***
Приступы кашля не были для Шикмуона чем-то новым, не с его работой. Запах гари сожжённых тел демонических тварей доводит до неприятного першения, перерастающего в непрерывный мучительный кашель на фоне сгорающей синей крови. Огонь сопровождал его всегда, — с рождения, утягивая мать в свои языки обжигающего пламени — а едкий удущающий запах шёл с ним в комплекте, собственно, как и кашель, дерящий стенки горла до неприятной ноющей боли. Но сейчас причиной этого был не огонь. Шикмуон был жаден до силы. Его собственным “безумием” являлось пламя — всепоглощающее, сжигающее заживо; оно же чуть не погубило своего носителя, обжигая не только тело, но и душу, превращая ту в серый холодный пепел меж рёбер. Эта одержимость не обходила и других. Точнее, обходила, ибо до [того дня] Шикмуон не видел никого достойного себе. Но сила Блоу была равна ему. Тьма, непроглядная и необузданная, влекла к себе, маня неизведанными возможностями, силой, а вечно сбегающая фигура мага поджигала фитиль интереса, подгоняя и так в спешке запущенную бомбу с убийственно большим диапазоном действия. Так преследования вошли в жизнь Шикмуона свободно, как что-то само собой разумеющееся, так, как будто это было правильным, нормальным. Где чёрный маг там и он; там и разрушения, сила и белые лоскуты нежных цветов, означавших совсем не то, о чём думал Шикмуон. Собирание всей имеющейся информации о Блоу, Опионе в его комнате; недосып и недоедание на почве недостатка информации; обеспокоенные и испуганные взгляды, направленные на огненного мага и безумно учащённое сердцебиение с подскакивающим адреналином при виде омутов чёрной воды в глазах напротив. И Шикмуон обыскивает всю империю в поисках одного-единственного. Шикмуон валится с ног, ища одного-единственного. Шикмуон мучается бессонницей из-за одного-единственного. Шикмуон харкает кровью вперемешку с акациями, раздирая глотку в попытках достать корни из-за одного-единственного. А Блоу по прежнему сбегает, видя безумный блеск в алых глазах личного хаоса, не желая попасть в огненные всполохи Шикмуона. И тому ничего не остаётся, кроме как скатываться в ванной на холодный кафель, пачкая светлую плитку красными мазками горячей жидкости, а позже, корчась от раздирающей боли из-за проросшего растения, снова выблёвывать несколько маленьких белых цветков, запятнаных его огненным нутром.***
Шикмуон увядает так же быстро, как акации, взращённые в его теле собственными эмоциями — они забирают его силы, магию, подпитывая глупые чувства к опионскому магу. Но Шикмуон этого не понимает — он в порядке, ему не нужны советы и его точно бесит изредка обращённый на него взгляд чёрно-синих глаз. Шикмуон так же ярок, как разгорячённая кровь на фоне больно белых лепестков. Но яркость долго не держится; это касается и людей — яркие люди долго не живут, вот и Шикмуону не будет позволено долго жить.***
Шикмуон умирает медленно, тихо, не привлекая к себе лишнего внимания неизвестных людей. Шикмуон, точно бродячий кот, уходит без лишнего шума, хотя казалось бы, шум тот наводить умеет лучше всех. Он испускает свой последний вздох во сне, через силу и с сильным хрипом — его лёгкие сдавливают корни акации, так и норовя перекрыть дыхательный орган, заставляя умереть от нехватки воздуха. Шикмуон умер без боли; он не корячился от неприятных ощущений и не пребывал в муках. Шикмуон умер тихо, а из его груди — прямо под небьющимся сердцем — пророс росток прекрасной акации, давно пустившей корни в его теле.***
На сырую после дождя — ещё свежую — могилу ложится небольшой букет светлых васильков — точно ледяные глаза Шикмуона. Даритель смотрит прямо, глаза чёрных вод влажны, покрыты кровавой паутиной. Да, они не были близки с Шикмуоном, но он сожалел. Может, будь он чуть решительнее, то смог бы предотвратить его смерть. Похороны закончились несколько дней назад, а он не смог поучаствовать в них — только сегодня он узнал о гибели Шикмуона, вернувшись с длительного задания. Только сегодня он смог навестить этого невозможного человека, что столь долго скрывал распустившейся кустарник внутри себя. Блоу уходит так же незаметно как и пришёл, его никто не видел, посетителей совсем не было. Он не появляется на могиле огненного мага достаточно большое количество времени, а после, наконец осилив боль, приходит. Там, на некогда пустом месте вырос куст акации, переплетая засохший букет васильков в своих осторожных корнях. И Руд чувствует, что в его лёгких начинает распускаться хризантема; наверняка жёлтая.***
Шикмуон акацию взращивал, а она скрытой любовью являясь, погубила его. Блоу васильком сожаления выражал — «Не смею выразить тебе свои чувства», осталось с ним. Руд желтую хризантему посадил в своей душе, хрупкую любовь. Но она непременно расколется о твёрдый пол реальности.