Кровь на моих губах

— Ты снова не спал всю ночь? Итан устало потирает красные, воспалённые глаза и через силу улыбается мне. Я подхожу ближе и кладу руку на его плечо, слегка сжав. Под моими пальцами отчётливо ощущаются острые ключицы, обтянутые тонкой кожей. — Я почти у цели, — его голос растерял былой энтузиазм. — Ты же знаешь, так не может продолжаться вечно. — Но ты ведь убиваешь себя… — А что если Сайлас умрет? Ты знаешь последствия, Руби. Мы должны найти способ покончить с этим, как можно скорее. — Просто отдохни немного. Я не переживу, если с тобой что-то случится. *** Рано утром меня разбудил шум в коридоре. Часы показывали половину восьмого. Я тихо спрыгнула с кровати и отправилась туда. Это оказался Трэвис, он стоял перед зеркалом у выхода и, придирчиво осматривая себя в зеркале, поправлял галстук полицейской формы. Заметив меня, он кивнул в знак приветствия. — Ты рано проснулась. Разбудил? — Я всегда чутко сплю. Вчерашний разговор вылился в некоторую неловкость между нами. — Постараюсь вести себя тише. Отвык за последние годы. — Не нужно. Все в порядке, я рано встаю. — Мне пора на работу, буду вечером. Заодно привезу карты, у меня есть кое-какие наработки. Оставшись одна, я задумалась, чем заняться. Поддавшись внезапному порыву, прошла в гостиную на первом этаже. Я ни разу не была в этой части дома, предпочитая проводить время в своей комнате. Забавно, что я уже считала эту комнату своей. Приживаюсь что ли, надо бы с этим притормозить, к хорошему быстро привыкаешь. В гостиной оказалось светло и вполне уютно, при этом также минималистично, как и в остальной части дома. Стандартно, я бы сказала. Никаких приблуд для создания уюта, даже захудалого кактуса. На каминной полке, как дань традиции, ютились ровно три фотографии: на одной изображены двое пожилых людей, по всей видимости родители; на второй — двое мужчин, один довольно крупный на вид. Третье фото стояло посередине и чуть впереди. Я осторожно взяла его в руки и посмотрела на изображение: парень и девушка, оба улыбчивые и очень похожие внешне. Брат и сестра, очевидно. Я вглядывалась в их лица и гадала, кого из них, а главное каким образом коснулось проклятье ликантропии. Сейчас я в полной мере поняла, почему Трэвис отказывается рассказывать о семье — так он оберегает их. Его подозрения понятны: кто-то из них оборотень, а я охотница. Не буду скрывать, таких мы тоже выслеживали, но всегда есть множество нюансов. Главный принцип охоты: тщательно взвесь риск и опасность. Каждого оборотня можно спасти, если убить его донора — того, который его укусил. Но иногда донора сложно, а то вовсе невозможно найти, или же сам оборотень слишком одичал и потерял человечность. Тогда опасность перевешивает риск, и я выношу приговор. В данном случае донор определен — Сайлас. Его смерть может разом положить конец всем бедам в Хэкеттс Куорри… Пришла мысль, что все это очень серьезно, и речь идёт не только обо мне, они тоже живые люди. Я отложила фото, ощутив как совесть неприятно царапнула изнутри. Злость и обида на Трэвиса сошли на нет, стоило мне хоть немного понять его мотивы. Шесть лет он несёт это бремя в одиночку. Наверняка ему не так-то просто довериться кому-то, учитывая, что речь об оборотнях, а такое не расскажешь кому попало. Тем лучше для меня, ведь я просто идеальный вариант для душевных разговоров. Рано или поздно он сам выболтает мне все, нужно просто подождать. А мне, тем временем, стоит сосредоточиться на поисках Сайласа. Я прошла в кухню и включила кофеварку. В холодильнике обнаружилось пополнение, которое натолкнуло меня на идею приготовить ужин. Заняться все равно особенно нечем, Трэвис обещал привезти карты только вечером, поэтому планов на сегодня никаких. Я задумалась, будет ли это уместно, все-таки я в чужом доме, но решила, что хуже не будет. На крайний случай он может просто не есть мою стряпню. Ближе к вечеру я приступила к делу. Шкафчики на кухне были развешены довольно высоко, что вызвало определенные сложности, но я успешно нашла все необходимое. Готовка всегда давалась мне просто, есть в ней что-то успокаивающее. Последовательность действий, немного творчества — и все получается, как нужно. Вот бы и в жизни все было так просто. Поставив лазанью в духовку, я бросила взгляд на часы: почти семь вечера, Трэвис должен был вот-вот вернуться. Я потянулась за тарелкой, но стоило мне подхватить ее кончиками пальцев, как вдруг за спиной раздались шаги. Я вздрогнула, тарелка выскользнула из рук и разбилась вдребезги о столешницу. Осколки брызнули в разные стороны, часть из них впилась мне в ладонь. Кровь струйкой пробежала по коже и закапала на пол. Немного растерявшись от шока, я обернулась в сторону шума и увидела Трэвиса. Он уже спешил ко мне, с хрустом наступая ботинками на осколки, разбросанные по кафелю. — Поранилась? — он осторожно взял мою ладонь. — Нужно промыть от осколков. Ты ещё и босиком? Точно, я же не нашла тапочки, пришлось ходить в одних носках, которые, конечно же, никак не могли спасти меня от острых осколков. — Не двигайся. Трэвис вдруг протянул руки и попытался схватить меня. Я резко уперлась уцелевшей ладонью ему грудь: — Что вы делаете? Он замер на месте, глядя на меня, как на дурочку: — Просто перенесу тебя в безопасное место, иначе ты можешь пораниться. Держись. С этими словами он неожиданно легко подхватил меня на руки, я в последний момент успела ухватилась его за плечи. Наши лица оказались очень близко и мои щеки моментально залил румянец. Это длилось недолго, прежде, чем я окончательно засмущалась, Трэвис опустил меня на пол в коридоре. Затем подошел к двери в ванную, открыл ее и жестом пригласил меня пройти внутрь. Там я присела на край ванны, а он, опустившись на одно колено рядом, включил теплую воду. Кровь смешалась с водой и залила белый акрил. Я, прикусив нижнюю губу, наблюдала за его действиями. — Извините за тарелку, вот я растяпа. — Не бери в голову, это всего лишь тарелка. Спустя минуту Трэвис, нахмурившись, поднялся на ноги и достал домашнюю аптечку из шкафчика за зеркалом. — Порез не слишком глубокий, но лучше обработать и забинтовать. Будет щипать. — Бывало и хуже, — усмехнулась я. — Опасная у тебя работа, — разматывая бинт, заметил Трэвис. — Семейное дело, — я пожала плечами. — Я как-то даже не думала о чем-то другом. Да и не умею ничего, если быть честной. — Думаю, это не так. К тому же ты ещё достаточно молода, чтобы освоить любое дело. Почему-то подумалось, что мне легко говорить с Трэвисом. Разговор потек сам собой, хотя обычно я испытывала сложности с любыми темами, кроме охоты на оборотней. Сейчас же я живо рассказывала о себе, что странно и не похоже на меня. — Готово, — он бросил придирчивый взгляд на повязку и удовлетворённо мотнул головой. — Я уберу на кухне. — Не стоит, я сам. Тебе лучше поберечь руку. Следующие пятнадцать минут я сидела на высоком стуле, подогнув ноги, и смотрела, как Трэвис аккуратно сметает осколки с пола. Одновременно я рассказывала, как мы с двумя другими охотниками гнались за оборотнем несколько лет назад. Правда, на первый раз мы его упустили, один из наших, Нейтан, не заметил приближения кабана. — Представляете, сидим мы в засаде, и тут из кустов выскакивает кабан с орущим Нейтаном на спине, — я едва могла говорить от смеха. — Должно быть, он был расстроен, — Трэвис тоже посмеивался. — Я имею в виду, разумеется, молодого человека, не кабана. — Не знаю, кто из них вопил громче, но их было слышно на весь лес, конечно, оборотень сбежал. Но через пару недель мы все равно его поймали. А потом хорошенько отметили это в баре. — Звучит весело. — Да, хорошие были дни, — в моём голосе появилась печаль. — А потом все изменилось. Я тут же осеклась. Не хотела жаловаться, просто вырвалось. Меня всегда преследует мысль, что мои проблемы никому не интересны, поэтому я избегаю много говорить о себе. Кому может быть интересна такая заурядная личность? — Да, жизнь постоянно меняется, — Трэвис искоса глянул на меня. — Но иногда это бывает к лучшему — Иначе было бы совсем тоскливо. — Это уж точно. Итак, полагаю, нам нужно придумать что-то на ужин, — Трэвис, разогнувшись, оценивал результат своих трудов. — О, с этим я разобралась, — я спрыгнула со стула. — Надеюсь, вы любите лазанью. Он выглядел таким удивлённым, что я даже не много смутилась, ведь это совсем мелочь. Гораздо меньше, чем он сделал для меня. — Даже если бы не любил, не смог бы отказаться. Немного подумав, я поставила две тарелки на обеденный стол, предположив, что сегодня мы могли бы поужинать вместе. Трэвис не высказал возражений. Есть вот так, сидя на кухне вдвоем, было очень непривычно для меня, но дискомфорта не вызвало. Сам Трэвис сидел с прямой спиной и аккуратно поглощал еду, пока на фоне бормотал телевизор. Я, осознав, что слишком пристально его рассматриваю, уткнулась в тарелку и прислушалась к вечерним новостям. Ничего интересного, главная новость на сегодня — старт ежегодного конкурса на самую большую выращенную тыкву. — Не густо у вас тут на события. — Для меня это хорошо. Иначе приходится работать сверхурочно. После ужина Трэвис взялся вымыть тарелки, поскольку я пока не могла контактировать с водой из-за травмы. Тем не менее, я тоже задержалась, чтобы обсудить кое-что: — Пора начинать охоту. — И что ты планируешь делать? — он бросил на меня взгляд через плечо. — Есть три основных способа: погоня, засада и ловушка. Вернее, их больше, но остальные мы пока рассматривать не будем. Погоня… не удалась, он сумел ускользнуть. Значит пришло время попробовать засаду, а если не выйдет — расставлю ловушки. Предположим, где-нибудь недалеко от пепелища. Точнее смогу сказать, когда посмотрю карты. — Подожди… Ты собираешься заниматься этим в одиночку? — А что тут такого? — я даже растерялась. — Это опасно. — Не опаснее любой другой охоты. На полукровок допускается ходить в одиночку. — Полукровок? Хочешь сказать, Элиза действительно была его матерью? — Вероятно. Либо другая женщина, это сути не меняет. Точнее, я-то знаю, что это была Элиза, но не буду давать Трэвису намек, насколько много мне известно о Сайласе на самом деле. — У меня голова кругом… Разве нам не нужно дождаться, пока он обратится, прежде чем убить? Черт. — Откуда такие познания? — как бы между прочим поинтересовалась я. — Идем, — он поставил последнюю тарелку в сушку и вытер руки полотенцем. Мы поднялись на второй этаж, где Трэвис уверенно зашёл в свою комнату. Я проследовала за ним, с любопытством озираясь по сторонам. Эта комната практически не отличалась от моей, разве что была чуть больше. Те же бежевые обои, похожий шкаф. Ни единой пылинки, окна сияют чистотой. Я начинаю его бояться. На кровати грудой лежала стопка личных дел — первый намек на беспорядок, который я увидела в этом доме, мне аж полегчало. Кажется, он иногда берет работу на дом. Верхняя папка была подписана «Лора Кирни». — Вот, посмотри. Это нашлось в одном из шатров в цирке. Чудом уцелело. Он выудил из прикроватной тумбочки и протянул мне старый, потрёпанный лист. Я развернула его, почувствовав как сердце ускорило бег. На губах непроизвольно заиграла лёгкая улыбка. Я пробежала глазами по кривовато написанным детской рукой буквам: «Когда лик явит полная луна, жестокий зверь очнется ото сна. Пойдёт по следу, опасаясь лишь воды, Невинным агнцам не избежать беды. Коль скверну зверя ты несёшь, лишь серебром свой дух спасешь. Пока луны круг с неба не пропал, Срази ты зверя, чьё проклятие вобрал. Как сгинет он, ты обретёшь покой И сможешь взор вновь услаждать луной. Но коли плоть твою пронзят клыки, Ты поспеши, и ту конечность отсеки. Быть может, так спасёшь ты душу От скверны, что её разрушит.» Давно это было. — Серьезный документ, — я не удержалась от шутки. — Это все, что у нас есть. Выходит, это неправда? — Ну почему же, все верно. Чтобы снять проклятие ликантропии нужно убить донора, пока он в волчьем обличии. Но поймать его можно в любой момент. И будет лучше, если мы сделаем это когда он в более слабом, человеческом облике. Я свернула листок и вернула Трэвису. Мне он ни к чему. — В этом есть смысл, — признал он. — Тем не менее, тебе не стоит заниматься этим в одиночку. — Вы что, волнуетесь за меня? — спросила я, скорее шутливо. — Немного. Я даже не нашлась, что ответить. Я хотела перевести все в шутку, но это явно не случай Трэвиса. Он, похоже, все воспринимает всерьез. — Я должен извиниться, — немного смущенно добавил он. — За то, что был резок вчера. Я сделала вид, что задумалась: — Ммм… ладно, извинения приняты, шериф Хэкетт. Я примирительно кивнула и направилась к выходу. Кажется мы все обсудили, не вижу причин задерживаться. Трэвис, убирая листок обратно в тумбочку, чуть повернул голову и через плечо сказал: — И ещё кое-что. Зови меня просто Трэвис. Смущённо улыбнувшись ему напоследок, я скрылась за дверью своей комнаты. К щекам прилила кровь, и я на пару секунд приложила к ним холодные ладони. Наскоро приняв душ, я переоделась в пижаму и плюхнулась на кровать. За окном разыгрался дождь, капли громко барабанили по окну, ветви деревьев хлестали мокрой листвой. Я невольно вспомнила, как брела по лесу, сражаясь с потоками воды, промерзшая до костей, и плотнее завернулась в одеяло. Потихоньку звуки дождя убаюкали меня, глаза начали слипаться и я провалилась в сон. Внезапно меня разбудила сильная боль в запястье, будто кто-то вцепился в него мертвой хваткой. Я машинально вскочила в кровати и несколько раз дёрнула руку на себя, но кто-то крепко держал ее. Крик застрял в горле, изо рта вырывались клубы пара, будто в комнате резко похолодало. — Нашла. Думала, вечно будешь прятаться? Этот голос… Я узнала бы его из сотен других. — Элиза? Она была здесь, стояла передо мной, бесплотная и ледяная, как сами арктические бездны. Сверлила меня злобным взглядом, пожевывая нижнюю губу. Элиза Ворес, мать Сайласа. Хватка на руке становилась крепче, вынуждая меня сдавленно застонать от боли. Я раздражённо вырвала руку, отметив, что на поверхности бинта проступила кровь. — Как ты нашла меня? — Порченая кровь воняет за версту. Здесь мои владения, и ты в моей власти. Черт, учуяла значит. Я слишком близко подобралась у месту ее гибели — ещё одна мелкая ошибка, которых стало слишком много за последнее время. Я уже видела ее раньше, и не только я. Карга Хэкеттс Куорри, так ее называли. Не знаю, какими богопротивными мерзостям она занималась при жизни, но и после смерти ей не было покоя. Шесть лет она блуждала по лесу и тщетно звала Сайласа. Правда, судя по ненависти, направленной на меня, она в курсе, где все эти годы пропадал ее сын. — Зачем пришла? Нам не о чем говорить. — Придется, маленькая потаскуха. Тебе за многое придется ответить. Особенно за то, что ты и твой поганый брат делали с моим мальчиком. — Мы делали с ним то же самое, что и ты, — фыркнула я. Лицо ведьмы исказила страшная гримаса. Она зашипела на меня, и в тот же миг горло сжала бесплотная ладонь. Я попыталась закричать, но удалось выдавить лишь хрип. Попыталась схватить ее за руку, но нащупала лишь свое горло, сдавленное невидимой силой. Все, что мне оставалось — в панике размахивать руками, в надежде наделать побольше шума и привлечь к себе внимание. Кислорода критически не хватало, картинка перед глазами начала плыть и вспыхивать яркими бликами. Тут все резко прекратилось: холод испарился, и комната приобрела свой привычный вид. Я судорожно втянула сладостный воздух, почувствовав, что давление на шее пропало. Распахнув глаза, я увидела Трэвиса, который стоял посреди комнаты и с подозрением осматривал все вокруг: — Что случилось? — Нет… ничего, — прохрипела я. — Кошмар приснился. — Почему так холодно? — он прошел к окну и закрыл ставни. — Погода сегодня не радует. Он, ещё раз окинув взглядом комнату, кивнул мне напоследок и направился к выходу. На долю секунды мне показалось, что его взгляд излишне задержался на мне. Проследив за его глазами, я поняла, что пижамная футболка сильно задралась в пылу схватки с призраком, и стал виден живот и очертания груди. Я тут же одернула ткань, смутившись при мысли, что Трэвис разглядывал меня. — Спуталась с одним из Хэккетов, значит, — раздалось злобное бормотание у меня над ухом. — Этого следовало ожидать. — Убирайся. — Девочка моя, — Элиза вдруг поменяла тон на ласковый, — ты сама не представляешь, какую возможность упускаешь. Я почувствовала, как ледяная ладонь поглаживает меня по волосам, перебирая пряди. Меня передёрнуло от этого прикосновения до того, что в животе скрутился узел. — Волосы у тебя как огонь, так распали его желание, и сможешь крутить глупцом, как захочешь. — Ты о чём? — я попыталась поймать взглядом ее силуэт, но она маячила где-то на грани поля зрения. — Зачем бы мне? — Хэкетты должны в земле лежать, все до единого. Через этого и до других доберешься. — Ты, кажется, кое что не учла, — перебила я ее. — Я не собираюсь вредить им. — А ты не отказывайся так сразу, послушай, что я скажу, — кровать рядом прогнулась под весом невидимого тела. — Сама подумай, они ведь хотят убить моего мальчика. Знаешь ведь, чем это для тебя обернется. Хэкетты не друзья тебе. — Это не повод их убивать, — твердо ответила я. — Опасность не перевешивает риск. — Ты многого о них не знаешь. А убьешь Хэкеттов — я скажу, как твое проклятье снять. Кровь громко застучала в ушах, я невольно повернулась к ней, встретив пустой, холодный взгляд прямо у своего лица. — Да откуда тебе знать? — Ты знаешь, откуда, — прохихикала она, растворяясь в ночной темноте. Оставшись одна, я обняла себя за плечи, обдумывая все, что услышала. Старая ведьма хитра, не стоит так уж верить ее словам. Убить людей, которых я даже не знаю… Охотники так не поступают. Да, среди них оборотень, но это можно исправить. С другой стороны, даже если я поймаю Сайласа, сколько ещё я буду мучить его и мучиться сама? Не такой жизни я хотела. Поняв, что сегодня уже не засну, я тихонько вышла на улицу и села в большое кресло на террасе. Поджав ноги и положив подбородок на колени, я вздохнула и тихо проговорила: — Итан, что мне делать?