always the tone of surprise

Лиса! (Джейми) Поттер, Дженни! (Лил)Эванс Дженни туманно шла на кухню, совершенно измотанная учебой, головными обязанностями, военными заботами и обычными подростковыми переживаниями. Она отчаянно нуждалась в чашке чая, чтобы он растекся по ее венам и успокоил ее. Слава Мерлину, Лиса еще в начале учебного года показала ей, как добираться до кухни. Это спасло ее от многих поздних вечеров, когда она могла пойти передохнуть на теплую кухню. Особенно сейчас, когда N.E.W.T.S(Жутко Академическая Блестящая Аттестация) приближались слишком быстро. Дженни распахнула портрет и вошла в теплую комнату. «Это моя рубашка?» Это был знакомый голос человека, который должен был спать в своем общежитии. Дженни протерла глаза от сна и посмотрела на свою одежду. Темная рубашка Лисы висела на ней, и она кивнула, посмотрев на подругу. «Я просто схватила все, что было ближе всего ко мне по дороге», — объяснила она. Глаза Лисы наполнились весельем, когда она ответила: «Понятно, значит, вместо того чтобы взять с пола одну из своих рубашек, ты, должно быть, взяла одну из моих из ящика. Логично». «Что ж, так оно и было», — ворчливо сказала Дженни. «Приятно слышать. Полагаю, так же происходило каждую вторую ночь на протяжении последних шести месяцев». пошутила Лиса. Она нахмурилась. Голова высокой девушки откинулась назад, и из ее горла вырвался смех, глаза заблестели, а улыбка стала шире. Дженни хихикнула, глядя на нее. Подружиться с Лисой Поттер никогда не входило в планы Дженни, но то, как она смеялась, напомнило ей, что это одно из ее любимых достижений. Пока Лиса продолжала смеяться, Дженни рассматривала окружающую обстановку. Девушка сидела на табурете, придвинутом к островной стойке, перед ней стояли чайник и чашка с чаем, а слева от нее — небольшая тарелка с печеньем. «Что ты делаешь здесь так поздно?» спросила Дженни, подтаскивая к стойке еще один табурет. Лиса подмигнула ей и достала из буфета еще одну чашку, ловко поймала ее и налила Дженни немного чая, лукаво ухмыльнувшись: «Я могла бы спросить тебя о том же, Эванс». Глубокая ухмылка и озорные глаза подруги подсказали Дженни один простой факт: Лиса точно знала, зачем она здесь, и не отдаст чай, пока Дженни не признает, что она права. У Дженни оставался только один логичный выход: она вытащила палочку из пучка волос и вызвала тарелку с печеньем. Ухмылка Лисы исчезла с ее лица, когда Дженни схватила два последних кусочка печенья и отправила их в рот. Брюнетка изо всех сил старалась жевать так быстро, как только глаза Лисы расширились, и она вскочила на ноги. «ЭВАНС!!!» Дженни захлопнула рот рукой — крошки грозили сорваться с дрожащих губ, — сползла с табурета и побежала вокруг острова, а Лиса погналась за ней. Она смеялась и кашляла из-за хлебных крошек, бегая по кухне, а пустые угрозы летели ей вслед. «КАК ТЫ МОГЛА?!!!» Пробежав несколько кругов, Дженни остановилась, положив руки на остров и улыбнувшись подруге. Она чувствовала, как ее щеки прижаты к глазам, а Лиса тяжело дышала и хмурилась. «Я показала тебе один из своих лучших секретов, привела тебя в свое убежище? И вот как ты мне отплатила? Ты просто вынюхиваешь мои сладости?» С каждым вопросом Лиса тыкала пальцем в сторону Дженни. Ее смех громким эхом разнесся по кухне: «Не смей притворяться невинной! Ты знала, что я хочу чаю, и вела себя как умная, пытаясь удержать его, вместо того чтобы отдать мне». Лиса повернулась и сделала шаг вперед, огибая остров, и Дженни почувствовала, что ее тело тоже движется. Они синхронно двинулись вокруг прилавка, одна хихикая, другая нахмурив брови. «Есть огромная разница между отказом от чая и кражей последних бисквитов. Это совсем другой уровень зла!» У Лисы был глубокий взгляд, который Дженни хорошо узнала: она была готова умереть на этом холме. «У меня есть решение», — объявила Дженни, подняв руки. «Раз уж мы на кухне, почему бы нам не попросить еще пряников?» Лиса огляделась, осознавая, возможно, впервые за последние несколько минут, где она находится. Она скрестила руки и выпятила бедро, «Ладно, хорошо. Но тебе чертовски повезло, что мы здесь». Дженни, отойдя в сторону, направилась к небольшой группе домовых эльфов, наблюдавших за всем этим, и, подняв руки над головой, попросила еще одну тарелку с пирожными. Она медленно обернулась, чтобы не напугать сердитую девушку, стоявшую позади нее, но обнаружила, что та занята. Лиса помешивала невероятное количество молока в чашке, которую она вызвала ранее, затем передала ее Дженни и снова села на свое место. «С таким же успехом можно просто выпить полную чашку молока», — пробормотала Лиса. «Только не тогда, когда ты с таким трудом приготовила его для меня», — сказала Дженни. Лиза улыбнулась в чашку, снова усаживаясь за стол. «Спасибо». «Что заставило тебя проснуться так поздно?» спросила Дженни между глотками чая. Лиса сгорбилась над прилавком, ее глаза впились в мраморную поверхность перед ней, и она крепко сжала руки, прежде чем ответить. «Война». Дженни поднесла чашку к губам и замерла в ожидании. Лиса покачала головой, ее темные локоны рассыпались по плечам. «Я думала о своей дуэльной стратегии. Думаю, если бы я добавила в нее немного трансфигурации, то смогла бы сбить противника с толку. Я пыталась найти хорошую теорию на этот счет, но так и не нашла». Лиса судорожно накручивала концы своих локонов на пальцы. Дженни смотрела на девушку рядом с собой, которая болтала о дуэлях и войне, которая должна была начаться слишком скоро. Иногда ей казалось, что в Лисе слишком много страсти, слишком много борьбы, так много, что она может лопнуть. Дженни потянулась вперед и осторожно положила руку на предплечье Лисы. Быстрая игра черных волос прекратилась, Лиса посмотрела на Дженни, ее глаза были мягкими, но сильными. Маленький домовой эльф подошел к прилавку и поклонился, после чего оставил на прилавке еще одну тарелку с печеньем. Они одновременно поблагодарили эльфа. «Интересно, есть ли у Макгонагалл какие-нибудь идеи? Не думаю, что я бы стала спорить с ней на дуэли», — сказала Дженни. Глаза Лисы пробежались по ее лицу, ища что-то, но Дженни не была уверена, что именно. «Что ты делаешь так поздно?» «Примерно то же самое». Она протянула руку вперед и взяла печенье, а затем передала его Лисе. «Конец месяца всегда занят: пишут новые графики патрулирования и заполняют бумаги — префектские дела. А мы приближаемся к концу нашего пребывания здесь, и я не могу не думать о том, что нас ждет дальше». Лиса откусила маленький кусочек от лепешки и положила ее на стол: «Я собираюсь быть на передовой». Она посмотрела на Дженни с яростью в глазах: «Я не знаю, что именно это значит, но я знаю, что сделаю все, что в моих силах. Я должна быть там». Дженни посмотрела на руки девушки, сидящей рядом с ней, и дико жестикулировала, рассказывая о войне, в которой они были слишком молоды, чтобы сражаться. «И я собираюсь устроить ад с трансфигурацией, конечно, не знаю как, но обещаю, что сделаю это». В глазах Лисы вспыхнул огонек, который подтолкнул ее слова вперед. Дженни улыбнулась, глядя, как ее лучшая подруга рассказывает о теориях трансфигурации и дуэльных стратегиях, которые могут помочь в войне. Лису было не остановить, когда она была в таком настроении, она была неумолима, когда была чем-то увлечена. «Не смотри на меня так». Лиса опасно вскинула брови, глядя на нее. «Как?» Дженни подняла бровь на лоб. «Как будто я совершила что-то невероятное или я не знаю», — Лиса покачала головой и моргнула. «Черт возьми, Дженни, ты знаешь». «А что, если я так и думаю?» Она наклонилась вперед, подперев подбородок рукой. «Не смей, Эванс», — Лиса резко встала, отходя от стойки. Дженни повернулась на табурете лицом к ней и скрестила руки на груди. «Вообще-то это Дженни». Дженни не удивилась бы, если бы выдох Лисы сбил ее с ног, но этого не произошло. Ее глаза расширились, когда она наклонила голову в сторону: «Дженни». «Лиса». Она медленно произнесла это имя, вставая и делая несколько шагов к ней. «Нет», — покачала головой Лиса, — «Не сейчас». Дженни опустила скрещенные руки и остановилась прямо перед ней: «Не надо что?» — ее голос отражал тихую мольбу подруги. «Лиса указала на табурет, на котором сидела Дженни, «и медленно подошла ко мне, произнося мое имя». Теперь она жестикулировала между ними на кухне. «Очень красноречиво». «И ничего из этого тоже!» Лиса ответила на прозвище: «Сейчас два часа ночи, черт возьми, я больше не могу нормально думать, а ты не помогаешь ситуации». «Оставь воровство печенья, я не сделала ничего плохого, абсолютно ничего. Но вот ты говоришь о моем взгляде». Дженни разжала руки и защитно положила их на бедра. «Ты могла бы хотя бы объяснить, что именно ты не хочешь, чтобы я делала». Лиса провела руками по волосам и вздохнула: «В последнее время ты делаешь это чаще, просто ты смотришь на меня так, будто любишь, а я не могу…» «Ты серьезно?» Дженни зарычала: «Ты моя лучшая подруга, конечно, я люблю тебя!» «Стоп! Не начинай с этого!» Глаза Лисы потемнели, когда она сделала шаг вперед. «Почему, черт возьми, нет? Ты не можешь мне запретить». «Потому что ты прекрасно знаешь, что для меня все по-другому!» «А кто сказал, что для меня это не по-другому?» Дженни почувствовала, как в ней поднимается гнев, и громко закричала на Лису. «Я же сказала, что не хочу этого слышать». Слова Лисы были резче, чем за последние годы. Дженни сузила глаза и сделала шаг вперед: «Ты самый раздражающий и невозможный человек, которого я когда-либо встречала. Я не могу поверить, что я…» «Не смей заканчивать это предложение». «Ты не имеешь права указывать мне, что я могу чувствовать или говорить!» Дженни почувствовала, как сильно колотится ее сердце, и крикнула: «Черт возьми, Лиса. Что тебе от меня нужно?» Ее слова эхом разнеслись по кухне и стали еще громче из-за звона в голове. Ее грудь вздымалась от борьбы, и она так увлеклась своим огнем, что почти не заметила, как сломалась решимость Лисы. Высокая открыла рот, собираясь закричать в ответ, но что-то заставило ее остановиться, над глазами поплыли тучи, а из горла вырвался придушенный звук. «Я просто не могу с этим справиться, — голос Лисы был хриплым, — я имею в виду, что ты не можешь мне сказать, — покачала она головой. Ее глаза распахнулись, умоляя Дженни, «Пожалуйста… просто не надо. Ради меня, не надо». Она смотрела, как подруга ломается, как опускаются ее плечи, а из глаз катятся слезы. Дженни открыла рот, чтобы спросить, что именно она имела в виду, но Лиса ответила ей прежде, чем она успела договорить. «Не смей говорить мне, что любишь меня». Голос Лисы прозвучал почти шепотом, и контраст с их прежним криком выжал весь воздух из легких Дженни. Вдохнув поглубже, Дженни Эванс стояла в центре кухни, достаточно близко к Лисе, чтобы протянуть руку и взять ее за плечо. Лиса тяжело дышала, слезы грозили вот-вот покатиться из глаз, потому что ей было невыносимо слышать, что Дженни ее любит. Она выдохнула, тщательно решая, что сказать дальше. «Если ты уже знаешь, — медленно начала Дженни, — имеет ли значение, когда я тебе скажу?» «Да», — Лиса поспешно вытерла глаза. «Да, потому что я не хочу все испортить. Только не снова». Дженни приподняла бровь на лоб и ждала продолжения. «Черт побери!» Лиса уставилась в землю и ответила: «Потому что в прошлый раз, когда я пыталась рассказать тебе о своих чувствах, я оказалась настоящим болваном. Вообще-то, весь пятый курс был довольно тяжелым — не нужно тебе об этом говорить». «Лиса». «Точно. Прости, но я так все испортила. И сейчас нам так хорошо, что я бы убила себя, если бы разрушила то, что у нас есть сейчас». Дженни сделала полшага в ее сторону: «Какое, черт возьми, это имеет отношение к тому, что я говорю тебе о своих чувствах?» Лиса подняла глаза на Дженни: «Потому что ты Дженни Эванс!» — сказала она, вскидывая руки вверх. «И я только что потратила последние несколько минут, крича на тебя, и мы как будто вернулись на пятый курс, где я была совершенно ужасна. Я не так хотела тебе рассказать, я хотела, чтобы все было намного лучше». «Я люблю тебя с четырнадцати лет, ты невероятная и заслуживаешь чего-то лучшего, чем маньяк, гоняющийся за тобой по кухне.» Слова сорвались с ее губ так быстро, что Лиса не успела их толком расслышать. Ее рот опустился, глаза нервно расширились, а Дженни покачала головой в ответ на признание. «Разве я не могу любить и эту часть тебя? Почему я не могу любить ту девушку, которая кричит на меня в два часа ночи, или которая ругает меня за беспорядок в комнате, или ту, которая иногда забывает почистить зубы?» Дженни преодолела расстояние между ними и встала ближе к Лисе, чем когда-либо. Лиса пробормотала что-то о том, что слишком устала, чтобы помнить каждую ночь. «И почему все должно быть так грандиозно?» спросила Дженни, проклиная Лису и ее потребность в бликах. «Почему я не могу сказать тебе прямо сейчас? После того как мы подрались за хлеб и поговорили о войне, и ты мне все это рассказала? Ты уже знаешь, и я давно хотела тебе сказать». Дженни искала ее лицо, ее глаза снова опустились на землю, отказываясь смотреть в глаза. Тогда Дженни сделала то, что всегда хотела сделать, но никогда не решалась: протянув руку вперед, она положила ее на щеку Лисы. Это была безмолвная просьба заставить девушку поднять на нее глаза. Лиса медленно подняла голову, и Дженни впилась в нее глазами: «Лиса?» — вопрос прозвучал почти беззвучно. Ее взгляд упал на губы Дженни, затем вернулся к ее зеленым глазам, и та слабо кивнула. Дженни только и остается, что прижаться к ней и соединить их губы: рука на щеке Лисы прижимается к ней, а другая обхватывает ее талию. На мгновение руки Лисы зарываются в волосы Дженни, и она воспринимает это как сигнал к углублению поцелуя. Дженни меняет ракурс, и если Лиса не собирается позволить ей сказать это вслух, то она просто покажет ей. Рука на щеке Лисы переходит на шею, и Дженни принимается признаваться ей в любви. Но тут ее осеняет мысль о том, что Лиса, возможно, захочет чего-нибудь поприличнее, и Дженни отстраняется. «Пойди со мной на свидание, Поттер». И когда Лиса снова прижимается к ее губам, Дженни растворяется в ней, во всей страсти и планировании Лисы, и в том, как приятно, когда она рассыпается на части от ее губ. Может быть, сейчас два часа ночи и они слишком долго бегали и кричали друг на друга, но именно здесь они наконец-то соединились, и Дженни кажется, что это идеальное время.