На дне бокала

Новый день, новая головная боль, новый геморрой и новое бухло в баре. Последнее радовало больше всего. Не смотря на то, что голова жутко болела с бодуна, очередная пьянка четко отпечаталась в сознании. Как всегда Хаск в одиночестве хлестал дешёвые спиртные напитки, что предназначались для посетителей, но, в большем случае, за неимением таковых, приходилось как-то утилизировать такое большое количество алкоголя. Бармен так и делал, заливая в рот все больше и больше расслабляющего, но терпкого коктейля. Он проникал в организм, разъедая внутренности и обжигая глотку. Сознание мешалось со спиртным, становясь единым целом, не желая отделяться друг от друга. Он помнил это, но конец пьянки, увы, был как в тумане. Если он не ошибался, то в два часа ночи, шесть минут и сорок шесть секунд вернулся Энджел. Почему он запомнил это время четко до секунд? Просто посмотрел на время, ничего более. Старинные часы в баре, выбранные самим Аластором, почему-то были настолько уникальны, что рассчитывали время в точности до секунд, что изрядно пугало и удивляло. Энджел плюхнулся за барную стойку и заказал какой-то дорогой коктейль. Хотя уже был под весьма сильным градусом. Сказал что-то о том, что Валентино мудачье и не заслуживает звания оверлорда. – Этот ублюдок заебал своими приставаниями, съемками, тем, что вечно пялится на меня, хотя у него ещё куча шлюшек. – начал Энтони, глядя на стакан, который Хаск старательно протирал. Он опустил голову на стойку, ожидая своего напитка. Рюмка водки, ещё некоторых снадобий и Голубая лагуна была готова. Бармен кинул туда трубочку, дабы пить было удобнее и осторожно поставил перед порно-актером, глядя на его внешний вид. Прослеживалось все: яркие засосы, не менее сильные укусы, следы от побоев, гематомы, синяки и открытые раны. Хаскер вздохнул и удалился, как выяснилось, за аптечкой. Энджел ждал, глядя в синюю муть напитка. Хаск помнил, куда положил аптечку в прошлый раз, когда также как и сегодня пытался залатать раны горе-эскортницы. Он зашёл в коморку, включил тусклый свет, от которого глаза слегка сузились, но быстро привыкли, смотря на всё, что лежало в маленькой комнатушке. – Чёрт, да где она? Сюда же клал! – чертыхался бармен, ища маленький чемоданчик с бинтами, перекисью, обезболивающим и всем-всем-всем. Наконец, его взгляд упал на маленькую тумбочку, что стояла рядом с ним. Он пошарился в ней и, наконец, извлёк чемоданчик. Аптечка была старой и покоцанной, как и мебель, в которой она лежала, но, тем не менее, практичной, нежели любая новая. Как казалось Хаскеру, она даже могла побороться за звание лучшей аптечки. Он взял ее и направился к Дасту. Парень сидел все также опустив голову. Он не притронулся к напитку. На его глазах виднелись подтёки туши, которые он не успел смыть. Глаза были поблекшими и тусклыми. Они не замечали ничего, смотря в одну точку, словно в пустоту, чёрную и безвозвратную, как чёрная дыра, где-то далеко от ада, рая, Земли и остальных планет, звёзд и светил. Бармен было жаль его: фальшивость, которую он проявлял на публике, его до ужаса пошлые шутки, которые вымораживали, но без которых он не мог. Так и хотелось заехать ему по лицу после очередного подкола. Но руки распускать не хотелось, это было бы отнюдь не по-дженельменски. А бармен ценил своё достоинство и честь. Раздражало и то, что он отдавался работе по максимуму, а потом рыдал, закрываясь в номере. Истекал свежей кровью от нанесенных на студии ран. По долгу сидел под горячим душем, пытаясь смыть себя весь тот позор, который проделывал на съёмках. Но ничего не действовало. Как казалось Хаскеру, он загнал себя в безвыходную ситуацию из-за дурацкого контракта. Но он был не один. Бармен тоже был на цепи собственноручно подписанного им контракта, из-за которого у него не было ни свободы действий, ни реализации планов, ни отдыха. Он был прикован к Аластору. И если выдавались хорошие деньки, когда он мог сходить в казино, сжульничать и отыграться, забрать куш и купить на него очередной ящик любимого пойла, то день считался удачным. Все остальное время он лишь был ебаной прислугой, подливая всем и вся спиртные напитки и слушая чужие сплетни, истории и проблемы. Конечно, он хотел бы вернуть время, когда был спокоен и учтив. Когда он ещё носил статус оверлорда. Но все это было пустыми мечтами, не более. И, увы, не могло произойти по щелчку пальцев. Да что уж там, не могло произойти из принципа. Хаск сильно уступал Аластору в силе, поэтому надежду на спасение или искупление у него не было. Точно так же, как и свободы. Чертова цепь и куча оков. “Этого ли ты хотел, друг мой?” – пронеслись в голове слова Аластора, которые он сказал когда-то, когда был не сильно трезв. Естественно он не хотел этого. Как не хотел бы осознать, что ему появился равный игрок, способный обыграть его в два счёта. Но он сам выбрал этот путь, он знал, что будет в случае поражения. И все же понадеялся на удачу, оставившую его в самый опасный и неподходящий момент. Как и Энджел, он не видел шанса на вызволение из этой бездонной пропасти, угла, в который загнал себя. Правда, сравнительно с Энтони, ему сильно повезло. Его, по крайней мере, не принуждали к сексу с демонами. Не хотели, чтобы он сосал шестерым, не желали, чтобы его трахали сразу десять массивных актеров. Он просто выполнял свои обязанности бармена и выполнял мелкие прихоти радио-демону. Чему был сильно рад. Дасту было гораздо сложнее. Бармен знал это, глядя на его страдания и попытки забыться, иза ответ на дне стакана. Но понимал, что там он его точно не найдёт. Из чистой жалости к другу хотелось освободить его. Как угодно: выйграть большие деньги и выкупить его душу, предложить более практичную шлюху(что было достаточно сложно, ведь Энджел являлся фаворитом Валентино) или, в конце-концов, попросить помощи у Аластора, даже зная, что радио-демон не в ладах с тройкой Ви. Тем не менее, шанс на спасение и дальнейшее искупление Энтони он видел, в отличии от своего. И это знатно расстраивало. Но мысль о вызволении Энджела грело душу. После всех событий, произошедших с ними, Хаск стал более лояльно относиться к другу, пропуская его привычные шутки мимо ушей. Возвращаясь к событиям, должно заметить, что Хаск, задумавшись и погрузившись в пучины размышлений, успел обработать раны Энджела и забинтовать сильные порезы от чьих-то когтей. Также он намазал его синяки и гематомы, дав выпить пару таблеток сильного обезболивающего. Энджел лишь слегка подрагивал, от острой боли. Когда Хаск закончил, он слегка потрепал по голове Энджела. Тот был совсем никакой. Даже коктейль не выпил. Он не мог в состоянии дойти до своего номера, потому пришлось действовать. – Тебе помочь добраться до номера? – поинтересовался бармен. – Да.. пожалуйста. – попросил Энтони, поднимая глаза на друга. – Встать сможешь? – спросил Хаскер. – Не думаю.. – юноша снова опустил голову. – Придётся нести тебя. – сказал кот, подхватывая обмякшее тело. Энджи даже не сопротивлялся. Просто приобнял мужчину и закрыл глаза. Через некоторое время они дошли до комнаты, обустроенной во всё розовое и блестящее. Было непривычно, ведь Хаск не сильно любил яркие цвета и переливающаюся подсветку. Бармен аккуратно положил Энджи на постель и уже собирался уходить, как парень притянул его к себе. – Ещё что-то хочешь? – удивился Хаскер. – Да. – четко проговорил Энтони. – Чего..? – Хаск не умел договорить, ведь его затянули в поцелуй. Страстный и горячий, весьма нежный и признательный. Но он не мог прекратить его, поэтому подался вперёд, ложась и обнимая паука за талию, сплетая языки в бурном водовороте. Чертово мурчание заполнило комнату. Но вскоре мужчина остановился, отстраняясь. – Это всё, что я могу сделать для тебя.. Спасибо, что честен со мной. И не пользуешься, как делают это другие. – признался Даст. – Какого дьявола?! – пронеслось в голове у бармена. – Спокойной ночи. – пожелал Хаскер, удаляясь в направлении к своей подсобке, прикрывая дверь. – Ну и что во имя Люцифера он сделал?! – крутилась, как засевшая пластинка, единственная мысль, прожигающая сознание. Он забыл это. Как и Энтони. Считай, что ничего и не было. У обоих было слишком опьяненное сознание, чтобы помнить. Начался новый день, а это значило лишь то, что пьяное состояние, как и благосклонное настроение, вернётся к нему достаточно быстро.