И смерти не будет уже

— Значит, Ремус к тебе не приходил, — пробормотал Джеймс. — А Петтигрю может быть жив. — Трупа я не видел. Я пытался придушить крысёныша, но не успел, — Сириус сжал кулаки в ярости и тут же побледнел, почти теряя сознание. Третий раз за утро. — Тише ты, а то напою успокоительным! — прикрикнул Джеймс. Они сидели на ковре в домике старших Поттеров, перебравшись туда, чтобы, если авроры будут искать Сириуса в дома Блэков, Вальбурга могла бы с чистой совестью поклясться, что того там нет. А не садиться в осаду в особняке, не предполагавшем подобного. Блэк был плох, но не настолько, как можно было бы ожидать после года в Азкабане. Только истощён, болен, он иногда разражался истеричным смехом, а в большей степени — сидел, мрачно нахохлившись. — Слушай, — спросил Джеймс, подождав, пока Сириус продышится. — А у собаки тоже депрессия? Может, сводим её к ветеринару? — Ты сгребанулся? — удивился Сириус и аж дышать на счёт перестал. — Ну, тебя мы зельями от последствий напоили, — скучающим тоном возвестил Джеймс. — А собаку — нет. Ей, конечно, лучше станет и так, но от лечения хуже не будет. — Джеймс, ты чего несе… А нет. А давай мы поговорим о другом. Как ты выжил? — А я мёртв. Ну, был мёртв. Джеймс скинул капюшон и стянул перчатки. — Еба-ать, — протянул Сириус, разглядывая кисти рук — кости, обтянутые синим, с фиолетовыми прожилками светом. Кое-где сохранились то ли мышцы, то ли кожа, и неприятно серо-коричневые ошмётки тянулись за костями и висели в воздухе. Джеймс скинул мантию и расстегнул высокий воротник рубашки. Провалы на шее смотрелись так же отвратительно, как и на лице. Сквозь ключицы проглядывала мешанина лёгких. — Всегда знал, что у тебя нет сердца, — присвистнул Сириус, разглядев дырку между рёбрами. — Я отдал его Лили, конечно же. — Ты как не до конца разложившийся и мумифицированный лич. Джеймс кивнул и выудил из сумки с незримым расширением пару книг. — Смотри, где закладки. Там ритуалы по обретению сил, где нужно год пролежать в гробу после определённых зелий. — Но зелий ты не пил? — Меня Авадой убили. Мне не до того было. — А в детстве? — Ну, как все, антипростудные, перечные, костерост… — Может, ритуалы? — Если только в младенчестве. — Погоди, а мантия твоя? — Уже ближе, тогда есть три этапа — прикосновение к бессмертию, смерть, воскрешение. Но что-то я не видел толпы личев, которые к завтраку бы являлись в фамильный особняк. — Ну хроники рода ты не читал, может, и являлись. А этот… Рольф, допустим, не носил мантию. Генри, вроде, сгорел. — Ральф. А Генри не напрямую сгорел, а от болезни непонятной умер. В детстве говорили, что сгорел от болезни, на самом деле ты запомнил неправильно. Но это не исключает ни дядю Карлуса, ни папу. — Поищем на развалинах особняка архивы? — Ты вот сейчас взгляни на свои ладони. Там буквально несводимые ожоги от пламени, что до сих пор тлеет на месте особняка. Да и сначала нам нужно найти Гарри. — Может, не торопиться? Мелкий сейчас самый благоустроенный из нас. И потом подумай, куда мы его заберём? Ходячий труп и беглый престу... Сириус вряд ли понял, как он оказался на полу, придавленный железной рукой Джеймса. Вторая ладонь медленно скользнула к шее Сириуса, задевая кожу когтями. — Смерть здорово стирает границы самообладания, Бродяга, — нежно произнёс Джеймс. — Ты бы не злил меня, братишка. — Понял, осознал, был не прав, — поднял руки Сириус, даже не делая попыток освободиться. — Твой сын должен быть с тобой, под надёжным отцовским приглядом. В конце концов, прикинешься своим двоюродным братом. Дядюшка Карлус мог оставить сыночка… Джеймс медленно поднялся сам и потянул Сириуса за одежду, усаживая. — Страшного такого сыночка. Проклятого в детстве. — Три года назад, — безэмоционально перебил Джеймс. — Что? — Рассказал целителю. Три года назад меня прокляли в Египте. Местная колдунья попыталась вылечить. — Как ты воскрес? — пробормотал Сириус, потерев лицо. Ещё только начинался день. Первый день его свободы, между прочим, а он уже устал. — Ну было холодно, темно, пусто и паршиво. Как ты понимаешь, чувствовал я это не телом и даже не мозгом, а как бы ни душой. И долго так было. Знаешь, будто лежишь в темноте под Конфундусом, мыслей никаких, тела больше не чувствуешь, и ты даже не можешь знать, сколько времени. Да ты даже слово «время» не помнишь. И ты уже и не ты, а какое-то существование, как слизняк. А потом я услышал, как стучит сердце. Такой настойчивый, живой звук. Он все проникал, и проникал в меня, и в какой-то момент я потянулся и схватил то, что стучало. Кто. Это был маггл. Джеймс замолчал и откинулся на локтях. — И? — поторопил его Сириус. — Что и. Ну это был маггл. Выпил я его. — В смыс… — поперхнулся Сириус. — Фууу. Это был мужик? — Кто попался. Дементоров потом ещё. — Погоди, ты что, целовался с дементорами? — Ну, технически, губ у них нету. Они не… Неосязаемые. — Так ты что, питаешься жизненными силами, как демоны из блэковых книг? — Я сделал глоток виски. Он вылился на мантию. И пару глотков кофе. Я, как ты понимаешь, несколько дырявый. — А свет? — А он, видимо, форму держит, чтобы я не разваливался. Сириус открыл рот, чтобы задать ещё пару десятков вопросов, но Джеймс перебил его. — Я не знаю. Я могу не спать, но дремоте поддаюсь. Есть не пробовал. Зелья тоже. Осязание притуплено. Запахи чувствую не носом, а мозгом. Ночь укутала Хогвартс темным покрывалом. Холодные звезды высоко над землёй таинственно перемаргивались. Ветер доносил от опушки запах сжигаемых в камине хижины лесника дров. Из-под сени леса, стараясь держаться в тени, вышли двое. Это были мужчина, полностью укутанный в мантию, и чёрная косматая собака. Они не торопились, направляясь к опушке леса, где и располагалась хижина лесника. Мужчина явно продолжил монолог, обращённый к собаке. — …ни одного заклинания, которое бы позволило воздействовать. Возможно, пятеро сильных и взрослых волшебников могли бы пробить шкуру полувеликана. Если помнишь, дядюшка Сигнус как-то рассказывал, как они охотились в Пармских горах, и им понадобился слаженный отряд из пятнадцати человек, чтобы загнать великана. Собака фыркнула. — Перестань, это явно не было бахвальством, там же были другие опытные охотники. Они бы смогли опровергнуть слова дядюшки Сигнуса. Некоторое время они шли молча. Мужчина обходил лужи, полные грязи и нерастаявшего снега, собака не выбирала дороги. — Да, думаю, усиление по типу пентакля должно было сработать. В конце концов, нумерология и мистические построения играют очень большую роль в магии. Они прошли вдоль косых жердей, составленных вместо ограды вокруг огородика, и вышли к домику лесника — сложенному из больших каменных блоков, кособокому, но надёжному даже на вид. За дверью заскреблась собака. — Кто здесь? — грозно воскликнул Хагрид, выглядывая за дверь. Ни великаний слух, ни великолепный нюх не позволили ему обнаружить двоих, что просто замерли за гигантской бочкой с водой. Постояв несколько секунд, Хагрид захлопнул дверь и задвинул засов. Послышалась возня, и через пару минут все стихло. Двое переглянулись и отправились в обратный путь. Уже под сенью леса, когда собака на ходу превратилась в высокого истощённого мужчину, они продолжили диалог. — Я все же считаю, что можно просто поговорить, — предложил Сириус. — Хагрид верит авторитетам, а тебя он ещё несколько лет назад гонял метлой, которой курятник подметает, если помнишь. Мы для него дети. А ты ещё и преступник. — Но можешь поговорить ты. — Привет, Хагрид. Я тут немножко воскрес, сожрал двух магглов и двух дементоров, но я очень надёжный человек, и могу взять своего сына на воспитание. Не подскажешь, куда его спрятал Дамблдор как раз от таких, как я, тварей? — Хорошо, может, попробуем его напоить? Джеймс остановился и повернулся к Сириусу. Тот стоял на прогалине, куда падал лунный свет, превращая его в косматую тень, а сам Джеймс сверкал из тьмы фиолетовыми глазами. — Оставим этот вариант на тот случай, если Ремус нам не поможет. Или… не сможет помочь. Сириус сжал зубы, отчего чётче проступили скулы и ясно стал виден сумасшедший звериный взгляд: — Я… я с тобой. Ты же знаешь, ты мне ближе…. никого нет ближе, — махнул он рукой. — Хоть весь мир против, а мы вместе. — Все так переплелось, Бродяга. Долги, обязанности, родственные узы… Джеймс шагнул вперёд и сжал плечо Сириуса. Сириус перехватил его, обнял. — Да, одно перетекает в другое, и все вместе, как узел. И не расплести. Ты вытащил меня из такой бездны, братишка… Постояв пару мгновений в тишине, Джеймс вздохнул и разорвал объятья. — Ремус. Нам нужен Ремус. Надеюсь, он не сменил место жительства. — Ну конечно же он сменил место жительства, — проворчал Сириус, отряхивая пыль с рук. В этой развалюхе пыльным было все, включая затхлый воздух. Джеймс затаил дыхание и уже минуту не испытывал потребности в кислороде. Они исследовали развалюху. Серьёзные следы от когтей в подвале: очень много следов от когтей за крепкой дубовой дверью. Аккуратно залатанная крыша. Несущая в себе следы многочисленных чисток кухня с древней печью. Пара брёвен у входа. Продавленная кровать, прибранный стол и полки для книг. Покосившийся шкаф. Ни одного следа пребывания. Ни волоса, ни белья, ни следов прикосновений. Даже зола из печи вычищена заклинанием. — Ремус явно не хотел, чтобы его нашли, — констатировал Сириус, выйдя на улицу. — Именно такой образ жизни и послужил причиной наших подозрений, — пожал плечами Джеймс. — Вечная смена жилья. Ни одного следа. Его даже совы не находили. И ни одного ответа на вопросы… — Дерьмо! Поим Хагрида? — Не знаю…