что ты для меня значишь

Столас бездельничал на диване, в халате, свободно облегающем его худое тело, и смотрел свою любимую мыльную оперу, когда услышал писк своего телефона. 1 Новое сообщение от: Blitzy❤️ Сердце у него подпрыгнуло к горлу, и он чуть не подавился собственной слюной. Он действительно решил прийти сегодня вечером? Нет, это было слишком оптимистично с его стороны, чтобы так предполагать. Скорее всего, это сообщение о том, что он не хочет говорить. Но это также могло быть принятием его приглашения. Но что, если это не так? Что еще это может быть? Пока его разум кружился от какофонии вопросов, он заставил их замолчать долгим вдохом, закрыл глаза и выключил телевизор. Ему пришлось подготовиться к тому, что его отвергнут. Однако, когда он открыл сообщение, к его большому удивлению, оно оказалось кратким и резким подтверждением его присутствия этим вечером. Столас не смог сдержать улыбку. Наконец-то он сможет рассказать ему все и, надеюсь, начнет улаживать отношения между ними. Он действительно заботился о Блице, и ему было больно, что он этого не видел. При этом Столас даже представить себе не мог, что чувствует Блиц. Когда сочувствующая улыбка сменила легкомысленную улыбку на его лице, Столас на мгновение посидел, размышляя об их отношениях, планируя свои предстоящие речи. Он быстро оправился от этого, осознав, насколько беспорядок был в доме, а также как неприлично он был одет. Быстро поднявшись на ноги, Столас нетерпеливо направился в свою комнату, чтобы подготовиться.

***

~ Блиц направлялся в особняк Столаса, раздраженно управляя своим фургоном. Он надел самую чистую на вид рубашку на пуговицах, которую смог найти на полу, и пару потертых черных джинсов. Рубашка была расстегнута до груди, воротник и рукава сморщены под темно-малиновым пиджаком, который он надел сверху. Сигналя и ругаясь на всех, кто превышал разрешенную скорость, которую он считал слишком медленной на свой вкус, он ворчал, затягиваясь сигаретой, свисающей из уголка рта. Он просто хотел покончить с этой глупостью. Блиц не стал пытаться выглядеть более презентабельно, чем если бы ему пришлось пойти в продуктовый магазин, но, в отличие от продуктового магазина, он не собирался оставаться здесь надолго. Он знал, что Столас извергнет какую-нибудь чушь о том, что он извиняется и хочет «провести с ним время» или что-то в этом роде, но Блиц знал, что для Столаса он был не более чем чертовой новинкой. Он не признавался себе, что это его беспокоило. Подъехав к дому Столаса, он взглянул на высокое, нетронутое здание и его светящиеся окна. В его голове мелькнуло воспоминание о том, как они со Столасом в детстве бегали по дворцу и собирали драгоценные вещи в большую сумку. Его взгляд метнулся к балкону, расположенному высоко над землей. Он выбросил сумку с балкона. Воспоминание исчезло так же, как и появилось, и Блиц усмехнулся, вспомнив лицо своего отца. Выдохнув все эти чувства через нос с облаком дыма, он вынул сигарету изо рта и затушил ее в почти полной пепельнице в подстаканнике. Он схватил руль двумя руками и глубоко вздохнул, мысленно готовясь к этому испытанию. Повернув голову, чтобы еще раз взглянуть на дворец, он поморщился и вышел из фургона. Столас с нетерпением ждал звука дверного звонка, сидя в гостиной с выключенным телевизором и теребил пальцы. Он был одет в свежевыглаженную ярко-белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Сверху аккуратно сидел темно-фиолетовый жилет с золотыми украшениями, довольно красиво обрамляющий его торс. Черные шелковистые классические брюки свисали с его ног, и он носил свою самую красивую пару черных домашних туфель. Его волосы были расчесаны и зачесаны назад, уложены гелем и лаком для волос. Темный макияж обрисовал его светящиеся красные глаза, которые метнулись к двери, как только он услышал звонок, за которым последовал поспешный стук. Наконец прибыл Блиц. Быстро шагнув к источнику шума, он схватил блестящую изогнутую ручку правой двери и, быстро и глубоко вздохнув, распахнул ее. Его взгляд встретился с недовольным Блицом, который посмотрел на него скучающими глазами, прежде чем сунуть телефон в карман. Столас подавил хмурый взгляд из-за очевидного отсутствия желания находиться на пороге. С теплой и искренней улыбкой Столас поприветствовал стоящего перед ним беса. «Привет, Блиц! Я... рад, что ты смог это сделать. Дорога сюда прошла нормально? Столас старался не использовать свое прозвище для обозначения «Блиц», так как знал, что это его раздражает. Он хотел проявить как можно более уважительное отношение к этому конкретному визиту. Блиц раздраженно нахмурился и приложил руку ко лбу, ущипнув кожу. «Да, это было прекрасно, можем ли мы сделать это побыстрее?» — сказал он, скрестив руки на груди и отказываясь смотреть Столасу в глаза. Ему было плохо, зная, что он не сможет дать Столасу тот ответ, который он так явно хотел услышать. Пытаться не обращать внимания на чувства Столаса внезапно стало намного труднее, когда он радостно приветствовал его в своем доме, всего в футе от него. Блиц был полон слишком большого чувства вины, чтобы смотреть в его полные надежды глаза, зная, что надежда рано или поздно будет в одиночку раздавлена ​​его кулаком. Как бы он не любил Столаса, он не хотел видеть, как блеск в его глазах угасает перед ним. Поза Столаса немного пошатнулась от его резкого комментария, но он ответил легким кивком и нежным голосом, сказав: «Конечно». Когда Блиц поспешно вошел внутрь, все еще скрестив руки и наблюдая за своими шагами, Столас осторожно закрыл за ними дверь и повел Блица в причудливое помещение, похожее на офис, рядом с его комнатой. Было на удивление уютно, но не слишком непринужденно. Теплый, мягкий свет красиво освещал комнату, но не был слишком ярким. Для офиса он тоже был довольно большим. Блитц вспомнил, как он в детстве говорил о том, что, когда вырастет, ему нужен большой офис. Он выкинул из головы горько-сладкие воспоминания, взглянув на полированный стол красного дерева возле большого окна. Глубокое ночное небо было ясным и полным звезд, яркая и убывающая луна. Перед столом стояли два одинаковых стула с бархатными подушками и замысловатыми деревянными спинками, а позади него — более крупный и красивый стул. На пустынной поверхности стола стояла неоткрытая бутылка красного вина в сопровождении двух девственно чистых хрустальных чаш. На стенных полках стояли маленькие безделушки и картинки, два больших полных книжных шкафа возвышались на фоне темных обоев с цветочным рисунком. С потолка свисали экзотические растения, а большой тонкий ковер с плавным космическим узором идеально располагался на блестящем деревянном полу. Блиц с опаской разглядывал чаши, размышляя, стоит ли ему позволить себе пить. Столас проследил за его взглядом и с вежливой улыбкой сложил руки. — Если хочешь, можешь налить себе вина. Или я могу налить его для тебя — как ты предпочитаешь. Я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно». Сказал он, искренне глядя на Блица. Блиц встретил взгляд Столаса напряженными, отстраненными глазами. Он очень старался держать себя в руках. Его эмоции смешались в крепкий коктейль страдания, и он боролся с опьянением. Он не хотел быть слишком любезным — он не умел легко подводить людей. Но, глядя на подлинную демонстрацию доброй воли, которую ему представил Столас, он не мог заставить себя вести себя так подло, как планировал, хотя это было бы гораздо проще, чем пытаться найти золотую середину. Он вздохнул про себя, но достаточно громко, чтобы Столас это заметил, и быстро сказал спасибо, прежде чем подойти к стулу справа, дальше от вина. Столас последовал его шагу и сел, поправляя за собой хвостовые перья. Налив себе стакан, он посмотрел на Блица и указал на вторую чашу, на что Блиц нерешительно протянул руку, отказываясь. Столас мягко кивнул и закупорил бутылку вина, сделав небольшой глоток из бокала, держа его в руках. — Итак... я думаю, лучше сразу перейти к делу. Мне не хотелось бы тратить твое время. Столас сказал как ни в чем не бывало, а Блиц кивнул с легкой гримасой на лице, скрестив руки на груди и наклонив голову к окну. Столас не смог удержаться от внутреннего обморока при виде Блица, его рубашка наполовину застегнута, куртка свободно прилегает к туловищу, а предплечья обнажены. Лунный свет очертил его озорную фигуру, прекрасный падший ангел, обретший форму в глазах Столаса. Но он удержался от разговоров о своей внешности, когда увидел свое лицо: он явно был встревожен. На лице у него было типичное усталое и раздраженное выражение, но впервые он мог видеть, как что-то извивалось под ним — глубокая боль, завуалированная гневом. Столас молча принял это к сведению и двинулся вперед. «Я хочу начать с извинений. Я знаю, вы сказали, что мне не нужно этого делать по телефону, но я действительно считаю, что это уже давно назрело. Я... относился к тебе несправедливо. Более чем несправедливо, в течение последних нескольких лет. Ты заслуживаешь большего уважения, чем я оказываю тебе. И мне следовало бы более внимательно относиться к своим действиям, а также к тому, что я тебе говорю и как я это говорю. Мне... мне очень жаль, Блиц. За то, что произошло у Оззи, за то, что я сказал после, и за все, что было до этого. Мне жаль." – сказал Столас, чувство вины расползалось по его телу. Блиц смотрел на него с огорчением, опираясь локтем на стол, ладонью прикрывая половину криво нахмуренного рта, а другую руку крепко скрестив на груди. Отражая его руки, одна нога была скрещена на другой, а икра покоилась на колене. Он был напряжен. Почему он был так напряжен? И почему он почувствовал себя таким униженным от этих извинений? Потому что это были не извинения – это был не более чем фарс. Он ожидал, что его будут ерундой, но это казалось... более личным, чем ему хотелось. Столас хотел казаться искренним, чтобы притвориться, что уладил с ним отношения и сделал его более сговорчивым. Он хотел, чтобы ему было легче в следующий раз встретиться с ним лицом к лицу, чтобы он освободился от своей вины и чтобы его было легче трахнуть. По крайней мере, так думал Блиц. Его глаза сверлили Столаса, который встретился с его острым взглядом, когда он оторвал взгляд от рук, сложенных на коленях. Дрожь пробежала по спине Столаса. Что это был за взгляд? Может быть, он сказал что-то не так? «...Блиц?» — тихо спросил он. Блиц убрал руку от лица и снова скрестил обе руки, его когти начали впиться в ткань рукавов. — Ты думаешь, я чертовски глуп? Это все, что сказал Блиц в ответ. — Что?… Блиц, я… — Нет, ты думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Я вижу тебя насквозь, напыщенный засранец. Ты просто хочешь избавиться от этого странного чувства вины, которое у тебя есть, по какой-то причине, чтобы тебе было легче смотреть мне в глаза в следующий раз, когда мы трахаемся. Ну угадайте что? Я… — Блиц, нет, ты не понимаешь. Я бы никогда не сделал этого с тобой. Я искренне не хотел тебя обидеть, пожалуйста, позволь мне перефразировать… Столаса заставило замолчать поднятая красная рука в перчатке, дававшая ему знак прекратить говорить. — Нет, я услышал достаточно. Столас, я не... тебе не нужно этого делать. Тебе не нужно притворяться, что ты испытываешь ко мне какие-то более глубокие чувства. Мне все равно. У нас с вами деловые отношения, и меня это устраивает. Я не знаю, почему для тебя так важно то, что я думаю. Все в порядке ! Просто... позвольте мне делать свою работу. Сказал он с холодным блеском в глазах. Когда его тело было окутано тьмой и оранжевым светом лампы, Столасу показалось, что он выглядит более дьявольски, чем раньше. Он не собирался позволить этому разговору закончиться вот так. Когда Блиц начал уходить, Столас наклонился вперед и схватил Блица за руку. Как раз в тот момент, когда он собирался отругать Столаса за этот поступок, слова в его горле замерли при виде, представшем перед ним. Столас, его покрасневшее лицо выражало отчаяние, глаза наполнились слезами, грудь вздымалась от упреждающей паники. Выражение лица Блицо смягчилось и превратилось в жалкую гримасу. "Пожалуйста. Пожалуйста, Блиц, я умоляю тебя выслушать меня. Только один раз. И тогда нам больше никогда не придется так говорить, если ты этого хочешь. Но, пожалуйста, не уходи сейчас. Не так. Пожалуйста." — сказал он дрожащим голосом, а слезы в уголках его блестящих красных глаз стали гуще. Блиц безразлично посмотрел на него. — Я иду домой, Столас. Увидимся через две недели». — сказал он, высвобождая руку из хватки Столаса. Следующие слова, вырвавшиеся из Столаса, прозвучали необдуманно. «Почему ты так боишься любить людей, Блиц?!» - Сказал он, и подсознательное ядовитое шипение сочеталось с болезненным отчаянием в его голосе. Блиц застыл на месте, мотнув головой. "Что ты только что сказал?" Сказал он, и на его лице отразились страх и гнев. Столас посмотрел на него, запинаясь в ответ. — Я… я не… я не знаю, это просто… я не хотел… мне так жаль… — Никогда больше не говори мне такую ​​ерунду, Столас. — сказал Блиц, гнев, скрывающий панику в его ровном голосе. Не оглядываясь назад, он увидел себя, с силой закрывая двери на выходе. Столас сидел, слегка приоткрыв рот, и слезы текли из его глаз. Это не должно было случиться вот так. Услышав хлопок дверцы машины и затихший двигатель фургона, когда Блиц уезжал, он закрыл голову руками и заплакал. Он только усугубил ситуацию. «Этого не должно было случиться», — повторил он про себя. Одинокая тишина охватила его, пока он сидел в кресле, позади него блестели хрустальные чаши. Один наполовину полон, другой остался нетронутым. Пустой.