что ты для меня значишь

Блиц молча подавил приступ паники, пока ехал домой. Почему Столас так сказал? Была ли его дурацкая наркотическая галлюцинация, возникшая во время допроса, своего рода пророчеством? Возможно, именно это и сделала сыворотка правды — она предсказала будущее. Блитц покачал головой при мысли об этом, понимая, как нелепо это звучит. Но... почему Столас так сказал? Его разум был переполнен яркими воспоминаниями о красочных, кружащихся облаках злобных, знакомых голосов, насмехающихся над ним; золотые перья окутывают его, прилипают к коже, окутывают его, словно саркофаг; Столас сидел на троне и тянул Блица за цепь на шее. Ты боишься любить людей, Блитзи? Это были слова, сказанные Столасом в том видении, и почти дословно слова, сказанные им ранее. Но на этот раз это был не вопрос; Столас ясно увидел его слабость и призвал его к этому, и это потрясло Блица до глубины души. Блиц вырвался из задумчивого погружения громким сигналом. Тусклость над его глазами мгновенно исчезла, и теперь он ясно видел машину, направляющуюся прямо к нему. Он резко нажал на тормоза, уступая дорогу проносившейся машине, выкрикивая непристойности, подняв средний палец. Блиц просто сердито проворчал про себя, не имея сил что-либо сказать в ответ. Он поспешил домой, стараясь снова не потеряться в своих мыслях. Добравшись наконец до места назначения, он с ворчанием открыл дверь, не удосужившись включить свет. Из комнаты Луны прогремел хэви-метал, и Блитцо почувствовал вибрацию пола, когда взял из шкафа бутылку виски. Он пил прямо из бутылки, крепкий напиток обжигал ему горло; ощущение, которое он теперь находил странно утешительным. Вытерев рот, он снял куртку и повесил ее на спинку дивана, захватив с собой бутылку. Луна вышла из своей комнаты примерно через час после возвращения Блицо в поисках перекуса. Она оторвалась от телефона и увидела темный силуэт Блица перед ярким светящимся экраном телевизора. — Ну и как все прошло? — спросила она небрежно. Блиц пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Ее хвост с глухим стуком упал на пол, а на лице появилась раздраженная гримаса, она закатила глаза и подошла к дивану. Блиц сжимал полупустую бутылку текилы, его рубашка была полностью расстегнута, одна рука свисала с дивана, он лежал на животе, прижавшись щекой к подлокотнику. На полу валялись три пустые бутылки из-под крепких напитков, а также недоеденный пакет тертого сыра. «О, черт возьми, нет, я НЕ буду присматривать за тобой во время очередного похмелья. Мы тебя протрезвеем». Сказала она, положив руки на бедра и глядя на несчастного бесенка. «Луниииии, неееееет… Я нет, нет, не хочу…» — заныл он, после чего последовало еще более бессвязное, пьяное бормотание. Она снова вздохнула, прижав руку ко лбу. — Ладно, давай отведу тебя в душ. Сказала она, подняв его и перекинув одну из его рук себе через плечо, помогая ему дойти до ванной. Блиц продолжал бормотать и скулить, его ноги волочились при каждом шаге. Луна посмотрела на него со смесью раздражения и беспокойства. Очевидно, разговор прошел не очень хорошо, и он воспринял его довольно плохо. Это был не первый раз, когда Луна помогала ему принять холодный душ, чтобы протрезветь. Ей не был чужд его пьяный оцепенение, и, поскольку оно было ей так знакомо, ей было довольно легко понять, почему он напился; почти как запах. На этот раз было очевидно, что он напился, чтобы избежать чего-то, что было наиболее распространенной причиной его опьянения. Луна скорее залезет в нору и сгниет, чем признается в этом, но она действительно заботилась о Блице, и ей было больно видеть его так часто таким, зная, что он постоянно от чего-то убегает. Она знала, каково это. Она шлепнула его в унитаз и включила свет, отодвинула занавеску для душа с изображением лошади и включила холодную воду. Блиц молчал, сгорбившись, обхватив голову руками. — Давай пригласим тебя в душ, а? — сказала Луна более мягким голосом, наклонившись до его уровня и положив руки на колени. Блиц не ответил. Луна нетерпеливо выдохнула. — Давай, Блиц, это будет быстро… «Мне правда нравится, Луни?» Он что-то невнятно произнес руками, застав Луну врасплох. Раньше он говорил депрессивную чушь, но сейчас почему-то казалось, что это что-то другое, как будто он действительно спрашивал об этом. "Что? Нет, не беспокойтесь о таких вещах. Прямо сейчас тебе просто нужно… «Я умру в одиночестве. Почему я... так напуган? Любовь? Почему ты так страшно сидишь, Луни?- Он что-то исказил, его руки начали трястись. Слеза скатилась по его левому запястью, оставив след на предплечье. Луна посмотрела на него, поморщившись. Она не знала, что сказать. Она никогда этого не делала, когда он был в таком состоянии. Она также знала, что, что бы она ни сказала, это ничего не изменит. Итак, с жалостью в красных глазах и кривой улыбкой она положила руку Блицу на спину и стала водить кругами по его рубашке. «Все в порядке, папа. Тебя любят. А теперь пойди вместо меня в душ, ладно? — сказала Луна нежным, теплым тоном. Блиц медленно поднял голову с рук и посмотрел на Луну большими слезящимися щенячьими глазами и тут же начал плакать, как новорожденный, когда он обнял ее за плечи и прижался к ней. Она удивилась, но позволила ему постоять так несколько минут, смотря на него и похлопывая по спине, пока он пьяно болтал об одиночестве, любви и золотых перьях. Луна наконец оттащила его от себя и посмотрела на него с улыбкой. — Ладно, серьезно, иди в душ. Мы тратим воду зря». Сказала она, помогая ему встать, когда его рубашка упала на землю. Когда его нога вошла в поток холодной воды, он дернул тело назад и застонал от дискомфорта от ужасающей температуры. Луна устала и решила, что самый эффективный способ сделать это — просто поднять его и опустить под воду, что она и сделала. Это было похоже на наблюдение за тем, как вампира поражает солнечный свет. Луне никогда не надоело это видеть, и она хихикала, пока он слабо размахивал конечностями, закрывал глаза и спотыкался на четвереньках в ванне. Через несколько минут Блиц, казалось, немного успокоился, у него открылось второе дыхание. Луна выключила воду, схватила полотенце и набросила его на плечи, пока он сильно дрожал. Он пробормотал «спасибо», когда она плотно обернула его полотенцем, вытираясь с помощью дочери. Помогая ему выбраться из ванны и доставая еще одно полотенце, она порылась в его шкафу и нашла чистую сухую одежду, в которую можно было переодеться. Блиц теперь по большей части молчал, его глаза опухли от слез, а зубы стучали от холода. Переодевшись в мешковатые спортивные штаны, старую свободную футболку и любимую пару тапочек с пони, он сел на диван, завернулся в одеяло и включил телевизор. Луна подошла с большой бутылкой воды в руке и баночку аспирина, который ему определенно понадобится утром. Она накинула еще одно одеяло на его скрюченную, ошеломленную фигуру, когда он лег. «Не смотри телевизор, твои глаза будут болеть еще сильнее, когда ты проснешься. Поспи. Спокойной ночи, Блиц. Сказала она, возвращаясь в свою комнату на ночь. Блиц молчал, озноб, который когда-то охватывал его тело, начал таять обратно в кожу, когда его охватило тепло одеял. Его веки были тяжелыми и жгло, они опускались над блестящими глазами, когда он медленно моргал, глядя на телевизор. Сон пришел быстро, и проносились бессвязные, легко забывающиеся сны. Блиц втайне желал, чтобы эта ночь со Столасом была одним из таких снов. Но глубоко в своем спящем подсознании он знал, что рано или поздно проснется и столкнется с реальностью лицом к лицу. Никакое количество выпивки не могло это исправить.