Персик
4 марта 2024 г. в 02:13
Пашка у Серёжи жил всего-то пару-тройку месяцев, зато уже вполне по-хозяйски. Нет, конечно, не то чтобы наглел, но, как минимум, казалось, что с каждой неделей его вещей в квартире Костенко становилось всё больше, причём Вершинин, надо сказать откровенно, полентяйничать любил, поэтому его вещи нередко валялись, где попало. Он вообще-то, конечно, в первое время старался быть аккуратным, но потом, видимо, расслабился. Сергей иногда беззлобно ворчал, мол: «Паш, ну что у тебя джинсы по всей спальне?» или «Вершинин, чё опять рюкзак на дороге бросил?», и так далее. Нередко отправлял юношу убирать весь его хлам. Не злился, ему-то просто такому из себя дисциплинированному и привыкшему, во-первых, к порядку, во-вторых, к малому количеству вещей, это всё было немного в диковинку, но он не то чтобы жаловался. В остальном Пашка был довольно порядочным сожителем — бедлам не устраивал, друзей пока не звал, никого не таскал. Ну, вернее, почти.
Костенко стоял вечером на кухне и мыл посуду, оставшуюся после приготовления ужина. Вообще-то после того, как Сергея взяли на работу в органы, редко случалось такое, что он был дома раньше юноши, но Вершинин сегодня собирался где-то посидеть с друзьями, поэтому Костенко за него не переживал.
В коридоре хлопнула входная дверь. Вот и Пашка.
— Привет, — возвестил он из прихожей в глубины квартиры. Как-то будто бы немного сдавленно.
Сергей не придал этому значения.
— Привет, — отозвался он.
Паша у него любвеобильный. Если приходит домой позже Сергея, то, едва скинув обувь и верхнюю одежду, даже не облачившись в домашнее и не вымыв руки, идёт к Костенко, чтобы обняться и чмокнуться. Ему на всё про всё надо минуты пол, не больше. Странно, Вершинин на кухне не появляется уже явно дольше. У Сергея чуйка. Во-первых, на время, во-вторых, на Пашины шкодничества и косяки, он Вершинина как облупленного знает.
Костенко даже перестал мыть посуду, воду выключил, наскоро вытер руки кухонным полотенцем и отправился в прихожую. Любопытство замучило. Да и лёгкий флёр волнения, откровенно говоря, тоже — мало ли, что там с Пашкой.
Юноша всё ещё стоял в куртке, зато, по крайней мере, хоть обувь скинул. Как-то подозрительно прижимал руки к себе. Едва заметил вышедшего Костенко, устремил на него свой самый щенячий взгляд, какой только смог состроить.
— Серёж, ты только не ругайся, ладно?
— Да не планировал вроде, — усмехнулся мужчина, скрещивая руки на груди и приваливаясь плечом к углу стены. — Что натворил-то?
Паша хотел было ответить, но, видимо, передумал и решил уже просто продемонстрировать. Он отнял одну руку от груди, и стало видно, что его куртка сверху немного расстёгнута. Наружу торчала крохотная светлая мордочка.
— Вот, — выпалил Вершинин. Он тут же быстро затараторил, едва успев набрать воздух в лёгкие: — Серёж, давай его оставим, а? Смотри, какой маленький. Мне его так жалко стало.
Немного изумлённый Костенко опустил руки, отлепился от стены и подошёл ближе. Паша, видя чужой интерес, аккуратно вынул зверька из-за пазухи. Зверьком оказался совсем маленький котёнок с немного слипшейся шерстью, грязный, тощенький, но, несмотря на это, в нём явно имелись задатки красавца — весь беленький с большими рыжими пятнами. Юноша поднял его чуть повыше и принялся разглядывать вместе с Сергеем, иногда несмело косясь на мужчину.
— Я его у магазина нашёл. Кто-то, видимо, выкинул, а кто-то там, может, подкармливал. Хотя такие маленькие что едят-то вообще? — снова забормотал Вершинин. — Я его только накормить хотел, но потом как-то очень уж жалко стало, решил забрать.
Костенко перевёл на него ласковый взгляд.
— Паш, уж за добрые дела я же ругаться не буду, — заявил он. — Но над тем, что б оставить, надо ещё подумать.
Вершинин понимающе кивнул. Ему на самом-то деле очень хотелось оставить котёнка, но он понимал, что, во-первых, это не его квартира, и потому не ему решать, а, во-вторых, какие-нибудь искренние аргументы из разряда: «Я сам его буду кормить и убирать за ним, честно-честно!», тут не помощники, возраст уже не тот. Котёнок, видимо, успевший уснуть в тепле Пашиной куртки и теперь разбуркавшийся, пронзительно, почти требовательно пискнул.
— Вымыть бы его, — заметил Сергей. — И посмотрим, чем накормить можно.
Юноша аккуратно протянул мужчине котёнка, чтобы тот подержал его, по крайней мере, пока Паша стягивал с себя куртку. Костенко развернул зверька мордочкой к себе и, приблизив лицо, ещё немного порассматривал, заглядывая в светлые серо-зелёные глазёнки.
— Надеюсь, хоть не блохастый.
— Да уж, надеюсь, — согласился юноша, выпутавшийся из верхней одежды, осторожно забрал котёнка из рук Сергея.
Вершинин направился в ванную, а Костенко ушёл на кухню вымыть там руки, а то мало ли, какая зараза на уличных животных. Потом взялся за телефон и принялся листать статьи в интернете, чтобы примерно прикинуть, чем такую мелочь потчевать. Сергей, в общем-то, не был против кота, да и финансы позволяли содержать, хотя это ещё узнать надо, вдруг он больной какой, сколько в ветеринарке придётся отстегнуть. Но не выкидывать же. В любом случае мужчине понравилась Пашина забота о зверёныше. Юноша сам смешной такой, тоже весь из себя котёнок. Костенко, впрочем, иногда так его и называл.
Сергея всё это умиление потянуло в ванную. Встав на пороге и привычно вновь скрестив руки на груди, привалившись к косяку плечом, Костенко внимательно наблюдал за Пашей, который сидел около ванной спиной к двери на корточках и, засучив рукава, осторожными движениями пытался намыть спутанную шёрстку. Котёнок громко пищал — очевидно, ему совершенно не нравилось мокнуть.
— Ну потерпи-потерпи чуть-чуть, — ласково приговаривал Паша. — Сейчас мы тебя намоем, будешь чистый, красивый. Намоем, накормим, будешь в тепле сидеть, мы тебя в обиду не дадим.
Костенко не смог сдержать улыбку от этой картины. Такие нежные, так тепло на душе сразу стало, будто бы кусочек льда оттаял. Хотя откуда там быть льду? Пашка Серёжино сердце уже давно растопил без остатка.
— Придумал уже, как назовёшь? — спросил Костенко.
— Что? — переспросил юноша, слегка повернув голову, явно не зная, что Сергей всё это время стоял здесь, да и не особо расслышав, что сказал мужчина, из-за шума воды. Всего пара секунд потребовалась Вершинину, чтобы дешифровать, что произнёс Костенко, и теперь уже Паша повернул к нему голову целиком, глядя округлившимися глазами, тут же повторил вопрос, но уже с совершенно другой, неверящей интонацией: — Что?
Сергей подошёл ближе.
— Значит, можно оставить? — спросил юноша.
— Можно, — улыбнулся Сергей. — От нас, думаю, не убудет. Будет у меня дома два котёнка.
Он ласково потрепал Пашу по волосам, и юноша преданно прижался макушкой к раскрытой тёплой ладони мужчины. Котёнок снова требовательно пискнул.
— Пойду за полотенцем, — констатировал Сергей.
Костенко довольно быстро вернулся, неся в руках небольшое махровое полотенце. На пару с Пашкой завернули попискивающего зверька. Вершинин аккуратно почесал котёнка по голове указательным пальцем. Сергей сопроводил это действие взглядом и снова не смог сдержать улыбку.
— Иди, хоть переоденься, — проговорил он, полностью забирая котёнка на руки, укладывая, почти как запелёнутого ребёнка.
Паша хотел отойти, но тут же вместо этого приблизился к Сергею и тепло поцеловал его в губы.
— Не поздоровался с тобой, как следует, — с улыбкой пояснил он, отрываясь от мужчины.
Только после этого юноша отправился в другую комнату, чтобы переодеться в домашнее. Костенко поглядел на котёнка, пытавшегося егозить у него в руках, усмехнулся и ушёл на кухню.
— Что же нам с тобой делать, мелочь? — ласково проговорил он, усаживая котёнка на стол и высвобождая из полотенца, напоследок проходясь тканью по его ещё влажной шёрстке.
Зверёк тут же поднялся на ноги, встряхнулся, решительно, но немного неуклюже прошёлся по столу, смешно вытягивая вперёд мордочку, как бы пытаясь что-то обнюхать и исследовать. Потом принялся нападать на уголок полотенца. Костенко сел за стол, приглядывая, чтобы котёнок с него не свалился, а параллельно снова взял в руки телефон. Посматривая на зверька, попытался в сравнении с тем, что выдавал интернет, примерно прикинуть возраст.
На кухню пришлёпал Паша. Он остановился у стола и осторожно погладил котёнка по спине. Тот тут же переключился с полотенца на руку Вершинина.
— Думаю, ему недели две-три, не больше, — констатировал Сергей и отложил телефон. — Завтра в ветеринарку съездим, проверим его, заодно поточнее скажут. А вообще пишут, что таких можно молоком и бульонами кормить. Только он, наверное, маловат из блюдца пить.
Костенко оценивающе поглядел на зверька.
— Может, с ложки попробовать? — предложил Вершинин, полностью увлечённый игрой с котёнком.
— Вроде в аптечке пипетки были, — проговорил Сергей после короткого размышления и отправился потрошить аптечку.
Откровенно говоря, Костенко никогда толком не представлял, для чего ему могут пригодиться пипетки, но сейчас порадовался, что они есть. И нашлись ведь.
Следующие полчаса Паша и Серёжа упорно пытались накормить котёнка молоком — зверёк всё время егозил и то пил молоко, то вертел головой и в этом же молоке измазывал всю мордочку. Когда Костенко в первый раз попытался пристроить ему в рот пипетку, котёнок извернулся и нахально попытался тяпнуть мужчину за палец, хотя у него и зубов-то ещё толком не было.
— Ну хулиган какой, — с усмешкой проговорил Сергей. — Весь в тебя.
— Чего это в меня-то? — фыркнул юноша.
— Ты тоже буян. И кусаться любишь, — отозвался Сергей.
Паша, состроив ехидный вид, несильно куснул мужчину за плечо. Тот снова попытался дать котёнку пипетку. Вершинин весело хохотал.
— Смотри-смотри, как у него ушки смешно шевелятся.
Ушки действительно шевелились весьма забавно.
Наконец, котёнок с горем пополам был накормлен и развалился на столе, а сидящий рядом Паша осторожно поглаживал его уже высохшую шёрстку. Сергей принялся убирать со стола весь хлам и вытирать капли молока.
— Я хочу назвать его Персиком, — заявил юноша.
— А, если это девочка?
Паша на несколько секунд задумался, а потом пожал плечами:
— Тоже. Был же, вот, мультик. Там девочку-мамонтёнка звали Персик, и ничего.
Сергей усмехнулся и сделал паузу.
— Почему Персиком? — поинтересовался мужчина.
— Ну, у него пятнышки такие рыжие, — отозвался Вершинин. — Он, как ты в молодости. А вы, рыжики, у меня с персиками ассоциируетесь.
Сергей улыбнулся и, подойдя к юноше, нежно поцеловал его в макушку.
— Мило. Пусть будет Персик. Хорошее имя.
Паша запрокинул голову, чтобы поднять лицо и выклянчить поцелуй в губы. Персик в это время изловчился и тяпнул юношу за палец.
На следующий день поехали в ветеринарную клинику. Там котёночка похвалили, мол, здоровый мальчишка. Разве что обнаружили паразитов и воспалённую ранку на задней лапке, но уверили, что это не опасно, прописали таблетки и мазь, проконсультировали по уходу. На обратном пути Пашка потащил Сергея в зоомагазин — надо ведь ответственно подходить к содержанию кошака. Прикупили всё необходимое.
С тех пор дома у Серёжи стало на одного хулигана больше. Персик был любознательным и вредным. В первую пару месяцев его жизни в квартире пострадало немало мебели и прочих вещей: что-то кошара спихивал лапкой со стола или полок, очень полюбил вытаскивать пакетики прямо из чашек с чаем, принимаясь с ними играть, что-то ронял, носясь по дому, что-то драл когтями. Костенко быстро затоварился хорошей когтеточкой, но кот первое время будто бы принципиально её игнорировал. Пока в один вечер Паша не уселся вместе с Персиком у когтеточки, взяв лапы кота в свои руки и принимаясь водить ими по шершавой поверхности, как бы показывая, что надо делать. Кот сидел с совершенно очумелым видом, а Костенко, ставший свидетелем этой картины, хохотал от души.
Паша вообще много заботился о Персике: чаще, чем Сергей, стриг ему когти, чаще кормил — хотя по утрам обычно корм насыпал Костенко, потому что у юноши едва хватало сил, чтоб хоть с постели подняться. Паша чаще мыл кота, хотя, возможно, это сугубо в глазах Персика было скорее минусом, чем плюсом. А ещё Вершинин чуть ли не в любую свободную минуту, если Перс попадался ему на глаза, играл с ним. Иногда даже в ущерб каким-нибудь там домашним заданиям, но тут он сам осознанно расставлял приоритеты.
Паше очень хотелось тискать мягкого котейку, но тот почему-то не давался в руки, видимо, из вредности: стоило юноше поднести руку, чтобы погладить Персика, тот обычно перехватывал её лапами, принимаясь кусать и царапать, или же просто с гордым видом ретировался. Зато вот к Сергею лез сам, почему-то мужчина полюбился ему больше. Кот ходил за ним по квартире по пятам, вечером бежал встречать в прихожей даже быстрее юноши, постоянно тёрся, ласкаясь, и очень любил запрыгнуть к мужчине на колени, когда тот читал или работал за компьютером. Костенко в такие моменты всегда ласково и забавно с ним разговаривал. Кроме того, Персик почему-то очень любил даться Сергею в руки для поглаживаний. Иногда даже плюхался перед ним на спину, подставляя пушистый живот, мол: «Почеши меня». И Костенко чесал. Он вообще всегда отвечал коту лаской. Персик его почти не грыз, только иногда шлёпал лапами по рукам, но и то, не выпуская когтей.
Вершинина это несколько огорчало. Нет, конечно, он, безусловно, был рад коту в доме и тому, что Персик с Костенко хорошо поладил, но, откровенно говоря, юноше тоже хотелось иногда потискать эту пушистую вредину. Да и порой Паше казалось, что Сергей уделяет коту чуть больше внимания, чем Вершинину, как минимум, за работой позволяет ему вертеться на его коленях. Умом-то, конечно, юноша прекрасно понимал, что это ничего не значит, но иногда всё равно задевало, хоть и не сильно. Впрочем, несмотря на это, Персика Паша всё равно любил.
Однако его «ревность» всё же не могла укрыться от зорких глаз Сергея.
— Чего ты? — поинтересовался мужчина одним вечером, в очередной раз уловив на себе немного завистливый взгляд Вершинина.
Паша поспешил сделать вид, что вовсе не смотрел на мужчину, и склонил голову над тетрадью с конспектом, который упорно пытался выучить последние часа пол. Сам Сергей сидел за столом перед ноутбуком и одной рукой почёсывал мирно дремлющего на его коленях Персика.
— Чего? — отозвался Вершинин, не поднимая головы и делая вид, что не понял, о чём спрашивает Костенко.
Мужчина расплылся в снисходительной улыбке. Потом аккуратно поднял кота, опуская его со своих коленей на пол, чем Персик остался явно недоволен. Сергей же встал из-за стола и переместился на диван рядом с Пашей.
— Думаешь, я кота люблю больше, чем тебя? — в лоб поинтересовался Костенко с лёгкой усмешкой.
— Что? Вот ещё, — фыркнул юноша.
И всё же поглядел на Сергея исподлобья, немного виновато, хотя и с лёгким вызовом. Костенко все его взгляды знал просто превосходно.
— Дурачьё, — ласково-ласково произнёс мужчина и сгрёб Пашу в объятие. — Я же тебя больше всех на свете люблю, знаешь?
Паша закопошился у него под боком, тихо и расслабленно рассмеявшись.
— Знаю-знаю.
— И ты лучше всех котов, вместе взятых.
Юноша задрал голову, пытаясь заглянуть мужчине в лицо. До чёртиков ехидно улыбнулся.
— Ты тоже, — проговорил он совершенно искренне.
Тут на его колени опустилось что-то весьма увесистое. Паша повернул лицо и обнаружил, что на него запрыгнул Персик, который теперь топтался мягкими лапами по ногам юноши, ища удобное положение, а затем лениво улёгся. Вершинин повернулся к Сергею с удивлённым видом.
— Смотри, — тихо проговорил он, точно боясь спугнуть кота.
— Ну вот, он тебя тоже любит, — уверенно заявил Костенко.
— Ага, то-то у меня все руки искусаны, — смешливо фыркнул юноша.
Он несколько секунд помедлил, а затем плавно, осторожно коснулся шерсти кота. Тот лежал, лениво прикрыв глаза, и даже не думал давать отпор. Паша уже смелее запустил пальцы в его мягкую шерсть и с восторгом перебирал, нежно гладя Персика. Сергей некоторое время полюбовался ими двумя, потом трепетно поцеловал юношу в висок и уткнулся туда же носом. Свободной рукой подвинул Пашкину тетрадь и заявил:
— Расскажи хоть, чего вы там учите.
Впрочем, это был, скорее, единичный случай. В остальном Персик рос и всё так же хулиганил, особенно в отношении Паши. Юноша даже иногда садился рядом с котом и довольно «серьёзно» с ним разговаривал. Мол, чтоб не вредничал и не кусался хотя бы. «И диван не дери, а то Серёжа ругаться будет». Костенко-то, конечно, на самом деле не ругался, понимал, что на животное кричать бессмысленно, да он и не такой человек был. Но Паша считал, что кота можно убедить такими разговорами с толикой «угроз». Сергей пару раз застал такую картину и тоже смеялся.
А ещё у мужчины вызывали чистейший восторг и приливы любви моменты, когда юноша заглядывал в комнату, где сидел Костенко и торопливо заявлял:
— Пошли. Иди, посмотри, там Персик так смешно лежит.
Если только у Сергея не было в этот момент дела повышенной важности — хотя что может быть важнее любимых? — то он обязательно шёл поглазеть на забавного кота. И, разумеется, полюбоваться довольным, спокойным Пашкой, который очень уж восторгался каким-нибудь вычурными кошачьими позами.
Помимо всего прочего у Вершинина выработалась привычка: он, будучи дома в отсутствие Костенко, фотографировал ему кота и присылал с какой-нибудь подписью из разряда: «Ждём домой». Сергей думал, что ещё пару лет назад, пожалуй, счёл бы такое ребячеством, но сейчас от каждого такого Пашиного сообщения теплело на душе, и дома хотелось оказаться ещё быстрее, как минимум, чтобы погладить своих любимых мальчуганов, которые иногда всё ещё не ладили, несмотря на Пашины попытки расположить кота к себе.
Примирение Паши и Персика пришло неожиданно. Костенко впервые за несколько месяцев в очередной раз командировали на учения, всё же квалификацию дополучать надо и всё такое. Вершинин в начале их с Костенко отношений, надо сказать, в первое время немного терзался, когда Сергею надо было куда-то уезжать, но не противится, естественно, хоть и сердце у него было неспокойно. Костенко его в моменты объявления о том, что едет в командировку, обычно притягивал к себе, обнимал, целовал в лицо и макушку, при этом уверяя, что ничего страшного, он не задержится и обязательно вернётся. И, разумеется, ни разу не соврал. Пашка-то это всё знал, но иногда всё равно волновался. Не хотелось ему Серёжу отпускать, пусть и ненадолго. Постепенно, конечно, привык к периодическим отъездам Костенко, однако заметно грустнел.
Паша лежал на постели на животе и, приподнявшись на локтях, привычно болтал с Сергеем по видеосвязи — во время командировок мужчины, это стало обычным делом.
— Да блин, ну фигня же, — ворчал Паша. — Семинар на то и семинар, чтоб нормальную оценку получить, а потом, глядишь, и автомат поставят. Чё она меня валит-то? Нормально я отвечал, между прочим.
Юноша вздохнул. Он уже минут пятнадцать жаловался Сергею на то, что на семинаре по менеджменту, где нужно было выступать с докладами, его преподавательница, по его словам, «завалила», и теперь не удастся просто так на халяву получить автомат, придётся ещё что-то делать.
— Зря я готовился, что ли? И вообще...
Паша вдруг резко замолчал. Костенко, который на несколько мгновений успел отвернуться от экрана, уловил то, как внезапно оборвалась речь юноши, и повернулся проверить — мало ли, связь прервалась, или у Паши там случилось чего.
Юноша смотрел куда-то чуть в сторону, замерев. Через пару секунд он повернул лицо к камере с удивлёнными глазами. Сергей хотел было спросить, что стряслось, но не успел.
— Смотри, — восторженно и тихо, почти шёпотом, проговорил Вершинин и медленно повернул телефон.
На экране Сергей увидел, что рядом с Пашкой на кровати лежал Персик. Подобрав лапы под себя, он прикрыл глаза и пристроился возле локтя юноши.
— Сам пришёл, — не менее изумлённо хмыкнул Вершинин. — Чего ты, соскучился? — тут же продолжил он, теперь уже ласково обращаясь к коту. — Надоело одному, скажи, да? Перс, смотри, кто там. Серёжа. Ну, поздоровайся, скажи: «Мяу».
Мяукать Персик явно не собирался, но зато уткнулся головой куда-то в плечо юноши. Паша совершенно ошарашенно и удивлённо выдохнул.
— Во как, — усмехнулся он, вновь обращаясь к Сергею, — тебя нет, только так ко мне и пришёл. Заскучал мальчик, да? — снова проговорил он коту и, чуть приблизившись, с опаской чмокнул его в пушистую макушку.
Персик, не открывая глаз, издал короткий, но вовсе не возмущённый мяв, и немного вытянул голову вперёд, требуя ещё ласки. Остаток разговора Вершинин бережно поглаживал и почёсывал кота, периодически всё ещё удивляясь этому, чем забавлял Сергея.
После прощаний, пожеланий спокойной ночи и нескучных снов, Костенко, уже улёгшись в кровать, ощутил вибрацию пришедшего на телефон уведомления. Взяв гаджет, обнаружил присланную Пашкой фотографию. На ней юноша лежал в кровати, тоже уже, видимо, готовясь ко сну, а у него под боком, забравшись в кокон из одеяла, доверительно свернулся Персик. «Сам лёг», — гласила подпись к фото. «Наверное, и впрямь скучает сильно, раз уж так ластится», — пришло следом сообщение. Действительно: кот обычно предпочитал спать в ногах у Сергея, а к юноше ложиться не спешил.
После того вечера Персик до самого приезда Костенко каждый вечер укладывался спать рядом с Пашей, перед этим ласково пободав его плечо или бок. Впрочем, когда Сергей приехал домой, Персик снова переключил бо́льшую часть внимания на него, но всё же к Вершинину стал относиться более благосклонно, иногда даже давал себя погладить, а порой укладывался спать возле него, вместо Костенко. Может, конечно, Персик был бы ещё чуть благосклоннее к юноше, если бы тот не укладывался так, что кот оказывался в «пропасти» между телами Паши и Костенко, причём Вершинин в такие моменты ещё настойчивее обычного его тискал, особенно по утрам. Персик иногда возмущённо мяукал, но всё же не уходил, а Сергей, усмехаясь, рекомендовал Паше не мучить кота. Впрочем, сам придвигался ближе и принимался гладить обоих своих самых любимых мальчишек.
Теперь Персик так и живёт, совершенно, по словам Костенко, «зажравшись» от хорошей, в противовес уличной, жизни. Хулиганит. Недавно у него в привычку вошло где-нибудь прятаться и караулить Пашку, чтобы потом выпрыгивать на него из своего укрытия и кусать за голые щиколотки. В общем, жизнью доволен, отъелся и ещё сильнее распушился. Вершинин на него вовсе не обижается ни за хулиганства, ни за периодическое предпочтение Серёжи — а что, Паша бы тоже Серёжу выбирал. Паша Серёжу и выбрал, в общем-то. Нет, не обижается, но иногда из собственной вредности ерошит только что вылизавшемуся коту шерсть или ещё как-нибудь пакостит и тут же хохочет над возмущённым взглядом Персика.
А Сергей, будучи на работе или в командировке, ждёт, хоть и не всегда себе в этом признаётся, греющих душу фотографий от Паши и совершенно не жалеет, что согласился оставить котейку. А, приходя домой вечером или просыпаясь по утрам, спешит всё так же ласково и трепетно погладить своих любимых мальчишек — самых нежных. Пусть и порой ужасно вреднючих.