Cuore di Leone bianco

      После ухода омеги, льву стало как-то не по себе, одиноко. Болело тело, душа, да все! Его мысли снова и снова возвращались к тому кошмару. Он не понимал, как он упустил тот факт, что к ним в джунгли могут прийти, как легкомысленно мог не думать о том, что есть развлечение такое у людей – охота на животных. Почему забыл, что эти двуногие существа самые страшные животные на планете! Конечно, не все, и гибрид об этом знает, ведь было время, когда он и его родители спокойно жили в огромном городе среди них.       Его отец, Чон Хоши – медик, профессор университета, биолог, один из ведущих в своей области. Точнее был. Слезы подступали сами, противным комом собирались в глотке и хрустальные капли уже готовы были сорваться с ресниц. У него была отличная семья, самая лучшая. Они долгое время жили среди людей, пока некоторые высокопоставленные чиновники в правительстве не стали сеять панику среди населения, убеждая, что некоторые виды гибридов опасны. Они требовали введения учета и контроля, отстранения всех гибридов от государственных должностей и создание резерваций. Это было уже слишком. А народ что? Они поверили слухам, обманчивым речам, а к тому же, еще и были наняты актеры, что подначивали со всех сторон, и, в результате, их стали гнать ото всюду, не брали на работу, сторонились, боялись, проклинали. Из-за этого всего родители решили, что не будут подвергать жизнь детей опасности и уехали к родителям отца в Конго.       Хосок уже здесь, в Африке, окончил школу и собирался поступать в институт в ЮАР, а затем, уехать в Европу. Не сказать, что у него тут все заладилось, ведь не смотря на свой возраст, он почему–то всегда выглядел как молодой лев. Все думали, что он подросток, когда, на самом деле, это было совсем не так. Мысли невольно возвращались к семье. Где теперь его родители, брат, дедушки? Живы ли они? Эти мысли роем крутились в его голове, не давая покоя. Он надеялся, что они живы. Ведь теперь, его на этом свете держало только желание найти их. Снова обрести семью. Он обязательно их найдет, только немного наберется сил, поправиться и найдет.       Юнги тихонечко открывает дверь в спальню, где находится его пациент. Проходя внутрь, он ставит поднос с инструментами и перевязочными материалами на прикроватную тумбу, а затем, гладит льва по короткой гриве, снова зарываясь пальцами в мягкую шерсть. Животное лежит смирно, не рычит и прикрывает глаза, подставляясь под ласковые прикосновение длинных узловатых пальцев тонкой и изящной руки.       – Привет, как ты сегодня? Мне нужно будет снова осмотреть твои раны, ты же позволишь мне, верно, малыш! – ласково и немного устало выговаривает омега и тянется к бинтам, аккуратно их снимая.       Осмотрев раны, проверив на наличие инфекции и обработав их, Юнги делает уколы обезболивающего и противотромбозного препаратов, чтобы исключить опасности, а затем поднимается и собрав все двигается к дверям.       – Подожди немного, я приму душ и потом покормлю тебя. – Хосок чуть приподнимает голову, смотря на Юнги. – Мне очень жаль, что с тобой такое произошло, но не все люди плохие, – устало произносит омега перед тем, как выйти из комнаты.       Приняв душ и смыв с себя остатки тяжелой ночи, Мин идет на кухню и, разогрев немного бульона, а затем добавив в него вареный рис, снова отправляется к своему подопечному.       – Знаешь, я тут подумал, у тебя так хорошо и быстро все заживает, отличная регенерация, маленький. – омега уже привык разговаривать со своим гостем, а тем более, его слушают, это заметно по вздрагивающим ушам и как пристально тот смотрит. – Ты представляешь, сегодня какая-то сумасшедшая ночь, столько пациентов было. А еще, к нам привезли маленького мальчика из какого-то племени. Он был в ужасном состоянии, и виноваты в этом его собственные родители. Эти древние глупости и суеверия губят больше людей, чем войны и эпидемии. Нет, ты представляешь, выгнать собственного ребенка, у которого и так рахит из-за недостатка витаминов и хорошего питания, потому что, шаман сказал, что он принесет беду в их племя. А все из-за гетерохромии. Это какой-то кошмар, просто невыносимая и беспросветная глупость, бедный малыш. – при упоминании ребенка у Юнги снова слезятся глаза, а в груди неприятно все сдавливает. Он бы никогда не подверг свое дитя опасности, защищал бы, любил, семью свою берег. Вот только у него их не будет, наверное, семьи и детей, видимо судьба та еще сука и все решила по-другому.       – Давай, приподнимись немного, будем ужинать, – снова обращается к животному, глядя на него своими красными от усталости и слез глазами. – Верю, что ты голодный, не спеши только, хорошо? Все еще горячее. – тепло улыбается ему Мин. – Я с тобой поем, ладно, как-то совсем не хочется ужинать одному. Знаешь, ведь уже должен был привыкнуть, но не могу, – грустно вздыхает омега. – Поэтому, я все время на работе, чтобы не чувствовать себя одиноким и не нужным, – и тут же осекается. – Нет ты не подумай у меня есть семья. Дедушки и родной брат, а еще два племянника, они меня любят, так же, как и я их, но это все равно не то, хочется человека рядом. Делить с ним все, заботиться, да банально, спорить из-за фильма на вечер или последней желейной конфеты, а потом сидеть в обнимку и есть ее одну на двоих, потому что оба желейки любите, но готовы отдать другому, лишь бы вторая половинка была довольна.       Хосок смотрит в эти бездонные глаза, внимательно слушает, не пропуская ни слова, впитывает в себя запах магнолии. Омега же просто ест, зевая периодически, а закончив, забирает пустую посуду и, пожелав льву спокойной ночи, идет прочь из комнаты, чтобы отдохнуть немного.