Второе дыхание

В университете потихоньку наступало самое жаркое время — сессия перед новым годом. Это когда мыслями и телом уже все хотели бы заворачивать подарки и планировать праздники, а на деле пока заворачивают их самих с очередной отработкой, докладом или зачëтом. И это ещё полбеды, ведь сразу после нового года всё возвращается в разы хуже в виде экзаменов и подготовки к ним. Хëнджин был готов по всем фронтам. Даже надел строгий костюм для самого правильного впечатления. Его ответы всегда встречали с улыбками, доклады хвалили, а зачётка, с первого курса заполненная исключительно высшими оценками, уже сама работала на него. Дурак тот препод, который поставит что-то кроме "отлично" такому студенту. А вот Хан, совсем погрязший в своих отношениях с Ли Ноу, даже не явился на зачëт, и на телефонные звонки бессовестно не отвечал. Хëнджин, конечно же, оправдал его перед преподом (пришлось сказать, что у друга острая кишечная инфекция, и тот ну никак не может ни на шаг отойти от туалета) и даже договорился о переносе зачëта для него. Но теперь, когда их наконец отпустили с мозговыносной визуальной диагностики, Хëнджин решительно направился домой к Ли Ноу, с твëрдым намерением придушить Хана, даже если тот прямо сейчас в постели со своим бойфрендом. Дверь снова долго не открывают. Хëнджин злится ужасно, продолжая вежливо давить на звонок с небольшими интервалами, чтобы у хозяев квартиры была возможность подойти и не оглохнуть. Но когда дверь открывает Феликс, злость как-то сразу сама собой улетучивается. Он такой милый, немного взлохмаченный и с большими наушниками на шее. Удивительно, как он вообще услышал дверной звонок. — Привет, — приветственная мягкая улыбка сама собой лезет на лицо Хëнджина, и лучшего друга уже не так хочется убивать, как пару минут назад. — Прости за беспокойство. Хан у вас? — Привет, — также с улыбкой приветствует его Феликс. Хëнджин сразу начинает беспокоиться, что может он отвлëк его от чего-то важного, или вообще его такой наглый приход без предупреждения и приглашения крайне неуместен, но блондин вежливым жестом пускает его внутрь. — Да, проходи. — Я не смог ему дозвониться, — объясняется Хëнджин. — У меня, к сожалению, нет ваших номеров, а Хан не отвечает. Мне срочно нужно... Громкое "Ааахх!" за закрытой дверью, к которой ведëт узкий коридор, перебивает его монолог. Хëнджин замолкает, выпучив глаза и не зная, как дальше реагировать. Повисла неловкая пауза. Пожалуй, с рвением идти убивать Хана прямо в постели Ли Ноу он всё-таки погорячился. — Думаю, всё же придëтся немного подождать, — Феликс первый приходит в себя и уходит на кухню, через плечо уточняя. — Кофе? — Д-да, наверное, — Хëнджин быстро снимает обувь и куртку и торопится за Феликсом, прикрывая за собой широкие двери в его комнату, чтобы не услышать ненароком что-то ещё из того, чего ему слышать не полагается. Руки сегодня он мыть не пойдёт даже под дулом пистолета. И к счастью, их можно помыть и на кухне. — Разве вам медикам не говорили, что кофе пить вредно? — вдруг от чего-то спрашивает Феликс, включая кофемашину. — Уверен, ни один студент-медик не выживет без кофе, — ухмыльнулся Хëнджин, оглядывая комнату Феликса при дневном свете, неспешно проходя по ней и подмечая какие-то новые детали. — Я так-то могу в него ещё энергетик бахнуть, если дедлайн горит, — говорит Феликс, пожимая плечами. Хëнджин удивлëнно на него смотрит: — Бессмерный, что ли?! — Ну пока, как видишь, — усмехнулся Феликс. Хëнджин отвлëкся на его рабочий стол. Так интересно, чем живут студенты других специальностей: никаких тебе рисунков человеческих внутренностей — даже странно. На столе разложены какие-то записи с множеством цифр, схемы со стрелками и несколько открытых тетрадей, исписанных красивым и ровным почерком. Хëнджин снова поймал себя на лëгкой зависти — его неразборчивые каракули, испорченные обилием записываемой информации, выглядели в разы хуже. На работающем экране компьютера какие-то коды и ужасно непонятное обилие цифр и символов. — Я тебя сильно отвлëк? Извини, — поспешил сказать он, когда Феликс подошёл к нему. — Я могу просто посидеть и не мешать тебе. — Это не срочное, — успокоил его блондин. — На диване сядем или на кухне? — Наверное, лучше на кухне, —  Хëнджин не мог объяснить, почему сразу забраковал диван. Наверное потому, что на нём сидеть нужно ближе друг к другу, а наедине, да ещё и с Феликсом, это получалось как-то слишком волнительно. Или потому что диван уже был связан с большим потоком противоречивых мыслей, настигших Хëнджина в его прошлый визит сюда. Вдруг его взгляд неожиданно переключается на маленький и кажется знакомый листочек. Немного в стороне от кучи наложенных друг на друга тетрадей и листов с какими-то заметками и схемами лежит его чек из кафе с рисунком весëлого солнышка. — Офигеть! Ты сохранил его! — радостно воскликнул Хëнджин, беря в руки и разглядывая, будто бы нашёл давно потерянную, но очень дорогую сердцу вещь. А Феликс, кажется, сильно смущëн: — Кхм, да. Это просто... мой первый чек. Администратор велела забрать себе, как бы на удачу, а я... брякнул его на стол. Вот он и валяется. — Ммм, ясно. Хëнджин сразу притих, почувствовав свой радостный порыв неуместным. Хотя, пожалуй, это на самом деле очень хорошее объяснение. Иначе с чего бы Феликсу хранить чек с его рисунком? Просто так совпало, да. — Оу, камера, — заприметил ещё одну интересную вещицу Хëнджин. Она была такая красивая, с большой дополнительной вспышкой и так и манила посмотреть на мир через её широкий объектив. — Можно? — Давай лучше я, — Феликс как-то ревниво перехватил фотоаппарат и сразу включил. — Вставай к стене, я тебя сфоткаю. А то модный такой пришёл, в пиджачке. Надо запечатлеть столь важную персону. Хëнджин смутился и, кажется, это было очень заметно. Но к стене встал: к той, что свободна от шкафа и прочей мебели. Феликс внимательно смотрел на него через камеру, и не мог поверить своей удаче — у него будут фотки Хëнджина. А тот, несмотря на свою смущëнность, быстро нашёл своё место в кадре ну вот прям как надо. И голову в разные стороны поворачивал под счëт, как будто профи-модель. Благодаря многочисленным селфи Хана и Чанбина, Хëнджин уже знал, в каком ракурсе он больше всего себе нравится, и сейчас подсознательно очень старался понравиться Феликсу. — Покажешь? — он нетерпеливо подошёл к своему увлечëнному фотографу, чтобы оценить результат своих стараний. Феликс улыбался, и этого уже было достаточно, но Хëнджину всё же хотелось увидеть снимки. Он подошёл ближе и заглянул через плечо блондину. Фотографии получились хорошие. Без лишней скромности — Феликс шикарно распределил композицию и свет, и теперь эти снимки хоть на обложку журнала можно было продавать. Хëнджин очень редко мог честно признать, что его собственные фотографии ему настолько нравятся. Феликс приближал движением пальцев некоторые кадры и объяснял что-то про игру света и теней и про отражения, а Хëнджин вдруг совершенно отвлёкся от снимков, поймав себя на мысли, что ладонь Ëнбока выглядит очень миниатюрной. Интересно, если сложить их руки вместе, насколько его будет больше? Было в этих мыслях и в этом их приближении что-то такое, сбивающее сердечный ритм с привычного. Оно снова настораживало и казалось неправильным, но Хëнджину так хотелось, чтобы оно длилось подольше, потому что ощущалось чем-то прекрасным. Кофемашина пискнула за их спинами, прося провести очистку. Феликс вздрогнул от неожиданности, и Хëнджин поспешно отстранился от него, вдруг осознав, что они, кажется, слишком надолго зависли в этом приятном нарушении личного пространства друг друга. Интересно, такое нормально, скажем, для друзей? Хëнджин никогда не испытывал ничего подобного при приближении Хана и Айена, хотя определённо чаще бывал с ними ближе. Всё же хотелось как-то обозначить и объяснить эту необъяснимую тягу к Феликсу, не задевая романтические отношения. — Я скину тебе их потом. Дашь свой номер? — спрашивает Феликс. — Да, конечно, — Хëнджин диктует номер, а Ли откладывает камеру и направляется на кухню. — Смотри, у меня к чаю есть только шоколадный кекс. Брауни, будешь? — блондин забавно низко прорыкивает букву "р" в названии десерта и выкладывает аккуратные кусочки на большую тарелку.  Хëнджин тоже идёт за ним и садится за стол. Кофе вкусный — не сравнить с общажным растворимым — а выпечка вообще отпад. Хëнджин даже не сдерживает восхищëнного вздоха, распробовав нежный, тающий во рту бисквит со сладкими кусочками шоколада. А когда он узнаёт, что это чудо Ëнбок приготовил сам, то и вовсе округляет глаза и спешит восхититься его талантом, заставляя того смущённо улыбаться. В квартире братьев Ли уютно. Всë напряжение и нервозность от учëбы уходит на какой-то дальний, незначительный план. И с Феликсом уютно. Интересно слушать про его увлечение фотографией и есть его восхитительный брауни, неприлично облизывая крошки в пальцев. Увлекаться и перебивать его в разговоре, на что Феликс совершенно не обижается, а слушает, с интересом и искоркой во взгляде. Хëнджин рассказывает, как в детстве ему тоже подарили фотоаппарат, и он снимал буквально всё, что видит. Это было наверное лет в семь, пока не началась эта бесконечная гонка с учëбой и разными видами секций. А с взрослением времени на фотографии совсем не осталось. Также, как и с танцами. — Кстати, ещё раз замечу, что ты очень круто танцевал тогда в клубе, — с огнём в глазах вспоминает Хёнджин. Ему очень хочется это обсудить, потому что ранее не получилось из-за громкой музыки. — Ты учился где-то, да? — он скорее утверждает, чем спрашивает. — Да, — Феликс кивает и отводит взгляд вверх и в сторону, как будто вспоминая. Хëнджин заметил, что он вообще так достаточно часто делает, когда подбирает слова. Это выглядит мило. Так, он опять отвлëкся. — В детстве маме хотелось, чтобы я занимался танцами, а папе — тхэквондо, — продолжает Феликс. — Поэтому я ходил и туда, и туда около десяти лет. — Ого! Вот это да! Десять лет тхэквондо? — снова удивляется Хëнджин. Кажется, он никогда не перестанет восторгаться талантам и умениям этого замечательного человека. Как это в нём столько всего умещается? Феликс чуть гордо поднимает нос и говорит "ага" в подтверждение своих слов. А Хëнджину уже хочется представить его на тренировке, как он ловко выполняет сложные трюки и побеждает всех соперников. Но тут взгляд Феликса перемещается за спину Хëнджину, и тот понимает, что они уже не одни в комнате. Удивительно, но он уже совсем забыл о Хане и о том, зачем изначально пришёл сюда. — Ну-ка стоять! — громко говорит Феликс, потому что смущëнный Хан пытается быстро свалить из поля зрения. Хëнджин с трудом вспоминает своё чувство злобы и раздражения, когда он шёл сюда, и все те слова, которые он приготовил для пропустившего зачëт друга. Как быстро это всё забылось и напрочь ушло из его сознания. Сейчас ругаться уже совсем не хотелось, но в курс дела ввести приятеля всё же стоило. — У тебя понос, — заявляет Хван застывшему в дверях прогульшику. Тот хмурится и не догоняет. — Поэтому ты не был на зачëте, — продолжает Хëнджин, когда понимает, что друг сам ну никак не догонит ход его мыслей. — Аааа... Блять! — ругается Хан, но потом ему снова становится стыдно, и он уже тише добавляет. — Спасибо. — Без проблем, обращайся, — у Хëнджина плохо получается сдержать улыбку, потому что с другого бока от него низким басом угорает Феликс над их диалогом. — Ты, я так понимаю, прям из туалета? Ли скрючивается ещё больше. Его низкий смех проникает Хëнджину под кожу и оттуда прямо в кровь, бежит-бежит по всему телу по венам в самое сердце, сбивает его с ритма, заставляет задыхаться, но при этом кайфовать от этого состояния, как наверное от действия травы или наркотиков, хотя ни того, ни другого Хëнджин никогда не употреблял. Тут за спиной Хана появляется Ли Ноу, и Хëнджин поджимает губы, пряча улыбку, а Феликс угорает ещё больше: — А вот и главный трубочист! — Что за дела, Ëнбок? — строго спрашивает старший. — Самый смелый что ли? — Ой, боюсь-боюсь, — Феликс вскидывает ладони вверх и старается не смеяться, но от этого выглядит ещё смешнее. Его глаза блестят от смеха и слëз, щëки чуть раскраснелись. Хëнджин замечает, что он совсем не злится от второго имени. Либо ему просто больше смешно, и он никак не реагирует на то, что брат старается его поддеть. Спустя совсем немного времени обстановка на кухне сглаживается и уже не напоминает что-то на тонкой грани ссоры из-за нелепых шуток. Ли Ноу ставит чайник и прихватывает с тарелки два кусочка кекса, один из которых сразу засовывает себе в рот, а вторым угощает Хана, приобнимая его и пряча от посторонних взглядов. Тот тоже быстро приходит в себя от его внимания и поддержки и уже совсем не выглядит смущëнным. Они все вместе перемещаются с перекусом на низкий столик перед диваном и весело обсуждают прошедший зачёт и самые каверзные вопросы преподавателя. Хëнджин совсем не замечает, как быстро пролетело время в этой уютной и жизнерадостной компании, но вдруг взглянув на экран телефона, в немом удивлении распахивает глаза. Прошло уже несколько часов, а на экране телефона, так и оставшегося после зачёта на беззвучном режиме, висит несколько сообщений и пропущенных звонков от Чанбина. Чуть отойдя от ребят на кухню, он быстро перезванивает своему парню и извиняется, что забыл сменить режим. Чанбин хотел с ним встретиться, а Хëнджин пропустил звонок — вот гадство! Они и так слишком редко совпадают в последнее время. Хван снова извиняется и договаривается о скорейшей встрече, быстро заталкивая в дальний уголок головы мысль, что от весёлых ребят в этой квартире ему уходить совсем не хочется. Он вежливо прощается и уходит. На улице прохладно. Парадный прикид не так комфортен, как обычный утеплëнный свитшот или худи. Руки снова неприятно мëрзнут, но скоро они встретятся с Чанбином в кафе, и ему снова будет тепло. Надо только поскорее добежать. — Ты такой смешной с этим красным носом, — умиляется Чанбин при встрече. Но Хëнджин только хмурится. Ему совсем не весело. Он продрог до костей от холодного ветра, пока ждал автобус, и за пару остановок внутри него ничуть не успел согреться. Было даже нелогичное желание поехать дальше, лишь бы не выходить на улицу. В кафе тепло, и замëрзшие руки приятно греет чашка с кофе. Ему ещё потребуется заряд бодрости на вечер, чтобы начать подготовку к следующему зачëту. Чанбин рассказывает о том, как сегодня его завернули с курсовой и заставили переделывать больше половины. А Хëнджин чувствует, как будто он сегодня уже вдоволь наслушался про учëбу, и ему уже не интересно вникать в тонкости проблем своего парня. — А ты как сдал? — казалось бы, выговорившись, спрашивает Чанбин. — Отлично. Профессор хотел было меня вальнуть, но не тут-то было, — улыбнулся Хëнджин, вспоминая зачёт. — Я что-то задумался и едва не ошибся в... — А мой тоже, представляешь, такую херь спросил! Я с роду этого не знал! И Чанбин продолжает дальше возбуждённо рассказывать свои пережитые эмоции, даже совсем не заметив, что перебил чужую речь. А Хëнджину тоже внезапно совсем неинтересно слушать, что там у него произошло. Но он бы потерпел, если бы его тоже послушали. Телефон брякает в кармане новым уведомлением. Хëнджин ещë в квартире у друзей перевёл его на звук. Он обращает на это внимание, разблокирует экран и видит присланные Феликсом фотки. — Чего улыбаешься? — Чанбин даже прервал свой рассказ, заметив внезапно  сменившееся настроение своего парня. — Ничего, — Хëнджин переворачивает телефон экраном вниз и переводит взгляд на Чанбина, делая вид, что слушает. — А где ты был, когда я звонил? — вдруг резко сменяет тему парень. — Так шумно было на фоне. — Заезжал за Ханом к Ли Ноу. Но так и не выкурил его оттуда. — Ясно, — как-то равнодушно сказал Чанбин. — Как можно забыть перевести телефон на звук? — Не знаю. Отвлëкся, — Хëнджин пожал плечами. В это время его телефон снова издал звук входящего уведомления. Хëнджин смотрит, что там снова пришло, не замечая уже недовольного взгляда Чанбина, и видит оповещение о том, что Феликс подписался на его инстаграмм. Улыбается и считает, что нужно срочно выложить свои фотки, которые сделал Феликс. Выкладывает и довольный замечает, как под свежими кадрами тут же появляется сердечко от нового подписчика. — Хëнни, — окликает его Чанбин. — Посидишь со мной? Хëнджин чувствует себя виноватым и сразу извиняется, откладывая телефон. Делает вид, что внимательно слушает Чанбина, хотя мыслями полностью остался в квартире Феликса, откуда тот смотрел его фотки в инстаграмме и посылал Хëнджину лайки и напоминания о себе, которые звуком уведомлений и активным экраном телефона жутко раздражали Чанбина. — Кто там тебе написывает? — последний вдруг взрывается, хватая телефон Хëнджина без спроса и просматривая ленту оповещений. — Этот Феликс подписался на тебя в инсте? А откуда фотки новые? — Это он сфотографировал сегодня, — Хëнджин смущённо отводит взгляд в стол, понимая, что всё это выглядит не очень приятно для Чанбина. Как бы объяснить ему, что это совсем не то, чем кажется, и его парню совсем не стоит ревновать. А точно ли это "не то самое"? Надо бы себя тоже в этом убедить. — Мне это не нравится, — Чанбин отдаëт телефон. — Удали их. — С какой стати? — тут же возмущается Хëнджин. Это уже явный перебор. Чанбин ловит его руку за запястье и притягивает к себе, говоря тише: — Ты ставишь телефон на беззвучный, чтобы пофоткаться с Феликсом? Чтобы я не позвонил и не помешал вам. Это выглядит именно так! А держать себя в дураках я не позволю, — раздражëнно шипит Чанбин и, договорив, резко отпускает парня и возвращается обратно на своё место. — Это не так. Я правда забыл, — то ли спорит, то ли снова оправдывается Хëнджин, хотя после столь грубого нарушения личного пространства ему очень некомфортно вообще что-либо говорить. — Так спешил к Феликсу, что забыл? — Чанбин прямо-таки брызжит ядом в его сторону. — Нет. Я злился на Хана и спешил к нему, — Хëнджин поджимает губы и продолжает оправдываться, не понимая, с чего вообще должен это делать. Чанбин молча сопит напротив. Он не задаёт новых вопросов, а Хëнджин уже не хочет ни о чём разговаривать. Они сидят несколько минут в этой плотной, напряжëнной тишине, пока Чанбин немного не успокаивается. — Извини, — наконец говорит он, хотя в его голосе всё ещё сквозит раздражение. — Я тебя люблю, — Чанбин накрывает своей рукой ладонь Хëнджина, от чего та вздрагивает. — Забудь. Я зря вспылил. — Это уж точно, — бурчит в ответ Хëнджин. — А ты меня любишь? — привычно спрашивает Чанбин, настойчиво заглядывая в лицо своему парню. Тот отворачивается и молчит. После такого он точно не чувствует своей любви к Чанбину сейчас. Но тот улыбается и делает вид, что не расстроен его молчаливым ответом: — Ну ладно, хватит тебе дуться. Чанбин наклоняется к нему и проводит пальцем по пухлым губам, а потом целует. Хёнджин отвечает, но вскоре отстраняет его от себя, потому что он совсем не любит целоваться в общественных местах. Но если бы он оттолкнул Чанбина не ответив, это вызвало бы ещё больше вопросов и возмущения. А продолжения этого неприятного разговора Хëнджин уже точно не хотел сегодня.