Проклятие демона

      Оставаясь в абсолютном спокойствии, Хуа Чен спокойно нес огромный мешок рухляди, совсем не задумываясь о том, что подумает Се Лянь. Он был полезным для него! О чем можно было только мечтать! Да и его обожаемое и любимое божество само предложило переночевать в одном храме. Отойдя на несколько шагов, он услышал, как Се Лянь замешкал: явно вспомнил о старом погонщике, который был без сознания.       Повернувшись полубоком, демон стал наблюдать за занимательной картиной: принц разбудил старика касанием руки определенной точки, а после просил не рассказывать о том, что случилось с ними по дороге в деревню. Несмотря на то, что старец закивал и поспешил домой со своей коровой, Хуа Чен одно знал точно: старик расскажет всем. А если нет — он поможет рассказать.       Оказавшись перед покосившимся строением монастыря Водных Каштанов, Хуа Чен опустил взгляд и прыснул со смеху, изучая объявление об аварийном состоянии монастыря и просьбе о посильном подаянии. Он бы мог создать своему богу Храм из чистого золота или же создать целый город, в котором будут покланяться лишь ему… Но понимал, что Се Лянь сам этого вряд ли хочет. — Вот видишь, все именно так. Поэтому я и сказал, что ты, возможно, не захочешь здесь жить, — голос Се Ляня прервал его мысли. — Сойдет, — ответил демон, переводя взгляд на принца.       И не солгал: не важно каким место будет, хоть под открытым небом, лишь бы с Се Лянем рядом.       Первым, что бросилось в глаза после объявления о подаяниях: отсутствие двери. Вместо нее была бамбуковая занавеска. Приоткрыв ее, Се Лянь обратился к Хуа Чену: — Заходи.       Без лишних слов демон последовал за Принцем и зашел храм.       Все внутреннее убранство можно было рассмотреть с одного взгляда: здесь стоял лишь прямоугольный стол для подношений, два маленьких деревянных табурета, круглая подстилка из тростника да ящик для собирания пожертвований. Се Лянь взял мешок из рук Хуа Чена и разложил на столе для подношений стаканчик для гаданий, курильницу для благовоний, бумагу, кисть для каллиграфии и еще кое-какие мелочи. Затем зажег красную свечу — и домик изнутри озарился тусклым светом. Демон от нечего делать взял со столика стаканчик для гаданий, потряс его в руке, поставил обратно и поинтересовался: — Итак, а есть ли у тебя кровать?       Се Лянь повернулся к нему, молча развернул циновку, которую нес на спине, и указал юноше на нее. — Только одна, да? — Если ты не против, сегодня мы можем потесниться на одной.       Хуа Чен внешне остался спокойным, но в его душе был ураган. Конечно не против! Но заслуживает ли он лежать рядом с богом? Он ведь совершенно этого не заслужил, из-за чего сжав руки в кулаки, он для себя решил: за эту доброту он обязательно отплатит. — Можно.       Се Лянь взял метлу и снова принялся подметать пол. Хуа Чен тем временем, осмотревшись вокруг, спросил: — Даочжан-гэгэ, тебе не кажется, что в твоем монастыре кое-чего не хватает?       Се Лянь, как раз закончив подметать, присел на корточки, чтобы расстелить циновку. Услышав вопрос, он ответил, не отрываясь от процесса: — Я думаю, что не хватает лишь прихожан, стало быть, все остальное на месте. — А как насчет статуи божества? — решил спросить демон, тоже присев на корточки, подперев щеку ладонью.       Какой же монастырь без статуи? Его и монастырем не назовешь. Несмотря на то, что божество самолично присутствовало в нем, все же принц не мог каждодневно сидеть перед алтарем и принимать подношения. — Сегодня я купил бумагу и кисть, а завтра нарисую образ божества и повешу его над алтарем.       Услышав эти слова, Хуа Чен удивился. Если весть о том, что Се Лянь написал свой портрет и вывесил в своем же монастыре, достигнет Небесных чертогов, скорее всего, над принцем будут смеяться еще лет десять. Конечно, он уничтожит каждого, что рискнет, но зачем лишний раз марать руки о жалких богов? Тем более когда он может продемонстрировать свои навыки. — Рисовать? Я умею. Помочь тебе? — Что ж, в таком случае, заранее благодарю тебя. Вот только, боюсь, что ты не сумеешь нарисовать наследного принца Сяньлэ, — рассмеявшись, ответил принц.       Демон знал, почему принц так отреагировал, из-за чего его сердце, которое сотни лет назад перестало биться, стало сильно болеть: в конце концов, почти все портреты подверглись сожжению восемьсот лет тому назад, и сколькие бы из них ни дожили до сегодняшнего дня, наверняка тех людей, кто видел эти портреты, можно было сосчитать по пальцам. Но Хуа Чен не только знал, как выглядит наследный принц: он мог создать его статую с закрытыми глазами. — Конечно, я сумею. Мы ведь только что в телеге как раз заговорили о Его Высочестве наследном принце, разве нет? — Неужели, Сань Лан, ты и правда знаешь о нем? — закончил стелить циновку, решил спросить Се Лянь, наконец выпрямившись. — Знаю, — Хуа Чен сел на циновку, не сводя взгляда с Се Ляня. — И что же ты думаешь о наследном принце Сяньлэ? — Се Лянь сел рядом с ним. Мыслей после такого вопроса стало еще больше. Что думает?! Думает каждый день как о самом прекрасном божестве, о том, ради которого он готов умирать снова и снова. Хотелось рассказать о том, как он его ценит и любит, как восхищается. Что именно он его смысл жизни.       Сейчас удача была на его стороне: Хуа Чен сидел спиной к свету, его черные глаза потонули во мраке, не представлялось возможным разглядеть, что отражается в них. Некоторое время спустя раздался его голос: — Мне кажется, Цзюнь У просто ненавидит его. — И почему же тебе так кажется? — пусть и не сразу, но Се Лянь ответил. Видимо, он не ожидал такого ответа от демона. — Иначе, зачем он дважды изгнал принца с Небес? Принц опустил голову и произнес, одновременно развязывая пояс на одеянии: — Это никак не связано с наличием или же отсутствием ненависти. Многие вещи в мире нельзя объяснить просто с точки зрения неприязни или же симпатии. Кроме того, совершив ошибку, нужно принять наказание. Владыка всего лишь оба раза добросовестно исполнил свой долг, вот и все. — Может и так, — решив уйти от спора, произнес Хуа Чен.       Се Лянь уже снял одежду и аккуратно сложил ее на столе для подношений. Демон наблюдал за принцем и заметил на его правой лодыжке проклятую кангу. И взгляд этот был весьма странным: можно назвать его ледяным, да только недолго и ошпариться; можно назвать его пылающим, но внутри все же кроется холод. «Откуда вторая… Будто одной было мало…»       Первая проклятая канга крепко опоясывала шею Се Ляня, вторая плотно обнимала ногу. Как ни посмотри, обе располагались не совсем на привычных местах, да к тому же их нельзя было скрыть. Но, Хуа Чен лишь некоторое время посмотрел на его ногу, но говорить ничего не стал. Он видел, как это смутило Принца. Видимо, Се Лянь также решил не заострять на этом внимания и лег на циновку. Хуа Чен же смирно улегся рядом, прямо в одежде: он просто не посмеет снять хоть что-то в такой обстановке. — Отдыхай, — мягкий голос Се Ляня раздался над ухом, а после легким выдохом он погасил пламя красной свечи.       Демону сон был не нужен, но ради приличия он закрыл глаза и прислушивался к дыханию Се Ляня, выжидая момента, когда тот погрузится в глубокий сон, не забывая немного и сам имитировать дыхание: вдруг Се Лянь тоже решил прислушиваться. Но нет. Довольно скоро принц уснул и Хуа Чен встал с циновки, но уходить не спешил…       Его взгляд был устремлен на божество, которое мирно сопело. Он казался таким беззащитным, одиноким. Нет, он не оставит его больше одного. Он всегда будет рядом с ним: даже если небожитель узнает о том, что он князь демонов и прогонит его, его бабочки всегда будут наблюдать за ним.       Смотреть долго на спящего принца было нельзя: он мог почувствовать это на подсознательном уровне и почувствовать угрозу, а этого демон не хотел. Подойдя к столу, он принял истинный облик, все еще скрывая свою демоническую ци. В этом облике все получается куда лучше, да и видит он тоже лучше.       Недолго думая, он взял в руки кисть, открыл краски и положив бумагу на стол, стал рисовать с легкой улыбкой на лице. Полные любви мазки спустя время создали непревзойдённо прекрасную картину, даже цветовая гамма была подобрано идеально: утонченно. Она притягивала взгляд.       На портрете красовался юноша в парадном одеянии, с золотой маской на лице, в одной руке он держал меч, в другой — цветок. То был истинный портрет «Наследного принца Сяньлэ под маской Бога».       На это произведение искусства он потратил почти всю ночь, ведь в таком деле спешка была ни к чему. Повесив портрет над столом для подношений, Хуа Чен полюбовался своей работой и вновь принял облик Сань Лана. Скоро принц наверняка проснется, ведь утренняя заря стала освещать храм. А пока он спит, нужно сделать как можно больше, и начать он решил с двора. Тем более солнце еще не было таким палящим. Взяв метлу, Хуа Чен стал подметать двор. Не нужен был ему ни Призрачный город, ни власть… Он был готов быть простым помощником Се Ляня, лишь бы он позволил остаться ему рядом с ним.       Когда солнце стало светить слишком ярко, он решил отдохнуть и, на удивление, Се Лянь вышел именно в этот момент, заметив, как Хуа Чен стоял снаружи, спрятавшись в тени и откинувшись назад, поигрывая метлой в руках и глядя на небо, словно мучаясь от безделья.       Не любил Хуа Чен солнечный свет. Он глядел вверх с таким выражением лица, словно как раз обдумывал способ сбить солнце с неба и растоптать ненавистный шар, чтобы от него остался лишь сноп сияющих искр. Снаружи высилась куча опавших листьев, которые уже были сметены в сторону. — Как тебе спалось прошлой ночью? — решил спросить Се Лянь, подходя ближе.       Хуа Чен, все так же опираясь на стену, повернулся к нему и ответил: — Неплохо. — Сань Лан, портрет на стене монастыря, его ты нарисовал? — задав еще один вопрос, Се Лянь взял метлу, не отводя взгляда от Хуа Чена. — Гм. — Отличная работа.       Уголки рта юноши на миг приподнялись, однако он ничего не сказал в ответ. Он похвалил его! Похвалил его мастерство! Ради такой похвалы, стоило солгать о том, что ему хорошо спалось.       Из-за жары и того, что он вечно трогал свои волосы сегодня они были еще более растрепанными, пряди торчали во все стороны, крайне небрежно. И демон заметил, что Се Лянь подозрительно долго смотрел на них. И не зря. Се Лянь спросил, указав на свои волосы: — Может быть, я помогу тебе?       Поможет… Он будет касаться его волос?! Поможет переплести?! Но всплеск радости быстро угас, ведь он вспомнил, что есть еще один способ понять, демон он или нет, и способ этот связан с волосами. Но разве он мог отказаться от любого касания принца? Тем более… он ведь заслужил?.. Хотя бы немного.       Хуа Чен кивнул и направился за Се Лянем обратно в монастырь. А когда уселся, принц распустил его волосы и, взяв черные пряди в руки, начал что-то делать. И демону не составило труда догадаться: он рассматривает их.       Линии на ладонях и пальцах Хуа Чена были идеальными, не придраться, но все-таки перекинувшаяся в человека нечисть всегда в чем-то, да допустит ошибку. Волосы живого человека невозможно сосчитать, но при этом каждый волосок отдельный, разглядеть можно очень четко. А что касается демонов, многие надевали на себя фальшивую телесную оболочку, волосы которой выглядели либо цельным черным облаком, либо склеенными вместе, словно тканые лоскуты, либо… волосы и вовсе не росли на их головах.       Видимо, вчера вечером Се Лянь убедился, что линии на руках и пальцах юноши на месте, и избавился от подозрений, однако, увидев портрет, нарисованный утром, он вновь не смог удержаться от смутных подозрений.       И был прав: разве обычный человек мог бы нарисовать подобную картину? Пальцы его мягко скользили по волосам Хуа Чена, медленно перебирая пряди и пытаясь разглядеть недочеты, однако волосы Сань Лана оказались натуральным. Ведь это была не фальшивая телесная оболочка, а настоящее тело, он просто немного изменил внешность, стал более молодым, да и глаз вернул, сделав их одинакового цвета. — Гэгэ, ты помогаешь мне причесаться или хочешь сделать что-то другое? — решил спросить Хуа Чен, ведь от тщательных касаний стало щекотно. Вопрос звучал насмешливо, давая понять, что он догадался.       С распущенными волосами юноша выглядел ослепительно прекрасно, без изъяна, даже прибавилось очарования. Его вопрос звучал насмешливо. — Уже все, — произнес принц и быстро собрал волосы юноши в пучок.       Вот только когда утренний уход за волосами в исполнении принца был завершен, Хуа Чен посмотрел в отражение в тазу с водой, затем обернулся к Се Ляню и приподнял бровь. Принц же, поглядев на него, лишь тихонько кашлянул.       Только что прическа Хуа Чена выглядела кривой, а теперь, когда Се Лянь причесал его, она по-прежнему осталась кривой. «Стало еще хуже», — подумал демон, но в слух ничего не сказал. Эта прическа пусть и была немного неровной, но ее для него сделал именно Се Лянь! А все, что сделано руками этого бога — уже произведение искусства.       Снаружи раздался многоголосый галдеж, следом за топотом стали слышны и крики: — Святой!!!       Се Лянь, услышав подобное, удивленно выбежал на улицу. Недолго думая, Хуа Чен последовал следом и увидел толпу, окружившую монастырь: каждый выглядел взволнованным, лица их покраснели, а староста деревни, который всех и привел, одним прыжком оказался подле Се Ляня, схватил того за руку и принялся восклицать: — Святой! В нашей деревушке наконец-то появился настоящий святой с небес! Поистине, прекрасное событие!!!       Остальные жители деревни окружили их и заголосили: — Святой, добро пожаловать в нашу деревню Водных Каштанов! Живи на здоровье! 　 — Святой! Ты можешь ниспослать мне благословение на поиски жены?! — Святой! А можешь благословить, чтобы в моем доме поскорее родился ребенок?! — Святой! Я принес тебе свежих водяных каштанов! Хочешь поесть?! А заодно благослови меня на сбор богатого урожая в этом году, идет?!       Деревенские жители оказались слишком гостеприимными, Се Лянь, осажденный ими со всех сторон, непрерывно отступал назад. Вчерашний старик все-таки оказался болтуном, ведь Се Лянь просил его держать рот на замке, но сегодня, едва встав с постели, принц стал известен на всю деревню!       Местные, в сущности, даже не знали, которому божеству посвящен этот монастырь, но каждый непременно желал возжечь внутри благовония: ведь не важно, что за божество, на Небесах кругом одни лишь божества, какому ни поклонись, хуже точно не сделается. Видимо Се Лянь вначале предполагал, что никто так и не придет в его монастырь, и за целый год ему не дождаться и десяти прихожан, поэтому приготовил лишь маленькую связку благовоний. Кто же знал, что эта толпа разберет все подчистую, курильница для благовоний окажется сплошь утыкана зажженными палочками, а комната заполнится ароматным дымом. Давно отвыкший от запаха благовоний, Се Лянь закашлялся, при этом отвечая на вопросы молящихся: — Кхэ-кхэ, уважаемые односельчане, божество не сможет пообещать вам несметные богатства, правда, кхэ, прошу вас, ни в коем случае не просите о деньгах! Последствия могут оказаться непредсказуемыми! Простите, но брак тоже не в его компетенции… Нет, нет и нет, рождением детей он также не ведает.       Хуа Чен, не обращая внимания на кривую прическу, сел у ящика для сбора пожертвований и одной рукой подпирал подбородок, а другой неспешно закидывал в рот водяные каштаны. Многие деревенские девушки, завидев юношу, заливались краской ярче румяной зари и спрашивали у Се Ляня: — А нет ли…       И хотя они даже не успевали сказать, что им нужно, Се Лянь немедля прерывал их речи отрицательными ответами, и Хуа Чен это слышал: а ведь Се Лянь был не прав. У Хуа Чена была возлюбленная благородная золотая ветвь с яшмовыми листьями. Но признаться он так и не мог. Да и вряд ли сможет когда-либо рассказать о своих чувствах.       Наконец, толпа народа еле-еле схлынула, только теперь стол для подношений оказался завален фруктами и дынями, овощами, даже рисом, лапшой и другими продуктами. Что ни говори, а все-таки неплохое подношение. Се Лянь принялся выметать наружу всяческий мусор, оставшийся после прихожан. Хуа Чен вместе с ним вышел из монастыря и произнес: — Неплохой улов. — В обычной ситуации еще полмесяца никто бы даже не заглянул сюда. — Разве? — Видимо, я просто зацепился за твою удачу, Сань Лан, — улыбнувшись, ответил принц Для принца это были простые слова, но для Хуа Чена значили куда больше. Не выдержав эмоций, еле слышно Хуа Чен прошептал. — Если удача поможет… бери хоть всю…       Пока он восхищался похвалой принца, Се Лянь повесил новую занавеску, на которой были заклинания. Заметив это, Хуа Чен остановился рядом с ней, задумавшись. Видимо, этот талисман принц нарисовал на скорую руку, заклятия на нем теснились в несколько слоев друг на друге, распространяя довольно серьезную защитную ауру. Талисман предназначался для отпугивания нечистых сил, мог предотвратить вторжение демонических тварей из внешнего мира. Видимо, раз уж двери в монастыре не имелось, принц все же решил нарисовать на занавеске талисман, для пущей сохранности. «Эта занавеска не защитит принца от демонов. Хотя лучшая защита для него — это я… Пока я здесь. Ни одна тварь не посмеет приблизиться. Но думаю нужно будет сделать дверь». — Сань Лан? — робко позвал его принц.       Видимо, он слишком долго смотрел на занавеску с талисманами, и Се Лянь решил, что из-за нее он не может войти в храм. Как же небожитель ошибался: такая простая защита и на миг не задержит демона его ранга.