит Сатору, подходя и кладя руки на плечи.       — Я знаю.       Забросив Сёко домой, Сатору звонит Яга, сухо и быстро докладывает. Сенсей часто ночует в техникуме, и, оставив машину у Сёко, Сатору перемещается сразу к его кабинету.       — Ты уверен, что Мегуми не ошибся? — Яга зевает, на щеке — след от подушки. Грузно рухнув в кресло, он трёт глаза.       — Я бы хотел, чтобы это было так, но нет. — Сатору подпирает стену, скрещивает руки на груди. — Кто мог его украсть?       — Кто знал, что он там?       Вариантов нет и в то же время их множество. Сатору пожимает плечами. Яга вдруг усмехается:       — Тоже выдернули из постели?       — Почти, — рассеянно отвечает Сатору, обдумывая сотни вероятных вариантов.       — Она — маг?       — М? — доходит не сразу.       — Ничего. Надо проверить архив на наличие остальных пальцев и пока желательно скрыть пропажу от совета. Этим займусь я, а ты в архив. А ночь так хорошо начиналась… Я даже смог быстро заснуть.       — Да, — кивает Сатору, попутно сканируя список потенциальных воров, который уже выстроился в голове.       Яга хмыкает и отпускает его, а сам прикидывает, что обиднее: когда тебя выдернули из тёплой постели и из-под пушистого одеяла, или сняли с горячей женщины. В том, что она горяча, Яга не сомневается: Сатору не успел переодеться в форму, на открытой шее слабо заметные, но достаточно красноречивые следы, а обычно бледные губы слишком яркие. Хорошо, что ночь и не особо бросается в глаза.