Второе дыхание

Прохладный вечер. Одинокие снежинки намекают на скорый приход зимы. Нос и уши ощутимо зябнут, а руки приходится прятать в карманы. То небольшое количество алкоголя, которому Хëнджин позволил в себя попасть на дне рождении у Ли Ноу, уже давно выветрилось, и теперь внешний холод неприятно касался его сквознячками под курткой. До закрытия общежития оставалось ещё немного времени, поэтому Хëнджин шёл неспеша. В этом был минус его вечной спешки — когда выдавалась свободная минутка, он откровенно не знал, что с нею делать и как применить. И лишь в последнее время начал просто останавливаться. Вот так просто переставать бежать и не спешить. Это помогало разложить мысли по полочкам. Чувство было очень ново для него и, как ни странно, в этом процессе удалось найти что-то очень для себя интересное, будь то забытый кусок учебной лекции или какой-то совершенно неожиданный факт о нëм самом. Например, он раньше не обращал внимания, что если целовать пьяного человека, то потом на языке остаётся такой кисловатый, неприятный привкус, и больше целоваться уже не хочется. — Хëнни, знаешь, ты такой невыносимый! — возмущался Чанбин некоторое время назад от того, что Хëнджин его отстранил. — Но я всё равно тебя люблю, знаешь? А ты меня любишь? Они стояли в подъезде перед дверью квартиры Чанбина, в которую Хëнджин сегодня не хотел входить. Его парень, настроенный быть громким и развязным как-то не побуждал в нём желания к дальнейшему общению, а наличие в квартире родителей — тем более. И лишь Чанбину было море по колено. Он ничуть не стеснялся приводить домой своего парня-красавца и даже ранее знакомил его со своей мамой. Но даже при всех этих фактах оставаться у него сегодня на ночь — плохая идея. — Люблю, — привычно ответил Хëнджин, хотя что-то заставило его едва уловимо запнуться. Он не чувствовал этого "люблю" внутри. Но проще было ответить привычным образом, чтобы не пускаться в неприятные и смущающие допросы, которые из-за нетрезвого состояния Чанбина точно не приведут к пониманию. А может, это Хëнджин просто устал, и поэтому не чувствует сейчас того, что должен. Сегодняшний вечер вообще был наполнен непривычными и очень противоречивыми эмоциями. На празднике он снова видел Феликса. Такого красивого и стильного, что сводило скулы от желания сделать комплимент по поводу его отличного образа. И мэйк, боже, это просто отпад. Хëнджин не думал, что парню так пойдут очевидно накрашенные глаза. И что это будет так гармонично выглядеть. И что Феликс вообще придумал так сделать и решился в таком виде пойти в клуб и предстать перед друзьями. Хëнджин как всегда восхитился его уверенностью и смелостью, но было и что-то ещё. Феликс пробуждал внутри него что-то неправильное, но приятное. Взгляд так и лип к нему в клубной духоте и мерцающем свете диодных прожекторов. Призывно голое плечо и шея с цепью. Весь такой маленький и тонкий, но нисколечки про него нельзя подумать, что он слаб. В нём какая-то внутренняя сила: в позах, в уверенных движениях и во взгляде. Даже когда Феликс танцевал, казалось, что он на интуитивном уровне знал, что все взгляды направлены только на него, но от этого не смущался, а наоборот — заряжался и ощутимо наслаждался этим... На подходе к общаге Хëнджин неожиданно получает сообщение от Хана: "Норм добрались?" Хëнджин улыбается заботе друга и печатает ответ озябшими пальцами: "Всё ок. Проводил Чанбина домой и сам тоже уже почти в общаге." Сообщение улетает, и он кладёт телефон в карман, вздрагивая от холода. Но не проходит и минуты, как тот разрывается громким звонком. — Мы тоже уже дома, — отвечает Хан вместо приветствия. — Не хочешь к нам прийти? Хëнджин дошёл до крыльца общаги, но спонтанно заложил небольшой круг по двору, чтобы сначала закончить разговор по телефону.  — Мы чëт почти сразу за вами собрались, — продолжает Хан, привычно реагируя на молчание друга. — Тут и Феликс, и Бан Чан. Приходи, а? А то так всю жизнь и будешь тухнуть, вспомнить нечего будет! Хëнджин смотрит на тёмные окна общаги. Там его ждёт умиротворëнный сон и завтрашняя учëба, под конец которой Хан начнёт бомбить его смсками о том, как он не выспался, как у него болит голова и как жаль, что Хвана с ними не было. Всë будет как всегда — размеренно и стабильно. А Хëнджин как всегда будет действительно чуточку жалеть, что не был с ними, но учëба для него важнее. Пока он думает, на том конце связи слышится смех и мурлыкающий голос Ли Ноу: — Куда спрятался, Хани? По шуршанию и смущëнному вздоху друга, Хëнджин понимает, что они обнимаются, и это вызывает внутри щемящее чувство умиления и лёгкой зависти. — Я с Хëнджином говорю. Он там один. Зову его к нам, — объясняет Хан. — Хëнджин, приходи! Учёба ещё успеет тебя заебать, не переживай! — немного пьяным голосом говорит Ли Ноу в трубку и, чмокнув своего парня, говорит уже ему. — Ты тоже давай не долго тут ныкайся. На улице холодно. У Хëнджина уже застыла ладонь, держащая телефон возле уха. В общаге темно. Там где-то мирно сопит Айен в их общей комнате, а на экране всплывает сообщение от Чанбина с пожеланиями сладких снов. А в квартире Ли Ноу кипит жизнь — настоящая, живая и яркая. Там его друзья, с которыми тепло и уютно, и всегда приятно смотреть, насколько им вместе хорошо. А ещё в квартире Ли Ноу — Феликс, рядом с которым хочется дышать полной грудью и улыбаться. — Сейчас приеду, — решается Хëнджин и, завершив разговор, поворачивается спиной к общаге и идёт на автобусную остановку. Учëбу можно и прогулять, пожалуй. Все так делают, и ему разочек тоже можно. *** — Ура! Хëнджин! — кричит Хан и кидается ему на шею из открывающейся двери. — Ты пришёл! Его втаскивают в квартиру под смех и одобрительные возгласы других гостей. Хëнджин находит взглядом Феликса. Он уже переоделся из дерзкого клубного образа в светлый домашний оверсайз. Его мягкая улыбка будто обнимает и снова дарит тепло и ощущение какой-то особой нужности. Хëнджин впервые в квартире братьев Ли вот так, чтобы пройти дальше коридора. Комната Феликса большая, она же, судя по всему, гостиная, и в ней же с краю кухня и обеденный стол. В одном углу — шкаф с зеркалом от пола до потолка, во втором — компьютерный стол с большими колонками и бегающими светяшками на них. По середине комнаты — раскладной диван, пара кресел и два мягких пуфика, которые принимают форму попы, если на них сесть. Когда Хëнджин вошёл и огляделся, тут же начался какой-то совместный движ по отодвиганию дивана к стене и явного освобождения в центре чистого пространства. Но не успел новый гость неудомëнно спросить, что тут происходит, как Ли Ноу сам всё объяснил: — Хану с Феликсом вдруг взбрендило поиграть в Твистер. Будешь? — Будет, — уверенно ответил за него Хан, раскладывая на ковре полянку с рядами разноцветных кружочков, а потом взял игровой циферблат и с важным видом уселся на диван по-турецки. — Велкам. — А ты играть не будешь? — удивился Феликс. — Нет, мы с Лино посмотрим, как вы втроём корячитесь, — коварно улыбнулся Хани и с нежным взглядом обратился к своему парню. — Дорогой, иди ко мне. Бан Чан — третий, кроме Хëнджина и Феликса в игроках на разноцветном поле — и первый, кто начал выполнять замысловатые задания Минсонов, завязавшихся на диване в уютный комок. — Эээ, а где здесь ванна? Мне бы руки помыть, — замялся Хëнджин, от чего-то желающий внезапно свалить. Ситуация ну очень непривычная, нужно немного времени, чтобы приспособиться. Да и руки, строго говоря, помыть стоило — он же с улицы пришёл всё-таки. Ли Ноу махнул рукой в сторону прихожей, от которой отходил узенький коридорчик с двумя дверьми. Одна из них — комната самого Ли Ноу. Хëнджин помнил, что именно туда ходил Хан за своим ноутом в его первый визит сюда. А вот вторая, наверное, ванная. Все двери закрыты, и Хван ненадолго почувствовал себя очень неуютно. А вдруг он заглянет куда-нибудь, куда не следует? Но вариантов нахождения ванной и вправду было немного, и он, к счастью, оказался прав с первой попытки. Хм... Необычно. Ванная комната у братьев Ли большая и совмещённая с туалетом. На раковине непривычное для парня большое количество разных флакончиков. Хотя, в их ванной с Айеном тоже довольно много уходовой косметики, но тут явно даже мыла для рук аж два вида с разными запахами. Хëнджин понюхал каждое и выбрал самое на его взгляд вкуснопахнущее: миндальное, нежное, с какими-то добавками для мягкости кожи. — Ты просрал два хода, — заявляет Хан Хëнджину, когда тот вернулся из ванной. — Гоу догонять остальных! Правая рука на синий, левая нога на красный! На поле уже в смешной позе стоит Бан Чан и во вполне нормальной — Феликс. Хëнджин занимает самую свободную сторону, искренне надеясь, что его длинные руки-ноги и ещё не совсем раздолбанная спортивная подготовка позволят ему выиграть. В глазах загорелся спортивный интерес, и все с увлечением взялись за выполнение заданий. Хëнджин всячески старался сделать свои ходы так, чтобы не касаться других. Он вообще не очень-то любил прикосновения, считал это дело интимным и особенным даже для друзей. Обниматься и толкаться он мог себе позволить только с Ханом, ну и с Чанбином, конечно, а с остальными предпочитал держать комфортную социальную дистанцию. Опять же внезапно вспомнился Феликс, над которым сейчас приходилось почти что нависать в Твистере, и с которым оказалось так комфортно обниматься при прощании в клубе. Пожалуй, для него тоже можно сделать исключение. С ним нарушать дистанцию было очень приятно. — Ай! — Бан Чан падает, не выдерживая длительного нахождения в крайне неудобной позе. Его нога подсекает одну из ног Хëнджина, и тот тоже падает, придавливая торсом Феликса. Последний, кстати, оказался неожиданно сильным, и, казалось бы, так бы и держал Хëнджина на себе, если бы не Хан, внезапно приземлившийся сверху всех с веселым криком: "Бутерброоооод! ". Кучка приобрела какой-то хаотичной вид со смехом и редкими стонами с разных концов. Они очень неудобно лежат. Феликса так вообще придавило. Он лежит на животе в позе морской звезды, с повëрнутой набок головой, чтобы было чем дышать. Хëнджин лежит сверху, чувствуя грудью тёпло его спины. На нëм поперëк валяется Хан, и где-то сбоку пытается отползти Бан Чан, но у него не очень получается, потому что его, как и Хана, скручивает от смеха. И по идее от такой ситуации у Хëнджина должно быть совсем не философски-романтичное настроение, ведь такой обширный телесный контакт это прям пинок из зоны комфорта, но... вместо паники и отчаянного желания поскорее выбраться, он замечает, что у Феликса при ближайшем рассмотрении удивительно длинные ресницы. И на его глазах остались едва заметные штрихи того потрясного мэйка, что был на нëм в клубе. А ещë у него ровный красивый нос, и щëки, неожиданно мило усыпанные коричневыми веснушками, и линия влажных от блеска губ в профиль как две мягкие подушечки... Бан Чан всё же выбрался из-под Хана и стало чуточку легче. Тогда Хëнджин привстал на локтях и тихо обратился к Феликсу: — Ты там живой, Ëнбоки? Даааа, обращение пришлось как раз в пору для ситуации. Мягенькое, чуть сладковатое на губах, когда Хëнджин его произнёс, но такое весëленькое и задорное. Неужто Феликс и сейчас будет злиться, что к нему так обращаются? Хотя объективно, ему стоило бы злиться даже от того, что его придавили сразу трое. Но тот, похоже, впал в какой-то ступор и лишь коротко кивнул. — У тебя веснушки! Это так мило! — Хëнджин не сдержался от тихого восхищëнного комментария и сам вдруг смутился, осознав, что сказал это вслух. С задницы прохладно ушёл вес Хановой тушки, под какие-то весëлые замечания и обсуждения особенно смешных поз за время игры. Пора было и Хëнджину подниматься. Главное сделать это побыстрее, пока мысль о том, что отстраняться совсем не хочется, не окрепла и не стала слишком заметной. Хëнджин встал, выдохнув с лëгкой грустинкой, и ушёл подальше — на диван, чтобы ненадолго отвлечься от этого магического притяжения к Феликсу, которое заставляет приятные слова срываться с губ без его ведома. Ли Ноу, отсмеявшись, уведомился о состоянии размазанного по полу Феликса, в ответ на что тот грубым басом послал его нахер. Хан и Бан Чан присосались к пиву, что в бутылках стояло на низеньком столике недалеко от дивана. Хани отпил и было предложил свою бутылку Хëнджину, но тот вежливым жестом отказался. Друг лишь махнул рукой в его сторону, в компании на время забыв, что Хван крайне брезглив и из одной бутылки ни с кем не пьёт. — Тут есть закрытые, — предложил он вежливо, указывая на столик, но Хëнджин снова отказался, взглядом спрятавшись куда-то внутрь себя. И Хан привычно решил больше не настаивать. Следующую игру сражались оставшиеся некоряченными Минсоны, но их партия быстро перешла во взаимные обнимашки, что торжественно было решено обозвать ничьей. Феликс всю следующую игру предпочëл сидеть на кресле, подогнув ноги и задумчиво кусая губы. В то время как Хëнджин освоился на диване, боясь поднимать попу, чтобы его опять ненароком не притянуло к милому Ëнбоки с его внезапно очаровательными веснушками, и через некоторое время списал свою неподвижность на усталость и отсутствие привычки тусить в столь позднее время. Социальная батарейка уже отчаянно сбоила, но ему очень нравилось наблюдать за суетой и весёлыми взаимодействиями парней в квартире. После Твистера они весело играли в Уно и Мафию. Феликс включился в игру, басовито смеялся и толкал брата, когда тот делал неудобный для него ход. А Хëнджин, смотря на них, сидел и мягко улыбался. С первыми рассветными лучами Хван, еле оторвав себя от дивана, отправился в общагу, привычно оставив Хана в заботливых лапках Ли Ноу. Друг весело предлагал ему остаться и отоспаться на диване Феликса, что очень смутило обоих, а старший Ли цыкнул на своего парня, чтобы он не распоряжался чужим пространством. Преодолев неловкую ситуацию, Хëнджин из коридора махнул Феликсу, который внезапно очень увлечëнно занялся уборкой, попрощался с прилипшими друг к другу сонными Минсонами и ушёл. Бан Чан тоже вышел от друзей вместе с ним, но на автобусной остановке их пути разминулись.